Время бесов

      Я стоял, прислонившись спиной к стене, и нервно теребил пальцами рукав толстовки. Кожаные полуботинки по типу берцев непривычно сдавливали голень. Тёмно-серые осенние джинсы после лета стали немного велики, и мне пришлось взять у Саши запасной ремень. В пальто было жарко, и я снял его, положив на подоконник поверх рюкзака.       Обеденный перерыв только начался, но уже не осталось ни одного свободного пуфика или диванчика. В коридорах сновали туда-сюда студенты, и мы с Оксаной ушли вглубь первого корпуса, приютившись у окна. Идти в столовую не было смысла – там людей ещё больше, да и у нас осталась одна пара из двух, но зато какая…       На четвёртом курсе нам влепили факультативную дисциплину, даже рядом не стоящую с психологией! С этим можно было бы смириться, если бы нас не сильно дёргали на парах, но, как нарочно, на лекциях приходилось писать, а на семинарах отвечать на вопросы – как неожиданно. В начале учёбы это воспринялось бы нормально, но не на выпускном курсе. Сейчас хотелось либо заниматься профилем, либо тихой мышью забиться в угол аудитории и писать наброски для рассказов, краем уха слушая преподавателя. На всех парах этот сценарий работал идеально, а вот на факультативе красивый план вдребезги разбился о требовательного преподавателя.       Я тяжело вздохнул, поморщился и встал плечом к стене, прислонившись виском к холодному бетону. Перед глазами всё расплывалось, голова раскалывалась, и даже таблетки не помогали. Устало растерев лицо прохладными ладонями, с трудом сфокусировал взгляд. Очень хотелось свалить плохое состояние на погоду, но внутренний голос издевательски нашёптывал, что человеку желательно спать больше трёх часов.       – Коль, хватит вздыхать, и так тошно. Иди домой, я скажу, что тебе стало плохо, – недовольно сказала Оксана, прожигая меня взглядом ведьмовских синих глаз.       Ну точно дело в погоде, даже Оксана сегодня вся нервная. Девушка гордо восседала на подоконнике, устроившись на своём пальто и игнорируя неодобрительные взгляды преподавателей. Чёрные волосы были непривычно собраны в косу и венком уложены на голове, а платье сменили джинсы со свитером.       – Я думал, ты со мной не разговариваешь, – в голосе против воли проскользнула обида.       – Ты своим упрямством доведёшь любого, – раздражённо фыркнула девушка, отворачиваясь и рассматривая что-то в окне.       – Оксана, ну не готов я рассказывать о своей личной жизни!       – То есть, как спрашивать совета, так сразу к Оксане, а как поделиться хотя бы именем своей пассии, так сразу в молчанку?!       Я непроизвольно вздрогнул и едва не попятился. Оправдания комом застряли в горле. Когда девушка злилась, стоило бежать от неё как можно дальше.       – Молодые люди, у вас всё в порядке? – раздался за спиной смутно знакомый голос.       Оксана шустро спрыгнула с подоконника и состроила невинную мордашку. Я повернулся и отступил на шаг, стушевавшись под внимательным взглядом ректора.       – Всё в порядке, Александр Христофорович. Извините за шум, – проворковала Оксана, мягко улыбаясь и незаметно засматриваясь на Бенкендорфа.       По правде говоря, посмотреть было на что. В свои сорок пять ректор мог дать фору многим двадцатилетним парням. Деловой костюм выгодно подчёркивал стройную, подтянутую фигуру и военную выправку. Седина, выбелившая почти все чёрные волосы, отнюдь не портила мужчину, а придавала ему особого очарования. Прямые волосы были небрежно зачёсаны назад, и на высокий лоб падало несколько белых прядок. Тонкие лучики морщин разбегались в стороны от серебряных глаз, заинтересованно блестящих из-под густых бровей. Высокие скулы обрамляли бакенбарды, плавно переходящие в густую бороду. Пышные белые усы с чёрными нитями прикрывали тонкие губы. Прямой нос с небольшой горбинкой был немного расширен книзу…       – В следующий раз выясняйте отношения тише, – прервал мои мысли Бенкендорф.       – Разумеется. Ещё раз извините, – Оксана смущённо потупила глаза.       – Извините, больше не повторится, – отозвался я.       Ректор молча кивнул и неспешно пошёл к своему кабинету.       – Вот же не повезло! Это всё из-за тебя! – тихо зашипела Оксана.       – Да я-то тут причём?! Успокойся, ты всегда прекрасно выглядишь! Тем более в платье он тебя уже не раз видел и только делал замечания, а сейчас даже заинтересовался чуть-чуть, – приглушённо рыкнул я.       – Правда? – Оксана посмотрела на меня глазами кота из Шрека.       – Правда.       Я устало кивнул и запоздало понял, что это было ошибкой. Голова закружилась, перед глазами снова всё поплыло, и меня повело в сторону. Привалившись спиной к стене, медленно сполз на пол под тихий вскрик Оксаны. Грудь болезненно сдавило, выбив воздух из лёгких и мешая дышать.       – Всё нормально, – с трудом выдавил я, едва расслышав свой голос за противным гулом в ушах.       Обжигающий холод пола пробрался под джинсы, рассыпав по телу гроздья мурашек. Спину даже сквозь толстовку остужала бетонная стена. К горлу волнами подкатывала тошнота, а перед глазами медленно расползалась чернота. Голова обессиленно упала на грудь, и я провалился в темноту.       Осторожные похлопывания по щекам и встревоженный голос Бенкендорфа показались бредом уставшего сознания. Резкий запах нашатыря окончательно привёл в чувство. Голова всё ещё болела, но обморок сбежал и забрал с собой черноту, затянувшую взгляд.       – Николай, слышишь меня? – явно не в первый раз позвал меня ректор.       – Да. Всё в порядке, – хрипло отозвался я и поморщился от боли, прострелившей висок.       Александр Христофорович недовольно поджал губы и помог мне подняться. Я неловко покачнулся и смущённо покраснел, когда ректор закинул мою руку себе на плечо и, придерживая за талию, потянул в сторону его кабинета. Оксана издала невнятный писк, сгребла наши вещи в охапку и поспешила следом. К счастью, в коридорах нам не попалось ни одного человека, и мы спокойно дошли до ректората. Секретарь Бенкендорфа отвернулся от компьютера и проводил нас ошарашенным взглядом.       Кабинет ректора был выдержан в строгом стиле. Высокие окна закрывали тёмно-коричневые жалюзи в тон паркета. На светло-бежевых стенах висело несколько картин. Пара кресел, обитых бежевой кожей, стояли напротив стола из тёмного дерева. Кресло хозяина кабинета, в противовес гостевым, было таким же тёмным, как заполненные книжные шкафы за ним.       – Располагайтесь, – ректор отпустил меня и приглашающе указал рукой на кресла для посетителей.       Я неловко опустился на мягкое сиденье, сцепил руки в замок и постарался держать спину прямо.       – Александр Христофорович, может, я его до дома провожу? – робко предложила Оксана, грациозно присев на край кресла, расположенного напротив моего.       – Нет. Его заберут, – ответил Бенкендорф и достал из кармана пиджака телефон.       – Александр Христофорович, я в порядке, правда. Меня и Оксана может до дома проводить, – нервно вскинулся я.       – Если Саша узнает – а он узнает – что я отпустил тебя домой после обморока не с ним, то он меня растерзает. Живьём. А мне, знаешь ли, ещё жить хочется.       Я украдкой вздохнул и непроизвольно дёрнул плечом от слишком любопытного взгляда синих глаз. Бенкендорф отвернулся к окну и поднёс телефон к уху. Оксана шустро подалась ближе ко мне и хищно улыбнулась.       – Кажется, я скоро узнаю, с кем ты встречаешься, – тихо шепнула девушка, лукаво поблёскивая глазами.       – С чего вдруг? – тихо огрызнулся я, слегка покраснев.       Оксана хитро улыбнулась и внезапно повернулась в сторону ректора, снова сев прямо.       – Саш, не уехал ещё? Хорошо. Зайди ко мне, дело есть, – короткие фразы чередовались с такими же короткими паузами.       Бенкендорф убрал телефон и повернулся к нам.       – Оксана… как вас по батюшке?       – Алексеевна.       – Оксана Алексеевна, остаётесь на пару, нечего прогуливать. Заодно передадите профессору освобождение для Николая.       – Хорошо, Александр Христофорович.       В кабинете повисло неловкое молчание. Я рассматривал многочисленные книги на полках и старался сдерживать тяжёлые вздохи. Оксана едва не ёрзала от любопытства, но из последних сил сохраняла маску спокойствия. Ректор сидел за столом и что-то писал, тихо шурша ручкой по бумаге.       Не прошло и пяти минут, как в приёмной послышался родной голос. Оксана вопросительно вскинула брови и неверяще покосилась на меня. Щёки заалели от неловкости, а сердце гулко забилось о рёбра. Саша вошёл в кабинет, закрыв за собой дверь, и удивлённо замер на пороге, окинув нас с Оксаной цепким, тяжёлым взглядом. Ректор отложил бумагу и встал из-за стола.       – Александр Христофорович, что-то случилось? – немного обеспокоенно спросил Саша, встав рядом с Бенкендорфом.       – Ничего серьёзного, простой обморок. Забирай своего ворона домой, и дай ему нормально поспать, – спокойно ответил ректор, но в глазах его плясали бесы.       Уши и щёки полыхнули жаром стыда. Оксана ошалело посмотрела на меня, приоткрыв губы от удивления и ошарашенно хлопая длинными ресницами. Саша никак не изменился в лице, но на скулах проступил предательский румянец. Бенкендорф с трудом сдержал улыбку, но его выдали подрагивающие кончики губ.       – Ещё один бес на мою голову, – тихо выдохнул Саша, недовольно покосившись на ректора. – Спасибо, что позвонил.       – Не за что. Идите уже, мне ещё Оксану Алексеевну в чувство приводить, а то она явно не такой ответ ожидала на свой вопрос, – усмехнулся Бенкендорф.       Оксана смущённо покраснела – она так умеет?! – и не смогла подобрать слов, молча открыв и закрыв рот. Я почувствовал себя отмщённым и, осторожно поднявшись с кресла, забрал со стула свои вещи. Саша мягко взял меня за локоть, с трудом удержавшись от того, чтобы не обнять за талию, и мы вышли из ректората.       – Воронёнок, как себя чувствуешь? – тихий голос был насквозь пропитан беспокойством.       – Я в порядке, правда. Просто немного устал, и погода давит, – так же тихо отозвался я, мимолётно улыбнувшись.       – Больше никаких ночных посиделок с ноутбуком!       – Так точно, товарищ полковник!

07.10.2024 – 09.10.2024