Амброзия

Голубая роза похожа на татуировку Михаэля Кайзера на шее. Йоичи не знает, простое ли это совпадение или немец уже знал. Он имею в виду, что никогда не слышал, чтобы блондин упоминал или объяснял, что такое амброзия или как именно она выглядит. Если это дерево, то какая-то жидкость, вытекающая из какого-то волшебного фонтана, съедобные магические кристаллы – ничего. Он никогда не предполагал, что оно розовое, а главное голубое. То, что в природе невозможно существовать. — Меня зовут Альфа. Исаги думает о том, как странно это звучит. «Альфа» не может быть именем, это второй пол, это каста некоторых людей. Это всё равно, что сказать: «Меня зовут мужчина», — это смешно или высокомерно. Однако он легко может сказать, что женщина перед ним — альфа, что удивительно, поскольку в мире не так уж много альфа-женщин. Они встречаются даже реже, чем мужчины-омеги. «Альфа — это не имя», — отвечает он, задыхаясь, чувствуя острую скрытую боль в голове, которую едва может вынести. «Это моё», - авторитетно заявляет она. «Скажи мне, какой ты крови?» — Моя кровь? — странно повторяет он, имеет в виду, отрицательная это кровь или положительная. Что с ним хотят делать? -Как твоя фамилия? —Исаги Йо—, «О, твой отец, я его хорошо знаю», — женщина прерывает улыбку. Теперь, зная, к какой семье он принадлежит, она, кажется, в лучшем настроении. «Похоже, это твой счастливый день, я не могу убить ещё одного чистокровного. Ты знаешь?" Альфе грустно из-за немногих чистокровных семей, оставшихся в мире... Японец не понимает, почему женщина говорит в третьем лице. Это своеобразная характеристика нарциссических людей или детей. «Откуда ты знаешь о амброзии, дитя?» — с любопытством спрашивает взрослая женщина. Многие ей всегда говорили, что амброзия — это фальшивка, всего лишь детская сказка, в неё мало кто верил, поэтому она находит настолько удивительным, что кто-то столь юный знает о существовании эликсира бессмертия. Мальчик мог бы ещё раз прикоснуться к чашке и вернуться в школу, но нет, он пошёл искать розу, он мог её проигнорировать, но не сделал этого. Он знает вещи. «Мне очень нравится греческая мифология», — без колебаний отвечает Исаги, явно лгал. Он не хочет вовлекать в это кого-либо ещё. «Кто ты, чëрт возьми?», — выплюнул Йоичи, уже сытый по горло этой ситуацией тайн и давления. Она не выносит холода, он проникает в лёгкие. Как она выдержит его без дополнительной шерсти? «Ты не знаешь, кто я по имени, но если я расскажу тебе о своём величайшем прошлом, возможно, вы найдëте человека перед вами». Она выражает себя с большим достоинством. Еë улыбка ни на йоту не угасает, и омеге становится не по себе: «Это я убила предыдущего министра магии Дидериха Мюллера». Исаги охает от шока и напряжения. У него уже было сильное подозрение, что человек перед ним мог быть убийцей, но мысль никогда не приходила ему в голову, что это тот самый убийца дяди Михаэля. «Это ты создала четвёртое непростительное проклятие?» — с ужасом упоминает он, вспоминая слова своего друга Хиори. Выражение лица Альфы выражает искреннее удивление, но и большую гордость. — Ты действительно впечатляешь. Мало кто знает о четвёртом проклятии, которое создала Альфа. «Ты... разве ты не должна быть мертва?» — с сомнением спрашивает он. Её казнили много лет назад, как она вернулась? «В то время я не могла найти амброзию, поэтому мне пришлось отчаянно прибегнуть к крестражам», - с удовольствием комментирует она, показывая руку, на безымянном пальце которой лежит кольцо. Не нужно быть гением, чтобы понять, что предмет, который она несёт, тот самый, почти наверняка то кольцо — обручальное. Это может быть её или чьё-то ещё. «Что мы с тобой будем делать?» — бормочет она задумчиво, почти про себя. «Я могла бы стереть твою память, но сначала… Я хочу узнать, что ещё ты знаешь об амброзии». Она касается быстрым и точным жестом к Исаги, и через него проходит новая, другая боль. Японцу кажется, что его разум разорван и обнажëн. Воспоминания разворачиваются перед его глазами и глазами Альфы. Моменты из его детства, тренировки, смех, которым он делился с лучшими друзьями, время, когда он встретил Итоши Рина, поезд, на который он каждый год садится, чтобы поехать в Хогвартс... И затем изображения Михаэля Кайзера. Кайзер улыбается, Кайзер злится на свои рыжеватые волосы, Кайзер целует его на крытом мосту, и никто их не беспокоит, оба весело проводят время, тренируясь по квиддичу, и много других прекрасных воспоминаний о том, как оба молодых человека так хорошо проводили время. Альфа останавливается, заинтригованная и потрясённая этими последними воспоминаниями. — Кайзер, — шепчет она, в еë глазах светится намёк на узнавание и удивление. — Значит, ты его знаешь, — он смеётся сухо и иронично. На его лице мелькает что-то похожее на гордость, но оно исчезло так же быстро, как и появилось. «Откуда ты знаешь имя моего парня?» Исаги задыхается, смущённый и отчаянный, он больше не может терпеть эту боль. Самое страшное, что никто не приходит ему на помощь. Его окружают странные и злые волшебники. Очевидно, что Альфа должна знать племянника мужчины, которого она убила много лет назад. Что действительно удивляет Исаги, так это то, что в его воспоминаниях Михаэль не тот маленький мальчик, который видел смерть своего дяди, он уже альфа постарше с другой прической, чем когда был младенцем, и тем не менее, несмотря на годы, прекрасно это осознает. «Его мать и я…» Она останавливается, и еë красивое лицо украшает жуткая улыбка, у неë нет времени тратить время на разговоры о своём прошлом. Йоичи уверен, что Альфа имела в виду какие-то отношения с матерью Михаэля, но, может быть, они были друзьями или... любовниками? Последнее звучит пугающе, но не безумно. Кайзер не раз говорил ему, что его мать была очень красивой и у неё было много поклонников в школе. Но почему она тогда убил её брата? Потому что он запретил им быть вместе? Ему так много всего нужно обдумать, и в любой момент Исаги чувствует, что вот-вот упадёт в обморок. «Неважно, — вздыхает она, пожимая плечами, меняя тему. — Чтобы ты видел, что я добра к магам такого же статуса и ты мне очень нравишься, я подарю тебе лепесток», — сказала женщина, подойдя к синей розе и отобрав у неё один из немногих лепестков. Он слегка кланяется и нежно протягивает его её дрожащей руке. — Если ты хочешь быть бессмертным на всю жизнь и оставаться молодым, проглоти лепесток. Указывает доброжелательно, вроде бы скажет что-то ещё, но в конце концов решает промолчать. Прежде чем уйти, Исаги спросил еë, держа в руке лепесток голубой розы. -Где мы? – В каком-то нежилом городке великой России. Ведьма и её последователи превращаются в тени и на большой скорости уходят оттуда. Боль медленно утихает, и Исаги снова оказывается один в снегу, его разум полон смятения и страха. Холод кажется более пронизывающим, чем когда-либо, но имя Кайзера даёт ему силы встать и вернуться на соревнования, теперь с новой загадкой, которую нужно решить. Лепесток розы он держит в кармане сумочки. Исаги не думал брать её с собой, у него есть пара монет, но он также хранит небольшую и довольно старую фотографию своих родителей, которая, как он думал, утешит его во время испытаний в лабиринте. Хоть Йоичи и остаётся растерянным, но благодарным за то, что его память осталась нетронутой, у него всё ещё много сомнений по поводу всего, что только что произошло. Ползком он приближается к чашке и, прикоснувшись к ней, возвращается в Хогвартс, где несколько человек ждут его на фоне тёмного звездного неба и сияющей луны. Праздник большой, но Исаги не может даже подделать улыбку, потому что в изнеможении, с лихорадкой и ознобом, он падает на траву. Его лицо горячее, но вокруг него так холодно. Резкая смена температуры сильная, люди удивляются, потому что он весь мокрый от снега и дрожит от холода, поэтому приходят ему на помощь и осматривают его, немедленно отводя в лазарет. Директор Хогвартса никогда не покидает его. Исаги Йоичи оставляет своих друзей и, конечно же, своего парня, обеспокоенного и заинтригованного. Празднование его победы необходимо временно приостановить.

[...]

На следующий день Исаги просыпается в пять утра на одной из коек лазарета в другой одежде. Он уже чувствует себя намного лучше, чем прошлой ночью, но немного дезориентирован. Ему приснился кошмар, в котором он был окружен снегом и кровью. — Ты проснулся, юный алмаз. Эго пугает его, до сих пор он не чувствовал его присутствия. Директор извиняется своим серьёзным выражением лица, только на этот раз он проявляет интригу, поэтому спрашивает Йоичи, что произошло, когда он прикоснулся к чашке и был переведён в другое место, совершенно другое и далекое от Хогвартса. Исаги рассказывает ему всё, что произошло, от синей розы до появления напавшей на него альфа-женщины, утверждавшей, что она убийца Дидериха Мюллера, и того факта, что она упомянула крестраж. — В Министерстве Магии уже пару месяцев подозревали еë возвращение, но с твоим заявлением они теперь будут полностью уверены, — кратко поясняет Эго с уверенным и задумчивым видом. «Я не понимаю, если у неё уже есть крестраж, зачем ей амброзия?» — спрашивает он, смущённый и удивлённый. —Она всё еще может умереть, если мы уничтожим все крестражи, которые она уже создала. — У неë их больше одного? — На самом деле у неë их больше двух, — Эго откашливается и тяжело вздыхает. Жестами, чтобы лучше выразиться, он говорит снова: — Одно — еë обручальное кольцо, второе — характерная трость, которую она взяла у Дидериха, и то или другое остаётся загадкой… — директор делает короткую паузу, серьёзно выглядывая из-за стола краем глаза в угол комнаты, подозревая, что за ними кто-то шпионит. Это может быть репортер Пророка или ученик, в любом случае они решают его игнорировать. — Единственное, что отличает богов от человека, — это бессмертие. Однако здесь есть и условие, — добавляет он уже более серьёзным тоном. «Какой именно?» Исаги хмурится с большим любопытством и интригой. — Амброзия защищает только от старости и любых атак. От удара мечом до авады кедавры. «Но она не защищает от любви», — объясняет Эго с некоторой иронией в конце и кривой улыбкой. «Что?» — заикается Исаги, совершенно смущённый. «Извините, но вчера я уже перенёс много загадок, так что мой ум сейчас работает не очень хорошо…» — признаëтся он, смущённый тем, что не может быстро понять объяснение директора. — Время и любовь — две очень могущественные и сложные реальности. Другими словами, если мы хотим покончить с жизнью человека, принявшего амброзию, единственный, который может это сделать, — это человек, которого он любит больше всего, — уточняет Эго с серьёзным акцентом. — Если Альфа не влюблена или если она была влюблена. «Она уже умерла, никто не может положить ей конец», — добавляет он сквозь зубы и жалобно цокает языком. «...Тогда её невозможно победить», - разочарованно комментирует Исаги с жалобным вздохом в начале. — Нисколько, я передвигаю контакты и будем искать решение... — он встаёт, кладя руки на талию, не собираясь сдаваться. Исаги не уверен, какие планы или злые намерения будут у альфа-женщины, и не хочет спрашивать Эго, но у него есть некоторые идеи. «Директор, вы всегда знали, что амброзия была в этом месте?» — спрашивает он, полный любопытства, но в комнате царит необычная тишина: «Почему вы не пошли за ней и не спрятали её в лучшем месте?» «Дошла ли эта альфа-женщина?» — с таким сомнением и ужасом спрашивает Йоичи себя, вспоминая, как больно, когда в тебя кидают Круциатус. «Вообще-то, юный Исаги, я удивлён, что ты её увидел», — признаëтся он неразборчивым, заинтригованным тоном. Йоичи не знает, комплимент это, шутка или простой комментарий. -Потому что? —Амброзия была спрятана в магическом поле. «Это была глыба льда», — отвечает директор просто и без особой загадочности, он не понимает, где в этом волшебство. — Эта глыба льда позволила внутренней части быть невидимой для других существ и для обычного человеческого глаза, — продолжает Эго, — За исключением тех, кто стал свидетелем смерти. И ты, юный Исаги, мог это видеть. Омега долго молчит, не зная, что сказать, весьма удивлённый этим открытием, но в равной степени сбитый с толку. — Как ты знаешь из занятий по уходу за волшебными существами, фестралы подобны лошадям-скелетам, невидимым для всех, кроме тех, кто видел, как кто-то умирает, — объясняет Джинпачи быстро и без пауз. — Эта глыба льда была зачарована так, что Ничто не могло его увидеть внутри», — добавляет он, скрещивая руки на груди. «Я не видел, чтобы кто-нибудь умирал», - странно признаëтся Исаги. Должно быть, это ошибка, что он увидел голубую розу внутри льда. «И это то, что мне кажется весьма интересным», - вздыхает директор с большой интригой. У Эго всё ещё есть сильные подозрения относительно того, как Исаги мог видеть розу внутри глыбы льда, а также как возможно, что Альфа смогла найти это место одновременно с молодым омегой, но он не хочет вдаваться в подробности растерянности и неуверенности в ученике. Лучше сменить тему. «Может быть, сейчас не самое подходящее время, но я думаю, ты заслуживаешь нескольких слов», — говорит он, чтобы нарушить тишину и поправить очки. -Слова? — Поздравляю, Исаги Йоичи, ты стал чемпионом турнира трёх волшебников. — Эго несколько грубо, но дружелюбно похлопывает его по плечу. — Ты — предмет гордости Хогвартса, и пусть никто никогда не заставит тебя чувствовать себя хуже из-за своей касты или своих корнях, — напоминает он ему с глубокой признательностью и лёгкой улыбкой. Возможно, это не такие сентиментальные или чрезмерно длинные слова, но, по крайней мере, для Исаги это то, что ему нужно услышать прямо сейчас, и в каком-то смысле они его чрезвычайно утешают. «Спасибо, профессор Эго…» Исаги счастливо улыбается, подавляя желание плакать. Он был первым человеком, который сказал ему такие слова с такой гордостью после его родителей. «Как ты думаешь, ты сможешь присоединиться ко мне с моими друзьями и моим… парнем?», — спрашивает Йоичи с глубоким желанием увидеть их снова как только он сможет. — Если тебе станет лучше, как только пробьёт семь часов, ты сможешь пойти с ними позавтракать. «Я поговорю с медсестрой, только постарайся не позволять им так сильно тебя обнимать», - спокойно предлагает он. -Я сделаю, спасибо большое. Не прошло и пяти минут, как директор ушёл, и кто-то подкрался к его кровати, немного напугав его. «Михаэль? Что ты здесь делаешь в такую ​​рань?», он постоянно моргает. Йоичи чувствует, как руки немца нежно и защитно берут его за щëки, голубой взгляд полностью устремлён на него. Кайзер выглядит как человек, который вообще не спал. У него мешки под глазами и растрёпанные волосы, но Исаги хочет его поцеловать. — Я так волновался, что не мог вынести мысли о том, что не получу от тебя известия последние девять часов. «Я всё время тайно ждал, пока ты проснешься и директор уйдёт», - отчаянно признаëтся он, выпуская щëки и обхватывая руки с теплом и лаской. — Ты слышал всё, о чëм я говорил с Джинпачи? — Исаги задыхается от удивления, хотя и не видит ничего плохого в том, что Кайзер знает правду, тем самым экономя себе массу вещей, чтобы рассказать ему. -Да, я слышал это. Каждое слово, — уверяет он твёрдо и серьёзно. —Михаэль, мне очень жаль. Я ничего не мог сделать, чтобы помешать им забрать амброзию, мне искренне жаль. Он с чувством извиняется, считая, что его альфа, должно быть, очень расстроен тем, что не получил розу, что-то столь ценное, что искал так, возможно, много лет. — Почему ты извиняешься? Имеет ли это значение? Единственное, что имеет значение для меня – это ты. — заявляет он, смущённый реакцией японца, который вот-вот закричит. Ему бы очень хотелось успокоить его своими феромонами, но сейчас ещё не время для этого, придётся немного подождать. Он хочет, он жаждет того дня, когда он объявит Йоичи своим омегой, отметит его, чтобы они были связаны на всю жизнь и что только японец сможет в полной мере насладиться его альфа-феромонами. — Но именно тебе больше всего хотелось амброзии, ты пришëл в эту школу для расследования и подал заявку на участие в турнире. — Раньше мне больше всего хотелось получить амброзию, хотелось чувствовать себя в мире и спокойствии с самим собой и, конечно, чтить память матери, — начинает он искренне, с глубоким вздохом в конце. — Пока я не встретил тебя. Я думал, что амброзия — это просто эликсир Богов, делающий бессмертным, но истинный смысл в том, что это нечто ценное, экзотическое и драгоценное. Что-то, что нельзя сравнить ни с чем другим, и ты, Йоичи, для меня такой. Исаги краснеет от этих красивых, содержательных и искренних слов своего партнёра, никто никогда не говорил ему такого. Альфа нежно ласкает его щëку и уменьшает расстояние между губами, чувствуя его дыхание и любовь в его глазах. —Ты – моя амброзия, ты всё, что я люблю больше всего, Йоичи. Чуть сухие и толстые губы немца овладевают его, оба увлажняют языки, рот другого заглушает вздохи, они не перестают целоваться с такой любовью и чувством. Никто не может сомневаться в их любви друг к другу. ☆ ☆ ☆