Разрешите Вас

      Антон отодвигается. Мнётся.       – Я не умею читать мысли, мой хороший, – Арс нежно касается его руки.       Следом за удушающей волной переживаний следует вторая, и пока Антон старается выровнять дыхание, проходит ещё несколько секунд.       А потом наступает осознание – ему всё равно придётся говорить.       – Я… ни с кем не целовался, – ляпает Антон первое, что приходит на ум. Вот же тупая ситуация получается! Причём, он сам ещё сильнее портит всё.       – Хорошо-хорошо, – Арсений сжимает его ладонь, поглощённый беспокойством, – вообще-то, мне это даже в голову не пришло. Я тебя слушаю, расскажи всё спокойно.       Антон вздыхает, зажимает губы, шумно фыркает. Сейчас надо ничего не испортить, вот правда, он это умеет. Ещё и тело до сих пор жутко болит. Хоть уже не кажется, что каждый вдох – последний.       – Это, – он чешет за ухом, – давай лучше спать. А завтра уже поговорим.       Антон прикрывает глаза, а потом внезапно приближается, будто прыгает в ледяную воду.       Целует Арса, на этот раз сразу глубоко, как привык. Берёт обеими руками чужое лицо, гладит скулы большими пальцами.       Отрывается буквально на секунду, и Арсений успевает лишь выдохнуть, как Антон снова жмётся губами к губам. На этот раз Арс хватает его за плечи и приваливает к стене.       Конечно, Антону больно. Даже мимолётное прикосновение к груди, что должно по сути расслабить и подарить ласку, причиняет дискомфорт. Или то, как он ощущает стену спиной. Даже языком шевелить неприятно. Но Арс не должен узнать.       Да.       Глупо было приходить.       Антона очень приятно по обыкновению крепко сжать, но тот почему-то болезненно скулит, разрывает поцелуй и ловит руки, которые уже хотели было задирать футболку.       Взгляд сам собой падает на сцепившиеся пальцы. Одна бровь приподнимается.       – Сейчас правда надо спать.       О, даже звучит тупо. А ещё более неприятно, что Арс как будто угасает. Хмурит брови, отстраняется.       – Хочу знать правду, – мягонько шепчет. – Не завтра, не через неделю, а сейчас. Как мне спать спокойно, если что-то случилось, а ты молчишь?       Но в ответ тишина, стыдливо опущенные глаза и руки, которые отталкивают.       Антон молча отстраняется и прижимается затылком к стене сзади. Неуверенно ведёт пальцами по кольцам и браслету, больше не находя в себе сил посмотреть на Арсения.       Только на потолок.       – Ну как хочешь, – вздыхая, подводит итог Арс и скрывается в кухне.       Действительно.       Антон надеялся, его обнимут, приласкают, даже если он сейчас не может дать ответы. Примут и таким, который пока не может говорить.       Острый комок в горле делает тяжело, поэтому нужно идти в комнату, открывать окошко и дышать. Да, он сам виноват, он знает. Только хотелось чего-то другого. Чего-то родного, а не разочарованного «как хочешь».       Когда Арсений заходит в комнату, Шастун притворяется спящим. Отвернулся к балконной двери и не шевелится. Завернулся в одно из одеял, хотя обычно ему всегда жарко. Только плечо видно – даже футболку не поменял.       Арсений стоит пару минут у кровати, будто ждёт, что Антон начнёт с ним разговаривать.       Бесполезно.       Вздохнув, он садится на край постели и пальцами проводит по чужому плечу. Нет реакции. Рука гладит по волосам, виску, где Антону обычно нравится.       В это самое плечо приходится поцелуй.       – Спокойной ночи, – слышит Шаст, и вместе с этим приоткрывает глаза.       Больно. Он, конечно, всё спишет на побои, не ответит Арсу и пролежит так всю ночь. А хотелось другого. Он бы прижался к груди Арсения и спрятал лицо. Рассказал бы всё по порядку, ведь хочется. Позволил бы себе поплакать, потому что можно. С Арсом всё можно.       Одеяло укрывает плечо.

§

      Арсений заходит в офис, шагает быстро, с размаху распахивает дверь в кабинет Стаса. Ожидаемо, самого Шеминова нет, зато на его месте сидит Кирилл. Что-то клацает в ноуте.       – Арс?..       – Не ожидал тебя здесь увидеть, – Попов проходит внутрь, садится на стул напротив.       За дверью слышится голос Вики, общающейся с кем-то по телефону. А сам Кирилл выглядит странновато, словно… ждёт чего-то? Или даже опасается?       – Серёжа, то есть, Сергей Борисович поехал к Стасу.       – А что с лицом? – Арс приподнимает голову, рассматривая Кирилла как бы сверху вниз, щурит глаза. Мгновение.       Улыбка. Кирилл подавляет в себе смешок.       – А я как раз поговорить с тобой хотел, – странно расслабленно откидывается на стуле.       – Мы уже говорили.       – Арс…       – У тебя минута, – отрезает мужчина. Что ж. Лучше, чем ничего. – Я больше не намерен выслушивать твой бред.       – Даже если это касается твоего мальчика?       На секунду глаза расширяются, Арсений замирает. Всего на секунду. Откидывается на спинку стула, сцепляет руки в замок. Ожидал подобного, но только не сейчас.       – Ты ж не настолько глупый? – а Кирилл склоняет голову набок – на лице нет обычного злорадства, скорее, какое-то лёгкое недовольство.       Арс теперь может получше рассмотреть ранку, прямо под правым глазом, на скуле. А ещё синяк вокруг красноты. Кто-то намеренно разбил ему лицо.       Арсению не жалко, но как-то не по себе.       – Не бойся, – змеёй зазывает Кир, – посмотри. Давай, подвинься. Ты оттуда не рассмотришь.       По позвоночнику холодит. Дурное предчувствие режет внизу живота.       – И откуда это? – почти нехотя спрашивает Арс, на что получает язвительный хмык.       – Он правда тебе ничего не рассказал?       – А что он должен был рассказать? – выходит жёстче, чем задумывалось. Всё потому что устал. Хочется конкретики, а не этих недомолвок. Что один ничего толком не рассказал, что второй телится.       – Вау, ну и отношения у вас, – Кирилл скрещивает руки на груди и откидывается на спинку, отзеркаливая позу Арсения. – Хотя, ты знаешь, на его месте мне тоже было б стыдно.       – Так, давай без пафоса, – вмешивается Арс. – Чё тебе надо-то?       – Мне? Ну, например, чтоб меня не били в лицо, – уголки губ ползут вниз, Кирилл скалится. – Или хуйня какая-то?       – Да что случилось? – рявкает Арсений, не выдержав. – Ты… полез к нему? Вы с ним подрались?!       – С ним? – опять этот уебанский полусмех. – Не-а. «Эдуард» тебе о чём-нибудь говорит?       Где-то в районе груди сжимается призрачная рука с пока ещё живым сердцем. Эдуард…       Блять.       – Я бы хотел, так, на минуточку, чтобы меня не пиздили по лицу, как только я оказываюсь на расстоянии шага от Его Святейшества, – как же Арсению уже тошно, просто космос. – Наверное, с такими вопросами к тебе. Ну, или кто у твоего Антона главный секретарь.       – То есть, Эд, – но голос надламывается, и Арс прикрывает глаза на секунду. – Начал драку?       Дышать становится сложно. Тёплое тепло проявляется фантомными касаниями. Антон не сказал ни слова. Это поэтому он такой был?       – Начал? Драку?! Да я этого мудилу пальцем не тронул!       – А ну-ка сначала, Кир, – Арсений трёт переносицу. Голова начинает кружиться, мысли путаются в хаотичный клубок. – Ты как оказался рядом с Антоном?       – Мимо проходил, – язвит тот, перебирая пальцами по компьютерной мышке, – поздороваться решил. Да, помню. Ты предупреждал. Не знал, что за это в лицо нынче дают.       – Да, я тебя предупреждал, – ровным тоном отвечает Попов, – сам виноват.       – Ты просто слепой. Твой парнишка ведь препод, а такой плохой пример подаёт. С другим отжигает, на людей бросаются вместе, а ты что?       – Ты совсем ахуел? – Арс встаёт и наклоняется над столом, уперевшись руками по бокам от ноутбука. – Ты пробил инфу про него?       – Представляешь, поинтересовался, от кого это мне могло прилететь, – улыбается Кирилл. Сцепляет ладони в замок, локти ставит на стол, а подбородок пристраивает на сложенные вместе пальцы. – Да и о самом Антоше узнал много нового. С кем живёт, где работает. Ну? Неужели ты не поймёшь меня?       – Пока что, – одна рука отрывается от стола и закрывает крышку ноутбука, – поверю тебе на слово.       Должно быть, Кир чувствует себя превосходно. Победно улыбается.       За воротник хватают жёстко, но пока только удерживают в хватке.       – Всё-таки, захотел поближе рассмотреть, – мурчанием выходит у Кирилла. Он не отстраняется, смотрит во все глаза.       – Хочешь, чтоб и я тебя приложил? – шипит Арс и вдруг тянет на себя. – Я третий раз предупреждать не буду. Не смей даже думать о том, чтоб к нему подойти.       Кирилл отслеживает движение губ, облизывает свои.       – Не смей, – повторяет Арсений и сильнее дёргает его на себя, – иначе я сам тебе уебу. Живого места не останется.       – Ты так любишь его? – а глаза перед Арсом блестят. Наслаждается. Даже в такой ситуации. Смакует близость.       – Да, – просто и жестоко. Кажется, ещё одно слово – и Арс точно ударит. И кто сказал, что Киру не по душе?       – Ты прекрасен, когда злишься.       – Хочешь разозлить меня ещё сильнее?       – Мне похуй, кого ты любишь, – вдруг откровенно выходит из головы, а кажется, из сердца. – Меня ты можешь брать, когда хочешь. И делать всё, что угодно. Всегда, Арс.       – Я знаю, – и Кир расплывается в тёплой улыбке. Вот, что ему нужно.       Непонимание, разочарование, смятение, – всё наваливается одним махом. Кирилл рядом, слишком близко, а нужно совсем не это. Не с ним, чёрт возьми, а с другим идиотом, который даже слова сказать не смог!       – В любое время, – небольшая рука гладит щеку, – запомнил?       – Какой же ты мудак, Кир, – Арсений прикрывает глаза и утыкается лбом в плечо перед собой.

§

      На улице уже пахнет морозным воздухом. Скоро наступят лютые холода.       Квартира встречает темнотой и пустотой. Дома никого. Арсений скидывает обувь у входа, включает свет, разводит шторы, впускает воздух, приоткрыв балкон.       Нужна сигарета, кофе, плед с дивана и, чёрт возьми, где Антон? Сообщений тот не писал. Арс на ходу скидывает куртку и шарф. Надо набрать его, наверное. В голове туман, досада разъедает, даже заставляет забыть про кофе. Зато Арсений находит плед. Тяжело садится на диван, обхватывает себя руками и пытается успокоиться.       Теперь он хотя бы понимает, почему Антон так себя вёл.       Вскоре уютное тепло от пледа согревает тело, голова откидывается назад, глаза закрываются. Такая каша в голове…       В реальность возвращает тихое позвякивание в коридоре.       – Где тебя носило? – голос звучит очень тихо после дремоты, Арс выходит из большого зала.       – Собрание, а потом в магазин заходил, – сухо. Непривычно. Кажется, Шастун обещал, что они ещё с утра поговорят.       – Так поздно? – Арсений подходит ближе и, отмахнувшись от своих сомнений, притягивает Антона к себе, утыкаясь носом в шею.       – Нужно сумки разбирать, – тот ведёт плечом. Не отвечает на ласку. Не смотрит. Снимает куртку и вешает к другой верхней одежде.       – Почему так холодно? – Арс тянется следом, пытается заново обнять, но Шастун отодвигается. Хочется заорать, схватить за шкирку и выпытать, почему молчал, спросить, почему так явно закрывается. Так больно делает. – Поговори со мной.       – О чём?! – тот вдруг полностью разворачивается, оставляя пакеты на тумбе, но сразу утихает. – Прости. Я… сегодня устал.       – Мы обещали поговорить, – Арсений сжимает кулаки. – Это всё из-за того, что у вас с Киром случилось?       Антон так и замирает посреди коридора. С Киром.       Как ласково, ну надо же.       А может, Кирилл и прав был?       Рука неосознанно накрывает левый бок. Сука, больно. До сих пор. А повязки-то Антон сегодня не менял. В голову приходит запоздалая догадка: они поговорили. Арсений и Кирилл.       – Ты ходил к нему?       – Это он пришёл ко мне на работу, – отлично, он уже начинает злиться. Хочется прикрикнуть, но Антон такой хрупкий, Арс просто не посмеет сейчас его напугать. – Мы говорили.       – Какие молодцы.       Это что, язвительность?!       – Антон, что с тобой? – Арсений постепенно сходит на крик. – Приди в себя! Ты… отталкиваешь меня. Снова!       – Я?! – Антон тоже повышает голос. – Ну да. Тебе же не такие нравятся, – фыркает, упирает руки в бёдра, начинает громче дышать. – А которые просто слепо хотят тебя. И не отталкивают. Конечно. Как Лера или Кирилл. Да?       – Прекрати вести себя как капризный ребёнок, – спокойные интонации даются с трудом, но сейчас это единственное, что удерживает Арса от грубости. – Прошу тебя, давай поговорим.       Ребёнок, значит.       – Мог бы и остаться у своего Кира. Я бы всё понял, – злостно урчит Шаст. Какого чёрта Арсений вообще так ведёт себя, раз всё знает?!       – Ты сам себя слышишь? Ты не хочешь разговаривать, ведёшь себя нелепо, – внутри начинают закипать ярость с недопониманием. – Неужели мы не могли бы это обсудить? Думаешь, я бы разозлился?       – А ты… не разозлился?       – На тебя? Разозлился, – тот взмахивает руками. – Не могу понять тебя.       – Я? Ты на меня разозлился?! – а Антон будто не может в это поверить. Странно. Отходит на шаг назад. Как будто Арсений несусветную глупость ляпнул.       Очень странно.       – Ты мне ни слова не рассказал! Что я должен думать? – Арс пожимает плечами, оглядывает коридор. Старается подавить эту ненужную волну. – Ты же понимаешь, что Эд не должен был его трогать?       Антон застывает.       Что…       – Что?! – озвучивает свою единственную мысль. Остальные потоком снёс абсолютный ахуй.       – Он не имел права его бить, тем более, по лицу, – повторяет Арс на выдохе. – Это не к тебе претензия, но…       – Ты! – Антон вдруг хлопает глазами, растерянно оглядывается по сторонам. Губы дрожат.       Сколько можно разбиваться? Опять и опять. Арс аккуратно делает шаг вперёд, готовый схватить, если понадобится.       – Всё из-за этого? Из-за какого-то шлепка по лицу, да? – ноздри раздуваются, а мысль о том, что нужно остыть, разбежавшись по разным комнатам, испаряется. – Эд у тебя виноват, да?!       – Успокойся, – Арсений мельком смотрит на чужие кулаки. – Не вымещай свои эмоции на окружающих.       Антон давится возмущением, открывает и закрывает рот, как аквариумная рыбка. И чувствует себя так же, запертый в маленьком круглом аквариуме. Здесь был когда-то его мужчина. Его человек, который теперь вот так с ним поступает. Душит без рук, и это абсолютно не про удовольствие.       Про невозможность вдохнуть. Как ножом по лопаткам, сзади, подло.       – М, прикольно. Не вымещать злость на других, вау, – глаза стекленеют, Антон морщится, – как скажешь.       – Антон, я всё понимаю, но так нельзя.       – Ты нихера не понимаешь!       – Тогда объясни, в чём я не прав! – Арсений делает ещё один шаг вперёд. – Ты же мне не говоришь ничего!       – Отстань! – Антон отталкивается от пола, идёт к обуви, впрыгивает в одну кроссовку. Арсений моргает, а потом срывается следом.       – Куда ты?!       – Пройтись. Чтобы не вымещать злость на других.       – Так нельзя, – твёрдо повторяет. – Ты хочешь пойти ночью, один, на эмоциях?       – Да поебать, – отмахивается тот, поправляя язычок второй кроссовки. – Иди своего Кирилла жалей.       – Я что, непонятно говорю? – куртка оказывается в руках Шастуна. Арсений касается руки, хочет развернуть на себя, но Антон психует.       – Не трогай меня, блять, – он сам не свой. Никогда не реагировал так. Никогда, даже с самого начала, когда Арсений нагло нарушал субординацию в вузе.       Никогда так свирепо не смотрел. Не щетинился, как дикая кошка.       – Так нечестно. Не уходи, – придвигается к нему Арс, – пожалуйста. Давай разберёмся.       – Мне достаточно того, что ты на стороне своего этого…       – На твоей, солнце! – Антона вдруг встряхивают за плечи. – Я всегда на твоей стороне. Просто, что мне делать, если Кирилл – единственный мне рассказал, что произошло? А ты молчишь!       Антон опускает голову.       Блять. На долю секунды возникает идея послушаться, рассказать, поделиться.       Хуй с ним, Арсений бы понял. Есть такое ощущение. Даже после этого – обоюдных психов и повышенных тонов, всё равно бы понял. Вон, как смотрит.       Только мысль эта неверная, Антон знает.       Это до безумия глупо: он надеется, но Кирилл-то был прав. Антон здесь никто. Кирилла уже выбрали.       – Я пойду, не жди на ночь, – не глядя в глаза. Потому что не может. Не сейчас. Сейчас стыдно.       – Не надо, – Арсений вдруг звучит умоляюще. – Слышишь меня? Никуда ты не пойдёшь.       Снова дёргает на себя, но уже по-другому: привлекает ближе. Руки сползают с плеч к локтям, а потом ладони дотрагиваются до щёк.       – Пусти. Мы оба хороши, нарычали друг на друга, – объясняет Шастун, разглядывая пальто на вешалке. – Я такси возьму, не переживай. Потом поговорим.       – Солнышко, – Арс не убирает рук с его лица, аккуратно проводит большими пальцами по губам. – Прости, хорошо? Не нужно никуда уезжать, ложись в спальне. Я в другую комнату уйду.       Изучает лицо перед собой, притягивает к себе, чтоб нежно. Кладёт голову на плечо Антона, а руки на талию.       Не хватает. Антон здесь, перед ним, а ведь всё равно не достаточно, мало.       – Пообещай, что не уедешь, – потому что нельзя, всё полетит в пропасть, если они сейчас так закончат.       Но ответ не меняется, топит.       – Отпусти.       Антон не слышит, закрылась за ним дверь или нет. Может, Арс всё ещё стоит и смотрит ему в спину.       Улицы почти пустые, редкие машины проносятся, едва мигая фарами. Шастун идёт, засовывает руки в карманы, не чувствуя холода. Остановка пуста. Придётся взаправду брать такси – автобус, наверное, только что ушёл.       В салоне автомобиля до него начинает доходить: он бросил Арса одного в пустом холодном доме, как последний козёл. И нет сил больше себя жалеть, он снова поступил так кончено. Даже разозлиться теперь не сможет.       Знакомый дворик, подъезд, ну и этаж Антон помнит. В чате Эд одобрил этот визит, значит, всё отлично. К себе Шаст поехать не может: там Дима с девушкой, они с Антоном договорились ещё неделю назад.       Дверь открывается почти сразу, Эд отходит, даёт войти.       – Привет. Ты извини, что я так поздно.       – Переставай. Я как раз сериал смотрел, – Эд указывает в сторону дивана. Знакомого дивана. – Сам как?       – Да как-то, – Шаст ощупывает своё тело, пока Эд закрывает дверь и стаскивает куртку с самого Антона. – Больновато.       – О чем я и говорил! – ворчит Эд, уводя того к дивану. – Садись, ща обезбол найду. Лекарство принимал?       – Утром – да. – Эд возвращается с бинтами и обезболивающими в руках, садится рядом.       – Раздевайся.       – Ты, это, за меня так не переживай, – у Шастуна в глазах застывшие слёзы, по ощущениям, те же самые, что появились ещё в доме Арса. Не хочется ещё и Эда тревожить, конечно.       – Менял перевязки? – Выграновский аккуратно снимает с Антона футболку, замечает следы от ударов. Раздражение нарастает внутри, когда видит россыпь ушибов на спине. – Блять, ну какой же он уёбок!       Точно, Эд же не видел вчера полную картину, только врач. Неловко. Пальцы гладят по самым крупным синякам.       – И долго это будет продолжаться? Он вообще понимает, что делает?       – Не знаю. Арс поговорил с ним, – Антон по своей привычке ведёт плечом – голым плечом – и поворачивается, чтобы увидеть взгляд. Выразительный, даже не столько жалостный, как сопереживающий.       – Это какой-то его друган?       – Н-нет, это… Кирилл, его бывший.       Глаза Эда расширяются, а дыхание сбивается на секунду.       – Его бывший?! С каких это пор у Арсения бывший может избить его парня?!       Антон устраивается поудобнее, почти не касается спиной дивана – боль даёт о себе знать. Эд открывает несколько баночек и ставит на столик около дивана.       Воспоминания ужасные. Боль, страх. Непонимание и странное чувство справедливости: ведь знал, на что идёт, встречаясь с мужчиной. Со студентом. Антон чешет бровь.       – Ладно, я понял, – руки Выграновского ловко начинают обрабатывать ушибы, – что он сказал хоть?       – Он? – а вот и болючая тема. – Сказал, ты не должен был его бить.       – Ты шутишь? – Эд округляет глаза, и Антон лишь усмехается. Бинт затягивается слишком сильно. – Может, ему самому пиздюлей дать?       – Эд, – успокаивающе звучит от Шастуна, и Выграновский действительно затихает. Поглаживает по чистым бинтам, а зелёные глаза следят за движениями руки. – Не стой на коленях.       Это вырывается подсознательно, но действительно – Эд всё это время, что бинтовал, стоял напротив, пока Антон сидел на диване. Ровно также, как в прошлом, только местами поменялись. На этом же самом диване, когда Антон обрабатывал ему лицо.       Тогда они тоже были вдвоём и время ощущалось, как застывшее, как никого вокруг.       – Твой сосед не дома?       – В своей комнате, – на выдохе, быстро. Не переставая разглядывать лицо.       – Вставай, – Антон помогает ему, придерживает за локти.       Эд медленно поднимается, нависает над Шастуном, осторожно перехватывает того за локти и укладывает спиной на поверхность дивана. Наваливается сверху, смотрит непрерывно. Даже не моргает, как и Антон. Как будто всё вокруг остановилось.       – Блин, тебе же больно, – быстро осознаёт Эд и отстраняется. – Извини.       Антон не контролирует свои руки. Они сами хватают подол чужой кофты. Машинально.       И точно так же непреднамеренно Антон раскрывает свои объятия. Путается в тепле, всхлипывает в плечо, так удачно подставленное только для него одного.       Неужели это было так сложно, Арс?..       Его обнимают, гладят. Его трепетно утешают, сметают с щёк слёзы. И становится абсолютно наплевать, в какой непристойной позе они лежат.       Эд поддаётся, позволяет. Любую наглость, даже после всего, что было. Укладывается на Шастуна, не чувствуя никакого неудобства, обхватывает своими руками. Целует в глаза, из которых не перестают течь слёзы.       – Как он мог такое сделать, – шепчет в висок, прижимаясь ближе.       Вдыхает привычный запах Антона и в нём рвётся каждый нерв, потому что Антон снова рядом, Антон в его объятиях, Антон плачет на его плече, дрожит.       В руках ощущается по-прежнему хрупко, как раньше.       – Ты такой хороший, – Антон старается потише всхлипывать, о соседе-то он помнит.       – Ты тоже, – Эд принюхивается, и от этого жеста внутри разливается огонь. – С тобой так поступать нельзя. Надеюсь, хоть это твой Арсений дал ему понять?       А Антон не знает.       Растерянно поворачивает голову набок, бегает глазами по комнате. Поджимает губы. Красивые. Не должны они дрожать от таких эмоций.       Эд понимает мгновенно, глаза темнеют.       – Он на тебя накричал? – голос становится грубее. Но Антон сразу же мотает головой.       – Нет, просто, – касается рукой собственного противоположного плеча. – Сказал, я веду себя… неважно. Не хочу говорить.       – Не хочешь, – Выграновский повторяет за ним, каждую секунду старается не задевать больные места. Кожа холодная, и приходит осознание, какой у Антона, должно быть, сейчас низкий температурный режим. – Ты голодный?       – Да ты что! Ты и так дохуя сделал, не парься, – тот шмыгает носом, – спасибо.       – Антош, – зовёт Эд очень серьёзным тоном, как будто сам преподаватель, – хочешь, я отчислюсь? Поступлю в другой универ.       Антон приподнимает брови.       Эд, что, сейчас ему предлагает…       что?       – Это не сложно, – Выграновский аккуратно проводит пальцем по волосам Антона. Мягко и успокаивающе. – Давай снимать квартиру вдвоём, поближе к твоей работе, хочешь? Создадим приятные воспоминания.       – Подожди, – Антон даже не знает, что говорить.       – Я не хочу давить, – у Эда даже голос дрожит. – Мы бы жили вдвоём, наша квартира, только свои вещи вокруг. Никаких соседей, никаких бывших, никаких криков или синяков, никаких слёз. Не хочу, чтоб ты плакал, – пальцем Эд вытирает последнюю слезинку. Антон больше не плачет. – Мне осталось совсем ничего доучиться, а потом пойду туда, где Алла Михайловна когда-то работала. Буду хорошо зарабатывать.       Его прям несёт. Под громкое дыхание Антон кладёт руки на чужие плечи, словно удерживает от прыжка.       – Это как-то несправедливо, – усмехается с волнением. – Сам же знаешь, что я за человек. Насколько гнилой.       – А мне неважно. Хочу быть рядом и слышать тебя. И видеть. Когда случился тот пожар, а я взял академ, было очень сложно, – вдруг вспоминает, заправляя Антону за ушко прядь. – Но потом мне пришло в голову, что именно из-за этого мы с тобой начали встречаться, – а Антон так и замирает раскрытым ртом. – Мне плевать, сколько у тебя ран, насколько много недоверия и сколько бывших. И кто они, и что. Я хочу быть с тобой, понимаешь?       – Эд… ты же знаешь. Я изменник, – совсем шёпотом.       – Я знаю, – просто и чётко, а потом улыбается одними губами, – и плевал я, потому что это всё в прошлом. Ты мне сейчас нужен.       Пробивает.       Только слона в комнате долго игнорировать не получится.       И Антон снова пользуется человеком, чтобы тот утешил. Только это всё не вечно, и человеку делать ещё больнее – быть совсем мразью.       – Мы с ним в отношениях, Эд.       – Да как-то сам смог додуматься, – Выграновский аккуратно проводит пальцем по линии челюсти, – Антош, ну ты чего?       Антон не может.       Зажмуривается, мотает головой. Нельзя, нельзя ещё больше ранить Эда! Но нужно! Обязательно нужно сказать. Ведь это выбор Антона, так?       – Я влюблён в него, – срывается на плач, благо, совсем тихо. – Хочу… его. Понимаешь?       Выграновский лишь сильнее притягивает его к себе, и Антон утыкается носом в ключицы, в чужую футболку.       – Дурак, я всё понимаю, – его голос такой спокойный. Он заново заглядывает в глаза Антону. – Не хочешь меня – не надо. Давай просто съедемся. Будем проводить время вместе на выходных. Мы поладили в прошлый раз.       – Эд…       – Тише, не отвечай, – поглаживания по плечам становятся сильнее. – Дай себе отдохнуть.       А лица тем временем сближаются, как что-то неизбежное.       Антон знает, он не должен. Он должен всё решить с Арсением, поблагодарить Эда и исчезнуть, больше не мучить никого из этих двоих. Вместо хоть одного правильного поступка в своей жизни он смотрит на губы. Он не сможет.       Нет ощущения желания.       – Закрой глаза, – просит Эд. Дожидается, пока Антон действительно прикроет веки. – Да. Так ты сможешь представлять его.       К губам прикасаются губы.       Целуют нежно, мягко, чтобы успокоить, чтобы прогнать тоску. Антон уступает, чуть-чуть сжимает его одежду. Отвечает согласным мычанием и только сильнее прижимается к нему.       – Эд, это так неправильно…       – Да плевать! Главное – чего ты хочешь, – он отстраняется, чтобы всмотреться в глаза Антона. – Я бы дал тебе всё, что ты загадаешь, – повторяет и снова целует, только настырнее.       – Хочу к нему, – но Антон отворачивает лицо в сторону. Вот, значит, как. – Хочу… Эд, прости. Я очень его люблю, – хлюпает носом громче обычного, – я не смогу так. Он, знаешь, забрал моё сердце. Люблю его безумно. Глупо?       – Не глупо, – Эд утирает остатки влаги и пытается успокоить Шастуна, как котёнка. – Ты прав, нельзя быть с человеком из жалости, когда сам в кого-то влюблён.       Руки перемещаются выше, чтоб погладить Антона за ушком, помассировать чувствительное место.       – Прости, Эд.       – И ты меня, – голос очень грустный. – Я ничего не могу поделать со своими чувствами. Поэтому хочу хотя бы помогать тебе в сложной ситуации, понимаешь? Только давай без ложной надежды на наши отношения. Останемся друзьями.       – Да, – Антон кивает, – ты… замечательный. Я же не делаю хуже, когда это говорю?       – Нет, не делаешь, – он усмехается, легонько трогает носом нос и снова целует в губы. – Ты всегда можешь ко мне обратиться, да?       – Поцелуй меня, – Шастун вдруг задерживает дыхание и поднимает плечи.       – Поцелую, – тихо произносит Эд и нежно приникает губами к губам Антона. Ладони успокаивающе гладят напряжённые плечи.       Этой ночью Антон проваливается в своё подсознание настолько глубоко, что вспоминает и детство, и учёбу, и всех бывших. Маму, папу, родственников. Почему-то во сне нет Арса, но Антон об этом не задумывается, бродит по пустым локациям – двор, магазинчик у дома, железная дорога рядом.

§

      Эд обязательно расскажет Антону, что залез в его телефон, но для дела – нужен был номер Арсения. Антон, наверное, даже злиться не будет, ну или Эду просто так кажется.       Встретиться договорились совсем недалеко от дома Эда, соответственно, и от университета: у Арсения машина, он подъедет.       Переулок перед домом почти пуст, и Арс успокаивает себя мыслью, как хорошо, что сегодня выходной. Пока он глушит мотор, мимо проезжает девушка на велике.       – Вот и встретились, – кивает Выграновский с улыбкой, когда мужчина выходит из машины. Руку он, конечно, не протягивает.       – Да, – у того голубые глаза, ярче, чем у Эда, – Антон где?       – У меня. Спит на диване, расслабься.       – Как он?       – Странно, что ты так запросто отпустил его вчера, а теперь вот спрашиваешь, – Эд лезет рукой в карман и нащупывает зажигалку. Хочется курить.       Отчётливо видно, как Арсений напрягает челюстную мышцу то с одной, то с другой стороны, пока собеседник закуривает.       Арс тоже достаёт свою пачку. Выдыхает дым в сторону. Выграновский тем временем уже подошёл и встал рядом, тоже оперевшись бедром о багажник.       – Ты его обидел.       – Мы просто повздорили, – Арс на секунду уходит в себя и вдыхает морозный воздух. – Ты влез в их разговор.       – «Разговор»? Ты чё, – следует фырканье, – так ему и сказал?       – Не вмешивайся больше, – уклоняется от ответа, выдыхая дым. Стресса просто через край. – Антон сам разберётся, без тебя.       – Придурок ты, – пожимает плечами Эд, – что он только в тебе нашёл…       – Не тебе судить, – взгляд холодный.       – Мне, – пару мгновений молчания. – Я видел, как твой бывший избивал твоего Антона. А ты быкуешь на него. Конечно, он приехал ко мне.       – Что?.. – Арсений давится дымом и начинает кашлять. – Что значит избивал?!       – Да плевать. Слушай дальше того придурка. – Эд дожидается, пока громкий мотоцикл проедет мимо них. – Чел по нему хорошо прошёлся, даже повалял по земле, – уже спокойнее объясняет. По-прежнему держит тонкий тлеющий бычок в пальцах. – Пришлось его в больницу везти, ты не видел перевязки?       – Какого хера Антон ничего не сказал?! Прибил бы этого козла! – выходит нервно.       – Приехал, плакался, что любит тебя, – чужие слова прожигают насквозь, и Арс сглатывает то ли ком, то ли собственный язык. А в голове повторяется только это «любит». – Знаешь, если бы не это, я б его забрал обратно. – Прямой взгляд. – Я ему предложил быть вместе.       Это заставляет вздрогнуть. Посмел же. Посмел такое сказать Антону.       – Что ты ему?.. и чего он ответил?       – Глупость ответил. Я думаю, его можно убедить, – Арсений почти всецело ощущает, как воздух покидает его лёгкие, – я-то хороший вариант, – смешок. – Я бы не отпустил его среди ночи, да и от того сумасшедшего защитить смог. Не обвиняю Антона понапрасну, ну, как ты это сделал.       – Он не твой.       – Он был моим, пока ты его не переманил.       Внутри у Арса огромное цунами. Антон ведь не вещь, сам выбрал, сам решение принял. Какого чёрта о людях принято говорить, будто они кусок мяса…       – Тогда чего ж ты его отпустил? – взгляд холодный, полный презрения. Эд цокает. – Ну-ну, – Арсений тоже цокает языком и выкидывает окурок в сторону.       Нужно потрещать с Киром. Только сначала пережить эту мысль.       – Я до сих пор люблю его.       – О, как трогательно, – грустный ироничный тон. – Иди расскажи, может, передумает.       – Ну ты и язва, как с тобой вообще можно ужиться…       – Вот не знаю. Может, потому что Антон меня любит, – едкий ответ, а взгляд цепляется за крадущегося кота.       – Короче! Ещё один такой раз – по лицу получишь уже ты.       – Я не Кирилл. Тебе не по зубам, – Попов качает головой и едва слышно усмехается под нос. Изредка где-то в отдалении слышно проезжающие машины и шум просыпающегося города. – И проблемы Антона тебя не касаются. Запомни как следует.       Продавливает, что аж на физическом уровне ощущается. Но Эд всё равно заставляет себя усмехнуться.       – Ну вот, правильные слова, – затяжка, – так покажи мне это, Арсений.       – Жди приглашения на свадьбу, – Арс поднимает взгляд от асфальта, смотрит на Эда исподлобья.       А тот только усмехается.       Ещё несколько минут в тишине, визг тормозов издалека, и Эд вдруг вспоминает что-то важное. Бля, надо сказать. Антона же иначе подставляет.       – Арсений… – тот вопросительно смотрит на собеседника, приподнимая одну бровь. – Мы поцеловались. Ночью.       И это ощущается как удар под дых. Глаза на мгновение расширяются в удивлении. Но, конечно, Арсений прячет эмоции, только едва слышно выдыхает удивлённое «что».       Ну, а что он хотел, с другой стороны. Ведь когда Антон встречался с Эдом, Арсений точно так же внаглую целовал его.       – Ты на него не злись, – объясняет Выграновский на пальцах, – ему надо было, чтоб кто-то его утешил.       – Сука. Отличная утешительная тактика, – хрипло отзывается Арсений, отводя взгляд в сторону. Ужасно хочется ударить кого-то.       – Какая была, – Эд пожимает плечами.       – Он мой, – тихо-тихо, а эмоции вырываются наружу. – Не твой. Надеюсь, тебе не нужно повторять дважды?       – Понял.       Да уж, придавить этот Арсений умеет. Эд мотает головой. Фух, зато Антону на одну проблему меньше.       Странная ночь, безумно странная.       Эд умеет драться, причём хорошо, так что чуйка у него тоже обострена. Арсений хорошо запугивает, харизмой это называется, или энергетикой, вообще неважно, просто страшно становится.       – Не ругай его за сегодняшнее, – просит Эд. – Знал, кого выбираешь.       – А это вообще тебя не касается, – отрезает Арсений и отворачивается в сторону.       – Я его люблю, – тихое признание больше адресовано в сторону светлеющего неба с редкими звёздами. Арсений замирает, на мгновение даже кажется, что он перестал дышать.       – Тогда сделай милость, держись подальше.       Эду почти грустно.