Сердцебиение

                    — Ва-адь, — почти мурлыкая, позвал он брата, прерывая приятный сеанс. — А? Да? Что такое, Глебушка? — мгновенно откликнулся Вадик, останавливая себя ласкать мелкого. — Со мной всё хорошо, правда. Не волнуйся!       Услышав это, старший только выдохнул, успокаиваясь, что никак не навредил. — Точно? Не болит? — Не болит. — Уверен? — Да уверен-уверен! — отвечал Глебка.       Вадим отстранился от него, взглянув в голубые глаза, он почувствовал неловкость внутри, будто скованность. Понимая, как это выглядит со стороны… становилось немного не по себе. Стыдно было за любвеобильные действия. Особенно осознавая, что не перед обычным Глебом, а уже перед взрослым парнем такое делаешь. — Извини за- — начал шепотом он, но его тут же перебили, не давая сформулировать мысль. — Вадик, — вдруг промолвил Глебка, — А станет… ещё лучше, если ты почаще будешь так делать.       Этим Глеб поставил Вадима окончательно в тупик. Краснея от своих же слов, младший захотел как можно быстрее себя закопать под плинтус, потому что звучало это, как ему показалось, совсем не очень… И наверно слишком по-извращенски. — Что ты имеешь в виду? — уловив подсознательно намёк, докапывался до конкретности старший. — Ну как что… — горя от смущений, оправдывался он, уводя очи, — То, что ты делал сейчас… — Щекотать тебя каждый день? — НЕТ! НЕТ! НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ! — покрывшись полностью румянцем, возмущался Глеб, выставив руки вперёд для возможной защиты. — А что тогда? Можно узнать поподробнее? — издевался довольно Вадик.       Глебка мялся, не решая сказать то, что намеревался до этого. Теперь он точно не хотел позориться. Ведь наверно это будет неуместно звучать от такого парня, как он. У его ровесников уже вовсю шуры муры, бары, пьянки, что-что да у какого-то даже и интим назревает. А Глеб… просто Глеб… желает лишь самого малого. — Ну я… — тихонечко пытался выдавить из себя слова парнишка. — Чего ты хотел? Мм? Говори, не бойся. — утешал Вадим брата.       В груди билось только ничего, но такой ответ самого Самойлова не устраивал, поэтому решился побыть смелым. — Пр-приятностей х-хотелось бы… б-больше. — завуалировал он, запинавшись. — Как умеет стелить, поглядите-ка, — думал тот про себя. — Каких-таких приятностей? — добивал он парня. — Да, блять, никаких! Вадим, иди нахуй. Задалбал допросами! — психанул Глебка, отталкивая ехидного Вадика, начиная подниматься.       Встав и поправив вещи, Глеб, бурча, направился в коридор, на кухню, чтобы уединиться после боя. Однако Вадя не дал этого сделать. — Стой, Глеб! Ну подожди! — хватая того за руку у проёма, успел сказать старший. — Хватит стебаться надо мной. — раздражённо добавил мелкий. — Да я не стебусь! Просто… — карие глазами быстренько пробежались по парню, стараясь предугадать ситуацию. — Просто… говори прямым текстом в следующий раз, ладно?       После этой фразы, Вадя неожиданно отодвинул краешек ткани, наклонился и чмокнул Глебку в плечико. Затем стал подниматься выше, затрагивая своим путём шею, скулы, щёку, держась за плечи парнишки. Вадик всё делал аккуратно и нежно, еле касаясь, почти невесомо. Однако для Глеба это ощущалось вовсе наоборот. С каждым поцелуем парень становился всё краснее и краснее, внутри умаливая Вадима продолжать и не прекращать свои махинации. Самойлову очень не хватало обыденных вещей, вроде таких, как уже говорилось, приятностей. Впоследствии неприятного и наивного опыта, он и опустил руки, опечалившись насчёт чего-то эдакого.       Завершающей точкой маршрута был висок, в который Вадик чмокнул Глеба напоследок, сзади запуская пальцы в его кудри. — Я надеюсь, ты это имел ввиду? — спросил Вадим на всякий случай. Своим немного сиплым голосом. — Ах… ну… да. Это и имел ввиду… Правильно ты понял. — робко и еле слышно отвечал парень.       От неловкости он наклонил голову и взял низ футболки старшего, начиная её теребить в руках и мять. — Очень стыдно, извини, больше не буду такого хотеть. — застеснялся младший, не смотря в глаза. — Ну почему же? Что в этом плохого? — Сам мне раньше запрещал, даже плакал по этому поводу. Не хочу… повтора.       Этим высказыванием Глебка и объяснился за всё. За то, что боялся обнять брата по приезде, что не решался к нему прикоснуться и то, что хотел также поцеловать, как в детстве, но был не в силах, из-за ужасного флэшбэка. — Я же уже взрослый, малыш. Только ты никак не изменился, — улыбаясь, дополнил Вадя, — Сколько бы лет не прошло, остаёшься всё таким же. — Каким? — Нежным мальчишкой. Не над чем здесь стыдиться. Говорю, как есть.       Глеб взглянул вновь на брата, желая повторить манёвр, но его желания перебивают. — Пошли, чай попьём. А то ты какой-то задумчивый слишком, отдохнуть тебе нужно. — прекрасно понимая, про какой флэшбэк сказал брат, Вадик не хотел сейчас поднимать эту тему.       Ущипнув маленького за бок, в ответ получая визг, Вадя пошёл на кухню, время от времени оборачиваясь. И не зря, так как спустя пару секунд, мгновенно прилетает такой же щипок, только под лопаткой. ***       В итоге они весь оставшийся вечер придумывали прозвище коту. Глеб называл самые распространенные, по типу: Вася, Рыжик, Шарик. Однако Вадик сказал, что: — В нашем случае только Василий Самойловский, — глядя на зловещего питомца, предложил он.       Кот только одобрительно чихнул, своим хвостом извиваясь в ногах старшего. На этом и порешали. И то, что Вадим стал отцом, тоже. ***       *Рыбак — Король и Шут*       Пролетело пару деньков. На улице ужасно пекло солнце. Было утро. Примерно восемь часов.       За эти прошедшие сутки Мишка с Машкой успели сдать диплом, чуть не опоздав на обратный поезд, и вернуться обратно еле живыми и вымотанными.       Сейчас вся наша банда собралась около дома Шурика, так как их позвал Иван Степаныч. — Ну что ж детишки, так как вы очень занятые, и проеб-… В общем… упустили период посадки картошки. Мы с Валентиной всё сами посадили. Однако придумали вам другое занятие! Будете полоть весь день грядки! — в ответ на речь Степаныча завыли недовольно ребята. — А вот надо было сразу соглашаться! Пирожки с картошкой вам не видать! — Ну почему ж сразу не видать? — вмешалась Валентина Семёновна, — Если хорошо поработаете, то конечно, покормим. Не надо мне детей голодом морить! — Всё-всё, молчу, Валентина. Вы пока готовьте вкусности, а я прослежу за этими гавриками. — мужчина поцеловал свою жену, после чего продолжил, — Ну всё, по коням! — объявил он.       И банда начала садиться на места. В москвиче уместились Князь, Горшок, Шурик с дедом. А в чёрном мерседесе Глеб, Машка, Лёва и Вадик.       Вы наверно спросите: «У Валентины Семёновны всё это время был мерседес, накопленный с пенсии?» А вот и нет, к сожалению. Как вы знаете, Вадим приехал из своего города на электричке. Он отучился в Екатеринбурге, а последние два года жил в Челябинске. Тогда Самойлов не знал, какая обстановка ждёт его дома, так что подумал сначала прокатиться на поезде и не тратить бензин. Но увидев прежнюю дачу, маму и Глебушку, понял, что всё хорошо. Поэтому решил рано утром собраться и вернуться к себе на съёмную квартиру, забрать необходимые вещички, монатки, заехать на работу по делам. И уже оттуда приехать к Глебу на своей машине. Как раз в тот день он ещё виделся со старыми приятелями и разъезжал по магазинам. Авто использовалось точно по назначению. ***       Поездка проходила довольно напряжённо. Пока в старенькой тачке все смеялись и обсуждали какие-то авто-гоночные темы, в машине Вадика почти стояла мёртвая тишина. Только Маша как-то перешептывалась с Лёвой, желая что-то спросить. В этот момент Глеб сидел на переднем, облокотившись головой о стекло, и опечалено вздыхал, надеясь приехать поскорее. Вадим это прекрасно видел, и то, какое пренебрежение было между младшим и Бортником, тоже. Да и ему было некомфортно лезть в их разборки, скажут ещё, что старший — тиран, угрожал несовершеннолетним. Такое точно не надо было для местной репутации…       Наконец-то приехав до нужной точки, Иван Степаныч припарковал свой транспорт в теньке у дерева, вместе с ним и Вадик. После того как все начали выходить, Самойлов-старший оставил свою руку на бедре Глеба, намекая ему ненадолго остаться внутри. — Глеб, всё хорошо? Ты просто… грустный какой-то сегодня. — переживая, спросил Вадя, поглаживая младшего. — Да так… из-за этого придурка… Ничего серьёзного, — отмахивался Глебка, наигранно улыбаясь. — Я… услыхал, что там было на поле… ну как… подробности мне рассказали. И… хотел узнать у тебя… — прерываясь, говорил Вадим, пытаясь помочь своему брату.       Глебушка только хлопал ресницами, ему было непривычно то, что Вадя решил с ним поговорить с глазу на глаз. И наверно на важную тему. Только вот на какую… это больше всего сейчас волновало. — Ты… любишь его? — неуверенно досказал мысль он, тут же поставя в ступор брата. — А… э… Я не то, чтобы… — запинался Самойлов, распахнув глаза от неожиданности вопроса. — Любишь? — Вадь. Давай не тут? Ладно?.. Нас искать начнут, да и… — Подождут. Ничего страшного. — кратко добавил Вадим. — Ох… ну… понимаешь… Мне боязно говорить о таких темах с тобой. — отмазывался Глеб. — Маленький, расскажи, что ты чувствуешь и всё. Я вас сводить не собираюсь ни в коем случае! Только разобраться пытаюсь. — Может… не стоит? — Я хочу сделать как лучше для тебя, маленький, — беря в свою ладонь руку Глебушки, спокойным голосом проговорил Вадим, целуя розовые костяшки.       Тот нерешительно снова вздохнул. Он бы с радостью разобрался в этом. Но если… сам с собой не смог этого сделать, то какой смысл с Вадиком это проворачивать. — Я… Вадь, — убирая свою руку обратно, начал Глебка, — Я не готов, правда. Всё равно не поймёшь, да и ржать будешь, что у тебя брат такой тупой педик. — Я хоть раз смеялся над твоей ориентацией за всё время? — Я её даже не озвучивал… — А мне одного разговора достаточно было услышать. — возвращая вновь к себе кисть, промолвил он. — Глеб, говори сейчас, либо этот разговор растянется до дома. — Я… — замолчал, — Нет. — ответил младший наконец-таки по теме, — Нет, не люблю… точнее… думал, что люблю. Однако мои предположения мгновенно рухнули.       Вадя быстренько завёл руку за короткие кудри брата, притянул к себе, оставив поцелуй в висок. Таким образом показывая принятие со стороны. — Ну и всё тогда. Чего ты боялся? Сейчас пизды ему дадим за всё. Делов-то! — сказал, видимо, очень намеренно Самойлов. — Чт-… нет-нет! Не нужно… — Надо наказывать этих невоспитанных юношей, иначе никак. — Вадик… — тихо промолвил тот. — Мм? — оставаясь на том же близком расстоянии, промычал брат. — А… если бы я сказал, что люблю? Чтобы ты сделал? — Кастрировал бы его прямо здесь.       Глаза младшего стали как бусинки. Настолько его это так напугало, что не передать словами. Настигала какая-та небольшая паника, и рука Вадима начала казаться тяжёлой и опасной… Но Вадя только примкнул снова к своему сокровищу, целуя теперь в голову, а после засмеялся от такой реакции маленького. — Да шучу-шучу! Я не хирург вообще. — оправдывался старший, видя, как врасплох поставил братика. — Ладно, извини. Смутил тебя здесь… пошли мозги проветрим. — Погоди.       Проворачивая свою голову к Вадику, промолвил Глеб, оставляя десять сантиметров между лицами. Глебка рассматривал тщательно брата, его карие глаза, мягкие губы, к которым уже привык и они казались такими родными, спадающие тёмные волосы… брови… Самойлов как-то волновался по этому поводу. Боялся, что эти двоя… оба такие симпатичные… прибьют и растерзают друг друга, не успев выйти даже из машины. — Вадь. — Мм? Чего? — также пялясь на собеседника, ответил Вадик.       Он всё становился розовее от большего времени, проведённого с Глебушкой. Эти пару минут внутри уже заставляли Вадима покрываться румянцем, что для него было очень редко и несвойственно, в отличие от маленького.       Брат заострил также внимание на потресканных алых губах… Это заметил Глеб, окрашиваясь молниеносно в такой же цвет. — Вадь, пожалуйста… — начал было Глеб, как Вадик подвинулся ближе.       На самом деле он просто устраивался поудобнее, но Глебку это немного засмущало. — Ах… я… очень тебя прошу, пожалуйста, будь сегодня, как со мной. Ладно?.. Таким же… добрым и отзывчивым, только с остальными. Я понимаю, ты хочешь защитить меня, потому что твой брат дебил постоять за себя не может, но всё же… Продержись этот день как-нибудь? Я знаю, какой ты мягкий на самом деле парень и… — берясь за плечо Вадима, подчеркнул братик, — очень… любящий, — неуверенно дополнил он, — Однако мне таких сцен, как у того шестнадцатого дома не хотелось бы видеть, понимаешь?       Вадим плыл в облаках, в голове у него были совсем другие мысли: — Глебушка, какой же ты красивый… — смотря в небесные глаза, подмечал тот, — Как же я понимаю всех тех, кто к тебе лезет. Ведь настолько… неотразимый… — Хорошо?.. — А? Что?.. Да, конечно, не буду к нему приставать. Только если к тебе. — прокомментировал Вадя, начиная щекотать того за шеей. — Ах! Вадик! Прекрати!       Вдруг в переднее окно постучали. Это был недовольный Иван Степаныч, который проговорил: — Чего болтаете? Марш за работу! ***       Ребятки пололи обречённо грядки под палящим солнцем… так как их вывезли за пределы и города, и деревни, в какое-то пустое поле. Места для спасения особо-то и не было.       Горшок взял с собой рыбацкий раскладной стульчик со спинкой. На него все поглядывали, и был можно сказать ажиотаж занять этот трон. Однако Князь подумал не дожидаться и взять всё в свои руки. Он притащил жёлтое ведёрко, в которое кидали сорняки. Подняв его, на цыпочках всё ближе и ближе подходил к королю. И поймав нужный момент, Андрей перевернул содержимое на голову Михаилу. Тот тут же начал покрывать всех матом от произошедшего, не понимая, что случилось. — Блять! Ёмаё! Какой долбаёб это сделал?! — вставая со стула, раздражённо спрашивал Горшенёв, стряхивая с себя всё.       Князев быстро кидает ведро, установив зрительный контакт с товарищем. И стал уносить ноги, перепрыгивая грядки к направляясь куда-то к колосьям. Злой Мишка последовал за ним, всё больше матерясь из-за занывшей от труда спины. — А ну стой, блять! — прокричал вслед Горшок, ускоряя темп.       Иван Степаныч как раз и занял почётное место, устроился поудобнее и раскрыл журнал с кроссвордом. — Шур, а Шур. Слабодумающий человек без амбиций, шесть букв. — доставая из-за уха карандаш, произнёс мужчина. — Горшок. — на выдохе ответил Уман на вопрос, поведя бровями над картиной с неандертальцами. — Хоть это и неправильно… но вариант очень даже подходящий, — почесав лысину, согласился с мыслями внука Степаныч, заполняя клеточки. — Давайте-давайте, поактивнее! Буду вас ещё и интеллектуально напрягать, чтобы от земной работы не пухли. — А нам ещё долго? По ощущениям мы уже два часа копаем без остановок, — возмутился Лёвчик, поправляя свою кепочку. — Всего-то! Вот поработайте часиков… четыре, может пять. Тогда и поговорим! — призадумавшись, приметил он. — Сколько- — обалдел Сашка, испуганно посмотря на деда. — Да нет, конечно же! Щас, вот эту переднюю грядочку закончите, и дам перерывчик двадцать минут. Не унывайте! Уже больше половины сделали!