Реквием в мыслях

      «Если о ком-то достаточно думать, то вы, конечно, встретитесь опять» Х. Мураками из «Мужчины без женщин».

***

      —Встреча?       —Надеюсь, что ты не глухой. Да, Кадзуха, встреча. Грх-х... — и он резко отвернулся и в спешке побрёл к месту ночлега.       —Я... Я не против. Давай обменяемся контактами?       —У меня нет номера телефона. Нет телефона вообще.       —Оу... Прямо вообще? — Кадзуха был в смятении. На дворе двадцать первый век, технологии развиваются, а у кого-то до сих пор нет телефона. Незадача.       —Разве что домашний. Но им никто не пользуется.       —Постой!       —А? — он развернулся.       —Дай мне номер домашнего тогда.       —Говорю же, им никто не пользуется. Всё-таки глуховат...       —Тогда где же мне тебя искать?       —Давай по-другому поступим: где МНЕ тебя искать? — Скарамучча ухмыльнулся, а в его глазах мелькнул слабый блеск. Складывается ощущение, что сложности его крайне заводят и приносят уйму удовольствия.       Кадзуха не спешил отвечать: взвешивал за и против этой сомнительной встречи. Можно ли ему доверять? Он взялся из неоткуда: нашли его обтёсанного и замученного, напоминающего старый камень, которого на протяжении долгого времени рубит, не переставая, сильный напор воды; ни вещей, ни мешка, ничего при себе нет кроме сигарет и зажигалки. Он груб, его можно считать настоящим «быдлом» и мизантропом. Такой ли он на самом деле? Может, это всего лишь образ?       —Думаешь ты долго, парень. — Скарамучча закатил глаза, опустил голову и пнул ногой камушек, лежавший у носка. Он откатился по прямой в ноги думающего юноши.       —Ищи меня в магазине пластинок. Всё, что могу тебе сказать.       —Ну-ну, — и он улыбнулся.

***

      —Да ну, так и сказал?! — глаза Хэйдзо несвойственно округлились, — Слушай, а после такого ты не будешь бояться на работу ходить?       —Да кто его знает, —Кадзуха схватился за голову, — Ох... Я не подумал об этом. Надеюсь, что владелец поскорей прикроет эту лавку. Или я уволюсь к чёртовой матери... Он и вправду меня пугает.       —Ты и здесь не думаешь. Работать где будешь? А про него... Мне он сразу не понравился. Быдло! В задницу ему бы не пойти?       —Да пошло оно всё... От него можно ожидать всё что угодно. Так или иначе, встречи с ним мне уже никак не избежать.       Разговоры прервал стук в дверь. Хэйдзо пожал плечами, устремился к ней и потянул за ручку. За дверью стояла невысокого роста девушка в деловом костюме. На плечах ее лежали светлые пряди, а в глазах сверках изумруд. Она держалась двумя руками за ремешок почтальонки и заговорила первой:       —Здравствуйте, служба внутренней доставки писем и посылок по университету! — она улыбалась и звонко произносила полные гордости слова, — Здесь живёт... О, Хэйдзо, давно не виделись! Это твоя комната? С тобой по соседству Каэдэхара Кадзуха не живёт случайно?       —Ого, у нас и такое здесь есть? — Хэйдзо усмехнулся, — Да-да, мы соседи. Давно не виделись, а... Куколка.       —Ему пришло письмо. Хэйдзо, прошу отдать, — и она полезла в сумку, достав оттуда небольшой конверт.       Хэйдзо кивнул и принял письмо. Девушка заулыбалась, поклонилась и было хотела уйти, но парень её откликнул:       —Похоже, что ты гордишься своей работой. Ты тоже учишься здесь?       —Я еще не получала вышку. Вообще… — она пожала плечами, — а так да, очень горжусь. Всё держится на мне! И на организованности Госпожи. Ох, какая же она классная женщина! Работать с ней одной удовольствие.       —Будем тогда с тобой часто видеться, куколка, — Хэйдзо подмигнул ей.       —Куколка? Хэйдзо, у меня так-то имя есть, и не говори, что ты забыл!       Он резко замолчал и опустил взгляд.       —Так и знала, что забыл! Никогда не умел ты общаться с девушками... Кирара! — и она надула щеки, сложила на груди руки и склонила голову набок.       Хэйдзо от неловкости покраснел. Кадзуха лишь издал слабый смешок, похожий чем-то на издыхание. Смешно смотреть на это со стороны!       —Ла-адно, тебе же работать ещё надо...       —Да, ты прав! У меня ещё куча писем. Пока! — Кирара помохала рукой, развернулась и помчалась к соседней двери.       В университете система службы внутренней доставки писем и посылок появилась спустя пару месяцев основания учебного заведения. Тогда там работало не более пяти человек, ведь система ещё не пришла к пику популярности, и большинство отдавало предпочтение устоявшейся почте.       Кирара попала в эту службу неслучайно: когда она была ученицей Яэ Мико, то та посоветовала ей вступить в службу инадзумской экспресс доставки «Комания экспресс». За несколько месяцев она достигла «золотого уровня» и была признана лучшей работницей.       Когда более-менее позиция службы внутренней доставки посылок и писем по университету, или же просто «Внутренней службы», укрепилась, когда Яэ Мико решила предложить объединить ее с «Команией экспресс». Её идея заключалась в том, что бы компания взяла «Внутреннюю службу» под своё крыло, создав новый крупный филиал.       «Внутренней службе» очень повезло — работа Кирары оценивалась наилучшим образом. Пока девушка находится в некой «отставке» и не занимается международной доставкой, университет может быть спокоен.       —Я так давно её не видел. Кадзуха, тебе конверт, — Хэйдзо закрыл дверь на два оборота, кинул письмо другу в руки и сам шлепнулся на свою кровать.       —Ты правда не знал, что у нас есть такая внутреняя служба?       —А ты знал?       —Да. На фестивале у них была целая палатка! И такой большой блок рекламы... И очередь. Если бы не она, я бы сходил посмотреть, что внутри, — Кадзуха сидел на кровати, оперевшись одной рукой сзади. Второй же он вертел запечатанный конверт. — А кто она, эта Кирара?       —Моя одноклассница. Мы с ней учились в последний год школы в одном классе. Совсем внезапно появилась, и раньше я её никогда не видел. Она клёвая.       —Ты учился при резиденции Тэнсюкаку?       —Нет. Я не городской, Кадз, — и он издал слабый смешок, — От кого письмо?       —Не знаю... — Кадзуха задумался. Пожав плечами, он поднялся со своей кровати и пересел к Хэйдзо. Тот лишь неожиданно подскочил, — давай вскроем.       —Подожди, — Хэйдзо нырнул под кровать и зашуршал. Шурк-шурк-шурк... И вылез с двумя банками пива, — без напитка не обойтись.       Кадзуха засмеялся, потянулся за банкой, и в этот момент глаза Хэйдзо заблестели. Несвойственно, не как раньше — будто находился в предвкушении этого момента. Кадзуха этого не заметил, потому спокойно и без вопросов взял банку, открыл крышку и сделал глоток, после чего вскрыл конверт.       В конверте было сложено несколько исписанных желтоватых листов. Почерк — украшение исписанных вдоль и поперек листов бумаги — был очень изящным и красивым. Его ничто не могло испортить — разве что слипшиеся чернила на страницах, плотно засевших в конверте. Текста было много, в каких-то местах две строчки лежали друг на дружке.       —Ого...       —Человек... Явно старался. Ох, зачитывай...       Кадзуха подвинулся и сел вплотную к стене. Хэйдзо повторил за ним, и они принялись вместе читать письмена. Последний листок начинался так:       «...Если о ком-то достаточно думать, то вы, конечно, встретитесь опять. В моей голове часто проскальзывает та встреча за городом. Приехали в подрайон Арауми. Какая же там красивая сакура! Никто мимо пройти не мог; Съезд нескольких школ... <...> Большинство собралось одной группой и активно что-то обсуждало. Мои уши подслушивали, но рот был закрыт, а сам я молчалив. Помнишь тех девчонок перед нами? Они так дружны, и вроде как считали себя близкими друзьями. Сравни тогда и сейчас. Было лучше? Возможно <...> Нас случайно свели обстоятельства. Сводили, свели и будут сводить. Ты же не против? Лично я никогда. Поговорим позже. С наилучшими пожеланиями, Твой Томодачи»       —Архонты... — прочитав всю рукопись, Хэйдзо пробегался по ней глазами ещё несколько раз. Вздыхал, съедал текст во второй раз, смотрел украдкой на Кадзуху.       Тот сидел с настороженным лицом. Его брови хмурились с каждой фразой, глаза дрожали и сверкали, как блеск на глади воды в реке, спрятавшейся за камышами. Он придвинулся на край, поставил бутылку пива на пол и уткнулся локтями в колени.       —Неужели это он...       —Кто? Кадз, ты про что? Нет, ты про кого?       Он не ответил. Парень молчал с  поджатыми губами, уставившись в последнюю строчку на листе.       —Который час? — спросил Кадзуха.       —Оу, эм... Почти шесть.       —Мне пора на работу, — сложив этот листок пополам, юноша поднялся с кровати и устремился к двери.       —Постой! Про кого ты говорил?       —Хэйдзо, не сейчас...       —Я сказал стой!       Хэйдзо схватил его за запястье.       —Я не отпущу тебя, пока ты мне не расскажешь. Кадзуха поднял глаза и посмотрел другу в упор. Выражение лица было жалобным: прищуренные глаза, вздрагивающие губы. Его можно было прочитать: «Не задавай вопросы, сейчас явно не время». Но его друга это не останавливало. Он сжал руку так, что сдавливал и впивался в его запястье, которое медленно, но уверенно начинало ныть и кряхтеть.       —Что тебя останавливает?       Молчание.       —Почему ты молчишь? Кадз, не веди себя как ребенок. Скажи и не морочь голову.       Нагнетающее молчание.       —Ну не молчи!!! Неужели тебе так сложно об этом сказать?!       Кадзуха кивнул. Ему хотелось сказать что-нибудь утешительное в ответ, но губы не размыкались, а буквы закружились и перемешались в голове, подобно хлопьям в миске с молоком. Хэйдзо ещё больше нахмурился, стиснув зубы до скрипа.       —Катись к черту. Не хочешь говорить, ну и не надо. Так или иначе, ты всё равно расскажешь. Уж я-то знаю.

***

      Кадзуха находился в смятении всю дорогу до лавки винила. Он ничего не понимал, и в его теле играл странный и до жути сумбурный прилив чувств: то его кидало в печаль и грусть, то он радовался, то к нему возвращались эпизоды прошлого. Единственное, к какому умозаключению он пришел — то, от чего он бегал два года, вернулось к нему — прошлое. Прошлое, которое ему так хотелось забыть. Прошлое, которое оставило глубокий шрам на сердце. Хотелось заплакать, но было уже поздно, так как парень открыл дверь магазинчика и вошёл внутрь.       —Добрый вечер, *** — сказал Кадзуха и помчался в комнату персонала. Надел униформу, сложил вещи в шкафчик и вернулся в зал.       —Привет, Кадзуха. Сегодня ты поздновато. Так, задачи на сегодня, кхе-кхе... — владелец закашлял, достал из ящика стола плановый листок и принялся озвучивать, — сегодня дел не так много. Крутишь эти песни, втюхиваешь старикам эти... Можно акций наделать. Но небольших! Поскорей бы всё продать...       —А вы как обычно... Почему хотите всё продать?       —А ты, малой, как обычно задаешь старику один и тот же вопрос. Хочу поскорей продать эту жалкую коллекцию. Смысл всё это было собирать… У тебя нет родных, которые коллекционируют диски?       —Нет, Господин.       —Жаль. Ну, кхе-кхе... Может и не всё продать. Открою здесь кафе, буду крутить старческие песни. Надо будет эксперта найти: пусть отгрёбет актуальный музон. А может и вовсе в аренду сдам помещение… Ну, бывай, парень.       И владелец накинул пальто на плечи,  громко чихнул и покинул магазин. Кадзуха и парочка посетителей — все, кто остался в большом зале, заставленном стеллажами высотой до  самого потолка.       На горизонте у кассы никто не виднелся. Что ж, время прочитать письмо вновь.

***

      Теплый вечерний воздух, меж которого ластится ветерок, обдувает лица и открытые плечи рук, голос рассыпается атомами, и тот подхватывает каждую букву. У местной достопримечательности сегодня много туристов. Большая часть из них — школьники, съехавшиеся с островов Рито и Наруками. Гул, спешка и предвкушенность — три слова, которыми можно охарактеризовать это место.       —Так, группа, постройтесь парами. Мне нужно вас сосчитать! — экскурсовод суетился, держа в руках планшет с листком и ручку, отмечал детей. Их было достаточно много, особенно в совокупности всех школьных групп.       В группе нашего гида состояли подростки, которые приехали из школы при резиденции Тэнсюкаку. Они были вперемешку — собрали и девятые, и одиннадцатые классы.       —Не дергай мою руку, Аяка! — Ёимия игриво обернулась к своей подруге. Аяка качала их руки в замке то назад, то вперёд, будучи полной интереса к видам Арауми.       —Ой, прости... Слушай, а тут красивый вид, — Аяка улыбнулась, — ты когда-нибудь была здесь?       —Я? Не-не, не получалось никак. А ты?       —Меня брат сюда часто катал. Особенно в начальной школе. Пока он сидел в здешнем кафе на совещании, я гуляла то с Томой, то с Госпожой Яэ.       —Чего? С той самой? Вот тебе везёт...       —Да, она ко мне хорошо относится…       —Всегда хотела здесь побывать! Как хорошо, что у нас получилось попасть сюда. Надо будет привезти магнитик. А может и брелочек…       Аяка наблюдала за ее выражением лица. Подруга всегда говорила звонко и легко, несмотря на внешние обстоятельства. Буйные грозы, стыки с учебой, прочие конфликты — проблемы не отражались на ней совсем. У Ёимии всегда была чистая и искренняя улыбка, на неё всегда падали солнечные лучи. На неё всегда было приятно смотреть. Глядишь — и начинаешь улыбаться и брать с нее пример.       —Ты чего зависла?       Ёимия перестала болтать и недоуменно посмотрела на Аяку. Та опомнилась и встряхнулась:       —Чего? Не-не, тебе показалось, ха-ха...       —Прикинь, с нами в одной группе находятся старшеклассники!       —Ты только заметила? — она хихикнула.       —А ты давно? Блин, сказала бы... Я только-только сейчас их увидела! Прикинь, через два года мы будем такими же. Сзади раздались смешки. Девушки одновременно обернулись и увидели двух высоких парней.       —Это вы про нас? — хохоча сказал один из парней.       Они не успели ответить, ведь экскурсовод громко афишировал «все за мной», и группа двинулась вперед.       Время текло медленно, и закат подступал. Экскурсовод рассказывал давно всем известную историю Арауми, жестикулировал, махал руками то вправо, показывая заросшие мхом и травой руины, то влево, где открывался вид на нежно-розовое небо и резко обрывалась гора, уходя под угол в девяносто градусов. Главное украшение Арауми, за которым едут толпища туристов — цветущие деревья сакуры, листья которых устало лавировали на самую землю. Сакура всегда завораживала и привлекала к себе внимание, и ни один посетитель этого места не мог не задержать взгляд на их розовых кронах.       —Кому он рассказывает... Кадзу, — парень повернулся в его сторону и склонил голову набок.       —Ась?       —Сакура здесь красивая. У моих родителей есть фотография с этого места. Арауми действительно поражает.       —В Инадзуме точно такая же сакура.       —Ты прав, но лишь чуть-чуть. Здешняя сакура и та сильно отличаются. Не веришь? Когда-нибудь к тебе придёт осознание, парень.

***

      Голова не варит, как дырявый котелок. Воспоминание полностью восстановить в памяти у Кадзухи не получилось — дальше этого момента всплывала белая стена: без двери, окон и хоть малейшего намека на выход. Томо... Он запомнил его прозвище. А имя... Имя? Какое же у него имя? Неужели он не помнит его?       «Я не помню? Не помню? Я не могу не помнить... Томо. Это всё, что он него осталось?» — Кадзуха поджал губы. Волна грусти и печали снова накатилась на него. Ещё чуть-чуть, и он не сможет больше её сдерживать. Нужно взять себя в руки. Взять и...       —На-на-на-на-а... Блин, я поражен здешней коллекцией! Это единственное, что смогло меня удивить за последнее время. Да ты глянь!       Кадзуха поднял голову и перед ним появился он — Кричащий Незнакомец В Камышах — Скарамучча. Тот, довольный своей находкой в стариковой лавке, ухмылялся и разглядывал упаковку винила, читая то задник, то рассматривая с блаженством обложку самого альбома, будто нашел в ней что-то ценное.       Выглядел он опрятней, чем в первую встречу. На нем был деловой костюм иссиня-черного цвета, отлично сочетающийся с цветом волос, расстёгнутый пиджак, темный галстук и застегнутый на последнюю пуговицу воротник рубашки. Подмышкой Скарамучча придерживал какую-то папку. Что внутри — загадка.       —Ну вот чё ты встал? Я покупаю её, — раздражённо сказал он и положил упаковку на стол.       —Прости, — Кадзуха выдохнул, вновь пополам сложил письмо и кинул в ящик стола, — «Полуночные притворщики» Томоко Аран? Ты фанат сити-попа?       —Эта песня важна для меня, — Скарамучча вскинул бровь, — Чёт вялый какой-то.       —Да, немного... Цена на экране. Будешь брать?       —Конечно. С работы увольняют тебя? — спросил он, попутно расчехляя бумажник в поиске налички, — не ной, в Инадзуме куча мест, где можно поработать. И в комбини примут тебя, и на побегушки в офис... Да хоть тем же уборщиком устраивайся. Или в доставку. Чёрт. Мне не хватает немного моры...       Скарамучча громко вздохнул и полез шерудить по карманам.       —Сегодня выглядишь... Выглядишь прекрасно. На свидание идёшь?       —Свидание? Пф, женщины меня избегают. Я бы и сам с ними связываться не стал, знаешь ли.       —Это как? — Кадзуха удивился.       —Не нужна мне женщина. И я ей тоже не сдался. У самого-то девки нет. Ещё и на уши наседаешь... А как иначе? Мужчины без женщин. Всё очень просто.       —Поэтому ты ко всем девушкам обращаешься «дрянь»?       —Да нет. Ты про ту светленькую, которая с дружком блондинчиком гоняет? Она сама напросилась. Так бы просто не обращался к ней. Ну так что, увольняют?       —Нет-нет, дело не в этом. Письмо... Мне кто-то отправил письмо личного содержания. Подробно всё так описано.       —Думаешь, кто-то из знакомых? Черт, мне и вправду не хватает мелочи. Отсыпь немного, я как-нибудь занесу.       —Да-да, без проблем, — Кадзуха соскрёб мелочь со стола в ладонь. Высокий и ровный золотой столбец рухнул, отчаянно звеня в полёте. Он посчитал все монеты, отсыпал во вторую ладонь нужное количество и передал Скарамучче.       —Благодарю... Всё, держи.       —Я, э-э-э... Думаю, что это мой Старый-Престарый-знакомый. Нет, всё-таки Старый-Престарый-Очень-Близкий-Знакомый.       Скарамучча презрительно сверлил его взглядом. Взяв вновь подмышку винил, тот сунул руки в карманы брюк и продолжал молча слушать Кадзуху. С виду может показаться, что он был заядлым слушателем, но на деле не сильно вдавался в подробности: лучше услышать короткий и четкий ответ, чем долгий, полный нытья, пересказ произошедшего.       —Мы были так близки. А потом в один момент он взял и куда-то делся. Ничего не осталось. Возможно, что вот это... Ну... Да, письмо. Всё, что осталось.       —А в чем проблема-то? Письмо и письмо.       —Дело в отправителе. Понимаешь?       —Увы, нет. Ну, ты там нюни не распускай до пола. Я пошёл, — находясь в прежней позе, Скарамучча развернулся и медленно зашагал в сторону выхода.       —Постой! Ты опять уйдешь вот так?       Он остановился. Минуту обдумывал ответ, продолжая стоять спиной к собеседнику:       —Я же сказал, что не пользуюсь телефоном. Кадз... Как там тебя? Кажешься таким умным, а на деле тупой, прям как пробка. Если захочу встретиться с тобой – я найду тебя и без всяких звонков.       И Скарамучча вышел, грозно хлопнув дверью. Помещение охватил звон колокольчиков на двери, дрожание оконной рамы. Стук, два, дрожание... Звон стих, оконная рама замерла, закончилась очередная пластинка, наступила гробовая тишина. Тишина, которую разрезают лишь стуки в груди Кадзухи. Сердце заныло, задрожало от тоски, пустив дрожь по телу вплоть до самых кончиков пальцев. Что-то сдавливало существование в момент: угнетающее и в то же время волнующее чувство, стук в грудине и его отголоски в голове.       «Что со мной?» — прокручивая эту мысль в голове, Кадзуха старался вдыхать полной грудью воздух, дабы успокоить дыхание. Кажется, сегодня не его день.

***

      Парень домой не спешил. Нет, его никто не задерживал. Сегодня задач было меньше, чем в прошлый раз, а значит он мог спокойно закрыться пораньше и уйти. Ему всего лишь хотелось успокоиться. Шел неспеша, делая то вдох, то выдох.       Вокруг университета было немного народу. В большинстве своем это были студенты, которые возвращались с дневных дел к себе в общежитие, по пути встречая знакомых, друзей и одногруппников. На лицах улыбки, в руках пакеты, преимущественно с едой и напитками, а в душе играло желание поскорей завалиться в постель и отдохнуть. Чьи-то лица были вовсе ему незнакомы. Кого-то он запомнил, но никогда прежде с ними не общался, а с кем-то часто пересекался в стенах учебного заведения: Карпилья и Рёко, живущие когда в комнате с чудесными находками, стояли с двумя парнями и смеялись. Парни неловко улыбались, почесывая затылок после каждой сказанной ими шутки. Счастливые такие.       Кадзуха прошел мимо них, оглядывая всю компанию с ног до головы. Прилично одетые, причесанные, так ещё и с чувством стиля... На запястьях красуются дорогие часы — сделанные на заказ в Инадзумском Часовом заводе — и каждые из них лимитированные со своим индивидуальным дизайном. Девушкам повезло подцепить таких ухажёров: они явно не останутся без должного внимания и дорогих подарков. Загляденье...       —Ау, Кадзуха!       Парень обернулся, обнаружив впереди себя девушку. Перед ним стояла Аяка. Она смотрела на него с поджатыми губами, сдерживала в руках ручку сумки и ждала.       —О, привет.       —Всё никак поймать тебя не могу. Кричу, кричу, а ты… Ты мне не отвечаешь в последнее время. Хотела узнать, всё ли с тобой хорошо, — она слабо улыбнулась и посмотрела куда-то в сторону. В это время ветер подул, и ее челка, и аккуратная мини-юбка принялись покачиваться, будто флаги и знамёна, развевающиеся на ветру.       —Так и не ответил я? Ох, прости... Проблемы появились. Но не волнуйся, их там решить ничего не стоит…       Она нахмурилась. —Наверное, с моей стороны это немного неуместно, но знаешь... С проблемами тебе тяжело быстро управиться. Иначе бы ты не уехал неизвестно куда, — Аяка поправила бежевый шарфик, висящий на шее,и продолжила, — Помнишь тот вечер на скамейке?       —Помню.       —Ты тогда выслушал меня, помог. Теперь я в должниках. И я хочу помочь тебе.        —Я помню, и да, ты права, Аяка, но я не хочу тебя грузить, я и сам могу со всем справиться…       —Никогда не умел просить о помощи. Даже у самых близких. Томо тоже не знал, а, Кадзуха? — Аяка мягко обхватила руку Кадзухи, прикоснувшись к ней холодными, прямо как ледышки зимой, пальцами.       Парень вздрогнул, слегка дернул плечом, избавляя себя от мурашек, которые в спешке поднимались по руке вверх. Тепло… Её рука становилась всё теплее, а он с каждой секундой наполнялся чем-то странным, неизвестным и холодным. Почему она резко заговорила о нем?       Томо. Такое до боли в груди знакомое и такое далекое от сердца имя. Он и вправду ничего не знал, ведь даже не успел застать момент, так как стал ключевым звеном — инициатором и твердой причиной ухода в никуда…       Томо, Томо… И вот он снова вспомнил о тебе.