Пустое место

      Каждое утро в этом заведении начинается одинаково: с орущего будильника блядского Скарамуччи. Хэйдзо вчерашним вечером сгонял в аптеку за цитрамончиком — что творит с ним уголовное право, боже, — и заодно приобрел себе силиконовые беруши в качестве последнего шанса на спасение его утреннего сна. Прочитав какое-то количество молитв и перекрестившись, он заткнул уши и праведно завалился спать, накрываясь своим теплым одеялком. Отрубился, кстати, достаточно быстро, что было довольно странно, потому что обычно ему не удается избежать часового бодрствования — как же неприятно потом постель нагревается, фу, — когда и подушка неудобно взбита, и какой-то сомнительный озноб тело пробирает, заставляя гонять бедное одеяло туда-сюда.       Но, как говорится, надежда умирает последней. Потому что беруши, пусть из ушей и не повываливались за ночь, помочь сгладить ситуацию так и не смогли.       — Сука, — произносит одними губами Хэйдзо, несчастной селедкой уставившись сощуренными глазами в потолок.       Только — о, чудо! — Скар будильник почти сразу же вырубает и, промычав что-то нецензурное, заваливается обратно спать, посылая Бэй Доу вместе с ее физкультурой в царство разврата. Может себе позволить.       Хэйдзо же был с ним солидарен ровно до того момента, пока не вспомнил одну очень важную вещь: допуск к сдаче ебучих нормативов. Не сказать, что он пропустил парочку занятий по физ-ре в угоду своим каким-то безусловно важным делам, но-о-о... Да, Хэйдзо кается: он грешник, и грехи свои за пропуски такого важного предмета будет вымаливать либо у госпожи Бэй Доу, либо в деканате перед самой страшной женщиной этого университета. Ни того, ни другого не захотел бы даже самый конченый псих, поэтому Хэйдзо, со смаком уронив тихое: «Бля-я», — подрывается с кровати и со скоростью света пытается привести себя в порядок.       — Я не опоздаю, я не опоздаю, я не... Да чтоб меня, — ругается себе под нос, когда понимает, что в шкафу не осталось приличной одежды, которая смогла бы послужить ему формой для физ-ры. — Да похер, — и хватается за недавно постиранную форму Скарамуччи.       Он слишком сильно опаздывает для того, кто будет прямо здесь и сейчас выбирать себе спортивный лук.       Вылетая из блока, Хэйдзо открывает расписание автобусов, по пути читая молитвы о каком-нибудь очень ближайшем, который вот прямо через пять минуточек подъедет и отвезет его к нужному месту. Но надежда вновь умирает последней, потому что следующий транспорт припрется через двадцать минут, а такой роскоши у него в кармане не имеется. Значит, придется сражаться с расстоянием своими двоими.       Бросив идею с ожиданием лифта — он всегда едет очень медленно, словно издеваясь над высоко живущими студентами, — Хэйдзо влетает на лестничную площадку, едва не выбивая дверь с ноги, и быстро спускается с седьмого этажа на первый. В какой-то момент он теряет контроль над своим несущимся куда-то телом и едва успевает удержаться ладошками за перила, чтобы уберечь свое тело от столкновения с каменной плиткой. А уж когда настал черед преодоления следующего препятствия, Хэйдзо даже сдерживать свой усталый вой не стал: он снова забыл этот ебучий, мать его, пропуск!       — Пропустите христа ради, я очень сильно опаздываю, — складывает ладошки в молитве на хорошее настроение вахтерши, что всю ночь тут проторчала за доисторическим телеком.       — А где пропуск?       «А в пизде своей проверь», — почти вырывается из его поганого рта, но Хэйдзо мастерски переключает свой «нэтив спикер» на более приличную раскладку и делает еще одну попытку вымолить снисхождение для его дырявой головы.       — Не пущу, сказала, — ругается старая мымра, махнув на него рукой. — А потом мне как по шапке надают за таких вот: «А я забыл, а я опаздываю, а я потерял».       Ну, поскудница седовласая, не жалуйся потом на понос посреди ночной смены. Пронесет дальше стены Ли Юэ так, что имя свое в очередном потуге потеряешь.       — Опаздываешь, золотце?       «Утро доброе, золотце! Как ты там, золотце? Может, сходить тебе на хуй, золотце?»       Эх, как же он грешен. Хэйдзо даже представить себе не может, сколько же свечек придется ставить его друзьям за его спокойствие в мире ином. Потому что. Сколько. Блять. Уже! Можно!       — Не до Вас сейчас, если честно, — пилит он взглядом номер этажа, на котором сейчас тусуется лифт.       — Я просто предложить свою услугу таксиста хотел, но раз уж ты... — показательно разворачивается к нему спиной господин Каэдэхара, тяжело выдохнув.       — Нет-нет-нет, — вдруг оживляется Хэйдзо, схватив его за локоть. — Я ничего, я только за, правда. Пожалуйста, Бэй Доу меня на куски порежет, если я снова опоздаю, — еще чуть-чуть и он на коленки упадет, не выдержав гнета физручки даже на таком расстоянии.       Господин Каэдэхара тихо смеется, доставая из своего кармана пропуск и ключи от машины, а после кивает и, бросив насмешливое:       — Не торопись, машину еще разогреть нужно, — проходит через турникет, скрываясь за входными дверьми общежития.       Вот осталось в нем еще что-то человечное, ну вот может ведь, когда хочет! Почему в другие дни такого подарка не сыскать? Не факт, правда, что эта невиданная щедрость просто так сойдет ему с рук: все же вчерашняя попытка завоевать дешевый авторитет в чужих глазах не прошла ему даром.       За рекордные семь минут Хэйдзо вылетает из общаги с пропуском в руках, едва сумев удержать равновесие на скользком крыльце. Подумав, что руки, ноги и мозги все еще ему нужны, он хватается за перила и осторожно спускается с лестницы, чтобы спасти свой копчик от падения.       Зима эта дурацкая... Еще вчера дождина шла осенняя, а как только нужно на физкультуру бежать, так вот тебе и пожалуйста: снег, гололед и простуда в подарок. Только Хэйдзо подготовился к такой подставе, натянув на себя подштанники и теплый пуховик, который задницу прикрывает будь здоров. За эти годы он уже столько раз переболел, что схлопотать какую-нибудь ангину перед приближающимися зачетами и сессией совсем не входило в его грандиозные планы.       — Ну и где оно? — ворочает головой по сторонам Хэйдзо в поисках черной тачки.       Господин Каэдэхара, словно подслушав, вылазит из машины и машет ему ручкой, чтобы заметил, а после обратно залазит в салон и негромко хлопает дверью. Хэйдзо стоит еще пару секунд, подумывая о побеге и о своей униженной гордости — а оно так и будет, судя по всему, — но вспоминает о том, как пару секунд назад не познакомил свой цветочек с хищной каменной плиткой, поставив под угрозу свое и без того хрупкое здоровье, и решает, что из двух зол нужно выбирать меньшее.       — Да похер, — успокаивает сам себя, махнув на все вот это вот мирское рукой.       Разберется как-нибудь, не впервой.       — Господь милосердный, Вам не холодно? — вздыхает пораженно Хэйдзо, захлопнув дверь машины.       Так забегался с этим пропуском, что не сразу заметил прикид препода: осеннее пальто и едва прикрывающий шею шарф. Грешным делом в его голове проскакивает: «Так вот как он себе мозги продул», — но потом вспоминает, что шея и мозги никаким образом и не связаны одной дорогой. Насколько ему это известно...       — А что не так? — улыбается краешком губ Кадзуха, развернувшись назад, чтобы проверить наличие проезжающих мимо него машин.       — Задницу простудите, тогда и поймете.       Хэйдзо в ту же секунду сдается, не желая объяснять взрослому — они почти ровесники — дядьке, что же в его антиздоровом луке не так. Пусть в интернете прочитает, если не знает, гугл все еще не отключили.       — Простудил уже однажды, но не по этому поводу, — усмехается тихонько, выкручивая руль в сторону.       Бибик нет, дорога свободна. Осталось только светофоры проскочить и помолиться кому-нибудь на отсутствие пробок. Потому что ему самому опаздывать как будто... Было не желательно, пожалуй.       Первые две минуты ехалось легко и спокойно, главное, что в тишине. То ли не в настроении господин Каэдэхара сегодня был, чтобы выдавать своим гениальным ртом что-то бесючее, то ли звезды так сошлись, что сказать ему и нечего было. Что бы там ни было, но Хэйдзо очень и от всей души крайне благодарен судьбе за такой щедрый подарок, правда. Один шанс на миллион отхватить такой золотой билетик, особенно тогда, когда опозорился еще не так давно — оно еще горяченькое — и бонусом застрял в одном помещении тет-а-тет с этим... Человеком. Либо же, что очень нежелательно, он копит свою ульту для более подходящего момента. Например, на завтра, когда Хэйдзо на эшафот выйдет рассказывать ему семинарчик.       Даже представить страшно.       Мыслительный процесс, как и их комфортное — хоть бы всю дорогу рта не открывал, ой хоть бы — молчание, прерывается негромким звонком чужого телефона. Господин Каэдэхара отвечать не торопится, явно обдумывая что-то очень стратегически важное, но все же, тяжело выдохнув, принимает звонок, сразу расставив все точки над и.       — Ты на громкой связи, — и смотрит так в окошко, постукивая пальцами по рулю.       — А то я не знаю, — раздается из трубки голос господина Чайлда, и Хэйдзо почти прыскает со смеху, когда следом раздается какой-то приглушенный звук чьего-то падения. — Ну пиздец, штаны новые заляпал.       Кадзуха прикрывает глаза от стыда всего на секундочку, явно пожалев о том, что все-таки ответил на его звонок.       — Зачем звонишь?       — Поболтать, котенок, — пыхтит Чайлд, явно пытаясь оттереть свои новые штаны от чего-то там.       — Котенка у себя дома увидишь, — вздыхает Кадзуха, останавливаясь на красном свете светофора. — Что-то случилось?       — Ага, Арлекино, блять, случилась.       — Контролируй свои оргазмы, придурок, я не один еду, — решает он все-таки предупредить разошедшегося, э, друга.       Какие-то пару секунд звучит многозначительная тишина, гласящая о том, что в чьей-то голове происходят мыслительно обрабатывающиеся процессы. А следом за тишиной звучит ну такое уже убогое:       — А-а-а, — с явной насмешкой, что Хэйдзо всего на секунду проникается к господину Каэдэхаре сочувствием. — С принцессой, что ли?       — Да ты... — Кадзуха затыкается в один момент, ударившись затылком о подголовник, но быстро берет себя в руки и выдает обманчиво спокойное: — Ты либо говоришь мне причину, по которой звонишь в восемь, мать его, утра, либо я нахрен тебя сбрасываю. Жаль, что не с крыши, — добавляет чуть тише.       — Садист, — смеется Чайлд, нисколько не обидевшись на такое заявление.       Потому что и не такие угрозы в свой адрес получал. Одно начальство чего только стоит.       — Три, два...       — Да понял я, мам, понял, — перебивает, чуть повысив голос. — Долго тебе еще ехать?       — Ну я только выехал, — хмурится Кадзуха, перестраиваясь на другую полосу. — Еще минут десять точно ехать буду.       — Ну ты там побыстрее, а то ведьма шабаш устроить собралась. Тебя на эшафот требует.       — Да как же... — выдыхает со всей заебанностью он, Хэйдзо уже во второй раз всего на секунду проникается к нему сочувствием. Потому что декан у них и правда страшная женщина. — Что я успел не так сделать?       — Говорит, что ей не нравится посещаемость твоих занятий, — между делом сообщает Чайлд, чем-то громко хлюпая.       Кадзуха цыкает, закатив глаза к небу, и прокашливается весьма красноречиво, а после поворачивается на очередном светофоре к своему пассажиру и просит с ласковой улыбочкой прикрыть ушки, чтобы не завяли. Хэйдзо послушно прикрывает уши ладонями, но взгляда не отводит, с кайфом наблюдая за тем, как от всей души ругается господин Каэдэхара. Пусть и внешне спокойный, но Хэйдзо чувствует на каком-то более высоком уровне степень его негодования. И эта степень совсем иная, не похожая на ту, которую он увидел вчера вечером: там зверина, а здесь и сейчас — просто заебавшийся от жизни человек, которому только дайте свежего воздуха глотнуть.       — Понавешивают всякого говна ненужного, потому что: «Ну они же уже старенькие, им тяжело», — а меня это каким образом ебет? У меня своего говна хватает, блять.       Хэйдзо не подслушивает! Просто слишком красочно и громко получилась эта по-настоящему вкусная реплика господина Каэдэхары, вот он... И услышал...       — Раком и без смазки, дорогой мой, — а вот это уже подслушано, но чисто ради спортивного интереса, не более.       Через еще парочку реплик господин Каэдэхара кладет трубку и самую малость нервно херачит ладошкой по рулю, а после переключает передачу.       Хэйдзо даже смешно немного: как же просто оказалось вывести этого приколиста из себя. А ведь нужно было только раздать пиздюлей за как будто плохую посещаемость... Если сравнивать в общем, то Хэйдзо сказал бы, что на пару господина Каэдэхары ходит гораздо больше человек, чем на то же уголовное право и коррупцию — при всем уважении к господину Невиллету, — поэтому такой доеб кого угодно выведет из себя. Но дело-то в другом: принципиальность плохую партию сыграла. Потому что опоздание на десять и больше минут карается господином преподом целым пропуском.       «Сами потом в деканате объяснять будете, почему вы опаздываете на мои занятия».       — А я думал, Вы ругаться матом не умеете, — как будто между делом подмечает Хэйдзо, поджав губы, чтобы не лыбиться дурачком.       Господин Каэдэхара выдыхает через нос, чуть мотнув головой раздраженно, и вдавливает педаль газа, чтобы успеть проскочить светофор.       — Иногда полезно не думать.       Ой какой же он злой, ой как же ему настроение испортили. Хэйдзо вдруг загорается желанием подлить в этот огонек немного масла, чтобы потешить свое то ли самолюбие, то ли адреналин: высока вероятность того, что его просто выпнут из машины прямо на проезжую часть.       — Иногда полезно проводить побольше времени со своими принцессами, чтобы понижать свой уровень стресса до минимума, — риск есть риск, а кто не рискует, тот не пьет валокордин.       Хэйдзо хитрым козлом пялится в зеркало заднего вида, чтобы не пропустить ни единой морщинки на его нахмуренном лбу, но натыкается лишь на внимательный взгляд исподлобья, по которому сразу все становится понятно: сейчас что-то будет.       — Ах да, точно, — Хэйдзо замечает то, как растягиваются его губы в очень гаденькой ухмылке, — прости, что не поблагодарил за оказанную мне услугу, принцесса.       За что боролся, на то, блять, и напоролся. Ну какая же он сука, Хэйдзо не хватает культурных выражений, чтобы описать весь спектр своих эмоций. Как можно вот так в наглую и без всякого стеснения сравнивать такие... Такие разные по смыслу вещи! И кого он тут, блять, принцессой назвал?       «Пошел бы ты на хуй, господин Каэдэхара», — как бы ему хотелось быть не таким воспитанным мальчиком, ой как хотелось бы. В целом, сотворить одну вещь, за которую его обязательно посадят, уже не выглядит плохой идеей. Да и все так удачно складывается: он сидит на заднем сидении, а это значит, что шарфом на раз-два сможет придушить этого гондона, даже места мокрого не останется. Ну, не на раз-два, конечно, попотеть все же придется, но ради того, чтобы оно больше и слова не смогло пагубного в его сторону ляпнуть, Хэйдзо очень сильно постарается.       — Не знал, что Вы мальчиками увлекаетесь, — блять, да хера с два он просто так сдастся этому придурку.       Ситуация играет ему на руку: один на один Хэйдзо выскажет ему все, что он о нем думает, и еще сверху добавкой прихлопнет, чтобы понял, с кем он вообще дело имеет.       Господин Каэдэхара на это отвечает тихим смешком, явно не найдя достойного ответа на подобное заявление. Может быть, ему и ответить-то нечего, потому что... Да ну, Хэйдзо попал в самое яблочко?       — По себе людей не судят, золотце, — рожает, наконец, свою без всякого сомнения мудрую мысль.       — Золотце, принцесса, — перечисляет мечтательно Хэйдзо, склонив голову вбок. — Еще что-нибудь в Вашем арсенале имеется?       — Обижаешь, — смеется тихонько Кадзуха, вновь поймав чужой взгляд через зеркало заднего вида. — Но я сохраню интригу до следующего твоего визита.       — А Вы самонадеянны, — складывает руки на груди Хэйдзо, чуть подрастеряв свою смешинку.       Потому что эта бойня не на жизнь, а на защиту своего собственного достоинства. Такая наглость раскрывается, он даже представить себе не мог, что господин Каэдэхара способен раскидываться подобными намеками в сторону малознакомого ему человека. При людях весь из себя такой правильный и язвительный с другой стороны, а как один на один остались, так сразу все тузы из рукавов достал и между глаз прописючил, козел.       — Ну что ты, — не сдается Кадзуха, получая от этой светской беседы искреннее удовольствие. — Просто я более чем уверен в том, что мой рот тебе не безразличен.       — О, еще как не безразличен, — сквозь зубы проговаривает Хэйдзо, начиная заводиться от такой открытой наглости. — Когда у Вас день рождения?       — Уже был, — смеется Кадзуха, кажется, расслабляясь. — Ты опоздал немного с подарком.       — Новый год еще никто не отменял. Ждите под своей елочкой пакетик с подарком в виде кляпа. Думаю, Вам будет полезен так, как никому другому.       Кадзуха очень старается сдерживать свой смех, правда. Такой забавный котенок ему попался, в самом-то деле, он даже про Арлекино думать забыл.       — Любишь БДСМ, значит? Учту на зачете.       Гондон. Пользоваться своим служебным положением, чтобы победить бедного студента в какой-то перепалке — самая настоящая и беспощадная подлость. Хэйдзо даже крыть нечем, ну разве это честно?       — Какой же это БДСМ без стоп-слова? Не по правилам играете, господин Каэдэхара, — выгибает брови, откинув голову назад.       — Правила созданы для того, чтобы их нарушать, принцесса, — усмехается Кадзуха на очень раздраженный вдох пассажира. — Не злись.       — Как у Вас все просто оказывается, — вскидывает руками Хэйдзо, демонстративно удивляясь его совету. — А я все голову ломал.       Кадзуха снова смеется — ну что за комик этот маленький Сиканоин, — заправляя выпавшую из хвостика прядь волос за ухо, и включает поворотник, чтобы свернуть налево.       — Вот скажите честно, — шипит раздраженно Хэйдзо и подсаживается поближе к нему, ладошкой ухватившись за край сиденья. — Вам так доставляет удовольствие измываться над тем, кто ответить Вам не может в силу некоторых обстоятельств, да? Вы садист?       — Ни в коем случае, — усмехается Кадзуха, кинув на него беглый взгляд. — Просто ты слишком забавно на все реагируешь. И, как я уже говорил, я очень ценю свое хорошее настроение.       — Ну издеваться же можно и другими способами, — подпирает голову рукой Хэйдзо, с подозрением всматриваясь в красивый чужой профиль. — Не поймите неправильно, но у меня закрадываются некоторые подозрения.       Кадзуха прикусывает губу, предварительно проведя по ней своим гадким языком, и поворачивает голову в противоположную от парня сторону, как будто ничего не слышал.       — Молчание — знак согласия, — тянет с подозрением Хэйдзо, не сводя с него глаз. — Вы как ребенок.       — Почему? — сдерживает свой смех Кадзуха, не желая прерывать этот забавный диалог на корню.       Самое интересное начинается.       — Ну знаете, — мечтательно произносит Хэйдзо, опираясь головой о край другого пассажирского сидения. — Меня как будто за косички дергают, чтобы внимание привлечь.       Кадзуха многозначительно кивает, промычав себе под нос: «Мгм», — а после фыркает себе под нос и произносит довольно спокойное, даже отстраненное:       — Полагаю, у меня получилось.       А теперь сиди и думай, что это значит. Можно было бы списать все это на очередную попытку вывести его из себя, но Хэйдзо отчетливо ощущает на себе какое-то странное чувство, которое так и нашептывает ему на ушко о том, что шуткой здесь и не пахнет. Пилить взглядом этого придурка тоже нет смысла: тверд как скала, ни единого намека на хитрожопость.       — Да расслабься ты, — фыркает Кадзуха и, остановившись на светофоре, поворачивает к нему голову. — Я мальчиками не интересуюсь. Не такими, как ты, точно.       «Ахуел?», — Хэйдзо аж язык прикусывает, чтобы не высказывать своего недовольства, но как... Как так можно вообще? Типа крутой такой или что? Как будто Хэйдзо на что-то там надеялся, упаси боже! Его вообще такие типы не привлекают чисто с человеческой точки зрения, не говоря уже о чем-то другом, и насрать, что этот самый тип мордашкой смазливой вышел. Слишком много на себя берет, мудила.       — Это взаимно, — давится про себя возмущением Хэйдзо, сжимая свои ладошки в кулаки. — Так что не обольщайтесь сильно.       — Сейчас заплачу, — хмыкает Кадзуха, оценивающим взглядом пробежавшись по чужому лицу. — Так задело, принцесса? — щурится подозрительно, чуть наклонившись к нему.       — Пошли бы Вы нахер, господин Каэдэхара, честное слово. Даже жаль о вас руки марать.       Он. Это. Сказал. Господи боже, он правда это сказал! У него аж мурашки по телу пробежали, а по рукам разошлась приятная дрожь от волнения, и, блять, оно того стоило. Лучше всех оргазмов.       — Скоро зачет, а ты такими некрасивыми словами разбрасываешься, — фыркает Кадзуха, снова обращая свое внимание на дорогу, и трогается с места. — Не страшно?       — Ни капли, — как отрезал.       Хэйдзо выпрямляется, откидываясь на спинку сидения, и отворачивается к окну, всем своим видом выражая свой искренний «интерес» к продолжению этой беседы. Хотя, если быть совсем откровенным, ему немного — самую малость — все же ссыкотно. Каэдэхара — тот еще принципиальный препод, который просто так угрозами разбрасываться точно не станет. Если захочет, завалит так, что на пересдачу будет бегать три раза подряд, если не больше, а это минус время, нервы и надежды на хорошую подготовку к экзаменам. Что было бы крайне нежелательно.       Оставшиеся пару минут они едут в полной тишине. Хэйдзо бы сказал, что этому типу очень идет быть с закрытым ртом, но было бы совсем замечательно, если бы его вообще рядом не было. Жаль, правда, что это уже какой-то хард уровень, который хуй пройдешь, так что довольствоваться нужно малым и по чуть-чуть, чтобы харя не треснула.       Припарковавшись рядом с универом, Кадзуха ставит машину на ручник и оборачивается назад к Хэйдзо, который поспешно хватается за свою сумку и тянется к ручке двери, чтобы избавиться от его общества как можно скорее.       — Во сколько у тебя физ-ра заканчивается? — спрашивает так непринужденно, словно совершенно точно ничего такого не имеет в виду.       — В десять, — замирает Хэйдзо, подозрительно прищурившись.       — Замечательно, — Кадзуха пялится на свои наручные часы, обманчиво ласково улыбнувшись. — Я после собрания буду очень нервный, так что буду премного тебе благодарен, если ты принесешь для меня кружечку кофе.       Как же читаемо. Хэйдзо даже близко не надеялся на то, что господин Каэдэхара так быстро потеряет память и не станет напоминать ему об их вчерашней сделке.       — Трудновыполнимое, да? — улыбается нервно, сдерживая свои по-настоящему радостные эмоции.       Кадзуха медленно моргает в согласии, не скрывая своей наглой улыбки хотя бы ради приличия.       — Миндальный раф, золотце.       — Да Вы гей побольше моего, — ляпает без задней мысли Хэйдзо, не сразу осознав смысл сказанного.       Но, как только его мозг соображает, виду не подает, понадеявшись на то, что господин Каэдэхара либо не заметит, либо посчитает это неудачной шуткой.       — Кто-то на физ-ру очень опаздывал, — сквозь зубы проговаривает Кадзуха, вздохнув.       И Хэйдзо со всем согласием вылетает из машины со скоростью света, радуясь тому, что хотя бы при нем не было озвучено ничего нехорошего. Шутки шутками, но хер знает этого Каэдэхару, вдруг он захочет начать новый сборник подъебов, опираясь на только что полученную для него информацию. Хэйдзо это вряд ли пережить сможет, так что чем меньше этот козел знать будет, тем крепче и безопаснее он будет спать. Мало ли всяких обозленных на него по общаге ходит.

***

      Физкультура была успешно сдана, Хэйдзо даже пиздюлей не отхватил за свои прогулы — вот так удача. Видимо луна сегодня встала тем боком, ну или, как вариант, любимая команда по волейболу прошла в полуфинал, поэтому у физручки настроение такое хорошее. Да хер с ним, в принципе, почему, главное, что хорошее.       Миндальный раф, значит... Что ж, ради него Хэйдзо пришлось пулей метнуться в ближайшую — десять минут ходьбы! — от универа кофейню, чтобы «любимому» преподу не пришла на злую голову идея для наказания похлеще этой. Успел он, кстати, секунда в секунду, и это при том условии, что Бэй Доу отпустила его почти на сорок минут раньше конца пары! В любом случае все прошло более-менее отлично: злой дядька препод, стиснув зубы от разрушающих нутро ругательств, тихо поблагодарил его за кофе и свалил восвояси, многозначительно хлопнув дверьми своего кабинета.       Декан у них, конечно, крайне удивительная женщина. Нужно взять у нее пару уроков, чтобы получить похожий эффект, а вдруг поможет.       В целом, Хэйдзо бы сказал, что день, несмотря на его начало, прошел отлично. Единственное, что правда огорчало, — завтрашний семинар по криминологии, где господин Каэдэхара может очень ласково, но без вазелина поиметь всех и каждого просто потому, что в деканате ему неласково и без вазелина оприходовали мозг. Принципиальный тип, которому его принципы боком вышли и жопу показали.       «Как будто так ему и надо».       Но как будто Хэйдзо мог и не думать о таких вещах, потому что вселенная — любопытная такая сучара, которая слышит его только тогда, когда и не нужно вовсе. Потому что пусть и в двенадцать дня, но самая первая пара обошлась ему тем же боком. Спасибо, что хотя бы жопа другая.       — Аратаки, — вздыхает тяжело Кадзуха, опираясь поясницей в подоконник. — Клянусь, мой хороший, я искренне верю в то, что ты умеешь читать, но я еще в самом начале учебного года сказал, что не принимаю семинары с телефоном.       — Но у меня планшет, — выгибает недовольно бровь Итто, уставившись на то, как препод снова устало вздыхает и закидывает голову к небу, явно взывая к всевышнему.       — Быть умным — вовремя притвориться тупым, — шепчет себе под нос Синобу, стыдливо прикрыв глаза ладошкой.       — Он у тебя воин, — отвечает ей шепотом Скар, не отвлекаясь от своего телефона.       — Хорошо, планшет — это другое. Но слушать статью из интернета я не хочу, поэтому, чтобы принять твой семинар, я задам тебе очень простой вопрос, идет? — устало улыбается бугаю Кадзуха, сложив руки на груди.       Итто принимает самый свой задумчивый вид, подперев голову кулаком, а после принимает предложение препода своим громким: «Валяйте».       — Вопрос и правда простой, так что не разочаруй, добряк, — смеется Кадзуха, отталкиваясь от подоконника, и подходит к своему столу. — Чем мой предмет отличается от предмета госпожи Кудзе?       Кадзуха вполне ожидал того, что кто-то будет возникать или очень недовольно вздыхать на такую нечестность, потому что такой вопрос для выпускника юридического университета — просто посмешище. Однако Кадзуха также знал и то, что Аратаки на него хрена с два ответит. Нет, он парень умный и очень смышленый, правда, просто с теоретической частью у него всегда проблемы были.       — Ну, это... — призадумывается Итто, почесывая свой подбородок.       — Можно я за него отвечу? — стонет страдальчески Синобу, подняв руку.       Кадзуха усмехается, но своего согласия не дает, устало падая на стул.       — Ну Вы учите задавать вопросы типа: а зачем, а почему, а для чего, а госпожа Кудзе — искать улики там, доказательства и все такое.       И смотрит на него с приподнятыми бровками в надежде на снисхождение. Теория — не его сильная сторона, вот если бы он на практике попросил что-то продемонстрировать... Вот это было бы совершенно другое дело, правда.       — Ну допустим, — вздыхает Кадзуха, лениво потянувшись за ручкой, чтобы в журнале черкануть для себя пометочку. — Садись.       Итто кланяется ему в ноги, игнорируя недовольные и расстроенные вздохи своих одногруппников, и счастливым козлом почти в припрыжку направляется к своему месту рядом с Мамору и Гэнтой.       Все было хорошо. Хэйдзо даже больше скажет: все шло хорошо, но ровно до тех пор, пока несколько не особо умных ребят не решили окончательно испортить их царю-батюшке настроение своими телефонами. Было ясно сказано, что чтение семинаров с телефона карается незачетом, и то ли ребята сильно в себя поверили, то ли просто понадеялись, что их точно так же пронесет, но во внимание преподавательский указ не приняли. Спойлер: не пронесло.       — Назови мне виды латентной преступности.       — Объясни мне структуру личности преступника. Своими словами.       — Расскажи мне, почему убийца сначала убил человека, потом надругался, а в последствии расчленил труп и по кускам растащил по всему городу. Как это ты не знаешь, ты же мне про мотивацию преступного поведения рассказываешь?       Короче... Да, разозлили папу, причем не хило. На каждый ответ к своему вопросу он задавал еще один вопрос и так по кругу, пока не надоест. Если ответы сухие или неполные, или их вообще нет, то ответ уходил просто в минус. Вместе с настроением господина Каэдэхары.       Что ж, Хэйдзо был готов к подобному дерьму, поэтому постарался изучить каждое ответвление своего вопроса, где потенциально мог прятаться тот самый заковыристый шпион, за которого господин препод обязательно зацепился бы и попытался завалить.       И то ли карма сработала, то ли просто господин Каэдэхара устал от этой жизни, но валить его никто не стал. Хэйдзо даже испугался этого затишья, косо поглядывая в чужую сторону, где уставший от этого дерьма преподаватель лениво вертел ручку в пальцах, подперев рукой голову.       «Может, повезет, а?»       — А че он его не валит? — удивляется шепотом Скарамучча, повернувшись к Синобу лицом.       — А че должен? Чел буквально наизусть вызубрил свой вопрос, — выгибает она бровь в недоумении.       — А-а-а, — улыбается хитрожопо Скар, подперев голову рукой. — Ты ж еще не в курсе.       И как давай наяривать в красках позорную историю их маленького бро, Синобу аж слюнями начала давиться в попытках сдержать свои визги радости. От смеха она головой долбанулась о стол, что в тишине аудитории было сродни грому посреди ясного неба, Хэйдзо даже воздухом поперхнулся от испуга, в один миг забыв место, где он остановился.       — Синобу, — оживляется вдруг господин Каэдэхара, недобро нахмурившись.       — Простите, пожалуйста, — она правда пытается не заржать во весь голос, просто Скарамучча так смешно лицо ладонью прикрывает, дергаясь в припадочном желании сдержать собственный смех, вот она и... Ну...       Сдерживать свои оргазмы — всегда очень тяжело, и кто она такая, чтобы отказывать себе в удовольствии от души поржать над своим другом? Правильно, она его лучшая подруга. Поэтому во весь голос начинает смеяться как умалишенная под аккомпанемент хрюкания Скарамуччи, которому много для своего позорного смеха и не нужно. Да и у Синобу смех до ужаса заразительный: громкий, выходящий из самых горловых глубин.       — Мудачье, — обреченно вздыхает Хэйдзо, испуганно обернувшись на громкий звук припечатывания ручки о стол.       — За дверь, оба, — обманчиво спокойно выдыхает господин Каэдэхара, не сводя с двух веселящихся товарищей взгляда. — Отсмеетесь, тогда и вернетесь.       Ухахатываясь, Синобу вываливается из-за парты неуклюжей коровой, споткнувшись о ножку своего стула, чем вызывает еще больший смех Скарамуччи, который напополам складывается, держась за свой живот, чтобы по швам не разошелся. Хэйдзо примерно догадывается о причине подобного веселья и в любой другой ситуации, возможно, смог бы присоединиться, а после обязательно надавать по пизде что одной, что другому, но сейчас это был явно не самый подходящий случай. И ладно бы, если бы у господина препода хотя бы настроение хорошее сегодня было — справедливости ради он держался до последнего, чтобы не разойтись не на шутку, — но нет же, именно сейчас, когда их бедный и несчастный друг может отхватить по самое не хочу, им приспичило поугорать над какой-то там несмешной шуткой.       Пидорасы, просто пидорасы.       Ладно, Хэйдзо сдаваться не будет, зря он, что ли, так долго и старательно готовился к этому семинару? Пусть задает свои вопросы, если так сильно хочется отыграться за испорченное настроение, он на все ответит и выйдет с гордо поднятой головой.       Жаль, правда, что господин Каэдэхара слишком умным оказался, поэтому вопросов дополнительных так и не задал, понимая, что уровень подготовки отвечающего был чуть повыше, чем у остальных. Поэтому решил пойти другим путем: доебаться до формулировок и вынести мозги в надежде на более конкретные ответы, а то:       — Слишком много воды.       Ну и:       — Я не просил об этом рассказывать более подробно. Отвечай по существу.       А еще:       — Из какого учебника ты выцепил эту мысль? Из интернета? Вести дела ты тоже будешь, опираясь на статьи из интернета?       Короче, затрахал его мозг целиком и полностью, но не сказать, что даже после такого остался довольным. А на финалочку еще и ответ на свой заковыристый пример захотел получить от всех и сразу, но на бумажке. Поправочка: на двойном листике в клеточку, чтоб за поля не вылазили и писали через строчку, ничего не черкая, иначе засчитано не будет.       Тираннозавр в овечьей шкуре, блять.       Уже сидя в столовой, Хэйдзо молча ел свои сырники и тщательно игнорировал извинения своих псевдодрузей, которые едва ли на колени перед ним не падали за свое некрасивое поведение.       — Ну правда, нам очень стыдно, — ноет Синобу, ухватившись за его плечо своими ладонями. — Прости-прости-прости-и-и.       — Ебись по кругу, — шикает на нее Хэйдзо, дергая рукой, чтоб отцепилась и не мешала хотя бы есть спокойно.       — Если это поможет сменить твой гнев на милость, то хоть по квадрату.       — Да ладно тебе, ничего такого все равно не произошло, — вставляет свои пять копеек Скар, совершенно точно не выглядя кающимся в своем поступке.       — Ничего такого? — зыркает из-под ресниц на него Хэйдзо, вцепившись в свою вилку как за холодное оружие. — Мне мозг вынесли и обгадили с ног до головы, выставив полным идиотом, который полночи не сидел за этой ебаторией, лишь бы угодить этому гондону.       — Но семинар-то только тебе по итогу и засчитали, — напоминает ему Синобу, не рискнув упоминать проскочившего каторгу Аратаки.       — Еще бы он, блять, мне его не засчитал, — ругается на нее Хэйдзо, полоснув своими обиженным взглядом ее по лицу.       Инстинкт самосохранения у злого господина препода все же присутствовал, потому не засчитать ему этот ответ было бы весьма опрометчиво с его стороны: Хэйдзо бы не только подушкой его придушил, но и по лицу заехал бы чем-нибудь потяжелее, утащив препода в дальний темный угол, чтоб без свидетелей.       — Ну хочешь мы что-нибудь для тебя сделаем? — не теряет надежды Синобу, предупреждающим взглядом окатив открывшего в протесте рот Скарамуччу. — Только не злись.       — А хочу, — соглашается Хэйдзо, горделиво задрав нос кверху. — Будете вместо меня бегать и выполнять поручения этого гондона, пока я буду спокойно сидеть на жопе ровно.       — Какие поручения?       Ах да, точно. Они же совсем не в курсе. Рассказывать подробности сейчас — подписать себе приговор из новой волны ржача и унижений, поэтому эту деталь, пожалуй, можно и пропустить от греха подальше.       — Долгая история, — отмахивается от них Хэйдзо, продолжая жевать свой обед.       — Ты типа его собачка? — ухмыляется Скар, подперев рукой голову.       — Типа иди нахер, — ругается с набитым ртом, противно проведя вилкой по тарелке.       — А по морде? — кривится от мерзкого звука Скар, нахмурившись.       — Тебе дырок мало на своем лице? — Хэйдзо угрожающим движением водит вилкой перед чужим лицом, намереваясь исправить это недорозумение.       — На лице достаточно.       — Тогда подставляй жопу, умник.       И как будто его настроение чуть-чуть поднимается вверх, когда его просто шлют в одно известное место, махнув рукой. Нет, не потому что он мазохист или гей, которому такое должно быть в радость — Скар в свое время за подобное высказывание отхватил свою порцию пиздюлей, — а потому, что Хэйдзо расслабляется и мыслями возвращается из адской прочистки его мозгов к их бытовухе, где каждый полощет друг друга своими изысканными — нет — фразочками. Даже господин Каэдэхара на второй план отходит, и Хэйдзо принимает то, что все равно смог отстоять его террор с честью и достоинством. Потому что не пошел на поводу у маленького обиженного ребенка и показал, что способен выдержать и не такое дерьмо — герой, не иначе.       Плюс один балл в карму.