The Perfect Chase

      Чтобы компенсировать трудности в своей жизни, люди тратят много времени на мечты, представляя себе будущее, полное приключений, успеха и романтики. Если вы сможете создать иллюзию, что благодаря вам они смогут осуществить свои мечты, они будут в вашей власти. Нацельтесь на тайные желания, которые были нарушены или подавлены, пробуждая неконтролируемые эмоции, затуманивая их рассудок. Доведите соблазненных до такой степени замешательства, что они больше не смогут отличить иллюзию от реальности.

Роберт Грин, «24 закона обольщения»

      Пережив четыре стадии горя за три дня, Дазай, наконец, приходит к последнему шагу: принятию.       Это нормально — чувствовать себя так.       Это нормально — дать распутной части своей личности немного отдохнуть и для разнообразия побыть моногамным.       Это более чем нормально — придумать план, чтобы уговорить Чую зайти с ним на второй круг, это нормально, потому что его голова и тело, кажется, снова на одной волне, и это кажется очень, очень нормальным.       Что не совсем нормально, так это рисковать гневом Йосано и Коё, но иногда приходится пожертвовать несколькими своими фигурами, чтобы выиграть партию. И вообще, он всегда был великолепен в скрытности. Обман, маскировка и ложь — это, по сути, азбука Дазая Осаму. Все прекрасно сочетается.       Итак, план выглядит следующим образом:       Йога, обтягивающие штаны и, возможно, немного стонов, в зависимости от того, сколько подростков собирается принять участие в этом занятии. И если все провалится, Дазай просто прибегнет к старому доброму упрашиванию.       На этот раз, когда он идет по коридорам молодежного центра, он нисколько не беспокоится о встрече со злой ведьмой востока. Он знает, что прямо сейчас она у него дома, трахается с Йосано, которая очень громко и без обиняков приказала Дазаю провести день в другом месте.       Чуя разговаривает с кем-то еще, когда Дазай с важным видом заходит в его класс, но судя по хмурому выражению лица, ему не требуется много времени, чтобы заметить его появление. Он чувствует, как обжигающий взгляд сверлит его позвоночник, когда расстилает на полу купленный вчера коврик для йоги, напевая себе под нос.       — Как ты думаешь, что ты здесь делаешь?       — Хм? — обернувшись, Дазай хлопает себя по груди, — Я? Пришел на занятие, разумеется. Это йога для новичков, которую преподает Накахара Чуя, верно?       Чуя яростно моргает, затем подходит на шаг ближе, — Я имею в виду, что ты здесь делаешь? Что случилось с нам слишком рискованно показываться вместе? И почему… — его взгляд опускается ниже талии Дазая, — На тебе надето… это?!       — Это обычные спортивные штаны, Веснушка, — парирует Дазай с невинной улыбкой. Чтобы доказать свою правоту, он покачивает бедрами из стороны в сторону, — Я понятия не имею, о чем ты говоришь. А в занятиях йогой вряд ли есть что-то криминальное. Кроме того, я все равно не увижу здесь твою сестру.       Чуя пристально смотрит на него, прищурив глаза, — Ты что-то замышляешь. Я это вижу.       — Вовсе нет. Я просто хочу заняться йогой.       — И небо не голубое, и я самый высокий человек в комнате.       — Ты — нет, — соглашается Дазай и позволяет себе протянуть руку и убрать непослушную ресницу с внешнего уголка глаза, наслаждаясь тем, как у Чуи перехватывает дыхание, словно у голодного животного, — Но я — да.       Сжав губы, Чуя удерживает его взгляд, пока делает шаг назад. И еще один. Затем он поднимает указательный палец и предупреждающе указывает на него, — Не сегодня, дьявол.       — Хех, дьявол и его запретный плод. Мы отличная пара.       — Я сказал, — выдавливает из себя Чуя, — Не сегодня. Если ты хочешь заняться йогой, прекрасно. Добро пожаловать. Но какой бы план ни возник у тебя в голове, не делай этого.       Дазай прижимает руку к груди и одаривает его ослепительной улыбкой, — Никаких интриг, Веснушка. Только йога.       Люди, просачивающиеся в комнату, дают Чуе повод игнорировать его присутствие, но это нормально. Дазай заставит его обратить на себя внимание, хочет он того или нет.       А Чуя этого не делает. Это становится ясно, когда он велит аудитории расположиться в соответствии с их ростом, потому что кто-то, очевидно, пожаловался, что ничего не видит, и Дазай остается где-то в заднем ряду, спрятанный за несколькими дюжинами дурацких гормональных бомб.       Но это тоже нормально.       Дазай уже двенадцать дней не занимался сексом ни с кем, кроме своей руки. Его голова переполнена грубой, неиспользованной силой.       Они принимают позу танцора, когда Дазай поднимает руку, как подобает хорошему ученику. Неудивительно, что Чуя демонстративно делает вид, что не замечает его, поэтому Дазай громко говорит, — Накахара-кун, мне действительно нужна твоя помощь. Мне не хватает равновесия, чтобы принять эту позу, так что тебе придется меня подержать.       — Если у тебя не получается, пропусти упражнение, — говорит Чуя, поднимая правую ногу высоко за спину, одной рукой обхватывая носок, а другую вытягивая в противоположном направлении.       — Я мог бы это сделать, если бы ты просто помог мне.       — Тогда тебе следовало подумать об этом до того, как ты пришел на этот урок.       — Я думал, это йога с нуля.       — Эй, я могу тебе помочь, — предлагает девушка из ряда напротив него.       Дазай отмахивается от ее предложения, — Мне не нужны любители. Я хочу его.       — Если я тебе нужен, почему бы тебе просто не спросить?!       За этой маленькой вспышкой гнева в комнате воцаряется тяжелая тишина. Если бы его жизнь была фильмом, Дазай услышал бы стрекотание сверчков. Вместо этого он слышит только чей-то тихий смешок.       — Я только что это сделал, — в конце концов отвечает Дазай, отыскивая взглядом Чую на другом конце комнаты, — Пожалуйста, помоги мне.       Сердито ворча, Чуя опускает ногу на пол и выкрикивает указание поменять ногу, прежде чем подойти к Дазаю и скрестить руки на груди с насмешливым наклоном головы.       — Ну что? Давай, принцесса. Подними ногу.       О, это прозвище не должно так сильно возбуждать его, но это так. Дазай сжимает губы, чтобы не издавать никаких звуков, когда делает то, что ему говорит Чуя, и поднимает ногу. Другая нога на мгновение пошатывается, пока чья-то рука не прижимается к животу, чтобы удержать его на месте.       — Просто, чтобы ты знал, — слышит он шепот своего супер полезного инструктора по йоге, — Я запрещаю тебе посещать это занятие.       Дазай цокает языком. Он теряет половину своего напора от того, что изо всех сил старается не выглядеть растерянным идиотом, — И все потому, что я попросил тебя о помощи? Это не очень любезно с твоей стороны, Веснушка, — и затем он добавляет, понизив голос, — Я тоже протянул тебе руку помощи, когда ты в ней нуждался. Или, ну, пальцы, но это одно и то же.       — Это была взаимная помощь, — шепотом шипит Чуя в ответ, — И мы оба согласились, что это будет только один раз.       — Что ж, теперь мне нужна реальная помощь! Ты сломал мой аппарат!       Чуя прищуривается. Затем его взгляд скользит вниз по телу. И снова вверх, — Прости, что я сделал?       — Эм, Накахара-сан, мы стоим в этой позе уже три минуты…       Верно.       Поддерживающая рука Чуи, лежащая на его животе, исчезает так внезапно, что Дазай спотыкается и падает на четвереньки, издавая недостойный звук. Грубо. Это так грубо.       — Мы продолжим с позой воина!       Дазай оставляет его в покое до конца урока, хотя бы потому, что знает, что за это последует своего рода расплата. Не говоря уже о факторе помощи, никто не может просто услышать о чьем-то сломанном члене и не задать больше вопросов по этому поводу. И как только начнется тема…       После того, как Чуя объявляет, что их тренировка закончена, и прощается со своими учениками, большинство из них быстро собирают свои вещи и покидают зал. Дазай не спеша, подражая улитке, медленно сворачивает коврик для йоги, медленно засовывает его в свою спортивную сумку и…       Чуя хватает его за руку и снова тащит в ту маленькую комнату, в которой есть шкафчики, где Дазай в прошлый раз переодевался в великолепные красные шорты. Как только дверь захлопывается, маленький Накахара бросает на него недоуменный взгляд.       — Что значит, я его сломал? Это правда?..       — Ладно, возможно, я преувеличил, — признается Дазай с застенчивой улыбкой, — Совсем чуть-чуть. Он не буквально сломан, а фигурально. В переносном смысле, понимаешь?       Брови Чуи поднимаются еще выше, — Нет, я не понимаю.       — Маленький Дазай не работает, ясно? Он вышел из строя!       — Ты хочешь сказать, что у тебя не встает?       — Да, Веснушка, именно это я и имел в виду.       — И это моя вина, потому что…?       — Потому что маленький Дазай хочет только маленького Накахару.       Чуя прищелкивает языком, — Ты должен перестать так говорить.       — Займись со мной сексом, и я перестану, — парирует Дазай.       — Серьезно?       — Я никогда не был так серьезен, Чуя.       — Прости, если мне трудно в это поверить. Это что, такой твой подкат? У меня сломан член, и ты единственный, кто может его вылечить?       — Ты думаешь, я хочу этого? Я предлагаю тебе свое достоинство и гордость и рискую самой близкой дружбой, которая у меня есть в жизни, ради крошечной доли секса с парнем, который не хочет заниматься сексом повторно! Но почему-то мое тело решило, что сейчас его привлекаешь только ты! Я в отчаянии!       Глаза Чуи сужаются, — Докажи это.       — Что ты хочешь, чтобы я сделал, умолял? Потому что я это сделаю.       — Хорошо, — скрестив руки на груди, он небрежно поднимает плечи, — Тогда умоляй.       О, он действительно это имеет в виду.       Что ж, не похоже, что Дазаю есть что терять, верно? Он может только выиграть. И это было бы огромной победой.       Тихо выдохнув, он опускается на одно колено, затем на другое. Твердый пол давит на его суставы, но оно того стоит, когда он поднимает взгляд и видит, как в глазах Чуи зарождается темная океанская буря.       — Пожалуйста, Чуя, — начинает он, не отводя взгляда, — Не мог бы ты, пожалуйста, заняться со мной сексом? — но это еще не все. Он может умолять, по-настоящему умолять, если Чуя этого от него хочет, — Ты нужен мне. Я хочу тебя так сильно, что это заставляет меня выглядеть глупо.       Грудь Чуи опускается с судорожным выдохом, — Ты действительно этого хочешь?       — Да, — без колебаний соглашается он, — Я хочу.       — Хорошо, хорошо. Я помогу тебе кончить, — Чуя поднимает ногу и прижимает к его члену в спортивных штанах. Сначала осторожно, затем сильнее, когда Дазай не может удержаться и поддается давлению, — Вот так.       — Вот так? — его голос кажется слабым даже для его собственных ушей.       Тяжесть уменьшается. Пальцы Дазая сжимаются в кулаки.       — Проблемы?       — Нет, вовсе нет! Я рад, получить… — ему приходится проглотить свои слова, — …хоть что-нибудь…       Чуя мгновение рассматривает его, прежде чем снова прижать пятку к его промежности, на этот раз медленно растирая. После двух недель минимальной активности в этой области, одного этого достаточно, чтобы у Дазая перехватило дыхание, но несмотря на то, что он жаждет большего, он все еще не может оторвать взгляд от лица Чуи, как будто какая-то его часть ждет разрешения ответить на то удовольствие, которое Чуя позволять ему испытывать, вместо того чтобы просто умолять об этом.       И вот оно наступает.       — Ну? Чего ты ждешь? — Чуя дразнит не только голосом, но и ногой, а затем находит очертания твердеющего члена и проводит по нему вниз, к основанию, — Я даю тебе то, о чем ты просил. А теперь веди себя так, будто ты этого хочешь.       Трудно держаться прямо — даже на полу — когда от этих слов у Дазая сводит внутренности, но ему каким-то образом удается придвинуться ближе, так что он кладет руку на острый изгиб тазовой кости Чуи, глядя на него снизу вверх, — Могу я показать тебе, как сильно я этого хочу? — он молчит, но давление на его брюки усиливается, и бедра Дазая автоматически приподнимаются, стремясь к большему, — Пожалуйста, — бормочет он, поворачиваясь и утыкаясь лицом в верхнюю часть бедра Чуи, — Пожалуйста, позволь мне. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…       — Боже, ладно, — огрызается Чуя, чернота его зрачков почти затмевает все остальное, когда он рукой запрокидывает голову Дазая назад и с трудом сглатывает. Другая его рука скользит под пояс его свободных спортивных штанов и стягивает вниз, пока они не оказываются на бедрах. Голодным взглядом, Дазай наблюдает, как он отводит ногу назад достаточно далеко, чтобы перешагнуть через них, а затем и через боксеры, которые на нем надеты. Давление усиливается в десять раз одновременно с тем, как Чуя наклоняет его лицо вперед, движения наконец-то становятся нежными, хотя это последнее, что нужно Дазаю прямо сейчас.       Его губы касаются разгоряченного центра вульвы Чуи, и тот громко стонет, задыхаясь. Нога Чуи уже скользнула к нему в штаны, растирая его, но именно от острого запаха возбуждения у Дазая кружится голова в десяти разных направлениях, а затем от вкуса, когда он долго проводит по нему языком.       Пальцы Чуи сжимают его волосы на затылке, — У нас не так много времени, так что тебе лучше даже не думать о том, чтобы дразнить меня.       Даже если бы Дазай мог отреагировать, когда его лицо вот так прижимают к себе, он бы не стал тратить время впустую. Есть так много вещей получше, которые он может сделать. Вместо этого он мурлычет и изображает довольную улыбку, проводя языком по клитору.       На этот раз Чуя тихо вздыхает и пытается раздвинуть ноги, не убирая ступню с члена Дазая. Он не знает, работает ли это; все, что он знает, это то, что каждое прикосновение к клитору Чуи приносит ему самые восхитительные звуки, от которых жар, разливающийся у основания его живота, становится еще сильнее. Поэтому он делает это снова и снова, сначала только заостренным кончиком, затем твердыми, широкими мазками, и когда краем глаза видит, как Чуя запрокидывает голову, он удерживает их обоих, схватив бедра Чуи руками, и обхватывает ртом пульсирующий бутон, посасывая его.       — Черт, это хорошо, — шипит Чуя, запуская пальцы в волосы Дазая, царапая его кожу головы, — Это так хорошо, Дазай.       Дазай стонет в ответ, двигая языком в промежутках между напряженными движениями его рта, и его мир сводится к скользким и хриплым звукам, которые они извлекают друг из друга, влаге, размазанной по его подбородку, острому запаху возбуждения в воздухе, и трению о его член. Все это настолько хорошо, что когда Чуя особенно приятно толкает его ногой, он позволяет тугому шару удовольствия внутри себя лопнуть и выплеснуться наружу.       Бедра Дазая дергаются, и он издает стон, прижимаясь к Чуе.       Чуя тоже вздыхает, прежде чем спросить, — Черт, ты только что кончил?       Единственное, на что способен Дазай — это робкая и усталая улыбка, которую он не может удержать достаточно долго для полноценного анализа. Мгновение спустя он уже снова ласкает Чую, подталкивая его к собственному оргазму, сжимая заднюю поверхность его бедер. Чуе требуется некоторое время. Но когда он понимает, то поднимает ногу, которой растирал Дазая, и закидывает ее ему на плечо, прижимая к позвоночнику.       В следующий раз, когда он зажимает клитор Чуи между своими губами, Чуя меняет хватку на волосах Дазая и прижимается к нему. Это беспорядочно, их ритм неловок, прежде чем они находят темп, который подходит им обоим, и где-то Дазай ощущает ноющую боль в коленях, но позволять Чуе трахать себя его лицом так эротично, что его член болезненно дергается, пытаясь избежать рефрактерного периода.       — Я близко, — выдыхает Чуя в перерывах между толчками, пальцы становятся жестче, отчаяннее, — Но я не могу…       Требуется невероятное усилие, чтобы заставить себя отодвинуться, но он это делает, обхватывая руками бедра Чуи сзади и притягивая его к себе, чтобы сначала сесть, затем лечь и…       Чуя издает испуганный звук, когда на этот раз он оказывается на коленях на полу, — Черт возьми, дверь даже не заперта.       — Тогда мне лучше поторопиться, — бормочет Дазай с растущей улыбкой. Трудно не заразиться волнением, снова и снова скапливающимся у него в животе, потому что да, они практически в людном месте, и на чертовом полу, что не очень гигиенично, но зрачки Чуи расширяются, и он придвигается ближе, и это хорошо.       Нетерпение побеждает. Дазай решает облегчить им обоим последние несколько дюймов, притягивая Чую к своему лицом, обхватив его за задницу руками, — Не сдерживайся, — говорит он, когда его окутывает восхитительный аромат возбуждения. Не то, чтобы Чуя когда-то сдерживался, но всегда возникает вопрос, связанный с этой конкретной позицией, и ответ Дазая таков: он хочет все.       Чуя хрипло смеется. Затем он опускается на его лицо, и смех превращается в шипение, — Ах, блять.       Застонав себе под нос, Дазай кладет руки ему на талию и проводит языком по складкам, у них слишком мало времени, поэтому он не видит смысла дразнить его. Он хочет, чтобы Чуя кончил прямо сейчас.       Его губы прижимаются к клитору и сосут его, вызывая хриплый вздох и пробное движение бедер, что позволяет члену Дазая дернуться с новым интересом, потому что да. Он хочет этого.       — Вот так, — слова звучат невнятно, возможно, их даже не слышно, но Чуя снова наклоняется вперед, так что это должно быть как-то сработало, — Трахни мое лицо, как ты х…       — Заткнись, черт возьми, — рычит Чуя и запускает пальцы в волосы Дазая, и это…       Так даже лучше. Это кажется грязным, когда Чуя держит голову именно так, как ему нужно, держит ее ровно и неподвижно, чтобы он мог двигаться вперед и с целеустремленной решимостью добиваться своего удовольствия. Как будто Дазай даже не человек, а просто его живая игрушка, от которой он получает удовольствие, и это потрясающее ощущение.       Темп Чуи становится быстрее, он торопится, приближаясь к краю. Удерживать губы на пульсирующем клиторе Чуи и ласкать его языком — непростая задача, но награда ощущением, как дрожат бедра вокруг его лица, еще приятнее.       Чуя откидывается назад, обхватывая его руками за талию, и его вес заставляет Дазая застонать от удовольствия и лизать его сильнее. Затем Чуя снова наклоняется вперед, обхватывает лицо Дазая и раздвигает его ноги еще шире, придвигаясь еще ближе.       Дазаю удается перевести дыхание только в перерывах между толчками, его зрение слегка затуманивается, но его руки не перестают побуждать Чую взять все, что ему нужно, особенно когда он сгибается пополам, язык работает быстрее, а губы сосут, словно пытаясь высосать из него жизнь. Чуя замирает, его хватка вокруг головы Дазая усиливается, и Дазай практически ощущает момент, когда его охватывает оргазм.       — Черт, черт, черт, — громко и беззастенчиво стонет Чуя, отчаянно двигая бедрами вниз и вперед, чтобы получить удовольствие, — Черт, черт, черт, я… — он издает еще один крик, и по лицу Дазая стекает еще больше жидкости. Он не уверен, то ли он снова кончил так быстро, то ли и в первый раз не переставал кончать, но это не имеет значения, не сейчас, когда вся его влажная киска все еще прижимается к его рту.       Он жадно набрасывается на Чую, выдаивая из него все до последней капли. Чуя хнычет и упивается этим ощущением, а затем сразу же пытается отодвинуться от него. Решив быть хорошим, Дазай вместо этого проводит языком по складочкам, облизывая их дочиста и проводит ладонями по бедрам, пока Чуя молча дрожит над ним.       — Хорошо? — спрашивает он в конце концов.       Чуя тяжело вздыхает, отстраняясь от Дазая, — Слишком хорошо. Еще одна чертова секунда, и я бы снова возбудился.       — И это плохо, потому что…?       — Потому что у меня, блять, через пять минут следующее занятие, — бормочет Чуя, — И потому что ты заставишь меня снова делать что-то еще или что-то в этом роде, а я не собираюсь заниматься этим здесь.       На лице Дазая расцветает улыбка, — Но а если где-нибудь еще? В другой раз?       Чуя встает и поднимает с пола свои штаны, — Я не знаю. Наверное. Это теперь станет обычным делом?       — Ты хочешь, чтобы так было?       — Я первый спросил       — Я мог бы с этим смириться.       — Ладно, — говорит Чуя так же небрежно, — Думаю, я тоже мог бы с этим смириться… Но, просто чтобы внести ясность, это ведь эксклюзивные отношения, верно? Потому что я не хочу бояться подхватить что-нибудь каждый раз, когда вижусь с тобой.       Дазай улыбается, — Эксклюзивные.       — Хорошо.       — Замечательно.       Чуя кивает несколько раз, затем бросает на него хмурый взгляд, — Перестань так улыбаться. Это жутко       — Извини, — саркастически смягчается Дазай и поднимает руку, защищаясь, — Я не знал, что мне больше нельзя этого делать.       — Я не это имел в виду, — бормочет Чуя, опуская подбородок в пол и приводя в порядок свою одежду, — Я просто не привык к этому.       — Как и я.       — Но ты не против?       — Чуя, — его колени хрустят, когда он заставляет себя подняться с пола, — Ты классный. Мне нравится заниматься с тобой сексом, и маленькому Дазаю тоже. Так что да. Я не против, — он пожимает плечами, — К тому же, мы оба не ищем ничего серьезного, так что это идеально, верно?       — Верно, — Чуя многозначительно смотрит на его промежность, — У тебя правда не вставал? Это был не просто подкат, который ты на мне испробовал?       — Я не могу представить, чтобы кто-то пытался соблазнить кого-то, хвастаясь своей эректильной дисфункцией, Веснушка.       — Да, ты всего лишь намекнул, что я единственный, кто может волшебным образом это исправить, — сухо замечает Чуя.       — И ты это сделал, — когда в ответ Дазай получает лишь равнодушный взгляд, он пытается выглядеть как можно более честным, потому что он не лжец. Во всяком случае, не в таких вещах… хотя, честно говоря, это звучит как хорошая идея на будущее… но нет, — Я не врал, — говорит он, — Правда. Это случилось. И, возможно, это была какая-то психологическая проблема или случайное совпадение, но факт остается фактом: мне нравится заниматься сексом с тобой.       Наконец, он снова может увидеть солнечную улыбку Чуи, которая озаряет все его лицо. Не поймите его неправильно, Дазай так же большой поклонник его угрюмого вида, но в его улыбке есть что-то, что делает этот адский пейзаж мира немного менее мрачным.       — Конечно, тебе нравится. Я потрясающий в постели.       Дазай может только кивнуть в знак согласия.       — И я думаю, ты тоже ничего такой.       Он прижимает ладонь к груди, — Вау, спасибо тебе, Веснушка. Я тронут твоей добротой.       — Ты хорош. Очень даже хорош. Особенно когда ты делаешь это своим языком…       — О, да? — Дазай приподнимает брови, медленно подходя к нему, — Что именно?       Чуя изо всех сил пытается скрыть ухмылку, но у него ничего не получается, и когда их взгляды встречаются, на его щеках появляются ямочки, — Я расскажу тебе об этом в следующий раз. Кстати, о… — его рука скользит в карман и достает телефон, который он прижимает к груди Дазая, — Ты должен дать мне свой номер прямо сейчас. На этот раз никаких отговорок, Мягкотелый.       — Мягкотелый? — эхом откликается Дазай, удивленно моргая, и добавляет свой номер в список контактов Чуи.       — Ну знаешь, … потому что ты… — объяснение Чуи обрывается, но его взгляд, направленный вниз, явно завершает предложение.       Дазай просто смотрит на него.       С громким вздохом он закатывает глаза, — Ладно, ладно, это отстой, — он тычет пальцем в грудную клетку Дазая, — Но я придумаю для тебя такое же глупое прозвище.       — Ты можешь попробовать, но… — Дазай морщится, — Я сомневаюсь, что у тебя получится схватить тот творческий гений, который воплотился во мне, когда я придумал твое прозвище.       — Ты будешь удивлен, насколько изобретательным я могу быть, — как только Чуя забирает свой телефон, он не слишком деликатно пихает Дазая к двери, даже кивая головой в этом направлении. И когда Дазай бросает на него обиженный взгляд, он ворчит, — У меня занятие примерно через две минуты. Живо, живо, жираф.       — Все равно отстой.       — Бинтованный.       — Не, слишком длинно.       — Скумбрия.       — Что, черт возьми, заставляет тебя ассоциировать меня с рыбой?!       — Твой вялый член. Пока.       Дазай подумает об этом по дороге домой — сразу после того, как вспоминает, что нужно завязать толстовку на талии, чтобы скрыть позорное пятно на спортивных штанах.

***

      Первый сексуальный позыв раздается два дня спустя в полночь.       [Веснушка]: привет       [Веснушка]: что делаешь?       [Дазай]: Кто это?..       Хотя Дазай и видит, что Чуя онлайн, ему требуется много времени, чтобы ответить. Что его очень забавляет.       — Чему ты улыбаешься? — внезапно раздается голос Йосано.       Возможно, это его слишком забавляет.       Это даже опасно.       — Видео о том, как кота вырвало из-за того, что он пукнул, — говорит он, уже опуская телефон, потому что…       — О, я тоже хочу посмотреть!       — Извини, мне пора~       Йосано смотрит, как он натягивает ботинки, скептически нахмурившись, — Куда ты идешь?       — Куда ты идешь? — выпаливает в ответ Дазай и подмигивает Йосано, чтобы показать ей, насколько неуместен этот вопрос, — Я отправляюсь исследовать мир. Пользоваться своим ключом. Пробовать блюда разных кухонь. Не засиживайся допоздна ради меня, дорогая мамочка.       — Значит, я так понимаю, что с твоим членом все в порядке?       Дазай не считает, что этот оскорбительный вопрос заслуживает ответа, и только машет рукой на прощание, прежде чем закрыть за собой дверь. Как только он оказывается в лифте, его рука скользит в карман за телефоном.       [Веснушка]: серьезно       [Веснушка]: бро       [Веснушка]: ты такой надоедливый       [Дазай]: Я просто пошутил, Веснушка.       Чуя снова в сети, когда двери лифта открываются на первом этаже.       [Чуя]: это только раздражает еще больше.       [Чуя]: так ты собираешься ответить на мой вопрос или       [Дазай]: Ничего особенного не делаю.       [Дазай]: Но, полагаю, скоро это изменится.       [Дазай]: А что ты делаешь?       [Чуя]: трачу драгоценное время в баре на телефон       Дазай читает последнее сообщение, садясь в машину. Он начинает печатать одновременно с Чуей на другом конце провода. Увидев это, он перестает… только для того, чтобы Чуя сделал то же самое.       Что ж, это неловко.       Он ждет еще одно бесполезное мгновение, прежде чем ответить:       [Дазай]: Тебе не весело?       [Чуя]: все в порядке, но я не могу напиться сегодня вечером, потому что завтра у меня кое-что намечается, а все вокруг меня пьяны в стельку       [Дазай]: Хочешь, я заеду за тобой?       Следующее сообщение — адрес бара.

***

      — Теперь веселее?       Полуприкрытые глаза Чуи на мгновение косятся на него, прежде чем закрыться, — Лучше чем в баре, это точно.       — Просто лучше, чем то место, откуда мне пришлось тебя спасать? Я оскорблен.       Как только трусы Чуи вернулись на место, Дазай, будучи джентльменом, которым он и является, вернул ему обратно штаны. Кожаные. Обтягивающие. Отличный повод продемонстрировать свою задницу, — Тебе не обязательно было спасать меня, — говорит он со вздохом, медленно принимая сидячее положение на заднем сиденье машины Дазая, — Можно повеселиться и без алкоголя…       — Но?       Чуя закатывает глаза, — Но меня раздражает, что я единственный трезвый, — затем он поднимается с еще одним низким стоном и тянется к своим штанам, — Люди продолжали рассказывать мне разные вещи. Вещи, которые я не хотел знать!       — Звучит как идеальный материал для шантажа, — здесь довольно тесно заниматься сексом, а тем более переодеваться, но каким-то образом у них получается.       — Да, и как я должен использовать тот факт, что один из моих друзей в пятый раз вернулся к своей бывшей, для шантажа?       — Будь изобретательным, — растягивает слова Дазай, — Разве ты не говорил, что ты такой?       Чуя поднимает на него сердитый взгляд, — Заткнись. И перестань запоминать все, что я говорю.       — Эй, я не виноват, что у меня такая идеальная память.       — Но ты же знаешь, что моя память не такая. Это несправедливое преимущество.       — О, и ты ждешь, что я буду играть честно, потому что…?       — Потому что я, блять, так сказал, — говорит ему Чуя с застенчивым выражением лица, — И потому что тебе нравится слушать мои приказы.       Все еще ухмыляясь, Дазай тихо смеется себе под нос, — Ну разве ты не самоуверенный маленький засранец?       Самоуверенный маленький засранец, о котором идет речь, просто пожимает плечами, прежде чем забраться на пассажирское сиденье, даже не пытаясь уберечь Дазая от того, чтобы его не затоптали насмерть, — Мы можем заехать в макдак на обратном пути?       Дазай выбирает более простой способ сесть за руль: воспользоваться дверью.       — Эй, — говорит Чуя, садясь на свое место, и машет рукой в воздухе, — Обрати на меня внимание.       — Конечно, все, что угодно, для мистера нахала, — бормочет Дазай, хотя он совсем не возражает. Еще слишком рано для того, чтобы он даже попытался заснуть, вождение автомобиля расслабляет его, и возможно, Чуя был не так уж неправ, говоря о том, что ему нравится, когда ему указывают, что делать. Просто иногда это проще. Не так сложно. Он выводит машину с обшарпанной, темной стоянки которую они выбрали для своих развлечений, на улицу. Несколько минут они мирно молчат, прежде чем он спрашивает, — Почему ты не мог напиться сегодня вечером?       — Завтра семейный бранч, — говорит ему Чуя, подпирая щеку ладонью.       — Твоим родителям не нравится, когда ты пьешь?       Фырчанье, — Да брось, они разрешали мне пить с ними вино с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Но они злятся, когда я опаздываю или, не дай бог, вообще не прихожу, и я не могу гарантировать, что проснусь вовремя, когда выпью.       Дазай мычит, представляя его семью — двух упомянутых им отцов, прежде чем его мысли в конце концов возвращаются к другому рыжеволосому члену семьи. Злобному. Он морщит нос.       Иногда он даже забывает, что они родственники.       — Ты ведь ничего не сказал своей сестре, правда?       — Нет, Дазай. Первое, что я сделал, вернувшись домой с занятий йогой, это написал Коё и рассказал ей о том, как ты…       — Хорошо, хорошо. Поменьше сарказма, ладно?       — Я знаю, ты не хочешь, чтобы она или кто-то еще узнал об этом, поэтому я буду держать рот на замке.       По какой-то причине это заставляет Дазая нахмуриться, потому что Чуя говорит так, будто он хочет сохранить это в тайне, как будто ему стыдно или что-то в этом роде. Но это совсем не так, — Я просто хотел бы сохранить это в тайне от Йосано и твоей сестры, — говорит он, — И будет проще, если никто другой об этом не узнает.       — И я знаю об этом, — затем, спустя еще минуту, Чуя поспешно добавляет, — И я не против, просто чтобы ты знал! Не то чтобы мне было о чем рассказывать.       Дазай кивает.       — Я имею в виду, это круто. С тобой хорошо. И я не мог сказать своим друзьям, куда я иду, когда уходил сегодня. Но все в порядке.       Дазай хмурится.       — Все в порядке, — повторяет Чуя, — Правда. Да тут и рассказывать-то нечего.       — Хорошо.       — Ага.       — Хорошо.       — Отлично. Хорошая беседа.

***

      [Чуя]: [изображение]       [Чуя]: на семейном бранче, и Коё только что упомянула тебя       [Дазай]: Приятно осознавать, что у меня есть поклонники.       [Дазай]: Что адский зверь сказал обо мне?       [Чуя]: что ты убиваешь младенцев в свободное время       [Дазай]: Это правда.       [Дазай]: Мне жаль, что тебе пришлось узнать об этом таким образом.       [Чуя]: 🙄       [Чуя]: нет, она просто сказала, что у Йосано есть сосед по комнате, который иногда ведет себя чересчур       [Чуя]: у тебя действительно когда-то была домашняя крыса по имени Достоевский???       [Дазай]: Пушкин и Гончаров тоже.       [Чуя]: но как       [Чуя]: как настоящие домашние животные?       [Дазай]: Да.       [Дазай]: Крысы — очень умные животные.       [Чуя]: и все же ты все еще хочешь кошку?       [Дазай]: Ну, у меня больше нет крыс, так что.       [Дазай]: Кроме того, иногда кошки могут жить с крысами, не охотясь на них. В этом нет ничего невозможного.       [Чуя]: 🤨

***

      [Дазай]: Ты свободен сегодня вечером?       [Чуя]: конечно       [Чуя]: о чем ты думаешь?       [Дазай]: Видишь ли, у меня есть эта работа. В офисе. Со своим собственным кабинетом.       [Чуя]: хорошо…       [Дазай]: Пустой офис.       [Чуя]: ооо…       [Чуя]: напиши мне адрес, и я буду там в 10 часов       [Дазай]: Не беспокойся. Я заеду за тобой.       [Чуя]: хорошо

***

      [Чуя]: у меня болит спина из-за тебя       [Дазай]: Я думал, ты самый спортивный из нас двоих?       [Чуя]: это не значит, что у меня не может ничего болеть       [Дазай]: Ты прав.       [Дазай]: Давай я исправлю ситуацию?       [Чуя]: боже, ты иногда такой слащавый       [Дазай]: …давай я все равно исправлю?       [Чуя]: я занят до следующей недели ☹       [Дазай]: ☹       [Дазай]: А как насчет 28-го? Ты тогда занят?       [Чуя]: это звучит так, будто мы договариваемся о встрече       [Дазай]: Так и есть. Вроде.       [Чуя]: тогда я должен быть свободен       [Дазай]: 21:00?       [Чуя]: приходи на час позже, и все будет в порядке       [Чуя]: есть еще какие-нибудь необычные места, кроме твоей машины или офисного стола?       [Дазай]: Я знаю один бар с очень хорошей кладовкой       [Чуя]: вау       [Дазай]: Проблемы?       [Чуя]: нет       [Чуя]: тогда увидимся

***

      [Чуя]: привет       [Дазай]: Привет       [Чуя]: чем занимаешься       [Дазай]: На работе.       [Дазай]: Я думал, ты занят?       [Чуя]: я…       [Чуя]: я на занятиях       [Чуя]: но еще мне скучно       [Чуя]: и все мои друзья заняты       [Дазай]: Для меня большая честь быть твоим 13-м вариантом, Веснушка.       [Чуя]: скорее, моим 5-м       [Дазай]: Ничего себе~~~       [Чуя]: развлеки меня, пока я не умер от скуки       [Дазай]: А ты знал, что дельфины спят с одним открытым глазом?       [Чуя]: wtf       [Дазай]: 😊       [Чуя]: я не имел в виду ничего подобного, придурок       [Чуя]: я мог бы просто погуглить случайные факты с таким успехом       [Дазай]: Тогда, боюсь, я не уверен, что именно ты хочешь от меня услышать.       [Чуя]: расскажи мне что-нибудь о себе       [Чуя]: ты интереснее, чем какие-то странные мелочи, которые ты знаешь       [Дазай]: Сомневаюсь в этом, Веснушка.       [Чуя]: какие у тебя планы на сегодня       [Дазай]: Я собираюсь выпить с несколькими друзьями.       [Дазай]: Ты?       [Чуя]: учусь со своим соседом по комнате       [Чуя]: [изображение]       …       …       …       [Дазай]: Веснушка…       [Дазай]: Я думал, ты на занятиях.       [Чуя]: да       [Чуя]: снял это вчера, когда мне стало скучно       [Чуя]: подумал, что могу поделиться с тобой 😊       [Дазай]: Я хочу есть тебя, будто это моя последняя трапеза на земле.       [Чуя]: 😊

***

      [Дазай]: [изображение]       [Чуя]: черт       [Чуя]: прекрати       [Чуя]: я не могу возбуждаться, мне нужно сосредоточиться!!!       [Дазай]: Просто отплачиваю тем же 😊       [Чуя]: я ненавижу тебя       [Чуя]: но еще хочу отсосать тебе       [Чуя]: ты ужасен       [Чуя]: я надеюсь, ты знаешь, что я ненавижу тебя

***

      [Чуя]: [изображение]       [Дазай]: [изображение]       [Чуя]: [видео]       [Дазай]: Ты маленький…       [Чуя]: лол       Входящий звонок: Чуя

***

      [Чуя]: пожалуйста, скажи мне, что у тебя сейчас есть время       [Дазай]: Я могу найти время.       [Чуя]: идеально       [Чуя]: спасибо       [Чуя]: приходи по адресу, который я тебе отправлю, как можно скорее       [Дазай]: Ты в порядке?       [Чуя]: о, лол, я в порядке       [Чуя]: просто возбужден ☹       [Дазай]: О

***

      Адрес, по которому Веснушка его отправил, находится недалеко от кампуса, что становится понятным, когда машина Дазая останавливается перед домом, полным шумных, пьяных студентов, насколько хватает глаз и все они молодые.       Отстегнув ремень, он морщится.       Он был ровно на одной из таких вечеринок на первом курсе. Потом он понял, что не настроен на ту же волну, что и эти люди, и больше ни на одну из них не ходил.       Но Чуя ничего не говорил о вечеринках или общении. Было ясно, что это был просто очередной звонок для секса, так что снова машина.       Однако, когда Дазай находит его имя в своем списке контактов и звонит, никто не берет трубку. После еще пяти попыток никто не отвечает. На его сообщения тоже никто не отвечает.       Пальцы Дазая постукивают по рулю, пока он обдумывает свой выбор.       Подождать и попробовать еще раз? Даже его терпение не бесконечно.       Уехать? Это было бы грубо. И пустая трата бензина. И… у Чуи, возможно, сел телефон.       Что оставляет ему только один вариант: проникнуть к животным, найти Чую и выкрасть его так, чтобы никто не заметил. Учитывая, как люди обычно относятся к подобным вещам, это не должно быть слишком сложно.       Сделав глубокий вдох, он выходит из машины, захлопывает дверцу и направляется к месту происшествия. Лужайка усеяна окурками, конфетти и грязными пластиковыми стаканчиками. Люди, стоящие на крыльце, лишь мельком смотрят на него, когда он входит в дом, но там его встречает еще больше людей. По крайней мере, он никого из них не узнает. Просто кучка незнакомцев, которые, скорее всего, младше его на несколько семестров.       Поскольку Чуи нет ни в коридоре, ни на кухне, Дазай заглядывает в гостиную и прищурившись, оглядывает толпу. Нет. Нет. Нет. Там есть рыжий, но волосы слишком вьющиеся и длинные. Нет…       Кто-то хватает его за руки и начинает тащить к лестнице, — Наконец-то.       Похоже, Чуя нашел его первым.       — И тебе привет, — раздраженно выдыхает Дазай, ковыляя за ним, — Не хочешь сказать мне, куда мы направляемся?       — Как ты думаешь, куда?       Он замечает только легкую ухмылку, которую Чуя бросает на него через плечо, прежде чем затащить их обоих в комнату — ванную, если быть точным — и практически прижать Дазая к двери, — Сюда.       — Значит, не в машине?..       — Не пойми меня неправильно, машина норм, но в ней не так уж много места.       — А тут? — скептически спрашивает Дазай, разглядывая разбросанные ковры, раковину сомнительного цвета и грязное зеркало, — И это… гигиенично?       Чуя морщится, — Я знаю. Это отвратительно. Но ведь нам больше некуда пойти, верно?       Верно.       Сосед Чуи по комнате, по-видимому, ранняя пташка, поэтому выгонять его поздно вечером — редкий вариант. И приводить Чую к Дазаю… что ж, это тоже сопряжено с рядом сложностей.       Дазай предполагал, что Чуя не против пошалить в случайных местах, особенно учитывая, что он, похоже, не прочь быть пойманным, но возможно, он ошибается.       Возможно, Чуя действительно против.       Губы Дазая поджимаются, когда он кладет руку на спину Чуи, мягко сжимая ее, — Да, я понимаю, к чему ты клонишь, — затем он прищуривается и обхватывает пальцами его подбородок, — Почему ты выглядишь на удивление трезвым?       — Потому что я под кайфом, — медленно улыбаясь, отвечает ему Чуя, — И я стараюсь не пить после травки. Не очень хорошо сочетается.       — Умный мальчик, — бормочет Дазай, проводя большим пальцем по щеке.       Самодовольная улыбка Чуи на вкус так же хороша, как и на вид, когда Дазай наклоняется, чтобы поцеловать его. А еще у нее вкус арбузной жвачки, газировки, травки и безумного нетерпения. Поцелуи быстро превращаются в тяжелое дыхание, когда они задыхаются у шей друг к друга, расстегивают только первые несколько пуговиц и возятся с молниями, чтобы стянуть штаны.       Чуя задыхается, уткнувшись в плечо Дазая, когда тот скользит двумя пальцами в его влагалище, уже влажное и горячее. Дазай наклоняет ладонь так, что она трется о клитор, делая движения короткими, но грязными, в основном загибая пальцы внутрь него снова и снова. Это делает свое дело, он может сказать это по тому, как руки Чуи обхватывают его плечи, и по низким, красивым звукам, которые вырываются из его рта, и в основном, по тому, как он двигает бедрами вперед, безмолвно прося большего. Но этого также недостаточно, чтобы заставить его кончить, особенно когда он стоит на ногах.       Вероятно, именно поэтому Чуя выдыхает, — Ладно, ладно, хватит, я готов, — спустя еще несколько минут, вонзая свои острые зубы в кожу между шеей и плечом Дазая, когда тот не сразу послушался его.       — Ты уверен? — спрашивает Дазай, его глаза уже блуждают по комнате в поисках более удобной позиции, чтобы сделать это, — Ты не…       — Да, — говорит Чуя, кивая с тяжело вздымающейся грудью, прежде чем проследить за взглядом Дазая, направленным на раковину, — Хорошая идея. Давай сделаем это. Если быть до конца честным, Дазай думал о том, как усадить Чую на раковину, поскольку это единственный предмет для сидения здесь, а не об этом: Чуя снимает штаны и нижнее белье, прежде чем наклониться к раковине и подставить ему свою задницу, — Я всегда хотел, чтобы меня трахнули перед зеркалом.       Но это тоже не так уж плохо.       Нет, это определенно не так.       — Если бы это зависело от меня, то ждать бы не пришлось, — Дазай несколько раз погладил свой член и наклонился, чтобы коротко поцеловать затылок Чуи, прежде чем прижать головку к его входу, — Чтобы ты мог видеть себя всего. Все это, — добавляет он тихим шепотом и медленно проталкивается внутрь. Его глаза закрываются, когда его окутывает восхитительное плотное тепло, — Но и этого тоже хватит.       Чуя стонет, громко и беззастенчиво, когда член Дазая погружается в него, — Черт.       Как бы ни завораживал Дазая вид того, как его член исчезает внутри Чуи, ему гораздо интереснее наблюдать за отражением в зеркале перед собой. Смотреть, как неосознанно закрываются его глаза. Как нежно приоткрываются его губы. Руки, сжимающие раковину.       Это, как ничто другое, разжигает бушующее пламя в животе Дазая.       Как только он убеждается, что Чуя выдержит, он упирается пальцами в бедра и отстраняется, чтобы снова врезаться, создавая быстрый, устойчивый ритм, который, как он знает, приведет его к пику быстро и грязно. Он жадно поглощает шипение, вырывающееся из легких Чуи, когда он протягивает руку между бедер, чтобы ласкать себя, но дверь ванной внезапно сотрясается, когда кто-то безуспешно пытается ее открыть.       Это заставляет их обоих напрячься, но только на мгновение, потому что дверь заперта, все в порядке и в ближайшее время никто не войдет.       Только вот       — Эй, открой! Мне действительно нужно в туалет!       Чуя качает головой, мышцы его поясницы напрягаются, — Они уйдут, если мы будем их игнорировать.       — Или они уйдут, если услышат, что мы заняты, — бормочет Дазай и просовывает одну руку под Чую, чтобы притянуть его к себе. У него вырывается сдавленный стон, потому что поза, которую он принимает, становится невероятно глубокой и тесной. От этого ухмылка Дазая становится еще шире.       — Так мне нравится еще больше, — прерывисто выдыхает Чуя, поднимая одну ногу, чтобы опереться на раковину, — Намного, ах, лучше.       К сожалению, человек по ту сторону двери с этим не согласен, — Эй, ты что, издеваешься надо мной?! Кто бы там ни был, открой эту чертову дверь, пока меня не стошнило прямо на нее!       Дазай замедляет темп. Не потому, что он боится какого-то разгневанного человека на домашней вечеринке, а потому что упоминание рвоты — не самое лучшее, что можно услышать, когда он по самые яйца в ком-то. В зеркале он видит, как Чуя делает такое же выражение лица, как и он.       Этот чертов тип снова колотит в дверь, — О, да ладно тебе!       — Я убью его, — шипит Чуя себе под нос, — Кто бы там ни был, я убью его.       — Я не буду тебя останавливать, — соглашается Дазай, пытаясь усмехнуться, но вместо этого только фыркает. Он сосредотачивается на том, как удивительно Чуя ощущается вокруг, насколько это плотно и горячо, и как красиво он смотрится в зеркале, когда его трахают, но…       Невероятно трудно игнорировать человека за дверью, который угрожает, что его вырвет прямо на дверь, и по-видимому, не собирается уходить в ближайшее время.       — Пожалуйста. Мне плохо. Мне просто нужно… Я просто…       Дазай замирает, когда слышит приглушенные звуки рвотных позывов из-за двери. Его глаза находят отражение Чуи в зеркале, — Он правда…?       — Я не знаю, — бормочет Чуя несчастным тоном, прежде чем сглотнуть, — И я на самом деле не хочу знать. Я просто…       Да.       — Хорошо, — говорит Дазай, кивая, — Ладно, давай просто подумаем о чем-нибудь другом, хорошо? О чем-нибудь горячем. Чем-нибудь хорошим и сексуальном, — он дает Чуе снова прислониться к раковине, одновременно перекидываясь через его спину, чтобы запечатлеть поцелуи на его шее, — Ты близко?       Стенки Чуи сжимаются вокруг него, — Пока нет, но…       Дазай открывает глаза, когда так и не получает законченного ответа, сжимая его бедро, — Чуя?       — Да? Прости, я просто… эээ…       — Ты просто что?       — Я совершил ошибку, посмотрев на раковину, и это…       Дазай совершает ту же ошибку, что и он: бросает взгляд на раковину через плечо, чтобы увидеть отвратительные пятна, волосы и грязь от стока.       — …правда отвратительно.       — Да, — соглашается он, — Это действительно так.       Проходит несколько секунд молчания. Затем Чуя прижимается к нему задницей, — Дазай? Ты собираешься снова ускорить темп?       — Хм? О, — он даже не заметил, что сбавил скорость, — Извини, — бормочет он, — Это все раковина.       Чуя что-то бормочет в ответ, но следующий звук, который он издает, звучит гораздо более напряженно, заставляя Дазая на этот раз остановиться. Он хотел бы спросить, что случилось, но почему-то у него такое чувство, что он уже знает, потому что Чуя напряжен. Слишком напряжен.       — У тебя ведь больше нет настроения, правда? — спрашивает он.       Чуя проводит рукой по лицу, — Прости.       — Что? Нет. У меня тоже его больше нет, — Дазай старается быть как можно нежнее, когда выходит из Чуи, но судя по тому, как подергивается его бедро, это все еще не самое приятное ощущение, — Не извиняйся.       Чуя бросает на него прищуренный взгляд, — Правда?       Дазай отвечает лишь равнодушным взглядом, прежде чем засунуть свой член обратно и наклониться, чтобы отдать Чуе его одежду, — Оно затерялось где-то между… — он мотает подбородком в сторону двери, — …и этим, — имеется в виду грязная раковина.       — То же самое, — бормочет Чуя, морщась, — Но я притащил тебя сюда только для того, чтобы… ты знаешь, — затем его глаза расширяются, — Хочешь, отсосу тебе?       — Нет, — говорит Дазай, прежде чем его брови складываются в те же вопросительные знаки, что и на лице Чуи, — Хочешь чтобы я...?       Чуя даже не считает этот вопрос заслуживающим внимания, отмахиваясь от него, — Только не в этой дыре.       После этого они одеваются в неловком молчании, которое действует Дазаю на нервы сильнее, чем он бы предпочел. Ему не привыкать к плохому сексу. Ладно, это преувеличение. Это было не ужасно, но и не самое лучшее их выступление. Посредственный секс. И в этом были виноваты туалет и люди снаружи. Не то что бы Дазай ожидает, что каждый чертов секс будет звездным.       Что его беспокоит, так это то, что это, скорее всего, будет повторяться снова и снова, если они будут продолжать заниматься этим везде, кроме как в настоящей постели. Тогда они могли бы с таким же успехом отменить все это дело. И это…       Это оставляет у Дазая странный горький привкус во рту.       Вот почему в конце он произносит следующие слова, — Что ты думаешь о том, чтобы прийти ко мне в следующий раз?       Застегивая молнию на джинсах, Чуя хмурится, — Я думал, что это слишком рискованно?       — Конечно, это рискованно, но мы можем выкроить несколько часов, когда ни Йосано, ни твоей сестры не будет в квартире.       — Если ты действительно в этом уверен.       — Да, я уверен.       — Хорошо, — Чуя пожимает плечами, — Круто.       Дазай улыбается, — Замечательно.