Ты – ошибка в моём сердце

Ахуй. Такое слово.. универсальное. Подходит под множество ситуаций. Вот вроде короткое — всего четыре буквы, — но идеально точно описывает то самое шоковое состояние, знакомое практически каждому. В особенности тем, кто любит поискать на задницу приключений. Очень долго можно рассказывать о том, как Антон себя чувствует. Но ясно одно — ничего уже нельзя изменить. Такое бывает. Попадаются на жизненном пути имбецилы, что уж теперь поделать? Остаётся лишь не подавать виду, что он очень сильно, цензурно говоря, удивился. Ну и кирпичный завод построил. А что? Собаки ведь чувствует страх, а этот халявщик та ещё сутулая псина. Интересно, когда Антон оскорбляет его в мыслях, это сильно отображается на лице? — Спасибо, что игнорил мои сообщения. Антон вздыхает. Общение это, как ни странно, не выматывает, но очевидная издёвка в голосе.. — Ты не игру же пришёл обсудить, а что-то другое, да? — язык быстро мажет по искусанным от нервов губам. — Ну.. не то чтобы, — так кота за яйца ещё никто не тянул. — Короче, давай закончим с нашими разногласиями. И тогда сможем обсудить игру, — дизайнер мило улыбается, не отводя пристального взгляда от собеседника. Донельзя странный человек. — Я с тобой не ссорился, разве нет? Взгляд голубых глаз опускается на лежащие на столе руки, сжатые в кулаки: —Тише-тише, — выражение «испанский стыд» Антон сегодня особенно ярко чувствует на себе. — Не надо так злиться, — спокоен как удав. Аж бесит. Разум кричит: «Да я, блять, не злюсь!», но это такой пиздёж, что хочется заржать и одновременно заплакать. Антон просто устал. И хочет подраматизировать. В одиночестве. Но тут сидит это нечто и продолжает прожигать его с ног до головы своим слишком уж внимательным взглядом. Зачем он вообще пришёл? И зачем так радовался этой встрече? Чувство собственной ничтожности теперь ощущается как никогда. Он тупо смотрит и молчит, поджав губы. И ему кажется, что выглядит это злобно. — Я не драться с тобой пришёл. — Мне тебе сказать нечего. Я ухожу, — твёрдо, с нахмуренными бровями и строгим видом. Ну, так снова представляет в своей голове Антон. Встаёт со стула, берёт чёрный рюкзак, который чем-то походит на коробку — слишком уж он квадратный — и аккуратно надевает на плечи. После того как складывает пенал и листочки внутрь, разумеется. Хотя, в том самом состоянии ахуя можно и без собственных вещей уйти, да? — Забыл, наверное, но ты сам ко мне обратился, — совершив огромную ошибку, ага. — И мне показалось, что тебе понравилось, — говорит он это, конечно, до безумия самодовольно, показывая листочек с прекрасным рисунком, на который Антон, будучи атеистом, готов молиться. — Да, понравилось, — по лицу собеседника видно, что он ожидал услышать всё, кроме этого. — Но это было до того, как я узнал, что ты халявщик номер три. Антон шустро направляется к выходу, понимая, что ему становится легче на душе. Но так и, блять, не доходит. Да, ему ставят подножку. И да, упасть было бы слишком тупо. И банально. Тем более упасть на самого студента. Хотя, это уже не банально, а страшно. Антон и не падает, но своими ногами упирается прямо в чужие, и чувствует себя так глупо, что хочет уже разработать не игру, а телепорт, чтобы наконец-таки попасть в эту злосчастную общагу и спрятаться от позора под одеялом. — А если напишу? — точно из американских сериалов вылез. Он встаёт со стула — до этого так вытянул свою лапищу для подножки, что едва не грохнулся. — Ты.. «Придурок, что ли?», — так и не озвучивается. К сожалению. Или счастью. Арсений же неосознанно подходит всё ближе. А Антон-то этот достаточно высокий. Даже не приходится опускать голову до уровня собственной груди. — Просто скажи, что сожалеешь из-за того, что затормозил мой выпуск. Тогда я подумаю над твоим предложением, — он небрежно поправляет свою джинсовку и смотрит сверху-вниз. Сейчас это кажется именно высокомерным взглядом. И рост здесь роли не играет. Антон вздыхает. Ноздри забавно раздуваются. Забавно для Арсения, естественно. Ему тяжело понять свои эмоции, но задница горит так, что от дыма может сработать пожарный извещатель. Настолько мастерски играть тупость вряд ли возможно, поэтому «умный тот, кто вовремя умеет притвориться дураком» — точно не случай этого студента. — Тут две логические ошибки. Первая: твой выпуск отложен не из-за меня. Ты сам испортил себе средний балл. Вторая: я ни о чём не жалею. Немного поправлюсь — ты сам, блять, провалился с выпуском. Главное ведь оправдать свою лень злым лидером группы, а не подняться с дивана и заинтересоваться в учёбе, которая уже не на две ноги хромает, а валяется с переломом в больнице. И вроде Арсений должен вскипеть. Должен грубо толкнуть Антона, преподать урок, разобраться «по-мужски», но.. Злится Антон прям по-кошачьи — показывает когти, шипит и уже наготове кусаться. А ему лишь бы побесить. Лишь бы, как глупому ребёнку, этого кота подёргать за хвост и понаблюдать за реакцией. Что он делает? Вот что настоящая логическая ошибка, а не всё вышеперечисленное второкурсником. — Подожди, — он в лицо выдыхает мятный, холодный от жвачки воздух. — Что ты ненавидишь больше всего? — Тебя, — даже без раздумий, потому что.. ну а что тут думать? — А какой цвет ненавидишь? — взгляд переходит с бледной руки, сжимающей его плечо, на глаза. На голубые глаза. Ответ, разумеется, соответствующий: — Голубой.. Бля, тебе это зачем вообще? — А место, которое ненавидишь? — Любое место рядом с тобой! Так что может просто.. — Я собирался забить. Но передумал. Тебе лучше приготовиться, — наклоняется буквально на секунду, чтобы шепнуть это на ухо и вновь отстраниться. И как понять теперь, шутка это или нет? Что делать с игрой он вообще в душе не чает. Так много вопросов. И, как обычно, ни одного ответа. Жизнь. Можно тупо забить на эту мечту, из-за которой родители в детстве смеялись, а потом и отчитывали, ведь сын, когда подрос, в самом деле решил поступить на программиста, а не педагога, как изначально хотела мать. Идею не одобрили и не поддержали от слова совсем. И бросать — глупо. Но другого выхода пока нет. Арсению видит чужой задумчивый взгляд. Ему кажется, что это реакция на его слова. Но нет. Всё далеко, увы, не так. Намного серьёзнее. И печальнее. А с печалью справиться обычно помогают другие люди. Близкие. Но кто поможет Антону, если из близких у него нет вообще никого? Если не считать дизайнера, который близок лишь в том смысле, что стоит от него в паре метров.

***

Бывают в жизни чёрные и белые полосы. И когда уже начинает казаться, что чёрная вообще не планирует заканчиваться, нужно поступить, как очень хороший и эмпатичный человек. Помочь ей. И выкинуть за шкирку. Желательно навсегда. А была ли когда-нибудь у Антона белая? Хотя бы в детстве? Было ли само детство? Именно то, которое беззаботное, счастливое. Когда вспоминаешь — сильно хочешь вернуться, на губах мгновенно появляется тёплая улыбка. И сердце не сжимается, и ладони не потеют, и взгляд совсем не такой отреченный. Не как у Антона. Сейчас он толком не общается с роднёй. Мать и сестра пишут, но отвечать бывает, к сожалению, слишком затруднительно. Если с первой отношения в целом весьма натянутые, то вторая — Вика — настолько хорошая, что не хочется её в сотый раз разочаровывать безразличием. Она младше, она искреннее, она живее. Она просто лучше. В разы лучше. Хотя, сравнивать их неуместно. Отчим — то бишь родной отец для Вики — относился к ней намного, понятное дело, теплее. И даже старался в воспитании участвовать, несмотря на то, что «мужик – охотник, он не должен заниматься бабскими делами» тоже преследовало сестру всю жизнь, её любили. Да, редко показывали эту любовь. Обнимали только по праздникам после нескольких бокалов шампанского. Контролировали. Поддерживали не так, как она хотела бы. Но правда любили, потому родная. Вот и всё. И как Антону было не задуматься о том, что с ним что-то не так, если даже родной отец относился к нему, как к чужому? Значит, слишком шумный, слишком навязчивый, слишком тактильный. Попытки заслужить любовь — самые провальные в его жизни. И после этого ничья любовь не была уже нужна. Даже очнувшейся матери. И сестры тоже. Замечательной сестры. Но можно разве винить его в этом поведении? Он уже обжёгся. Уже разочаровался в себе и во всём, что его окружает. И не хочет повторения. Но, как бы Антон не отрицал, чувствовал он себя полнейшим мудаком из-за отношения к Вике. И кто теперь поверит, что улыбчивый мальчишка с милыми кудряшками и горящим взглядом – это и есть подросший Антон Шастун, которого за спиной зовут роботом? — Ищешь дизайнера? Женский голос резко вырывает из мыслей. Это.. Вроде, её зовут Ира. Одежда не такая, какой была в прошлый раз — откуда он это помнит, неизвестно — волосы свисают красивыми завитками. Макияжа не так много, но губы яркие. Выглядит необычно. — Э-э.. да, ищу, — лицо, как обычно, каменное, но её это не отталкивает. Девушка подходит ближе к стенду, куда Антон клеит своё объявление, и произносит с доброжелательной улыбкой: — Как и я, — и показывает листочек со сразу бросающейся в глаза надписью «ищу дизайнера». Она кого-то ему напоминает. Открытая, шумная, дружелюбная. Как Вика. Блять, что за мысли о семье? — Точно. Я не отдал, — он роется рукой в кармане и находит пару монеток. Достаёт их и протягивает Ире. — Ты её всюду ради меня с собой носил? — позитивом так и прёт. И он кивает, не задумываясь. Смотрит на широкую улыбку и не может ничего понять, хотя что-то да должно было уже дойти. — Не знал, когда ещё тебя встречу. Она не слушает. Смущённо прячет глаза, нервно поправляет волосы и тараторит: — Обменяемся номерами? И можно назвать Антона тупым. Конкретным дебилом. Но мысль всё-таки озвучивается: — Зачем? Огонёк в глазах слегка меркнет. Но Антон, который продолжает вопросительно пялиться, заставляет Иру ответить и, конечно же, сымпровизировать на ходу, потому что такой подставы она не ожидала: — Ну.. пообщаемся, если скучно будет, — причина не кажется Антону веской, но он прикусывает язык и слушает. — Или информацией о дизайнерах поделимся. Поможем друг другу. Это звучит убедительнее. Он снова кивает, забирает тут же радостно протянутый телефон и, когда записывает номер, думает о том, а не зря ли. Странно всё это.