The Perfect Chase

      Чрезмерное маневрирование с вашей стороны может вызвать подозрения. Лучший способ замести следы — заставить собеседника почувствовать свое превосходство и силу. Если вы кажетесь слабым, ранимым, очарованным другим человеком и неспособным контролировать себя, ваши действия будут выглядеть более естественными, менее расчетливыми. Физическая слабость — слезы, застенчивость, бледность — помогут создать эффект. Сыграйте роль жертвы, а затем преобразуйте симпатию вашей жертвы в любовь.

Роберт Грин, «24 закона обольщения»

      Идея трахнуть Чую дома в реальности оказывается более сложной, чем казалось в теории. Намного более сложной. Мало того, что во время сессии невозможно найти вечер, когда оба будут свободны, так еще и Коё, по-видимому, стала бездомной, поскольку все больше и больше времени проводит в квартире Дазая и Йосано. Иногда, даже когда ее девушки нет рядом. Единственная причина, по которой он не требует, чтобы она внесла свою долю в оплату аренды, заключается в том, что она, по-видимому, переживает что-то личное, если судить по плачу и жалобному сопению, которые он слышит однажды ночью. (Это, и еще он получает один из самых неприятных взглядов от Йосано, когда пытается поднять тему «почему ты сожительствуешь с нами» и «когда это прекратится?»)       Объективно, одна из немногих положительных черт Дазая заключается в том, что он преуспевает в решении проблем. (Но когда он начинает создавать проблемы, причем даже не для того, чтобы их потом решать, это становится довольно раздражающим, что происходит, знаете ли, через день, но увы). И вот так ему наконец, удается выкроить целых двенадцать часов только для них с Чуей после полутора недель восстановления отношений со своей рукой (и другой рукой) и дрочки на фотографии и видео, которые Чуя время от времени ему любезно предоставляет.       — Так вот, значит, где ты живешь, да? — спрашивает тот, о ком идет речь, отряхивая ботинки от налипшего на них мокрого снега и с любопытством оглядываясь по сторонам.       Напевая что-то себе под нос, он закрывает за ними дверь, — Ага, и очевидно, там же, где в последнее время живет твоя сестра, — он наблюдает, как Чуя рассматривает шкаф с большим интересом, чем того заслуживает скучный предмет мебели, — Кстати, ты случайно не знаешь что-нибудь об этом?       — Хм? О Коё?       — Да, о дьяволице собственной персоной.       Чуя хихикает, прищурив глаза, и бросает на Дазая удивленный взгляд, прежде чем продолжить осмотр квартиры, — Нет, мы с Коё о таких вещах не разговариваем. Разве это не нормально, что она проводит время у своей девушки?       — Только не тогда, когда ее девушки здесь нет, — замечает Дазай, следуя за ним на кухню, где Чуя проводит пальцем по каждой поверхности поблизости, словно пытаясь оставить свой запах. Как ни странно, Дазай не возражает. От Чуи вкусно пахнет. Сладкой фруктовой жвачкой, морской солью, солнечным светом и дымом.       — В самом деле? Значит, если бы у тебя был партнер, ты бы выгнал его из своего дома, как только ушел?       — Во-первых, у меня нет партнера, — отвечает Дазай.       Изучая надписи на доске, прикрепленной к холодильнику, Чуя закатывает глаза, — Гипотетически говоря.       — Гипотетически говоря, да, особенно если мой партнер ведет себя как ужасная сука по отношению к моему бедному соседу по комнате, который не заслуживает такого обращения.       — Жестко.       Вот почему Дазай не заводит отношений, потому что даже такие гипотезы вызывают у него совершенно неправильную реакцию. Каждый аспект этого процесса кажется таким ужасно раздражающим и трудным.       Но даже в этом случае он настаивает на том, чтобы последнее слово осталось за ним, — Но если бы мой партнер был, гипотетически, порядочным человеком, я бы, гипотетически, подумал об этом, — качает головой Дазай, — Поскольку это, к сожалению, очень даже реальность, а Коё, к сожалению, не очень порядочный человек, я не могу сказать того же об этой ситуации.       — Я не знаю, что с ней, — пожимая плечами, говорит ему Чуя, — Может, они подумывают о том, чтобы съехаться. Кто знает.       И они решают протестировать эту идиотскую идею в квартире Дазая, даже не спросив его об этом?       — Но сейчас их здесь нет, верно? — спрашивает Чуя и возвращает свое внимание к важной теме.       Дазай медленно улыбается в ответ на его дерзкую ухмылку, — Нет, их тут нет.       Чуя не пытается скрыть игривый голод в своем взгляде, когда смотрит на него, — Хорошо. Итак, как ты предлагаешь нам этим воспользоваться?       — У меня есть вино, — говорит он, кивая на холодильник, — Мы можем выпить его позже.       — Черт, это моя любимая марка, — комментирует Чуя, осматривая бутылку, которую он только что достал из холодильника. Он поднимает глаза на Дазая, приподнимая брови, — Совпадение?       Дазай слегка фыркает себе под нос, кладя руки по обе стороны от бедер Чуи, чтобы мягко подтолкнуть его в направлении своей спальни, — Нет, Веснушка. Это называется обращать внимание на детали.       — О, ну что ж, в таком случае…       — Ага.       Им удается добраться до спальни, но как только они пересекают границу страны Дазая, он перестает пытаться контролировать себя и набрасывается на рот Чуи, как будто это его единственная надежда. Обычно он так себя не ведет, поэтому он просто списывает это на то, что Чуя великолепно целуется, и на адреналин от того, что он отведал запретный плод прямо дома, без ведома Коё или Йосано.       И это из-за того, что Чуя потакает ему, несмотря на то, что он один из наименее терпеливых людей на этой планете. Он отвечает на каждый поцелуй с таким же пылом и энтузиазмом, обвивая одной рукой шею Дазая и позволяя ему вести их к кровати, спотыкаясь, вслепую бросая бутылку на кровать, прежде чем они вдвоем следуют за ней.       Губы Дазая дрожат, когда Чуя отрывается от него с хриплым смехом и полуприкрытыми глазами, которые с любопытством осматривают комнату, — Ты даже не дал мне ничего увидеть, — говорит он, — Это что, тактика, чтобы отвлечь меня?       На этот раз это не так.       — Здесь не на что смотреть. В моей комнате скучно, — Дазай прижимается губами к чернильно-черному чокеру, обвивающему его шею, — С другой стороны, это…       Дазай находит все чувствительные места, которые он запомнил, и работает над ними, пока не заставляет Чую судорожно вздыхать. Так красиво. Так хорошо. Так приятно, что у него есть все время в мире, чтобы исследовать каждый сантиметр его тела и раздевать его по частям, прежде чем снова трахнуть.       — Тут намного интереснее, — бормочет он, изучая цветущий синяк, нарисованный на коже Чуи.       — Ты такой подлый, — скулит Чуя, хотя его голос совсем не звучит расстроенным из-за этого. Их глаза встречаются на мгновение, прежде чем он просовывает руки под рубашку Дазая и подталкивает его голову вперед, — Сними это, по крайней мере.       Дазай никогда не был фанатом раздеваться догола, будь то снятие одежды, бинтов или масок, которые он надевает, когда выходит на публику, но Чуе каким-то образом удается сделать так, чтобы нечто столь ужасное казалось почти расслабляющим. Утешительным. Успокаивающим. Он смотрит на кожу Дазая без любопытства или отвращения — даже лучше: он не испытывает особого энтузиазма. Вот почему Дазай не делает вид, что отвергает Чую; вместо этого он позволяет Чуе стянуть ткань со своего тела и швырнуть ее куда-нибудь со вздохом, забыть так же, как вино… и все остальные предметы и людей в комнате, как только они видят друг друга.       Затуманенный взгляд Чуи расплывается в возбужденной ухмылке, когда его рука блуждает по животу Дазая, скользит под пояс, чтобы нащупать член, который еще не затвердел, но определенно на пути к этому, чем дольше он смотрит на Чую.       — Мне нравится, — признается Чуя, застенчиво поджимая губы, — Заниматься этим на кровати. Нам не нужно втискиваться в машину или стоять.       — Никто не стучит в дверь и не угрожает, что его стошнит, — с усмешкой соглашается Дазай.       Чуя морщит нос, — Не напоминай мне. Пожалуйста.       — Прости, — Дазай извиняется, целуя его в ключицу, в изгиб шеи, в подбородок и, наконец, в губы, мягкие и пухлые, — Мне это тоже нравится. Не торопиться.       Чуя вздыхает в поцелуе, который они разделяют, их губы неторопливо двигаются вместе, скорее медленно, хотя это все равно заставляет внутренние органы Дазая переворачиваться в животе. В этом прелесть нарушения обещаний и угрозы своей самой долгой дружбе: все — от легкой улыбки до поцелуя и секса — заставляет мир вокруг него колебаться.       — Вино, — бормочет Чуя, в конце концов, в его сторону, протягивая руку, чтобы вслепую найти его, — Я забыл, что у нас есть вино.       Дазай отодвигается, садится и берет бутылку, которая лежит рядом с его подушкой, протягивая ее Чуе.       — Спасибо, но нам еще нужны бокалы.       Брови Дазая приподнимаются в удивлении, — С каких это пор тебя волнуют бокалы чтобы пить?       — Раз уж у нас есть достаточно времени, чтобы как следует выпить вина, — говорит ему Чуя, как будто это само собой разумеющееся, — Давай, не ленись. Хочу притвориться, что я аристократ.       — Ладно, ладно, если Веснушка этого хочет… — несмотря на то, что он устраивает целое шоу, поднимаясь с кровати, на самом деле он не возражает против этого; его тело все еще находится в состоянии мягкого выброса адреналина, обычного побочного эффекта от Чуи.       Однако глупая улыбка на его лице исчезает в тот момент, когда дверь квартиры открывается, пока он возвращается в свою комнату. Дазай замирает, как олень, пойманный светом фар, когда Йосано и Коё вваливаются внутрь, их тихие шепчущие голоса замолкают, когда они замечают его. Обнаженного. Ну, полуобнаженного, но, учитывая его характер, можно считать, что он полностью обнажен.       — Привет, — говорит Йосано, переводя хмурый взгляд с его лица на бокалы для вина, которые он держит в руках.       — Привет, — говорит Дазай неестественно громко — жалкая попытка подать сигнал запретному плоду в его комнате, чтобы он держался как можно дальше от источника внезапных звуков, — Я думал, у тебя ночная смена?       Коё бросает в его сторону всего один неодобрительный взгляд, прежде чем направиться на кухню, и Дазай благодарит себя за то, что выбрал комнату, которая ближе к выходу, а не к еде.       Если бы он этого не сделал, Чую бы уже обнаружили.       — Да, кое-что случилось, — говорит ему Йосано, — У тебя гости?       Дазай переводит взгляд с нее на бокалы, прикидывая, какой ответ на этот вопрос будет наилучшим из возможных, — Ага.       Раньше он никогда не утруждал себя представлением кого-либо из своих гостей, так что, скорее всего, и сейчас ему не придется раскрывать больше информации, чем необходимо.       — Почему ты мне не сказал? — покачав головой, она вешает пальто. Сердце в груди Дазая замирает, когда ее взгляд задерживается на вельветовой куртке Чуи, как будто она узнает ее, но она поворачивается к нему, просто озадаченная, а не возмущенная нарушенным обещанием, — Раньше ты никогда не упускал возможности выгнать меня.       Дазай придал своему лицу беззаботное выражение, — Я не видел в этом необходимости, учитывая, что ты должна была работать, — говорит он, — И в любом случае, это было довольно спонтанное решение.       Йосано снова многозначительно смотрит на бокалы, прежде чем бросить равнодушный взгляд на Дазая.       Он прочищает горло, — Достаточно спонтанное, чтобы сходить за продуктами до этого.       — Не-а, — она подходит к нему на шаг ближе, сузив глаза. Сердце Дазая решает изобразить колибри, когда оно пытается выпорхнуть из его грудной клетки, — Это твоя маленькая влюбленность, о которой ты мне до сих пор не рассказал? — вот что в конце концов слетает с ее губ.       Из всего, к чему Дазай готовил себя, этого там не было.       Он моргает. Снова. И снова, — Моя что?       — Твоя влюбленность, — говорит ему Йосано так, словно они уже говорили об этом раньше. Чего на самом деле не было. Дазай знает, потому что у него прекрасная память. Увидев выражение его лица, она тихо фыркает, — О, ты не должен так смущаться из-за этого. Я, честно говоря, ждала того дня, когда это случится с тобой.       — У тебя было сотрясение мозга? Поэтому тебя отпустили домой?       — Нет, это из-за Озаки… — она резко обрывает себя взмахом руки, — Не меняй тему.       — Тогда не говори таких глупостей, — шипит он в ответ.       Йосано только закатывает глаза, — Это не глупо. Ты приходишь ко мне и жалуешься, что у тебя не встает, убегаешь после какого-то озарения, а потом с умным видом улыбаешься своему телефону, когда смотришь в него. Это называется влюбиться, Осаму. Смирись с этим.       — Я, — выдавливает он из себя, — Не влюблен.       — Ладно, боже, — она поднимает руки, — Ты очень чувствителен к этой теме, не так ли?       Дазай бросает на нее последний прищуренный взгляд, прежде чем развернуться и уйти обратно в свою комнату, позволив двери захлопнуться за собой. Чуя сидит на краю кровати в одном нижнем белье, болтая ногами взад-вперед, когда поднимает на него взгляд, — Что происходит?       — Сегодня у нас не будет секса, — заявляет Дазай, — Вот что происходит.       Губы Чуи поджимаются в молчаливом разочаровании.       Грудь Дазая опускается, и он испускает глубокий вздох, поднимая свободную руку, чтобы потереть лоб, — Мне жаль. Моя милая соседка по комнате и твоя сестра только что пришли, хотя Йосано должна была вернуться домой только в шесть утра.       — Вот дерьмо, — бормочет он.       — Да.       — Но… разве мы не можем заняться сексом тихо?       — Ты не из тех, кто любит молчать, — замечает Дазай и наконец, отходит от двери, чтобы поставить стаканы на свой стол, — И все равно это рискованно.       — Я могу быть тихим, — в его голосе слышатся хриплые нотки, — Ты мог бы заткнуть мне рот кляпом.       Прислонившись к своему столу, Дазай бросает на него взгляд, — Как бы мне ни хотелось когда-нибудь воплотить эту идею в жизнь… А что, если тебе потом захочется в туалет? Я не хочу подвергать тебя риску инфекции мочевыводящих путей только из-за того, что одним вечером мы не смогли оторваться друг от друга.       — Не похоже, что моя сестра и твоя соседка по комнате будут все время находиться за пределами своей комнаты, — бормочет Чуя и плюхается обратно на кровать, как морская звезда, — Ты слишком много об этом думаешь, Дазай. Они уже знают, что у тебя кто-то есть, верно?       — Верно.       — Так что они, вероятно, постараются остаться в комнате.       — Ты сильно переоцениваешь доброту своей сестры, Веснушка.       — Я могу не ходить в туалет в течение нескольких часов.       — Я не сомневаюсь, что ты сможешь, но… — Дазай медленно направляется к кровати, чтобы позволить себе упасть рядом с Чуей, одаривая его извиняющейся улыбкой, — Но я хотел, чтобы все прошло хорошо, — это признание снова заставляет слова Йосано эхом звучать у него в голове. Это называется влюбиться. Прочистив горло, он добавляет, — Ну знаешь, потому что в прошлый раз мы оба были не очень удовлетворены. Я хотел загладить свою вину.       В этом гораздо больше смысла, чем в бессмысленном заключении, к которому пришла Йосано. Нелепо даже тратить свое время на размышления об этом, учитывая, что у нее даже нет никакой информации, чтобы сделать такое предположение.       Чуя поворачивается к нему лицом, немного приподнимая плечо, — Это был дерьмовый секс. Подумаешь. Это не значит, что ты должен что-то исправлять.       Но, по сути, их отношения строятся на сексе друг с другом. Если Дазаю даже не удается удовлетворить его, то он может с таким же успехом прекратить все это сейчас и перестать вкладывать столько энергии в двойную жизнь.       Возможно, Чуя это почувствовал, потому что вздохнул и сказал, — Ладно, никакого секса. Слишком рискованно. Что ты предлагаешь нам тогда делать?       Верно.       Судя по приглушенным звукам за дверью спальни, Йосано и Коё, вероятно, сейчас на кухне. Они могут быть слишком заняты разговором, чтобы заметить, как они ускользают, но они вполне могут и заметить Чую.       — Эм, — неуверенно произносит Дазай, — Мы могли бы посмотреть фильм?       Эта идея не заставляет Чую кричать от радости — что вполне понятно, учитывая, что он пришел сюда только ради секса — но он кивает и даже слегка улыбается Дазаю, — Окей, звучит неплохо. Есть какие-нибудь предложения?       Прошло много времени с тех пор, как Дазай в последний раз садился смотреть фильм, чтобы на самом деле посмотреть его, поэтому вопрос заставляет его губы скривиться в слабой гримасе, — Выбирай сам, — решает сказать он, бросая мяч обратно на сторону Чуи, — За то, что заставил тебя прийти сюда только для того, чтобы ты был вынужден смотреть со мной фильмы.       В итоге это звучит более самоуничижительно, чем ему хотелось бы, но это делает свое дело.       По крайней мере, он так думает.       Потому что, когда он забирается обратно на кровать с ноутбуком в руках, Чуя хмуро смотрит на него, — Ты же понимаешь, что я не какой-то сексуальный монстр, правда?       — Хм?       — Я имею в виду, мне нравится секс, — продолжает болтать Чуя, — Это приятно, и ты, кажется, действительно заботишься о том, чтобы я кончил, и я это ценю. И гормоны, которые я принимаю, влияют на мое либидо, иногда доводя до безумия, но… — он бросает на Дазая многозначительный взгляд, — Я не умру только потому, что у меня что-то не получилось один раз, — он морщится, — Или два раза.       Дазай моргает в ответ, — Я… не предполагал, что ты какой-то сексуальный монстр.       — О, — говорит Чуя, — Ладно. Тогда почему у тебя такой вид, будто ты зарезал моего щенка?       — Я не выгляжу так, будто зарезал твоего щенка.       — Выглядишь, — он даже тычет Дазая в щеку, — Вот здесь.       — Тебе мерещится всякое.       — Нет, это не так.       Дазай отмахивается от его руки и садится рядом с ним, доставая свой ноутбук, — Я в порядке. Ты в порядке. Мы оба в порядке. Почему мы до сих пор об этом говорим?       — Хорошо, — отвечает Чуя более раздраженно, чем обычно, выпячивая подбородок и складывая руки на животе, — Как скажешь.       — Да, — бормочет Дазай себе под нос, — Как скажешь, — он осознает, что предоставил выбор фильма Чуе, только после того, как несколько мгновений просматривает Netflix и хмуро смотрит на экран. Ему требуется огромный глоток гордости, чтобы робко предложить Чуе ноутбук, — Вот. Выбирай.       Брови Чуи все еще хмурые, но он принимает ответственность без дальнейших комментариев, — Тебе нравятся фильмы о супергероях?       — Нет.       Он издает какой-то звук, но не жалуется. Затем, — А как насчет фильмов ужасов?       Дазай усмехается, — Я бы скорее предпочел воткнуть вилку себе в мозг.       — Не слишком ли драматично?       — Ты спросил, я ответил.       Чуя вздыхает и прокручивает еще минуту, прежде чем спросить, — Что ты думаешь об Атаке титанов?       — Я думаю, что это не фильм.       — Но тебе нравится?       — У меня есть дела поважнее, чем смотреть, как большие уродливые люди в мультике едят маленьких уродливых людей.       По какой-то причине глаза Чуи расширяются, как будто это рождественское утро, и он только что открыл свои подарки, — Ты его еще не смотрел?       — Нет, — осторожно отвечает Дазай, которому не нравится то, как тот сразу же закрывает Netflix и вместо этого ищет смотреть Атаку титанов онлайн, — Чуя, что ты делаешь? Я не буду смотреть это с тобой.       — Ты сказал, что я могу выбрать.       — Фильм. Я сказал, что ты можешь выбрать фильм.       — В принципе, это как фильм, — когда Дазай открывает рот, чтобы возразить, что это абсолютно не так, он быстро добавляет, — Как десять… потрясающих… фильмов. Брось, ты ведь и всему остальному тоже сказал нет!       — И я говорю нет этому еще сильнее, — отвечает ему Дазай и собирается закрыть тот сомнительный, нелегальный стриминговый сайт, который только что открыл Чуя, за исключением того, что маленькому засранцу, очевидно, очень, очень нравится это идиотское аниме, поскольку он хлопает Дазая по руке и убирает ноутбук подальше от его досягаемости.       — По крайней мере, попробуй!       — Ты не мог бы говорить потише, пока твоя сестра не заметила, что ее младший брат прячется в моей комнате?       Но это ошибка. О, это такая ошибка.       Глаза Чуи озорно блестят, — Мы посмотрим это, — сначала его голос звучит мягко и тихо. А потом он какой угодно, только не, — ИЛИ Я…       Дазай зажимает ему рот рукой и качает головой, глядя на Чую с плотно сжатыми губами и широко раскрытыми глазами, — Что с тобой не так? Ты как будто хочешь, чтобы я стал бездомным, — Чуя фыркает, уткнувшись лицом в ладонь, — Ты, блять, будешь вести себя прилично, если я тебя отпущу, или мне придется заклеить тебя скотчем?       — Звс обт… — ничего не понимая, Дазай убирает руку, давая Чуе сказать. Он прочищает горло, а затем спрашивает, — Зависит от обстоятельств. Ты собираешься смотреть Атаку титанов со мной или будешь ныть по этому поводу, как маленькая сучка?       Челюсть Дазая сжимается. Он выдыхает через нос — выдох, означающий полное поражение, — Хорошо.       Лицо Чуи озаряется сиянием, которое делает его культурную жертву приемлемой. Совсем чуть-чуть.       — Знаешь, это было настоящее манипулирование с твоей стороны, — ворчит он, наблюдая, как Чуя перемещается по сайту, несомненно, загружая сотни вирусов на его ноутбук, пока они разговаривают.       — Спасибо, — беззаботно хмыкает в ответ Чуя, — В конце концов, тебе понравится, я клянусь.       — Я в этом сильно сомневаюсь.       — Дай нам, пожалуй, восемь серий. Если тебя не зацепит конец арки Трост, мы можем посмотреть что-нибудь еще, но он тебя зацепит. Я чувствую это.       Как только эти слова слетают с его губ, экран заполняется рекламным роликом, в котором обнаженная женщина стонет и ласкает себя пальцами.       — Ты мог бы просто сказать мне, что хочешь посмотреть порно, вместо того чтобы…       Чуя сильно толкает его локтем и закатывает глаза, прежде чем снова закрыть непристойное изображение, — Заткнись. Ты такой надоедливый, — но он продолжает с недовольной гримасой и вздохом, — Почему Коё и Йосано выбрали именно этот день, чтобы прийти домой пораньше? — бормочет он себе под нос, — Я не дрочил последние четыре дня, готовясь к сегодняшнему дню. Я так возбужден, что чувствую, что вот-вот умру.       Дазай морщится, — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это…?       — Я уже говорил, это не твоя вина, — после того, как он развернул видео на весь экран и положил ноутбук перед ними, он перекатился на бок и свернулся калачиком рядом с Дазаем, пряча крошечную (и очаровательную) гримасу, прикрывая рот руками, — И все нормально. От этого я почувствую себя лучше.       Дазай никак не может понять, как аниме о титанах могло избавить Чую от его сдерживаемого сексуального напряжения, но поскольку у него тоже нет лучшего решения, он молчит и прищурившись, смотрит в ноутбук, чтобы понять, о чем весь этот сыр-бор.       О громком и вспыльчивом парне, его сдержанной, но удивительно физически развитой… сестре? Сводной сестре? Приемной сестре? — он не уверен — и их чудаковатом друге с каре. О, и гигантских титанах-людоедах. Много кровопролития, что делает перспективу еды еще менее аппетитной, чем она есть на самом деле.       В середине второго эпизода Чуя перемещается и спрашивает, — Можно я тебя потрогаю?       — Эм, — Дазай моргает, глядя на него, — В каком смысле потрогаешь?       — Не знаю. Просто прикоснусь к тебе, — чтобы продемонстрировать, он кладет ладонь на бедро Дазая, достаточно близко к паху, чтобы заставить его приподнять брови, — Вот так.       — Ты уверен, что тебе нравится это смотреть?       — Абсолютно, — небрежно отвечает он, хотя его пальцы сжимают Дазая, — Мне просто нравится, когда есть за что подержаться. Физические прикосновения — мой язык любви, знаешь ли.       Они в самом конце списка Дазая, но… чувствовать, как Чуя прикасается к нему, тоже неплохо. Вовсе нет. Поэтому он без особого энтузиазма пожимает плечами, — Ладно.       — Круто. Спасибо.       И все в порядке. Абсолютно нормально.       По крайней мере, до тех пор, пока полчаса спустя рука Чуи не поползла вверх — скорее всего, неосознанно, потому что его глаза были прикованы к экрану, когда Дазай украдкой взглянул на него, но реакция Дазая была вполне осознанной, особенно когда эти длинные, проворные пальцы скользнули к поясу его спортивных штанов и…       И еще ниже.       — Веснушка? — спрашивает он более хриплым, чем следовало бы, голосом и сжимает запястье Чуи.       — Хм? — Чуя поднимает на него взгляд и моргает. Ему требуется несколько мгновений, чтобы понять, о чем говорит Дазай, и когда он это делает, на его губах появляется застенчивая улыбка, — Прости. Просто… у тебя там так тепло.       — Да, это теплое местечко, — выпаливает Дазай.       Чуя демонстративно возвращает руку в более безопасное место: на колено Дазая. Только на этот раз его внимание приковано к Дазаю, а не к анимированным людям, которые перепрыгивают с крыши на крышу, как маленькие птички.       — Знаешь, я мог бы сделать тебе минет.       Такая интересная концепция. Летать по воздуху, чтобы сражаться с титанами. Очень любопытно.       Пальцы сжимают его колено, чтобы привлечь его внимание, — Дазай… эй.       — Ты мог бы, но это было бы нечестно, — отвечает он.       — Мне нравится сосать. Ты получаешь оргазм. Как же это нечестно?       — Потому что я хотел бы отплатить тебе тем же, но не могу, не подвергнув тебя риску инфекции мочевыводящих путей. Это было бы несправедливо.       — Я и раньше ложился спать сразу после секса, и каждый раз все было в полном порядке.       — Чуя…       — Я знаю, знаю, — скулит Чуя и придвигается ближе, чтобы прижаться лицом к бедру Дазая, издавая еще один разочарованный стон, — Ты просто хочешь обезопаситься и быть ответственным, и я это понимаю, но я также хочу, чтобы ты был более эгоистичным и просто сделал что-нибудь, потому что я умираю. Схожу с ума. Теряю рассудок.       Попытки Дазая сохранить этот вечер подходящим для семейного просмотра мало-помалу дают сбой. Сжав губы, он опускает руку, чтобы провести ею по волосам Чуи — сначала неуверенно, а затем более уверенно, когда напряженная поза Чуи расслабляется, очень мягко.       — Неужели все так плохо?       — Это все мои гормоны, — его голос приглушен бедром Дазая, — Они повышают мое либидо.       — Мне жаль.       — Перестань так говорить.       Он открывает рот, чтобы извиниться и за это, но закрывает его, когда осознает иронию ситуации. Но видеть Чую в таком состоянии… для него это на удивление тяжело. Обычно, независимо от того, сколько времени Дазай тратит на изучение других людей, он никогда не подходит достаточно близко, чтобы почувствовать то, что чувствуют они. Как будто между ним и остальным миром существует пропасть. Но прямо сейчас… он думает, что понимает дискомфорт, в котором находится Чуя, или, по крайней мере, его дискомфорт причиняет Дазаю достаточно дискомфорта, чтобы понять, каково это.       А особенность боли в том, что она заставляет людей проявлять изобретательность, чтобы избежать ее.       — Эй, иди сюда, — говорит он, просовывая руку под Чую, чтобы подтолкнуть его вверх.       Сбитый с толку, Чуя садится, хмурясь, но все еще устраиваясь между бедер Дазая и на его груди, — Что ты делаешь?       — Проявляю творческий подход, — это все, что он говорит, обнимая Чую за талию обеими руками. Дыхание Дазая становится немного прерывистым, когда он опускает губы к плечу Чуи, запечатлевая трепетный поцелуй там, затем чуть выше, и снова, на этот раз в точке, где бьется его пульс.       То, как Чуя мгновенно тает в его объятиях, выгибая шею, чтобы дать ему больше пространства для работы, забивает последний гвоздь в крышку гроба. Это произойдет сегодня вечером. Дазаю просто нужно будет убедиться, что они: А) ведут себя тихо и Б) что Йосано и ее подружка-демон будут вынуждены уйти в свою спальню в какой-то момент ночью. Но в его голове уже начинает формироваться идея.       Чуя нетерпеливо напрягается, когда Дазай скользит руками по его прессу и ниже, касаясь соединения бедер, затем скользит под пояс и ощущает восхитительный влажный жар, — Я думал… ты сказал… — его грудь неуверенно опускается и поднимается, — Что заставило тебя передумать?       — Я пытаюсь быть ответственным по отношению к тебе, и просто смотреть, как ты корчишься в сексуальной агонии, больше не кажется ответственным, — он заканчивает предложение, оставляя поцелуй на подбородке, — А теперь давай заставим тебя кончить, а?       — Пожалуйста, — едва выдыхает Чуя, его бедра уже упираются в ладонь Дазая, — Я сделаю все, что ты захочешь, только дай мне кончить, пожалуйста.       — Тебе не нужно ничего делать, Веснушка. Просто расслабься и позволь мне сделать всю работу.       И с этими словами он начинает тереть клитор Чуи, пульсирующий жаром. Его голова откидывается назад, он судорожно вздыхает, пока бездумно ищет, за что бы ухватиться.       — Черт, да, это так хорошо… боже, Дазай…       — Ты должен вести себя тихо, помнишь?       Чуя горячо кивает, все его тело на секунду напрягается, прежде чем снова расслабляется, — Я хочу пальцы, — шепчет он и утыкается носом в щеку Дазая, — Можешь дать мне пальцы? Пожалуйста?       — Если ты снимешь штаны, то я…       Чуя уже наклоняется и приспускает спортивные штаны и трусы, прежде чем Дазай успевает закончить предложение. Он чувствует себя бесстыдным извращенцем, наслаждающимся отчаянием Чуи, но что он может сказать? Он тоже всего лишь человек.       Обнаженный ниже пояса, Чуя устраивается в объятиях Дазая и раздвигает для него ноги. Зрелище, блять, просто потрясающее, но ощущения? Когда он вводит в него два пальца — потому что начинать с одного, наверное, было бы жестоко на данном этапе — и Чуя становится таким влажным и отчаянным от желания, что практически втягивает их в себя? Это немного убивает Дазая.       — Черт, — шепчет Чуя, прикрыв глаза. Его бедра подергиваются, когда Дазай возвращает другую руку к клитору, чтобы возобновить ритм. В глубине души он похлопывает себя по спине за то, что приложил усилия, чтобы овладеть обеими руками. Теперь это, безусловно, пригодится, — Боже… это так хорошо.       — Да? — Дазай бормочет ему в плечо, — Это то, что тебе нужно?       Чуя внезапно хватает руку, которая ласкала его, и удерживает ее там, прижав к своей промежности, не позволяя ему выскользнуть, — Именно то, что мне нужно.       Понимая, Дазай сгибает пальцы внутри и вынужден подавить громкий стон, когда все тело Чуи содрогается под ним. Он начинает двигаться в быстром, но устойчивом ритме: потирает точку g Чуи, в то время как другая его рука сосредотачивается на набухшем клиторе, повторяя тот же темп и движения, которые, как он видел, Чуя применял к себе, когда они занимались сексом раньше. Быстро и грязно.       И это быстро и грязно.       Чуя терся о пальцы минуту или две, но это все, что ему было нужно. Его мышцы напрягаются, бедра застывают в слабом потирающем движении, прежде чем оргазм захлестывает его, и он стонет, так громко и безудержно, что ему приходится прикрыть рот рукой, чтобы заставить себя замолчать. Пальцы Дазая, двигающиеся внутри него, вскоре заглушают все остальные звуки в комнате, заставляя Чую дрожать еще сильнее. В конце концов, его бедра сжимаются, и он откидывается назад с болезненным стоном.       Они оба медленно приходят в себя, тяжело и неглубоко дыша.       — Спасибо, — наконец шепчет Чуя, и с его губ срывается беззвучный смех. Он вслепую гладит Дазая по щеке, — Мне это действительно было нужно.       Дазай на мгновение прижимается лбом к его плечу, — Я заметил.       — Прости.       — Не нужно. Мне нравилось наблюдать за твоими страданиями.       — Эй.       Он просто пожимает плечами.       Он замечает, что его пальцы все еще внутри Чуи, только когда его стенки сжимаются вокруг него с новым интересом, — Еще один?       Однако Чуя останавливается, — Ты передумал только насчет того, чтобы трахнуть меня?       Что ж…       Секс с проникновением, как правило, более неряшливый, но…       Член Дазая чувствует себя позабытым, и хотя он не испытывает такого же возбуждения как Чуя, мысль о том, чтобы трахнуть это тугое тепло, сжимающееся вокруг его пальцев, слишком хороша, чтобы отказывать себе в этом. Как он уже сказал, он всего лишь человек.       — У меня есть идея, — говорит он и, просунув пальцы, мягко отодвигает Чую в сторону, чтобы стянуть спортивные штаны с его ног.       Чуя что-то мычит и помогает ему стянуть одежду.       Как только это делается, Дазай снова прижимает его к своей груди и бормочет, — Как насчет того, чтобы ты сел на мой член?       — Мне нравится эта идея, — выдыхает Чуя, не теряя ни секунды, чтобы обхватить член Дазая и сильно его погладить, прежде чем принять позу, чтобы соединить их, — Очень нравится.       И вот он уже опускается, он такой влажный и скользкий, что ему требуется всего несколько секунд, чтобы полностью насадиться на член, — Лучшая идея, которая у тебя когда-либо была.       — Я — да… Я согласен, — говорит Дазай с резким выдохом, впиваясь пальцами в острые очертания бедер Чуи, чтобы удержаться от этого сводящего с ума прикосновения, — Оставайся в таком положении.       — Хм? — Чуя ерзает на своем месте, — Почему?       Дазай задерживает дыхание и отвечает, опуская пальцы обратно на клитор Чуи, — Потому что. Сначала я хочу почувствовать, как ты кончаешь, сидя на моем члене.       И это…       От этого следующий вздох Чуи прерывается дрожью, — Да?       — Да, — как он мог не согласиться, когда стенки вокруг его члена становятся все туже по мере того, как Дазай быстрее двигает пальцами? Это идеально. А тихие звуки, которые Чуя издает, прижавшись к его руке, только усиливают удовольствие, в котором он купается.       Извиваясь, Чуя издает еще один судорожный вздох, прежде чем находит опору и принимает другое положение, чтобы не стоять на коленях на кровати, а фактически устроиться на коленях Дазая, поставив ноги на матрас и раздвинув их. Это еще больше обостряет ситуацию, потому что он сразу же начинает тереться о член Дазая. На самом деле он не сидит на нем верхом, движения слишком легкие, но должно быть, это творит чудеса, особенно при постоянной стимуляции клитора; вскоре он запрокидывает голову, и его вздохи сливаются в неразборчивые, прерывистые и пронзительные звуки, которые Дазай заглушает свободной рукой, даже если он готов убить, чтобы слушать их на повторе всю оставшуюся жизнь.       — Ты близко? — спрашивает он, и по скрипучему тону его голоса становится ясно, что Чуя сжимается вокруг него.       Ответом является пылкий кивок.       Дазай стискивает зубы, ему хочется схватить его за бедра и покачивать вверх-вниз на своем члене, пока они оба не кончат, как от сильного, ноющего зуда внизу живота, но он каким-то образом умудряется не сбиться с курса, растирает Чую, пока его ноги снова не затекают, а стенки не напрягаются. так крепко, что Дазаю кажется, что его сердце вот-вот взорвется.       — Да, боже, да, да… хнххх… — голова Чуи, нет, все его тело неистово дрожит от силы оргазма, и Дазай использует эту возможность, чтобы добиться собственного освобождения.       Его руки обхватывают талию Чуи, притягивая его к своей груди, и он откидывается назад, чтобы начать двигаться в нем бедрами. Наконец-то почувствовать это трение после того, как он пренебрег собственным удовольствием ради большей части этой возни, приносит такое глубокое облегчение, что это почти чересчур — потребность получить как можно больше и как можно быстрее сталкивается с ошеломляющей гиперчувствительностью, которая обжигает с каждым толчком; вместе они создают бурю эмоций, боль от наслаждения внутри него, поднимающая Дазая на опасную высоту, потому что падать потом всегда тяжелее.       Но Чуя так красиво извивается в его объятиях, приходя в себя настолько, что начинает встречать член Дазая каждый раз, когда он входит в него, и превращает подъем к краю в чертов полет на ракете. В конце концов, страстное желание кончить пересиливает все остальное. Дазай прижимается губами к плечу Чуи и кончает с низким стоном.       Чуя, должно быть, тоже испытывает изрядную долю сверхстимуляции, учитывая, как сильно дергаются его бедра, когда член Дазая пульсирует от разрядки внутри него. Но это не мешает им обоим тереться бедрами друг о друга, чтобы проникать как можно глубже и как можно дольше. Эта горячая точка соприкосновения слишком хороша, чтобы упускать ее из виду.       К тому времени, как их движения затихают, Дазай чувствует себя так, словно пробежал марафон: измотанный и опустошенный. Это тот тип редкого, но совершенного переутомления, который может заставить его заснуть за считанные секунды, если только он позволит этому случиться.       Соблазн велик, он не собирается этого отрицать. Чуя лежит на нем теплым и уютным грузом, приятно кого-то прижимать к груди, и даже то, как его размягченный член все еще уютно устроился внутри него, приятно… хотя все быстро превращается в беспорядок, его сперма начинает вытекать между бедер Чуи.       — Это… — Чуя с тяжелым выдохом опускает одну безвольную руку в сторону, — …это была хорошая идея. 10/10 сделал… — зевок прерывает его на полуслове, — сделал бы так… ааааа… еще раз.       — Угу, — лениво соглашается Дазай, пока не заставляя себя открыть глаза и посмотреть на свет в своей душной комнате, — Очень рекомендую.       Это вызывает у того тихое ворчание, — Кому ты все это рекомендуешь?       — Людям…       — Каким людям?       По понятной причине Дазай не может говорить с Йосано об этих выходках, поэтому ему абсолютно не с кем поговорить о них. Ну, есть еще Одасаку, но он обычно предпочитает держать свои отношения в секрете. А еще есть Рампо — 168 см чудаковатости. Хотя Дазай сомневается, что его особенно заинтересовали бы приключения Дазая. Он сказал, что однажды расскажет ему об этом. В итоге Дазай делает то, что у него получается лучше всего: он отвлекает внимание, — Теперь чувствуешь себя лучше?       — Намного лучше, — отвечает Чуя и, еще раз зевнув, скатывается с Дазая и устраивается рядом с ним. Проходит несколько минут, прежде чем он заговаривает, — Дазай?       — Хм?       — Мне нужно в туалет.       Веки Дазая приоткрываются.       — Если ты скажешь, что я тебя предупреждал, я убью тебя.       — Ты этого не сделаешь, но твоя сестра может.       — Хм?       — Я знаю, как заставить ее и Йосано уйти в их спальню. Тебе это не понравится, — и Дазаю тоже, если быть честным. Но иногда приходится идти на жертвы ради общего блага.       Чуя искоса смотрит на него, наполовину с любопытством, наполовину с опаской, — Что именно ты планируешь делать?       Это.       Он планирует сделать вот что:       Насвистывая что-то себе под нос, Дазай заходит на кухню, где Йосано и Коё сидят за столом, между ними стоят пустые тарелки и полупустая бутылка вина. Их разговор резко обрывается.       Почему, спросите вы?       Ну, наверное, потому, что он совершенно голый. На нем нет ничего, кроме того, что ему дано при рождении: его кожа.       Коё первой нарушает тишину, недостойно вскрикнув и прошипев, — Мне нужен отбеливатель!       Йосано гораздо меньше шокирована этим зрелищем, очевидно, она видит его не в первый раз, а скорее удивлена самим действием, и ее шок быстро перерастает в выпученный взгляд, — Что, черт возьми, ты делаешь?       Переведя взгляд с содержимого холодильника на свою соседку по комнате и ее взрывоопасную подружку, Дазай невинно наклоняет голову, — Я? Решил перекусить.       — Я имела в виду… — Йосано обрывает себя, качая головой, и поднимается на ноги, — Знаешь что? Неважно, — она жестом подзывает свою девушку, — Пойдем. Давай посмотрим тот фильм, — она бросает на Дазая выразительный взгляд через плечо, прежде чем уйти, — В нашей комнате.       Фальшивая и лучезарная улыбка не сходит с лица Дазая до тех пор, пока он не слышит, как хлопает дверь комнаты Йосано. Затем улыбка спадает, а вместе с ней и его грудь, хотя и со вздохом облегчения. Он мысленно благодарит всех богов, вселенную и тех, кто наблюдает за ним сверху, по пути обратно в свою комнату, где Чуя уже нетерпеливо топчется у двери.       — Сработало? — тихо спрашивает он.       — Ага. Идеально.       Лицо Чуи озаряется, а затем его пристальный взгляд неуловимо скользит по всей длине тела Дазая во всей его обнаженной и ужасающей красе, — Что за сборище неудачников. Я бы остался только ради этого зрелища.       — Просто сходи в туалет, пока можешь, — бормочет Дазай, выталкивая его из своей комнаты в сторону ванной.       Все равно, это довольно рискованно. Коё или Йосано могут выйти в любой момент, потому что они что-то забыли или хотят перекусить. Они не совсем в безопасности. Еще нет.       Чуя закатывает глаза, но не делает так, чтобы прогулка по квартире заняла больше времени, чем необходимо. Дазай на всякий случай стоит на страже перед дверью ванной. Его грудь расслабляется только тогда, когда Чуя выходит, и они снова успешно скрываются в безопасности своих четырех стен.       И… Дазай снова сможет надеть одежду. Серьезно. То, что он делает ради секса. Это безумие.       — Итак, — говорит Чуя, наблюдая, как он, поджав губы, надевает слой за слоем на свое тело, — Наверное, мне стоит уйти, пока я еще могу, да?       Честно говоря, Дазай еще так далеко не думал. Поход в туалет и так был достаточно захватывающим, — В этом есть смысл… Я думаю.       Чуя кивает, но не шевелится.       Дазай видит его нерешительность. Чего он не знает, так это почему она возникла. Неужели Чуя не хочет рисковать тем, что его все-таки поймают? Неужели он не хочет потратить впустую свою свободную субботу, отправившись домой уже в десять? Возможно, ему не хочется проделывать весь этот путь обратно прямо сейчас? Дазай предложил бы подвезти его — он бы так и сделал, но приятная усталость все еще ощущается в нем. Полежать на своей кровати, отдохнуть еще часок-другой и посмотреть что-нибудь, даже если это будет то странное аниме про титанов, звучит гораздо приятнее, чем выходить на улицу в лютый зимний холод и садиться в свою машину, где им придется ждать пять минут, пока включится обогреватель…       Вот почему он говорит, — Или ты можешь улизнуть позже. Твоей сестре и Йосано рано или поздно придется лечь спать. Им нужно соблюдать режим.       И это история о том, как Накахара Чуя проводит свою первую ночь в доме Дазая и в его постели. В итоге они не только засыпают, но и просыпают все будильники, которые они оба поставили, чтобы тайком вывести Чую утром. Единственное, что его спасает, это то, что Йосано и Коё решают сходить в пекарню перед завтраком.       (И история о том, как Дазай становится поклонником Атаки титанов)