Погибаю от любви, задыхаясь в ненависти

      Гермиона шла к Башне старост, и единственное, что она могла слышать — это эхо от шагов Малфоя, который следовал за ней. Как будто других звуков не существовало.       Она глубоко дышала, давая себе шанс прийти в себя, позволить разуму спасти ее от безумия. Но вот незадача. Ее рассудок сейчас был холоден, а мысли предельно ясными. Так что, перекладывая ответственность на эмоции, душевную слабость или случайность, Гермиона врала бы сама себе.       Ей неприятен Драко Малфой и все, что с ним связано. Ложь.       Ее не волнует, что он о ней думает и с кем проводит время. Ложь.       Она неравнодушна к нему. Правда.       Он нравится ей, чертовски нравится. Тоже правда.       И сейчас она совершенно не хочет думать ни о чем: ни о причине этих чувств, ни тем более о последствиях.       Гермиона хоть раз могла позволить себе не думать? Это ведь, на самом деле, так утомительно.       Подаренный снитч приятно щекотал крыльями кожу, но это было несравнимо с томительным покалыванием в губах.       После поцелуев на Астрономической Башне, очевидно, лучших в ее жизни, Гермиона, поднявшись на ноги, тихо спросила:       — Проводишь?       Драко кивнул. И с того момента они не сказали друг другу ни слова. Но на удивление, это молчание не смущало и не тревожило, потому что было почти уютным. По крайней мере, они оба в нем нуждались.       Они остановились перед дверью, Гермиона повернулась к Малфою и на мгновение забыла, о чем хотела сказать. В полумраке коридора, с расстегнутыми (кем? неужели ею?) пуговицами, растрепанными волосами и горящим взглядом, Драко был безнадежно притягателен. Призрак-обольститель, пришедший по ее душу.       — Неожиданный у меня день рождения выдался, правда? — наконец у нее получилось сказать хоть что-то.       — Верно, — медленно кивнул Драко и посмотрел на ее губы, но потом, словно одернув себя, отвел взгляд. — Тогда до завтра?       Гермионе стоило ответить «да» и попрощаться с ним, но она этого не сделала.       — Хм-м, в этот раз ты даже не будешь пытаться поговорить со мной и прояснить случившееся?       Драко, который почти развернулся, чтобы уйти, замер и едва заметно усмехнулся.       — Я прекрасно помню, чем закончилась моя прошлая попытка.       — Как знаешь, — она пожала плечами и прошла в гостиную, намеренно оставив дверь открытой.       А закрыл ее Малфой, когда перешагнул порог.       — Грейнджер, какое ненавязчивое приглашение.       — Ну не только же слизеринцы хороши в намеках и уловках, — с улыбкой отозвалась Гермиона, намереваясь поставить чайник.       — Может, ты еще и интриги плести умеешь? Тогда я буду убежден, что тебе не место в Гриффиндоре, королева манипуляций.       — Ну, до тебя мне пока однозначно далеко. — она засмеялась и перевела тему. — Как насчет шоколадного торта? У нас с родителями всегда была традиция — наедаться на ночь сладкого в мой день рождения. Это вдвойне забавно, ведь они дантисты.       — Согласен, — хмыкнул Драко, садясь на диван, — сегодня я весь к твоим услугам.       Гермиона вскоре устроилась рядом с ним, поджав ноги и облокотившись на подлокотник — так ей было удобнее наблюдать за Драко. Интересно, если она уже засматривается на то, как он ест, насколько же бедственно ее положение?       Вкус торта Гермиона почти не чувствовала.       — Что изменилось? — наконец, не выдержав, спросил Малфой и отставил тарелку. — Почему теперь ты не проклинаешь меня?       — В тот раз я погорячилась, признаю, — вздохнула Гермиона, — но и ты, прошу заметить, сам нарвался. А сейчас… Может, я поняла, что ты слишком хорошо целуешься?       — Золотая девочка Поттера не устояла перед соблазнительным пожирателем смерти и отказалась от своих принципов, чтобы с ним целоваться? Да, Грейнджер, не ожидал от тебя подобного малодушия.       Драко паясничал, как и обычно, однако от Гермионы не укрылись ни его хорошо скрываемое волнение, ни предельно серьезный взгляд. И это заставило ее уже без шуток спросить:       — Малфой, что ты хочешь от меня услышать?       Он замолчал, явно подбирая слова. Наконец произнес:       — То, что я хочу, ты мне не скажешь. Поэтому спрошу иначе… Итак, что же дальше, Грейнджер?       Гермиона посмотрела на свои ногти, пытаясь отыскать в голове ответ, понять, какие действительно у нее были желания. Это оказалось сложнее, чем она предполагала. Хуже того, мысли о том, как будут развиваться их отношения, скорее пугали. Как нарочно, вспомнилось его признание:       …И это меня ужасало.       Гермиона явно решилась подняться на мост, который должен быть давно сожженным.       — Не волнуйся, Малфой, — сказала она, — я ни на что не претендую. Если хочешь, об этом вообще никто никогда не узнает.       Она ожидала увидеть облегчение или одобрение на его лице, но вместо этого Драко тихо рассмеялся.       — Знаешь, чего я хочу на самом деле? — Он обвел ее кисть своими пальцами. — Иди сюда.       Гермиона послушно подалась к Драко, когда он притянул ее к себе, и устроилась на его коленях, лицом к лицу. Ее ладони на его плечах. Сердце забилось быстрее.       Драко довольно усмехнулся, заметив, как она ненамеренно облизнула губы и как ее медовые глаза потемнели, превращаясь в пропасть, куда он стремительно падал.       Гермиона порывисто вздохнула, почувствовав его руки, которые пробрались под футболку и теперь начали нежно гладить талию и поясницу, с азартом поднимаясь выше, балансируя между сдержанностью и страстью. Мысль о том, что она приблизилась к тому, куда раньше никогда не заходила, вызвала жар, растекающийся по всему телу.       — Может, — Драко бесстыдно разглядывал ее лицо, — я, наоборот, хочу, чтобы каждая пылинка в этом замке, как и во всем проклятом мире, была в курсе, кому ты позволяешь прикасаться к себе?       Затем он высвободил руку из-под ее футболки и осторожно потянул за подвеску со снитчем. Боясь, что цепочка порвется, Гермиона сразу же наклонилась, и Малфой, пользуясь моментом, накрыл ее губы своими. Он нагло отвлекал ее даже от попытки переварить его слова.       И почему каждый новый поцелуй с ним превосходил предыдущий и в откровенности, и в яркости? Гермиона словно открыла источник удовольствия и теперь рисковала привыкнуть.       В этот момент Гермиона почти разозлилась на себя за то, что отвечала на прикосновения Малфоя с такой податливостью. «Почти», потому что в следующее мгновение она уже послушно запрокинула голову, позволяя ему оставлять на ее шее влажные поцелуи. Упоительное помешательство. Между бедрами слабо запульсировало, и Гермиона неосознанно толкнулась ближе к Малфою. В ответ он едва слышно зашипел и сильнее сжал ее талию.       И тут она осознала контекст происходящего. Перепугавшись, Гермиона отшатнулась от Драко, словно обожглась, и едва не шлепнулась на пол, задев столик. Пустые тарелки громко звякнули.       — П-подожди, — глубоко дыша, пытаясь успокоиться и чувствуя себя неимоверно глупо, она снова села на диван, но так, чтобы случайно не коснуться Малфоя. — Мы не договорили, верно? То есть ты предлагаешь открыто и официально быть вместе?       Драко кивнул, но взгляд его оставался расфокусированным. Гермиона поняла, что смысл ее слов до него даже не дошел.       — Малфой! — она стукнула его по коленке. — Ты мне сейчас нужен в трезвом уме и светлой памяти! Мы же важные вещи обсуждаем.       Драко посмотрел на нее так, что пробежали мурашки. Гермиона на секунду пожалела, что столь поспешно капитулировала.       — Да, я именно это и предлагаю. — произнес он с хрипотцой.       — А что скажет общественность?       — Она и так нас обсуждает после квиддича. Какая разница?       — Большая, сейчас нас обсуждают скорее, как нелепый слух или анекдот. Никто всерьез не считает, что между нами что-то есть. И вообще, тебя не смущает встречаться с грязнокровкой? — Она специально использовала последнее слово, надеясь, что оно, как переключатель, возвращало прежнего Драко Малфоя, который ничего для Гермионы не значил и не создавал такую неразбериху в душе.       — А тебя не смущает встречаться с пожирателем смерти?       — Ты не пожиратель смерти.       — Ну а ты не грязнокровка.       Они уставились друг на друга, играя в гляделки и соревнуясь в упрямстве. Гермиона сдалась первой и мягко произнесла:       — Мы же оба пока не понимаем, что именно испытываем друг к другу. Что бы ни происходило, этому надо дать время, прежде чем делать выводы и принимать решения. До тех пор я хотела бы, чтобы в нас видели только напарников. Или, на худой конец, приятелей.       — Да уж, — хмыкнул Драко, — храбрая Грейнджер предлагает скрываться. Но хорошо, будь по-твоему. На иное я и не рассчитывал, по правде говоря.       — Тогда надо обсудить правила, — предложила Гермиона, но Малфой ее быстро перебил.       — Нет, уж от этого меня избавь, — он покачал головой, — еще не хватало мне подчиняться твоим правилам, которые ты выдумаешь только для того, чтобы поддерживать иллюзию контроля над ситуацией. Никаких правил, Грейнджер. Я просто обещаю, что при людях ничем не выдам свой интерес к тебе. На этом все.       — Мне этого достаточно. Просто будем вести себя, как прежде… Несмотря на то, что происходит между нами на самом деле.       Он усмехнулся краешком губ и выразительно посмотрел на нее. Теперь его взгляд изменился — в нем появилась спокойная уверенность. А еще… собственничество. Гермиона пока не решила, нравится это ей или нет. Скорее первое.       Но все равно не покидало ощущение искусственности. «Отношения, пара, влюбленность» — это все было словно не про них, отдаленным, спрятанным за толщиной льда.       Ничего у них не получится. Может, Драко и хотел обмануть её — или себя — но Гермиона все прекрасно понимала, хотя была и не прочь сыграть в игру. Но, согласившись на спектакль, оставалось разобраться в сценарии.       — Останешься на ночь? — задумчиво спросила она, а потом спохватилась, густо покраснев. — Не в том смысле… Я не предлагаю… Я имею в виду, не так, как ты подумал. Просто уже поздно…       — А как я подумал? — беззастенчиво уточнил Малфой. — Уточни, пожалуйста, а то я сегодня, увы, не догадливый.       — Дверь на выход вон там. — она махнула рукой. — Проваливай.       Он засмеялся и, поднявшись, подошел к Гермионе и наклонился к ее лицу.       — Я с удовольствием останусь, и не в том смысле. — он поцеловал ее в лоб и, улыбаясь, произнес: — Хватит с тебя сегодня потрясений. А спать на твоей кровати мне не впервой.       Гермиона даже не решилась прояснить, что подразумевала диван, предлагая ему остаться на ночь. Потому что его удивительная нежность совершенно сбила с толку. Такую сторону Драко Малфоя она до этого не видела. А расскажи ей кто раньше, в жизни бы не поверила.       Хотя, быть может, он старался для нее? Проявил чуткость, видя, как ей сегодня плохо и как отчаянно она нуждается в чем-то подобном? Глупости… Гермиона знала, что часто выдавала желаемое за действительное.       Но когда она легла рядом с Драко на кровать, близко, почти в его объятия, и он начал лениво перебирать ее волосы, погруженный в свои мысли, то в ее груди снова поднялся странный трепет. И происходящее, абсолютно нереалистичное, абсурдное, показалось правильным. И это действительно ужасало.       — Жаль, конечно, что ты мне не разрешишь поцеловать тебя завтра на глазах у всего Хогвартса. Многое бы отдал, чтобы посмотреть на лицо Уизли в этот момент, — сонно пробормотал Драко.       — Мог бы сразу сказать, что все это затеял ради Рона, — фыркнула Гермиона, — и через меня ты хочешь подобраться к нему. Даже обидно.       — Просто до сих пор не могу понять, что ты могла в нем найти. О чем вообще вы с ним разговаривали? Вряд ли он понимает значения хотя бы половины слов, которые ты произносишь. — в его голосе просквозила неприкрытая ревность.       — Мне правда начинать рассказывать о том, почему я полюбила Рона?       — Нет, не стоит.       — Мне не сложно.       — И все же я отказываюсь слушать.       Гермиона усмехнулась.       — Спокойной ночи, Малфой. — она отвернулась от Драко, пытаясь свыкнуться с тем, что Драко Малфой ее ревнует. Немыслимо.       И поняла, что попала в ловушку, откуда рисковала уже не выбраться. А ведь бдительность терять было нельзя. Все, что происходило между ними, не могло быть долговечным, и Гермиона не имела права пропустить момент, когда необходимо все прекратить, пока не стало слишком поздно. Пока Драко не пробрался под ее ребра и не обвил змеей сердце.       Она глубоко вздохнула. А ведь у нее появилась возможность сделать ему очень больно. Изощренно отомстить. Выяснить слабости и воспользоваться ими. Это было похоже на ощущение власти. Темное, гадкое, такое не похожее на прежнюю Гермиону. Но ведь, с другой стороны, прежняя Гермиона никогда бы и не взглянула на Драко Малфоя, верно?

***

      Она едва смогла заставить себя открыть глаза, когда солнце ласково прикоснулось лучами к ее лицу. Она глубоко вздохнула и тут же напряглась — чье-то горячее дыхание пробежалось вдоль ее позвонков, а чужая рука собственнически обнимала.       Воспоминания накатили на нее неожиданно и необратимо. Грейнджер вздрогнула. Она будто попала в сюрреалистичную вселенную. И на долю секунды захлебнулась страхом — внезапным и дезориентирующим. Захотелось позорно сбежать или выгнать Драко, заставив все забыть. Но Гермиона быстро взяла себя в руки.       Она же не сказала «да» на его предложение быть вместе. Не произнесла этого, значит, путь для отступления у нее по-прежнему был, и она всегда могла это — чем бы это ни было — прекратить. За эту мысль она зацепилась, как за соломинку.       Она аккуратно высвободилась из мужских рук и, сев на кровати, посмотрела на спящего Малфоя. В свете утреннего солнца, с безмятежным выражением на лице и растрепанной прической, Драко показался ей еще красивее, чем прежде. Такой спокойный, настоящий — в отличие от нее. Гермиона потянулась к его волосам, но, опомнившись, одернула руку.       Потом взглянула на часы: времени на сборы почти не было.       — Драко, просыпайся.       — Грейнджер? — Драко сонно разлепил глаза, и его голос после пробуждения был с сильной хрипотцой и это вызывало в теле Гермионы раздражающе восхитительные мурашки.       — Нам пора вставать. Через пятнадцать минут подают завтрак. Нужно собраться и привести себя в порядок. И поговорить с друзьями. Ну… После вчерашнего.       Она отвела взгляд и даже отвернулась, потому что Драко пристально рассматривал ее. И, видимо, заметил то, что заставило его с легким холодом произнести:       — Утром обычно все не так, как вечером, не так ли?       — Да, — согласилась Гермиона. — Не так. Но посмотрим, что из этого выйдет.       — Если ты жалеешь…       — Малфой, тебе обязательно сейчас пытаться все испортить? — Гермиона почти с отчаянием метнулась к Драко, заглушая его слова поцелуем, и в нем не было почти ничего хорошего. Она так же быстро отстранилась. — Я ни о чем не жалею. И мы вчера обо всем договорились.       Драко поморщился и тоже сел на кровати. Он на Гермиону больше не смотрел, только вытер губы тыльной стороной ладони.       — Могу я воспользоваться твоей ванной?       Гермиона заторможено кивнула, встала с кровати и подошла к шкафу, доставая полотенце в цветах Гриффиндора. Драко, увидев его, вдруг ухмыльнулся и закатил глаза. Но покорно взял то, что дают, и скрылся в ванной. Это немного разрядило обстановку.       Грейнджер быстро переоделась, а после направилась к зеркалу и принялась укладывать волосы. Ее кудри напоминали буйное облако, и она с выдохом, полным разочарования, попыталась придать им более ухоженный вид.       — Грейнджер, ты знаешь, что такое расческа? Я поражен?       Гермиона развернулась, чтобы взглянуть на Малфоя, который уже вернул прежнюю версию себя — насмешливую и чуть ехидную. Что ж, ему потребовалось совсем мало времени, чтобы взять себя в руки, но Гермиона справилась быстрее. Десять очков Гриффиндору.       — Мерлин, и за что мне такое наказание? — она закатила глаза.       — Можно подумать, ты моя награда, — не остался в долгу Драко.       Гермиона проигнорировала его и прицепила к мантии брошь, которую ей подарила Полумна. Серебряный дракончик, словно приветствуя, сверкнул драгоценными глазами.       — В честь меня? — Малфой выгнул бровь и протянул чуть насмешливо. — Ка-ак трогательно.       — Успокойся, не все вертится вокруг тебя.       — Мне достаточно, чтобы вокруг меня вертелась ты. — он подошел и, перехватив ее за талию, привлек к себе.       Гермиона прижалась спиной к груди Малфоя, чувствуя, как тепло разливается по телу, и положила ладони поверх его рук, все еще обнимающих ее. Было ли в этом хоть немного искренности? Наверное, нет.       Что Драко, что она находились рядом друг с другом, но бесконечно далеко. Нельзя было отрицать ни холод, ни очевидную отстраненность, ни наигранность, которые были удобны им обоим.       Они словно разыгрывали шахматную партию, внимательно следя за шагами соперника, стараясь предугадать следующий маневр.       Зачем тогда это все? Ради чего?       Гермиона вздохнула, она пока не хотела отвечать на эти вопросы.       Итак, Драко Малфой, давай сыграем во влюбленных. Посмотрим, кто из нас проиграет первым. Она посмотрела ему в глаза и увидела в них решительность, а может, даже азарт.       — Нам пора. И еще, выжди время, прежде чем заходить в обеденный зал. Подозрительно, если мы появимся вместе.       — Ага, а то ведь раньше нас вместе никогда не видели.       — Я серьезно!       Они вышли в коридор, и Малфой прислонился к стене, с легким раздражением сложив руки на груди.       — Хорошо, я жду. Иди первой.       Гермиона пытливо на него посмотрела и раздраженно выдохнула.       — Я же сказала, чтобы ты ждал, прежде чем зайти в обеденный зал, а до него мы можем дойти и вместе.       — Такими темпами, ты сама же и погубишь свою конспирацию, Грейнджер.       — Хватит ворчать, — Гермиона прошла несколько шагов вперед, потом остановилась, посмотрев на все еще стоящего у стены Драко, сказала: — Пошли, я есть хочу.       Малфой закатил глаза, но быстро нагнал ее, и они молча направились в сторону обеденного зала.       Через некоторое время, когда им оставалось пройти один поворот, Драко спросил:       — Кстати, ты не забыла, что завтра бал?       — Бал? — Гермиона непонимающе на него взглянула. — Какой?       — Ну как же, в честь Великого Золотого Трио и чествования победы сплоченной команды света над ужасным злом.       Гермиона едва не споткнулась, вспомнив о куче писем, которые приходили к ней из Министерства. Да и Гарри с Роном неоднократно говорили о нем, но она… Да, она забыла. Конечно, с этими вампирами да пожирателями она имела полное право забыть об очередном светском вечере.       — Драко, я правда забыла. И черт, у меня даже платья нет… А ты тоже приглашен?       — О, конечно. Это ведь отличная возможность для министерства в очередной раз показать, как оно милосердно, раз позволяет прощенным предателям участвовать в светской жизни Магической Британии. А, и еще моего отца настоятельно попросили проспонсировать часть вечера, и это сделало меня почетным предателем.       — Мне не нравится то, как активно министерство пользуется ситуацией, чтобы замылить глаза волшебников. Мне жаль, что ты вынужден участвовать в этом шоу.       — Так же, как и ты, Грейнджер. Кстати, с кем пойдешь?       — С Роном.       Недовольство вспыхнуло яркой молнией на дне серых глаз Малфоя.       — А ты с кем? — спросила она.       — С Асторией, предполагаю.       — Ясно.       Конечно, он мог бы пойти и один. Невелика потеря. Но Гермиона об этом не попросила. Вместо этого она пошла к дверям столовой, когда как Драко остался позади.

***

      Гермиона остановилась на проходе, осматривая обеденный зал, нашла взглядом Гарри, Рона и Джинни, махнула им рукой, а сама направилась к столу Слизерина. Друзья Драко по обыкновению расположились в стороне от остальных.       Первым ее заметил Блейз и радостно улыбнулся.       — Гермиона Грейнджер собственной персоной! — воскликнул он. — Столы перепутала или решила переметнуться на темную сторону? Правильно, у нас есть печеньки.       — Салют! — Тео, здороваясь, поднял чашку с чаем.       — Привет, — кивнула Гермиона и взглянула на Пэнси, которая показательно ее проигнорировала. — Можно я присяду?       — Валяй, — она пожала плечами, — хотя предупреди Тео с Блейзом, что можешь внезапно убежать, вдруг они перепугаются.       Нотт и Забини понимающе переглянулись и притихли. Гермиона вздохнула.       — Я понимаю, ты злишься. Но…       — Ну почему же? Я не злюсь, — она прищурилась, — Я же не переживала вчера целый день по поводу того, как все пройдет, порадуешься ты или нет. Не продумывала с Джинни несколько сюрпризов, а в итоге наши старания помножили на ноль. Не терпела несколько часов общество твоего бывшего, что было просто невыносимо и едва не стоило мне нескольких лет Азкабана за особо зверское убийство. Зачем мне злиться?       — Прости. — произнесла Гермиона. — Мне жаль, что так получилось, но вчера мне меньше всего хотелось праздновать. По личным причинам.       Пэнси пристально на нее посмотрела и поджала губы.       — Ладно, Грейнджер. На этот раз прощаю, и подарок от меня все равно получишь, — она примирительно похлопала по ее плечу. — Я и сама виновата. О вечеринке ты не просила.       — Прошу заметить, она все равно бы прошла тухло, — встрял Блейз, — нас ведь не пригласили.       — Кстати, да. — подтвердил Тео с наигранной обидой. — Грейнджер, мы разве с тобой не друзья? После всего, что между нами было?!       — Вот именно, Тео, после всего, что между нами было, мы явно не друзья.       — Обидно-обидно, — но Тео быстро переключился на Драко, который как раз подошел к их столу. — Ма-алфой, ты ли это?! Где тебя носило всю ночь?       Гермиона обратилась ко всей своей выдержке, чтобы не повернуть голову и не посмотреть на Драко. В теле натянулась какая-то струна, а в животе образовался комок напряжения. Ей казалось, что все сразу обо всем догадаются.       — Вот именно, — хмыкнул Блейз, — но судя по твоей довольной мордахе да вчерашней рубашке ты ни о чем не жалеешь.       — Ну и кто она? — спросила Пэнси, игриво приподнимая бровь, и вскользь взглянула на Гермиону.       — А кто она? — в тон ей ответил Малфой.       — Ночью ты был не один, верно? — уточнила Пэнси. — Это очевидно.       — Не один, — согласился он.       Гермионе стало жарко. Хорошо еще, что никто не обращал на нее внимание, сосредоточившись на Драко.       — Да Мерлин с «кто она», — фыркнул Тео, — какая она?       Малфой усмехнулся и бесстрастно произнес:       — О, она красива так же, как и умна.       — Меня не это интересовало… — с недовольством нахмурился Нотт.       — Охренеть. — приоткрыла рот Пэнси, а Блейз громко присвистнул, привлекая к себе внимание соседних столов.       — Это приворот, — сказал он с уверенностью.       — Точно приворот, — согласилась Пэнси, — и ого-го какой сильный. Грейнджер, надеюсь, ты же знаешь, как нейтрализовывать любовные зелья?       Слизеринка смотрела пристально, и в ее глазах плясали черти. Гермионе показалось, что Пэнси все поняла.       — Знаю, но не скажу, — кашлянув, ответила она. — Зачем мне помогать Малфою? Пусть страдает. И вообще, мне пора. Увидимся.       — Какая ты бессердечная, — Драко улыбнулся краешком губ, провожая ее взглядом.       Она и так уже засиделась, поэтому не могла не воспользоваться возможностью сбежать.       — Подожди, — окликнул ее Тео, вскакивая с места, — я провожу.       — Здесь до стола Гриффиндора рукой подать, — возмутился Блейз. — Она не потеряется.             — Отстань, — отмахнулся Нотт и нагнал Гермиону. — Хотел с тобой поговорить.       — О чем? — насторожилась она.       — Во-первых. — быстрое движение руки, и Нотт протянул ей одну черную розу, чьи лепестки только у основания переходили в алый. — С днем рождения, солнышко. Во-вторых, прости меня. Кажется, я так и не попросил прощения за все доставленные неудобства.       Нотт говорил почти искренне, и взгляд его был честным и открытым, а улыбка хоть и шаловливой, но светлой. Гермиона приняла розу и вдохнула терпкий аромат.       — Надеюсь, не отравлена?       — Обижаешь, Гермиона, — он театрально схватился за сердце. — Конечно, отравлена.       Она хмыкнула.       — Не сомневалась.       Вдруг рядом проплыло белое облако, привлекая их внимание. Это оказалась Луна, которая подошла, с улыбкой глядя на брошь Гермионы. В ее ушах покачивались большие серьги из совиных перьев, а на шее красовалось ожерелье из часовых стрелок.       — Рада, что ты подпустила его к своему сердцу, — сказала она.       — Вау, — произнес Тео, разглядывая Лавгуд, — и что это за прелестное создание?       — Хомо сапиенс, — она протянула ему руку, — но можно просто Луна.       Тео немного растерялся, но осторожно пожал ее пальцы.       — У тебя есть пара на завтрашний бал? — вдруг спросила у него Луна.       — Я не… Нет. — он помотал головой.       Гермионе всегда нравилось наблюдать за тем, какое неизгладимое впечатление производили Луна на людей, которые впервые с ней разговаривали.       Девушка неожиданно подошла к Тео, схватила его ладони и положила к себе на талию, а свои руки разместила на его плечах. Затем приподняла голову, высматривая что-то в лице обескураженного Нотта, и удовлетворенно кивнула.       — Ты мне подходишь. — заявила она и так же легко высвободилась из его объятий. — Завтра я буду в голубом. И не опаздывай, пожалуйста.       Она плавно пошла к выходу, не обращая внимание на то, в каком недоумении оставила подругу и Тео. Первой очнулась Гермиона и, повернувшись к парню, лаконично сказала:       — Если ее обидишь, то я засуну тебе эту розу туда, где ты не захочешь ее почувствовать.       После этих слов она развернулась и направилась к столу Гриффиндора, где ее уже заждались.

***

      Платье — платье — платье.       Гермионе не хотелось идти на званый вечер лицемерного министерства, ее тошнило от обязательства прихорашиваться ради удачной колдографии и одобрения общества. Осточертело быть символом, идолом или разменной монетой.       Платье. У нее не было подходящей одежды. Гермиона выпотрошила шкаф и теперь сидела в эпицентре раскиданных тряпок, как будто в ее комнате пронесся ураган. Видит Мерлин, ни одна другая нормальная девушка не попала бы в такую ситуацию, потому что ни одна другая девушка не начинала думать о наряде, когда до мероприятия оставалось меньше дня. На самом деле при иных обстоятельствах Гермиона бы так не переживала.       Но сейчас же она думала о том, какой увидит ее Малфой. Особенно, по сравнению с Асторией. Гермиона злилась, что ей не все равно. Ей должно быть все равно.       — Назло всем надену балахон и сапоги Хагрида, — проворчала она. — И пусть только попробуют высказаться о внешнем виде героини войны. Между прочим, их мир спасла отнюдь не красота.       В дверь ненавязчиво постучали. Гермиона интуитивно догадалась о том, кто именно пришел, когда ее сердце забилось быстрее. Пришлось напомнить себе, что неправильно так реагировать на парня, даже если этот парень — Драко Малфой.       — Привет. — она открыла дверь. — Ты не вовремя. Что-то случилось? Пришло письмо от клана?       Драко был выше Гермионы, поэтому смог окинуть взглядом царивший беспорядок, и его губы тронула ехидная усмешка.       — Грейнджер, разве у моего визита должны быть причины? Вдруг я просто соскучился?       — Был бы на твоем месте кто другой, я бы и поверила в это «просто соскучился». Но нет, — она сложила руки на груди. — Я уже успела достаточно тебя узнать.       — Не знаю, радует меня это или раздражает, — хмыкнул он, разглядывая Гермиону. — Собирайся. Мы заглянем в Косой переулок.       — Зачем? — сразу насторожилась она.       — Ты можешь хоть раз мне довериться? — спросил он, и этот вопрос повис между ними в воздухе тяжелым двусмысленным облаком.       — Хорошо, хоть раз могу, — наконец кивнула она, не смотря Драко в глаза.       Через несколько минут она была уже одета, и они шли к ближайшей точке, откуда можно аппарировать.       — Ну хоть намекни, — попросила Гермиона, не скрывая любопытство.       — У меня для тебя подарок на день рождения.       — Но ты мне уже подарил, — она невзначай коснулась подвески.       — А кто говорил, что подарок должен быть один? — насмешливо спросил Драко. — К тому же, учитывая перемены в статусе наших отношений, Грейнджер, я не могу отделаться столь скромной безделушкой, увы.       — Для меня это не безделушка, — пожала плечами Гермиона.       На самом деле, хоть она и не особо любила украшения, но снитч и подвеска с драконом пришлись по душе больше, чем остальные подарки. Хотя Рон, Гарри и Джинни порадовали ее несколькими редкими книгами и сборниками сочинений, которым она собиралась посвятить ближайшие ночи. Пэнси же подарила ей кружевное сексуальное белье, а Блейз бутылку элитного огневиски. Еще стоит учитывать сотни, если не тысячи писем и посылок, которые дожидались ее в почтовом хранилище — многие хотели поздравить героиню.       Наконец Драко привел ее к дверям помпезного на вид бутика. Гермиона, придерживая капюшон плаща, подняла голову, чтобы прочитать название.       — Это магазин одежды? — удивилась она. — Зачем мы здесь?       — Уверен, твоей эрудиции хватит на то, чтобы догадаться. — Драко, придерживая дверь, приглашающе махнул рукой.       — Решил подарить мне магазин? — хмыкнула Гермиона, проходя внутрь, — ну как тут отказаться?       Внутри не оказалось ни одного человека, кроме учтивой на вид и пожилой сотрудницы.       — Мистер Малфой, мы вас ждали. Все в вашем распоряжении на ближайший вечер. Вина?       Он кивнул и снова посмотрел на Гермиону, затем подытожил:       — Боюсь, Грейнджер, подари я тебе бизнес, ты в ближайшую неделю его бы похоронила. Поэтому пока просто выбери себе платье на завтрашний вечер.       — Значит, даришь мне платье, — она вздохнула, оглядывая вереницу из баснословно дорогой одежды. — Знаешь, это так банально, почти клише.       — Я происхожу из старинного рода, уж прости, но я немного старомоден и стереотипен. И о чем ты сейчас так старательно размышляешь? — он прищурился, заметив, как Гермиона задумчиво морщится.       Она уже мысленно сравнила себя с любовницей богатого наследника, которую наряжают, чтобы хоть как-то сделать достойной.       — Думаю о том, насколько это унижает мое достоинство. Только мы с тобой начали встречаться, а ты уже меня одеваешь. Как куклу.       — Грейнджер, какого Мерлина… — раздраженно простонал Драко. — Я же не пробрался к тебе ночью, не выбросил весь твоей гардероб, заменив другой одеждой. Я предлагаю выбрать самой то, что тебе понравится. Но знаешь, давай действительно отсюда уйдем, если это так тебя оскорбляет.       — Ну уж нет, — покачала головой она и двинулась вдоль представленных платьев. — Я воспользуюсь подаренной возможностью. Спасибо, Малфой.       Он громко выдохнул и уселся в кресло, почти полностью осушая предложенный бокал с вином.       — Я думал, будет сложнее. Ты почти не сопротивлялась.       — Что ж, мне и правда очень нужно платье. — отозвалась Гермиона. — Кстати, подскажи, какое тут достаточно дорогое, чтобы разорить твою семью? Нельзя упустить шанс.       — Если выберешь платье, которое потенциально будет сильно угрожать мне разорением, то я попрошу записать его на твой счет. — усмехнулся Малфой, почти с удовольствием наблюдая за тем, как Гермиона беспомощно оглядывает одежду.       Она не умела выбирать, не была уверена, что действительно ей подходит, но не могла же она спросить совета у Малфоя — это было бы уже слишком.       — В каком цвете будет Астория? — вдруг сорвалось с ее губ. Она даже не сразу сообразила, что действительно озвучила этот вопрос, и немного стушевалась.       «Откуда мне знать?» — Гермиона хотела услышать именно это, но Драко равнодушно ответил:       — В серебряном.       Конечно. Астория выбрала свой образ под цвет его волос и глаз. Очевидно. Но Гермиону не должно было это волновать. Но волновало. И девушке оставалось только беспомощно злиться внутри себя на то, что Драко знает в каком цвете на бал идет его не-девушка.       Гермиона проходила мимо изысканных, прекрасных платьев, голубых, фисташковых, розовых, но чувствовала себя блуждающей в музее с незнакомыми экспонатами.       Но затем она увидела то, что действительно откликнулось. Красное — насыщенного рубинового цвета. Как кровь. Это оно. В нем она пойдет на бал в честь мира и сплочения — в платье цвета войны. В этот цвет были окрашены ее потери и израненная душа.       — Почему оно? — спросил Малфой, когда она указала сотруднице на свой выбор.       Он смотрел на Гермиону с пониманием, будто и правда мог знать ее потаенные чувства и мысли или даже разделить их. Очередная иллюзия. И если бы она призналась, то подпустила бы его слишком близко, туда, где Драко Малфою не было места. Потому что их отношения — они не про близость и даже не про правду. Они — это скорее вызов себе, друг другу, миру, прошлому. Это месть, сопротивление, наказание, но никак не близость. Совершенно точно нет.       Поэтому Гермиона ответила:       — Думаю, это платье подойдет к рыжим волосам Рона.       «Лгунья», — читалось в глазах Малфоя, но сам он с наигранным безразличием сказал:       — Как предусмотрительно.       В груди разрасталась червоточина. Для Гермионы оказалось неожиданностью, что, делая больно Малфою, она делала больно себе. Но эти непрошенные мысли были быстро похоронены на задворках сознания.       Когда ей помогли одеться и нужно было выходить из примерочной, она поняла, что робеет. Откуда-то взялась непонятная растерянность, и Гермиона нерешительно посмотрела на себя в зеркало. Даже потрясающее платье не могло сделать ее другим человеком, не могло подарить желанную утонченную красоту, которой у нее никогда не было.       Она показалась Малфою, и он сразу поднялся, смотря на Гермиону, будто она действительно была красива. Странный взгляд, волнующий, непонятный и смущающий. Поэтому прежде, чем Драко успел что-то сказать, она нервно затараторила:       — Ну как тебе? Мне сказали, что его еще подошьют по фигуре, но к завтрашнему вечеру отправят. Правда, мне кажется, что для министерского бала немного вычурно…       Драко перебил ее:       — Ты обворожительна.       Гермиона вздрогнула. Впервые за сегодняшний вечер она услышала в его голосе неподдельную искренность.       Выражение лица Драко было таким открытым, наполненным откровенным восторгом, и от этого по щекам Грейнджер пополз яркий румянец, плавно перетекающий на шею.       Она смотрела на Малфоя и не могла отвести взгляд — таким прекрасным он казался ей, когда не играл роль.       А еще в душе Гермионы распускалась тревога — она не хотела дать своим непонятным чувствам пустить корни в самую глубь сердца. Не хотела однажды погибнуть от любви.