Пустое место

      Давно не было, и вот раз, два и три — здравствуйте. Диплом не пишется, семинары делаются левой ногой в час ночи, из-за чего режим сбился прицельным выстрелом, ну и, короночка, активность на занятиях сошла на нет. Нет, Хэйдзо не заболел, но знатно так подзаебался натягивать на лицо улыбку, пытаясь отстоять свое самочувствие перед заволновавшимися преподами и друзьями. С ним все нормально, честно, просто... Эх, ну да, симпатии — дело такое. Витать в облаках в любое время дня и ночи, а потом ходить весь день словно в воду опущенный, — база, которую еще никому разрушить не удалось. Голова всегда была забита одним и тем же, что не привносило в его студенческую жизнь никакого разнообразия, только делать с этим что-то Хэйдзо не пытался: сил не было. Вроде и нравится такое затуманенное другим человеком состояние, а вроде лучше бы этого и не было вовсе.       После оправданного целых два раза — неужели? — рейтинга, все слегка улеглось. Не было чего-то особенного, Хэйдзо не лез из кожи вон, пытаясь перепрыгнуть естественный порядок вещей, и просто ждал манны небесной в ожидании того, что должно будет случиться. И вот проблема, господин Каэдэхара, видимо, разделял его взгляды на их жизнь, поэтому притаился под слоем работы и дикой занятости. Единственные их встречи происходили исключительно на занятиях, общение только по поводу написания диплома или во время ответа на семинаре, и длилось это почти месяц, что б его черти по кругу пустили. Ни единого намека на то, что между ними что-то было или будет, и вот бы взять все в свои руки, чтобы не морочить себе голову и не изводить нехорошими мыслями, но Хэйдзо боится. Боится хрен пойми чего вообще, но оно есть и уходить не собирается, и влезать туда, где намека на одобрение нет, не хочется от слова совсем. Ну а что ему еще делать? Если этому преподу вовсе не хочется чего-то, что зовется любовью — а это она, вообще? — то Хэйдзо даже пытаться не будет. Потому что стремается быть отвергнутым тем, кто никакого внимания не обращает на их связь. Может быть, это ему одному тут много чего почудилось, кто его знает?       Короче, дела шли не очень, и ладно, Хэйдзо согласен с тем, что его недовольное лицо нагоняет на окружающих его людей смуту, заставляя волноваться о его здоровье. Лгать друзьям было гораздо сложнее, чем остальным. Он дружил с самыми настоящими псинами, у которых нюх чует пиздеж за три версты, но, спасибо большое, ребята не лезли раньше времени и давали ему возможность нормально так подготовиться к серьезному разговору. Ему придется выложить им всю правду, чтобы потом не отхватить лишнего за сокрытие столь важных изменений в его жизни. Правда, по недовольному лицу Скара после той ночи было ясно, что все он прекрасно понял. Он встретил Хэйдзо с выгнутой бровью, обвел высокомерным взглядом с ног до головы и сказал, что даже знать не желает, почему он приперся под утро в чужой одежде.       — Я свои просто... Грязные они, короче.       — Я так и понял.       Стыдно было, очень. Но Скар — мальчик понимающий, а еще ненавидящий грязные подробности чужой личной жизни, поэтому сразу же перевел тему, предложив на выходных сходить куда-нибудь, чтобы мозги проветрить. И Хэйдзо, снова покрасневший как рак, согласился без задней мысли, не желая перечить. Хотелось, конечно, взяться за учебу, чтобы потом хвосты не разгребать с горящей из-за дедлайнов жопой, но проветриться и правда не помешало бы. Как будто.       Хэйдзо проветрился так, что свое имя успел забыть под градусом, а еще, по рассказам Синобу, едва не склеил какого-то белобрысого парнишу, которого вовремя уволокла похожая на него как две капли воды девушка. По стандарту признавался всем подряд в любви, умудрился облевать толчок, но не волосы — заслуга Скарамуччи, который терпеливо ждал, пока негодный выплюнет все, что успел в себя залить, и словно по скрипту повторял свое излюбленное: «Позорник». И был, конечно же, прав.       Возвращаясь к тому, что есть на данный момент, Хэйдзо пытается сработаться со своим мозгом, чтобы выбросить все ненужное из головы и внести в жалкое подобие дипломной работы все правки, коих было... Ну, многовато, если быть честным. Господин Каэдэхара был душнилой во всем, Хэйдзо уже это прекрасно уяснил, но чтоб настолько... С одной стороны, ему стоит отдать должное: он пытался выполнять свою работу хорошо и качественно, чтобы потом на защите его студенту в лоб не прилетело за лишний пробел. Но с другой — лучше бы он с таким же рвением попытался настроить прерванную по каким-то причинам связь между ними или хотя бы расставил границы того, что Хэйдзо позволено делать, а что лучше закопать и оставить до лучших времен. Это же не так сложно, правда? Он бы тогда хотя бы знал, с чем ему работать, а так...       Тьфу.       — Ты скоро там?       Скар, что уже удобно улегся в свою кроватку, кидает на него сонный взгляд и зевает словно лошадь, не прикрыв рот ладонью хотя бы приличия ради.       — Ну как тебе сказать, — Хэйдзо подпирает тяжелую голову кулаком, устало вздыхая. — Я только половину сделал.       — Ты сидишь уже час, герой, какого хера?       И как бы да, Скар прав в своем желании лечь спать пораньше, чтобы завтра не попытаться забить на утренний семинар по криминалистике — храни господь человека, который составляет такое расписание, ему явно надбавку не заплатили за подобные извращения над бедными студентами. Ему бы последовать примеру засыпающего на ходу друга, но ведь завтра Хэйдзо получит смачных таких поджопников за то, что все еще не прислал преподу исправленный вариант, поэтому нужно сидеть до победного. Иначе никак.       Работа была выполнена к двум часам ночи. Хэйдзо отрубился сразу же, как только голова коснулась подушки, и, боже, какое же это приятное ощущение: не думать, не мечтать, а сразу взять и провалиться в сон без посторонних мыслей. Просыпаться ранним утром, правда, было совсем не вкусно, но с дружеской помощью — стянутым с его теплого тела пледа, если быть точнее — Хэйдзо таки смог преодолеть свое желание послать все к херам собачьим и под отчаянный вой подняться со своей кровати.       Зевание во время пары госпожа Кудзе не прощает, но Хэйдзо так сложно было удержаться, что сил никаких не было. Он старался опускать голову, спрятав лицо под парту, прикрывался ладошкой и пытался держать глаза открытыми, но его все равно заметили, выделили на всю аудиторию, а после очередного зевка сказали приготовить к лекции реферат по новой теме, чтобы на этот раз рот открывался исключительно по делу.       Злая ведьма.       Коррупция прошла так же незаметно, как и появление господина Дилюка: ее просто не было. Нет, ну а что, экзамен сдали, а ради зачета на пары, в целом, приходить уже и не обязательно, поэтому с выработанной за три последних месяца стабильностью парни и Синобу — и все равно звучит непристойно — свалили в кафешку, что находится не так далеко от их универа, выпили по чашке кофе, вкусно покушали, покурили и дружным сытым составом вернулись обратно, чтобы отстреляться на последней паре и свалить в общагу.       Ну ладно, человек, что менял расписание под новый семестр, вполне себе сжалился и вместо закончившейся истории подвинул пару криминологии снизу вверх, чтобы бедные студенты не шарахались словно призраки в ожидании последних двух пар. Повезет еще, если на кураторском снова ничего такого не замутят и не отправят на какое-нибудь очередное ущербное мероприятие...       Минута в минуту — если бы они опоздали, пришлось бы становиться змейкой в ряд и получать выстрелы в мозг, чтобы ответить на кучу тупых вопросов препода, у которого уровень садизма в крови зашкаливает. Но, слава яйцам, обошлось, они успели плюхнуться на свои законные места, чтобы и дух перевести от недавней беготни, и подготовиться к конспектированию лекции.       Ох ты ж боже... Каков развратник этот господин Каэдэхара! То есть, нет, ничего такого — все в пределах разумного, это просто у Хэйдзо нервы шалят. Да и логично, вроде, что при теплой погоде одеваться в полный комплект важного бумажного, натянув на себя и пиджак, и рубашку, — последнее дело, но эти чертовы расстегнутые сверху пуговицы и закатанные рукава... Нечестно. И несправедливо. Он сам по себе как ходячее произведение искусства, которое облизать с ног до головы хочется, но эти детали слишком явно влияют на сердечный ритм Хэйдзо, это незаконно.       Оденьте его кто-нибудь!       — Прежде чем я начну читать лекцию, — начинает господин Каэдэхара, неизменно опираясь задницей на край стола, — я вкину вам кое-какую информацию, потому что ваш куратор, — вздыхает, приподняв брови, и прокашливается весьма красноречиво, — очень занят, чтобы прийти и лично вам все рассказать.       Он складывает руки на груди, переступая с ноги на ногу, и, переждав редкие смешки группы, продолжает.       — Через неделю состоится небольшая экскурсия на несколько дней в деревню Кондо, и мне нужно либо заставить, либо добровольно записать двадцать шесть человек в эту поездку. Есть желающие?       Хэйдзо думает, что лучше сдохнет, чем отправится хрен пойми куда хрен пойми зачем: на носу ГОСы, и подготовиться к ним будет совсем не лишним. Поджимает губы, уткнувшись взглядом в стол, а потом резко дергается со Скаром на пару, когда их больно по очереди тыкают чем-то острым в спину, заставив обернуться.       Ну конечно.       — Подняли руки, мудилы, — угрожающе улыбается Синобу, вытянув свою руку вверх. — Иначе я запихну вас в чемодан и буду пинать всю дорогу от Инадзумы до деревни, и спать вы будете у меня под кроватью.       Спорить с ней себе дороже, поэтому, переглянувшись со Скаром, у которого на лице красовалось самое настоящее отчаяние, намешанное со смирением, Хэйдзо хватает его за запястье и поднимает их руки вверх, пустым взглядом уставившись перед собой. И как будто бы он мог чуть подождать, чтобы позже оправдаться тем, что мест не осталось: желающих было более чем достаточно. Но угроза быть запакованным в чемодан вполне себе реальна, так что лучше уж так, как есть. Иначе тесниться им со Скарамуччей вдвоем в обосанном ее котом чемодане — жуть какая.       Чем ближе был конец пары, тем больше Хэйдзо понимал, что ехать никуда не хочет. Ну в самом деле, какие экскурсии? Кому они вообще нужны? Ему это все неинтересно. Собирать шмотки, потом вставать раньше майского солнца, толкаться несколько часов в душном автобусе, слушать оры и разговоры одногруппников, что обязательно будут напевать первые несколько часов какие-то убогие песни. А про отсутствие личного времени, когда нужно будет часами наворачивать круги по этой деревне, и вовсе говорить не нужно, Хэйдзо хочется утопиться от одной только этой мысли. Короче, ну его нахер.       Тщательно обдумав свое тактическое отступление, когда Синобу обязательно захочет достать из него душу за подлое предательство, Хэйдзо собирает всю свою волю и смелость в кулак и, дождавшись, когда все студенты свалят из аудитории, подходит к собирающему свои вещи господину Каэдэхаре. Мнется пару секунд, словив на себе его удивленный взгляд, и выдыхает. Потому что он не какой-то там трус, чтоб его.       — Я тебя внимательно слушаю, — усмехается препод, не отвлекаясь от своего дела.       — Ну я это... — Хэйдзо неловко чешет затылок, чуть призадумавшись. — Можно как-то... Откосить от этой экскурсии?       Господин Каэдэхара хмыкает и все же оставляет свои важные дела, чтобы сложить руки на груди и склонить голову вбок. А, ну и еще сконцентрировать на неловком студенте свой внимательный взгляд, куда ж без этого.       — Почему?       Хэйдзо вздыхает обреченно, скривишись, и руки по швам опускает словно обиженный ребенок.       — Да я просто не хочу.       — Почему?       Наглый и хитрый говнюк. Господин Каэдэхара явно над ним очень сильно смеется, издевательски поджав губы, чтобы не заржать в открытую при виде недовольного лица студента.       — Скоро экзамены — это раз. Мне нужно писать диплом — это два.       — О, тот самый, который ты должен был выслать мне вчера вечером, да? — перебивает его препод, приподнимая брови в невинном жесте.       Ох. Ну да, Хэйдзо в радостном порыве, что, наконец, закончил исправлять всю эту нудную хрень, как-то совсем позабыл скинуть готовый вариант ему на почту. И это самую малость, но все же стыдновато.       — Я, эм... — чешет щеку, уведя взгляд в сторону от неловкости за собственную ошибку. — Я все сделал, просто забыл. Честно.       — Верю, — тихо смеется господин Каэдэхара, бросив взгляд на чужой незатянутый до конца галстук — интересно смотрится. — Точно не хочешь?       — Точно, — снова вздыхает Хэйдзо, чуть нахмурив брови словно от усталости. — Мне это совсем неинтересно.       Господин Каэдэхара понятливо кивает, поджимает губы, и задумчиво чешет бровь, явно о чем-то размышляя. А потом вдруг щурится хитрожопо и совсем невинно спрашивает:       — Даже если я скажу, что с вами поедут несколько человек из преподавательского состава?       Сердечко почему-то пропускает один удар, и Хэйдзо щурится с подозрением, всматриваясь в лицо напротив. Открывает рот, чтобы что-то сказать, но ничего умного не придумывает и закрывает обратно, пробормотав себе под нос тихое: «Ага». Господин Каэдэхара невинно хлопает глазами, чуть склонив голову вбок, и под его выжидающим взглядом становится слишком неловко. Ну это же был явный намек, да? Стал бы он говорить нечто подобное, если бы сам не собирался ехать на эту экскурсию? Если нет, то зачем он пытается таким подлым способом заманить его? После целого месяца молчания и, по сути, игнорирования. Чего он хочет?       — А зачем этот преподавательский состав туда поедет? — интересуется Хэйдзо, смущенно заправив прядь волос за ухо.       — Ну, — вздыхает господин Каэдэхара, пожав плечами, — потому что куратор третьего курса, что тоже едет на экскурсию, на больничном, а кое-кого принудительно попросили его заменить.       Хэйдзо кивает, поджав губы, и прокашливается, повернув голову в сторону. На языке так и крутится назойливое: «А что мне за это будет?», — и он едва сдерживается, чтобы не усугубить и без того нелепую ситуацию, пусть и заранее знает, что точного ответа ему не скажут.       — Это нечестно, знаете? — пилит наглого подстрекателя взглядом, наклонив голову вбок.       — Не понимаю, о чем ты, — улыбаются ему в ответ.       — Ну конечно, — бурчит себе под нос, тяжело вздохнув. — Ладно, Ваша взяла. Но если я пожалею об этой поездке, — произносит с явным намеком Хэйдзо, тыкнув в его сторону пальцем, — этот кружок по интересам быстро закончит свое существование.       Господин Каэдэхара медленно моргает, принимая эту угрозу, а после смотрит по сторонам и чуть наклоняется, упираясь руками в стол.       — Ты злишься? — спрашивает совсем тихо, и улыбка с его лица сползает в ту же секунду.       — А Вы как думаете? — хмурится Хэйдзо и ощущает, как по телу медленно расползается странное волнение.       — Я не специально тебя игнорировал, — кусает губу господин Каэдэхара.       И его взгляд такой жалобный, что у Хэйдзо сердце замирает всего на секунду. Хочется высказать этому придурку все, что он о нем думает, но лишь взгляд в сторону уводит и руки на груди обиженным мальчиком складывает, рвано выдохнув. Это ненормально: он не должен реагировать на него так, что простить все на свете хочется буквально за секунду, забросив большой и толстый на все свои обиды.       — Хэйдзо, — тихо зовет его по имени господин Каэдэхара, едва заметно улыбнувшись.       А потом выпрямляется и хватается за его галстук, аккуратно притянув к себе, чтобы быстро мазнуть губами в невинном поцелуе, и Хэйдзо давится вздохом от неожиданности, вытаращив глаза.       — Не злись, пожалуйста, — выпускает ткань из рук и возвращается к своим несобранным вещам.       У Хэйдзо в голове немного все начинает плыть: он словно отупел на несколько секунд, наблюдая за тем, как словно в замедленной съемке собирается господин Каэдэхара. Когда приходит в себя, ловит глазами его мягкую улыбку и, услышав уже более громкое: «Жду исправленный вариант диплома», — моргает пару раз, провожая его взглядом. А потом, когда ловит на себе по всем параметрам ахреневший взгляд подруги, что у прикрытых дверей стояла, чувствует, как каменеет его тело от небольшого страха: теперь ему точно пиздец.

***

      Ручки потряхивает, когда Хэйдзо пытается выудить из кармана широких штанов сигареты: тяжелый взгляд Синобу безостановочно пилит его спину, затылок, а потом и лицо. Ну не виноват он, ну правда! Ему просто нужно было чуть-чуть больше времени, чтобы самому во всем разобраться, а потом уже можно было бы и с друзьями поделиться чем-то либо хорошим, либо плохим. Теперь уже никак не откосить — даже умственная отсталость не прокатит, — нужно выкладывать то, что имеется, и не рисковать собственным здоровьем. А то не ровен час и между ног прилететь может...       — И долго ты собирался шарахаться? — становится лицом к лицу Синобу, обойдя нервно закурившего друга со спины.       — Нет, я морально готовился, — уводит взгляд в сторону Хэйдзо, делая первую затяжку.       Куки раздраженно вздыхает и складывает руки на груди, склонив голову вбок.       — Долго готовился, значит, — словно ядом плюется, ведьма.       Ждет ответа несколько секунд, а потом вдруг рот открывает от негодования и довольно ощутимо пихает его кулаком в плечо.       — А ты вообще собирался нам об этом рассказать, козел?       Хэйдзо косит взгляд на совершенно незаинтересованном в происходящем Скарамуччу, который удобно так устроился на скамейке и сигаретку в рот тянет. С одной стороны, мог бы и помочь в данной ситуации, чтобы его любимому другу в под дых не прилетело, но с другой — тут каждый сам за себя. Когда за дело берется Куки Синобу, лучше тихо отсидеться в сторонке, чтобы за компанию не отхватить, так что оно и понятно, что Скар занял нейтральную позицию.       — Да собирался я, честно, — ноет Хэйдзо, закинув голову назад. — Я просто нихера не понимаю, хотел сначала разобраться во всем, а только потом уже что-то рассказывать.       — Как давно вы мутите? — стоит на своем Синобу, не собираясь выслушивать длинные прилюдии.       — Мы не мутим, — как отрезал.       — Да ну? — скептично выгибает бровь Куки. — Мне, видимо, померещилось.       — Да кто ж знал, что он так сделает! — воет Хэйдзо от несправедливых наездов. — Он похож на чела с биполяркой: сначала игнорит месяц, прикрываясь работой, а потом берет и... — вытягивает перед собой руки, словно указывая на что-то столь очевидное, что лежит перед самым носом. — Делает вот это! Он явно не знал, что ты нас видишь, так что...       — Нет, говнюк ты мохнатый, он знал, — тыкает в его сторону пальцем Синобу, угрожающе сощурив глаза. — Он видел, что я стою в дверях, и я даю голову на отсечение, что он думал, что мы в курсе того, что у вас там происходит. А ты, мудень такой, — лупит небольно его по руке, — нихера нам и не рассказал.       Обиженно прижав пострадавшую руку к себе, Хэйдзо открывает рот, чтобы сказать что-то, но, не придумав ничего в свое оправдание, закрывает обратно и опускает голову. Может, она и права, конечно, но ведь и вины Хэйдзо во всем этом нет. Он же хотел все рассказать, правда? Так и нечего на него бочки катить!       — Погоди, — как по щелчку пальцев переключается Куки. — Биполярка?       Хэйдзо вздыхает, неловко потерев шею, и зажимает между губ сигарету, затягиваясь. А потом молча кивает и взгляд в сторону уводит от недовольно скукурузившегося лица подруги — скривилась так, словно ей под нос говно подсунули.       — Он че, давно по шву между ног не получал? — ругается Куки, разворачивая друга к себе лицом. — Как он посмел обижать нашего мальчика? — гладит по плечам, нахмурившись словно в сочувствии.       — Да не обижал он, — бормочет себе под нос Хэйдзо, устало закатив глаза.       — Не оправдывай его, — чуть встряхивает его за плечо.       — Я не оправдываю, Кук, ну правда, — аккуратно выбирается из ее хватки, убирая ее руки со своих. — Он, конечно, говнюк, но все... Пока нормально. Вроде как.       Выгнув брови в недоверии, Синобу переглядывается со Скаром, что вроде как молчаливо участвовал в этом интереснейшем диалоге, и прикрывает глаза, приложив руку ко лбу — аж голова разболелась.       — Рассказывай.       Ну и делать нечего: Хэйдзо вываливает все от начала, когда во время последней совместной ночевки страх потерял от слова совсем, и до самого конца. Скар в моментах морщился как последний говнюк, но, спасибо, уши не прикрывал и не капризничал, послушно выслушивая изложенный материал: работать с чем-то будет нужно, верно?       — Мудак, — заключает Синобу, осев на скамейку рядом со Скарамуччей, что кивает в согласии.       — Ой ладно тебе, — вздыхает Хэйдзо, скривив лицо обиженным щеночком.       — Нет, не ладно, — отмахивается от него она, поворачивая голову к Скару. — Идеи есть?       С места в карьер, правильно. А зачем еще что-то обсуждать, если и так все понятно? Тут нужно действовать быстро, хитрожопо и нагло, чтобы заставить игнорщика задуматься.       Скар задумчиво чешет подбородок, а потом вздыхает устало и, прикрыв глаза, выдает заумное:       — Самое банальное — вызвать у него ревность.       Хэйдзо фукает в один голос с Синобу, недовольно сморщив лицо в некоем подобии отвращения. Переглядываются косыми взглядами, а потом вдруг смеются совсем наигранно и затыкаются в ту же секунду, нервно сглотнув.       — А это тема, — произносит совсем тихо Куки, стырив у Скара из пальцев сигарету.       — Ебу дала? — выгибает скептично бровь Хэйдзо. — Он совсем идиот, что ли?       — Ну-у, — тянет нагло Куки, закинув голову назад. — Если сделать это филигранно...       — Да-да, — отмахивается от нее Хэйдзо, затягиваясь. — Я в этом не участвую.       — Отлично, тогда что ты намерен делать? — откидывается на скамейку Куки, сложив руки на груди и закинув ногу на ногу.       Хэйдзо поджимает губы недовольно, понимая, что тут-то он и обделался. Плана нет, идей тоже, и как выплывать из этой задницы он не знает. Но ведь и вся эта тема с тупой ревностью никуда не годится: господин Каэдэхара и правда не идиот, раскусит их заранее провальный план еще в зачатке и дай бог просто снисходительно посмеется, забыв об этом в ту же секунду. Да и ревновать его не к кому! Хэйдзо мало с кем общается, а просить тех ребят, с которыми он в более-менее хороших отношениях, он не станет: глупо, стыдно, рискованно. Ему еще работать потом с некоторыми из них на одной специальности, такого позора Хэйдзо точно не переживет.       — Хорошо, — сдается, раздраженно закатив глаза. — Как вы себе это представляете? — и руки на груди складывает, выражая полное недовольство от сложившейся ситуации.       — Каэдэхара — тип отнюдь не тупой, ты прав, — начинает рассуждать Куки, задумчиво сощурив глаза. — Нам нужен кто-то, кто будет клеиться к тебе, а не наоборот.       Хэйдзо хмыкает, выгнув бровь. Переводит взгляд на задумавшегося над чем-то Скарамуччу, что подбородок пальцами трет, и глаза закатывает, тяжело вздохнув. Какие же они до тупого наивные, боже.       — Я даже знаю, кто нам в этом может помочь, — улыбается хитро Синобу, поиграв бровями.       И тут очко поджимается, а брови хмурятся в недоумении — Хэйдзо задерживает воздух от затаившегося интереса.       — Кто? — хмурится Скар, не до конца догоняя безусловно гениальную мысль подруги.       — Помнишь того белобрысого из клуба, к которому Хэйдзо клеился?       — Лини, что ли? — морщится он, а после недовольно глаза закатывает. — Я тебя умоляю, он там чуть в штаны от страха не наложил, какая помощь?       — А вот и неправда, — цыкает Синобу. — Я давно заметила, как он на нашего пупсика смотрит.       — Чего? — встревает Хэйдзо, пытаясь выстроить причинно-следственные связи в своей голове. — Кто такой Лини? — морщится в непонимании. — И зачем он на пупсика смотрит?       Куки вздыхает раздраженно, закатив глаза, словно с идиотом общается, и Хэйдзо вдруг преисполняется желанием запустить в эту гадину чем-нибудь тяжелым.       — Чувак с третьего курса. У него еще сестра-близняшка есть, с длинным таким хвостиком, еще ходит вся в оттенках синего.       По лицу друга, выражающему полное непонимание, она понимает, что распинаться бесполезно, потому отмахивается и стряхивает с бедра прилетевший листик.       — Короче, я поговорю с ним, а там уже...       — Нет, не-а, — машет головой Хэйдзо, выставив указательный палец перед собой, чтобы даже думать не смела так его позорить. — Даже если ты и права, я не собираюсь давать кому-то ложные надежды. Так что сразу мимо.       Куки закатывает глаза, раздраженно вздохнув, и голову на спинку скамейки откидывает. С одной стороны, Хэйдзо, конечно, прав, но с другой — че выделываться-то, если других вариантов нет? Сам виноват в том, что ведет себя как свин, к которому люди подойти боятся, чтобы познакомиться.       — А если я? — вдруг подает голос Скарамучча, тут же словив на себе две пары глаз.       Одна пара выражала полное возмущение, вторая же — заинтересованность в данном предложении, и Скар уже успел пожалеть о том, что ляпнул, все тщательно обдумав. Нет, ему ни в коем случае не хотелось участвовать в этом цирковом представлении, но любовь и обязанность лучшего друга не позволяли бросить этого дурака в такой беде. Да и складно все получалось, если так подумать: Чайлд как-то в начале года обмолвился, что их отношения издалека напоминают парочку. Ну и Скар всегда считал себя отличным актером, так что с ролью влюбленного справиться сможет. Наверное.       — Это глупо, — морщится Хэйдзо.       — Сам подумай, — начинает Скарамучча, приняв умный вид. — Самая крепкая любовь получается у людей, которые дружат хренову тучу лет, так? Вдруг меня внезапно озарило, и я понял, что все это время ужасно сох по тебе?       — Как в дорамах и фанфиках, — выдыхает восхищенно Куки, поражаясь подобной смелости этой смеси раздражительности и ненависти ко всему живому.       — Это даже звучит отвратительно, — кривится Хэйдзо, нервно докуривая сигарету. — У тебя даже никогда отношений не было, вряд ли тебе удастся...       Спотыкается, не договорив, потому что Скар резко поднимается со своего места, чем заставляет Хэйдзо сделать шаг назад — вдруг втащить ему за необоснованный базар захотел, — и подходит почти вплотную. Смотрит глаза в глаза, а потом пальцем поддевает его подбородок и усмехается тому, как в его глазах промелькнула небольшая паника.       — Т-ты чего это удумал? — сглатывает нервно, застыв словно каменная глыба.       Слишком близко! Это до ужаса напрягает, если честно, потому что Хэйдзо никогда не видел такого взгляда Скарамуччи. Он на секунду подумал, что его прямо сейчас... Ой, господи-боже, какой кошмар.       — Еще вопросы? — выгибает бровь Скар, тут же меняясь в лице, и возвращается на свое место. — Соглашайся, пока я не передумал, — это одноразовая акция.       Нервно переглянувшись с ахреневшей от жизни Синобу, у которой челюсть на землю упала, Хэйдзо прокашливается и кивает, неловко почесав покрасневшую, кажется, шею.       — Нихрена ты исполняешь, — начинает откровенно угорать Куки, приложив ладонь ко рту.       — Есть условие, — Скар выставляет перед собой палец, нахмурившись. — Сосаться я не собираюсь: мало ли что ты там своим поганым ртом делал.       — Упаси боже, — морщится в отвращении Хэйдзо, нервно схватившись за лямку рюкзака. — Этого мне еще не хватало.       Он, конечно, знал, что даже в омуте Скарамуччи нихеровые такие черти водятся, но чтоб настолько... Да уж, этот говнюк не перестает его удивлять. Хэйдзо даже завидно немного этому его таланту: вливаться в любое амплуа в не зависимости от ситуации. Захотел — сделал, и ему безумно приятно осознавать тот факт, что несмотря на всю свою нелюбовь к телячьим нежностям и романтике, Скар сумел переступить через себя ради него. Чтобы помочь и не видеть того, как его друг мается херней из-за собственной неуверенности в том, что у него там в жизни происходит.       Лучший.