Разрешите Вас

Somebody to Love – Queen

      За окном город: дома, машины, деревья. Антон иногда цепляется взглядом за какой-нибудь объект, но тот быстро улетает – такси везёт с хорошей скоростью. Скоро дом Арса.       Шастун откидывает голову на подголовник. Он преподаватель, поэтому понимает, на такое реагировать нельзя. И пусть Илья ему почти ровесник, скорее всего, произошёл какой-нибудь гормональный сбой. Ведь правда? Могло что-то щёлкнуть у пацана. И Антон бы так никогда не поступил, чтобы со студентом…       Но в голове упорно образ Попова – тот и сам студент. Антон убеждал себя всё время, пока работал, что он хороший преподаватель, что достоин этого места. Достоин работать со студентами. А сколько гордости было, когда его приняли!       Ведь он преподаватель! У него нет судимостей, и его тщательно проверяли перед работой. Он прошёл отбор, у него высокий уровень языка. Он старается изо всех сил. «I work hard every day of my life. I work till I ache in my bones», – звучит в голове знакомой мелодией. И студенты всем видом показывают, что им нравится.       На светофоре автомобиль останавливается, и Антон поднимает голову к окну. За поворотом уже нужный дом. В голову лезут разные мысли, но уже ничего не изменить. А уж как в лицо смотреть, вообще непонятно.       После сигнала светофора автомобиль снова трогается и через несколько минут останавливается у нужного дома.       Антон хлопает входной дверью. В голове сплошной гул.       В пустой прихожей он стоит какое-то время, глядя перед собой. Доносящиеся из кухни звуки шагов застают врасплох: похоже, что Арсений уже дома. Да, в глаза точно нельзя смотреть. Лучше было бы умереть на месте. Всё начинает переворачиваться, а руки леденеют, есть уверенность, что как только Арсений его увидит – всё поймёт. Может быть, стоит бежать, пока возможность есть?       Однако Арс оказывается прямо перед ним раньше, чем Антон успевает придумать план отступления.       – Привет, – что может быть ещё глупее? Он перебирает пальцами, бегает глазами. Заводит руки назад. Сглатывает вязкую слюну от ебучей тревоги. Медленно вдыхает и поднимает взгляд, чтобы посмотреть на Попова.       А у того пиздец в глазах.       Арсений смотрит холодно и Шаст будто полностью открыт перед ним. Антон сейчас просто умрёт на месте.       – Арс… я, это, – но ему не дают пролепетать до конца.       – Пришёл извиняться? – Антон испуганно вздрагивает, когда ощущает, будто воздух между ними меняется. Он…       Он, что, всё видел?!       – И-извиняться? – переспрашивает он, осознавая нехватку воздуха в лёгких.       Арсений не отвечает, просто стоит перед ним. Глаз не сводит. Ближе. Кровь от прилива адреналина стучит в голове и ушах, Антон чувствует его дыхание на своём лице. Шастун стоит оцепеневший, лишь руки подрагивают. С трудом прогоняет дурные мысли, но когда тело начинает предсказуемо отвечать на близость Арсения, понимает, что полный аут.       – Ты что… видел? – спрашивает очевидное, и Арсений надменно приподнимает подбородок, губы изгибаются в неприятной ухмылке.       – Видел.       У Антона сводит скулы. Надо объясниться, поговорить. Надо стереть это выражение с лица напротив, Арсению не идёт.       Арс какой-то свирепо-холодный на вид.       – Арс…       – Ты хоть знаешь, как мне было больно?       – Я не знал, что ты смотришь, – а можно сразу премию тупёж года и домой? Так по-дебильному звучать надо ещё постараться.       – А, ну раз не знал, – язвительно тянет тот, хмыкает и направляется в сторону спальни. Пиздец.       Только не это! Антон, онемев, смотрит ему вслед несколько секунд, но срывается с места, как только осознаёт. Оказавшись позади Арсения, хватает его за локоть.       – Подожди!       – Не сейчас, – грубо бросает через плечо тот, – я не в состоянии.       – Арс, пожалуйста, – Шаст топает следом, заходит за мужчиной в комнату, наблюдает, как футболка отлетает в сторону кровати и Арсений ищет глазами другую.       Надо что-то сделать, как-то всё исправить. Антон смотрит на открывшуюся спину Арсения, на выступающие позвонки вдоль хребта, как напрягаются мышцы в спине, когда он тянется к шкафчику, чтобы найти на полке чистую одежду. Шастун сходит с ума.       – Арс… – тот разворачивается, и Антон чуть не сжимается в комок от взгляда.       – Если ты пришел просто извиниться и уйти, то можешь не стараться, – холодно заявляет Попов, хватает лежащий на кровати домашний свитер и надевает его. – Я ненавижу всё это.       Сука, да как…       Антон пытается поймать его за запястье, но тот отдёргивает руку.       – Оставь меня сейчас! – отталкивает Антона в сторону, и тот почти налетает на прикроватную тумбочку. – Я сделаю тебе больно.       – Да мне всё равно, – звучит от Антона, он почти в отчаянии, льнёт к Арсению, всё пытается прикоснуться.       – Тебе всё равно? – губы Арсения изгибаются в злорадной улыбке, и он хватает чужой воротник, толкает тело к кровати, практически роняя его на не расстеленное одеяло. Наваливается сверху и придавливает Антона за плечи к постели. – Я тебя сейчас изнасилую, – хрипло предупреждает, нависая над ним, а Шастун, конечно же, краснеет до ушей.       – Давай.       Может быть, Антон окончательно ебанулся, раз сейчас согласен? Он вообще ничего не понимает, только слышит сердце, что готово пробить грудную клетку от адреналина.       Одной рукой Арсений удерживает его, а второй уже пытается стянуть с Антона футболку. Кусает за плечо, как только Антон оказывается полуголым.       Больно.       – Прости меня, пожалуйста, прости, – Антон вскрикивает от очередного болючего укуса, и руки Арса сразу же покидают его тело.       – Отпусти меня, – Антон не слушает, продолжает задерживать, перехватив за шею обеими руками, – отпусти, я ничего с тобой не сделаю.       Но Антон держит.       Только повторяет шёпотом своё «прости». Тогда Попов вдруг хватает его за руки, сжимает пальцы и почти выворачивает кисть, но Шастун всё ещё тянет его на себя.       – Я сказал, отпусти, – почти рычит Арсений.       Антон полностью теряет ощущение реальности, просто полностью. Наверное, кто-то из его бывших его бы уже прибил на месте. Он делает то, что и сам от себя не ожидал – перехватывает ладонь Арсения и кладёт её себе на пах. На твёрдый член.       Кажется, то же самое делал Арс только недавно.       Арсений давится воздухом от такой наглости, глаза темнеют, а голос внезапно срывается на октаву ниже.       – Что, заводишься? – твёрдая рука Арсения сжимает член через брюки, и Антон едва не умирает от своего собственного стона.       – Арс, – Шастун начинает быстро стягивать с себя штаны, тянется к поясу чужих.       Они вдвоём будто одновременно срываются с поводка. Оказываются в луже отчаяния, потому что это нисколько не эротично, напряжение не уходит, и не чувствуется ни капли интимности.       Антон оказывается под Арсением полностью обнажённым, и тот хватает его за бёдра, дёргает ближе к себе, на край постели.       – Ты этого добиваешься? – руки скользят вдоль ног, от колен и до ягодиц, сжимают их, не давая отползти. Мужчина приспускает и свои штаны, складывает их члены вместе.       Ни кусочка нежности. Антон умирает внутри.       Он пытается податься вверх навстречу, но Попов снова давит на его плечо, прижимает корпус к постели. В одном месте от пальцев точно появится синяк, боль просто адская.       – Сейчас я решаю, что делать, – Арс грубо проводит по их членам рукой.       – Сука, – вот сейчас по-настоящему страшно.       – Тихо, – около шеи прикусывают сильнее, чем нужно, и там остаётся кровоточащее пятно.       Потому что хочется Антона пометить. Или закопать под землю, как собачью кость, лишь бы обозначить, что мальчишка занят. Что угодно, только бы такого больше не переживать.       Антон кричит на сильном сжатии, но Арс непреклонен.       – Я сказал – тише, – шипит, прикусывая кожу на шее уже под другим углом. – Орёшь, а у тебя всё равно стоит.       – У тебя тоже, – шепчет Антон и снова всхлипывает: ему больно прикусили ухо.       – Знал бы ты, – Попов сжимает их головки вместе и проводит вверх-вниз, сильно, – как я хочу тебе вставить прямо насухую.       Он вдруг хватается за чужое горло и оставляет во второй руке только член Антона.       – Арс!       – А с другой стороны, что я хотел, – покрепче пережимает влажную шею, но через несколько секунд пальцы ослабевают, и так несколько раз, – я и сам так поступал. Целовал тебя, пока ты был в отношениях. Пока был не моим, – Шастун задыхается, и кажется, дело не в руке на шее. – Останется синяк, – ухмыляется Арсений, большим пальцем трёт по пухлым губам. – Ты же хочешь.       – Прости, – хрипит Антон, но без толку.       – Думаешь, я приму?.. думаешь, смогу тебя сейчас простить? – Арсений откидывается назад, чтобы лучше видеть Антона, лежащего под ним, разгорячённого, возбуждённого. Ускоряет стимулирующие движения. – Буду душить тебя, пока не кончишь. Нравится, а?       Рука вновь придушивает, но добавляет лишь больше жара внизу живота. Антону стыдно, безумно стыдно. Но больше страшно – он никогда Арсения таким не видел.       Таким… его таким сделал он.       – Люди не меняются, – снова давит на больное. Кожа, в месте, где Попов сжимает горло, приобретает багровый оттенок. – Правда, Антон?       Попов вот-вот доведёт его. Даже ягодицы поджимаются, а рука на члене совсем не ласковая, сильно и безжалостно надрачивает. Антон выглядит до смерти испуганным, глаза чуть прикрыты, губы разомкнуты, выпускают рваные вдохи, но Арсений всё же его слышит.       Слышит срывающийся голос, когда Шастун кончает, слышит тихое «прости», даёт ему отдохнуть жалкую секунду.       Смотрит на свою руку, в которой осталось немного спермы. Опирается свободной рукой возле плеча Антона. Глядя прямо в глаза, проводит испачканной рукой по своему члену, сжимает зубы, что придаёт ему ещё более злостный вид.       – Тебе противно от меня? – а Шаст приподнимает плечи и сводит брови вверху. Такое невинное выражение лица, и такой бесстыжий поступок.       Ещё бы кто знал, что Арсению будет настолько паршиво.       Шастун такой нежный на вид, так контрастирует с собственными действиями, что Арс чуть не кончает от одного только этого зрелища.       – Да.       Мурашки заставляют дрогнуть.       Всё вдруг падает вниз. Удивительно, как одно короткое «да» способно окончательно добить.       Антон срывается и целует губы.       Ему за это прилетит, но сейчас всё равно – хоть на несколько секунд, но ощутить это необходимо. Уста такие сладкие, такие желанные. Родные.       Которые не хочется терять.       Конечно, на это приходит реакция, Арс разрывает контакт, злится, брезгует, явно.       Лицо искажает гримаса отвращения, он хватает чужой подбородок, давит на щёки, смотрит на свои запачканные семенем пальцы. Проводит ими по влажным губам Шастуна, чтобы тот их облизал.       – На край кровати, – надавливает на лицо, оттягивая губы Антона. То, как Антон сейчас облизывает его пальцы, сводит с ума.       Арсений становится на пол, а Антон – чудеса – даже не пререкается, передвигается к краю кровати, видимо, осознав, что от него хотят. Ложится на спину, головой к Арсу. Неужели в интернете насмотрелся?..       Голову откидывает, на уровне паха мужчины, остаётся плечами на краю. Да, так будет удобно. Мокрые пальцы вновь касаются пухлых губ, а Антон без сопротивления принимает их в рот.       – Как покорно, – смеётся Арсений, проводит по прелестным губам напряжённым членом. – Сделаешь это так же страстно, как целовал другого?       Яд в голосе побуждает поджаться, но Арс уже заставляет взять в рот. Антон смущённый, а может, испуганный, но принимает хер в горло, послушно расслабляется, чтобы тот проскользнул дальше. Антон выглядит…       Смешным, когда пытается взять его полностью. Сквозь губы доносится тихое покашливание, но Шаст быстро понимает, что делать.       Оказывается, в таком положении, как бы вниз головой, пропускать член в горло гораздо легче.       Но упоминание поцелуя с Макаровым жалит осой, и Антону снова стыдно. И даже не из-за того, в каком он сейчас положении. За то, что не оттолкнул Илью сегодня. Он вылизывает головку.       – Расслабь рот, – послушно дышит через нос, губы плотно обхватывают напряжённый член Арсения, а сам Попов кладёт обе руки ему на горло.       Поудобнее перехватывает, вот так сверху в самый раз.       Контролирует свои рывки, стараясь не натворить каких-то глупостей. Не удерживает голову Антона, вместо этого проводит головкой по его губам.       Пока они блестят от слюны, Антон прекраснее всего.       – Ты же ничего не понимаешь, – сжимает шею. – И как мы докатились до такого?       И снова входит в его рот, начинает вбиваться, проникает по самые яйца. Слушает прекрасные захлёбывающиеся звуки. Антон плотно, даже судорожно хватается за бёдра Арса, но тот контролирует всё, не отстраняясь.       – Ты думаешь, сейчас я должен тебя простить? – не меняя темпа. – Просто забыть, и на этом всё?       А глаза Шастуна плотно прикрыты от такого напора, губы сжаты, но язык податливый. Он о чём-то сдавленно мычит, и его не хотят слушать, дают три секунды продышаться и вбиваются с новой силой.       Антон протестующе взвизгивает.       – Ты же умный мальчик, справишься. Расслабься, не надо плакать.       Снова набирает темп. Антон снова охает, шевелит мокрыми от смазки и слюны губами.       Арсений бы вытрахал из него все мысли, но нужно держать себя в руках. Он и так уже подступает к краю.       Шастун лежит измученный, раскрасневшийся, так дышит ртом, когда ему позволяют… Арс слишком близко, двигает бёдрами, а Антон слишком развратно выглядит, чтобы его жалеть.       – Обожаю тебя таким, – шепчет Попов, сжимая чужое горло. – Люблю тебя… любил взаправду, но ты всё испортил.       Выходит из гортани, но остаётся во рту и сразу же кончает.       Антон едва успевает сглотнуть несколько потоков, хрипло задыхается, прикрывает глаза от света, а в уголках глаз блестят слёзы.       Губы у него такие красные, припухшие, блестят спермой.       Тянется, вылизывает член, снимает языком капельки собственной слюны и спермы Арса. На секунду сводит с ума. Проглатывает всё, как хороший мальчик, а Попов всё ещё держит его за шею, поглаживает выступающий кадык.       Они молчат, а в комнате слышно только тяжёлое дыхание Антона.       – Иди вниз, – кивает вдруг Арс на пол перед кроватью и отходит на шаг. Антон по инерции тянется за членом, но переворачивается и сползает на холодный пол.       Проводит языком, где возле пупка Арсения блестит белая жидкость. И как она там оказалась?..       – Посидишь так на коленях, пока я не вернусь, – не вопрос, не просьба. Антон кивает. Послушно остаётся на холодном полу.       Попов выходит из комнаты, слышно звуки льющейся воды в дальней комнате. Не вставая с колен, тянется к салфеткам на тумбе, вытирает рот и руки. И глаза. Теперь горло немного болит. Ну, надо отдать должное Арсению, он предупреждал, чтоб Антон не лез. И почему-то кажется, грубый секс – не самое худшее, что он мог сделать.       Арсений возвращается, разглядывает Антона будто впервые, старается отвести взгляд, но не выходит: Антон сидит на полу побитым пёсиком.       В руках Арсения сигареты, и Шаст распахивает глаза. Испуганно таращится. А тот смотрит на пачку, снова на Антона, но невесело усмехается и качает головой.       – У меня не поднимется рука. Я поставил тебя на колени и уже себя ненавижу. Вставай.       – Арс, – зовёт Антон жалобно.       – Пойду, на балконе покурю, – но Антон подрывается к мужчине, прямо на коленях подползает, обхватывает его ноги руками.       Смотрит снизу вверх. Кладёт ладонь Попова себе на голову. Пачка сигарет отлетает на постель.       – Ты не должен быть таким, – Арсений проводит пальцами по его волосам. – Ты должен был злиться, кричать на меня, пытаться отмахнуться, а не жаться ко мне, как нашкодивший щенок.       – Прости меня, я… я не знаю, я дурак. Илья сам полез, а я…       – И ты просто позволил, – Арс опускается на уровень с Антоном, становится на одно колено. – Я там чуть не умер. Я смотрел на вас и умирал.       Антон целует его губы.       Невозможно так, просто нереально, он всё испортил. Он просто идиот, что здесь ещё говорить-то?       – Прости, – шепчет в рот, – я не хотел, пожалуйста, прости. Я… был в ступоре, но я не хотел этого.       Арсений не отвечает, подтягивает его к себе, приподнимает на руках, несёт к постели, а Антон льнёт, прячет голову под его подбородком, вцепляется в футболку обеими руками.       – Я так тебя ненавижу, – тихо отвечает Попов ему на ухо, кусает мочку. Укладывает Антона на одеяло.       – Прости, Арс… – потеряно и совсем убито, как будто это Арсений тот, кто предал Антона. – Это случайно было.       – Случайно? – снова звучит холодно, а Антон уже начинает всхлипывать. – Ты случайно пососался?       – Нет, это… – Арсений нависает над ним, глаза горят бешенством.       – Ты позволил ему лапать себя, давай, скажи. У нас с тобой тоже так случайно началось. А если б вы были не на парковке, а, скажем, в аудитории наедине, – криво усмехается Попов, сжимает плечо Антона, – допустил бы, чтобы он тебя взял?       – Да всё не так! – округляет глаза Антон. – Ты с ума сошёл?       – Чужих прикосновений захотелось, да? – Арсений впечатывает его в кровать, чтобы хоть немного остановить дрожь внутри. – Хотел, чтоб он тебя приласкал?       – Арс, пожалуйста!       – Отвечай! – рявкает, давит сильнее, но Антон выглядит таким испуганным, что Арс опять жалеет его. – Хочешь его губ, его ласки?       – Фу, перестань! – ладони Антона накрывают лицо, но Арс убирает его руки почти сразу.       – Ах, перестать? – злоба и ревность снова поднимаются ураганом, и теперь Арсений едва держит себя на пределе. – Может, тебе надо встречаться с кем-то другим, чтобы я мог тебя устраивать? Раз у тебя такой фетиш на измены.       Антон почти рычит от негодования, но сейчас и вправду нужно объяснить, разложить по полочкам. Со стороны, походу, так и выглядит.       – Я не хочу так. Не хочу целоваться с другими, я просто… не сориентировался вовремя, офигел и застрял, понимаешь? Неужели тебе так сложно войти в моё положение?       Звучит-то как требовательно. Арс усмехается.       – Я не понимаю этого, – губы Попова расползаются в жестокой ухмылке, и выглядит это максимально пугающе. – Дать себя поцеловать другому человеку, если ты не хочешь. Ты кто, ты вещь? Или ты шлюха по вызову? – глаза Арсения темнеют и становятся жгучими. – Или тебе так хотелось, чтобы он тебя поцеловал? – Антон мотает головой. – Или что, больше возбуждает, когда тебя берут силой?       Антон сглатывает. Только бы не спровоцировать его ещё сильнее.       – Нет.       – У меня сегодня было то же самое. Ко мне тянулись и требовали что-то вроде последнего раза, – Арсений делает кавычки в воздухе руками, – только я не позволил. Мой бывший, – тут же отвечает на немой вопрос, – тот, который Кирилл.       – Илья просто… сбил меня с толку, понимаешь?.. прости меня.       – Он просто не удержался, да? И никто не виноват, правда? – Арсений сжимает его плечо и запястье, а Антон не двигается, только смотрит со страхом в глазах. – Он просто схватил тебя за жопу без разрешения, а ты позволил. Что, сильное желание быть мягким и покладистым для всех? – и Арс отпускает его, но не отстраняется. – Я не приемлю в отношениях такое. Когда мой партнёр с кем-то целуется. Не могу так.       Звучит, если честно, как конец.       Сердцу, как будто, никогда не было так больно. Антон хватает Арсения за шею, обнимает, а из глаз начинают течь слёзы ручьями.       – Прошу тебя, – шепчет громко и отчаянно, – прости. Не выгоняй меня, я люблю тебя, – Попов замирает. – Я хочу только тебя. Это правда.       – Ты сводишь меня с ума, Антон, – Арс разворачивает лицо Шастуна к себе, утыкает его носом себе в шею, путается пальцами в его волосах. – Чёрт возьми, что ты делаешь, что ты делаешь…       – Арс, пожалуйста, – Антон обхватывает его и ногами, целует щёку, – любимый.       Арсений зажмуривается.       – Не смей так делать больше, слышишь, не смей… не смей допускать, чтобы кто-то прикасался к тебе, – судорожно вдыхает воздух, – не смей, Антон, я больше не выдержу, – а тот жмётся, находит его губы, покрывает мелкими целомудренными поцелуями.       – Мне только ты нужен, только ты, – звучит обречённо красиво, и Арсений вдруг начинает хрипеть, сглатывает горькую слюну и прижимается к шее.       Антон поглаживает его спину руками.       – Я испугался, – тихо выдаёт Арсений, – я думал, что всё. Ты позволил ему… я испугался, что ты больше не мой.       – Арс… не представляю, что со мной бы случилось, если б я был на твоём месте, – Антон целует его за ушком.       – Блять, Антон, только посмей ещё раз себе такое позволить!       А Антон только мотает головой и откидывается на подушку.       – Я люблю тебя, люблю, Арс, – стонет и расслабляется.       – Ты – моя слабость, – открывается Арсений, снова нависая над ним и запуская руки под его футболку, погладить спину. – Ты меня до смерти напугал. – Он осматривает шею Антона. Слева остался кровавый след, справа – несколько синячков. Он проводит пальцами по коже. – Прости.       Тыкается носом ему в плечо, целует нежную кожу, где тоже остался укус, а Антон морщится от прикосновений.       – Что-то осталось?       – Да, синяки и следы от зубов, – Антон поднимает брови. Арсений же берёт его руку и целует пальцы.       – Арс, не надо, – но поцелуями покрывается и тыльная сторона ладони. Вторую руку тоже осматривают.       Здесь, на обеих руках, у Антона всё ещё остаются небольшие, едва заметные шрамики от недавней аварии. Арсений целует и их.       Антон всхлипывает, а Арсений ведёт губами дальше, покрывая кожу нежными касаниями губ и едва слышным шелестом поцелуев. Замирает на секунду у шрама на запястье, а потом аккуратно приникает губами.       – Арс…       Но тот спускается до локтя. Антон тихо всхлипывает.       Он, считай, изменил, безумно больно сделал, а ему руки целуют.       – Арс, пожалуйста…       – Я просто люблю, – отвечает Арсений хрипло, – тебя.       Антон выдыхает с дрожью и тянет его к себе на кровать, заставляя лечь сверху, прижаться губами к губам. Ближе, ещё ближе, чтобы не было границ между двумя телами. Антон утягивает его, притискивает к себе, чтобы чувствовать.       Арсений вытирает дорожки от слёз с чужих щёк. Антон сжимает его лицо в ладонях, вцепляется отчаянно губами в губы, создаёт поцелуй жарким и нежным, а Арсений вдавливает его в матрац.

§

      Стас, погруженный в размышления, шагает по улице, когда внезапно его окружают двое мужчин в тёмных куртках.       Сердце учащённо забилось, холодный пот пробежал по спине.       Один из них, высокий и мускулистый, с незабываемо грубыми чертами лица, подходит ближе, а другой остаётся в стороне, пристально наблюдая за окружающей обстановкой.       – Станислав Владимирович? – уточняет первый. Шеминов медленно кивает, стараясь сохранить самообладание.       – А по какому поводу?       – У нас есть несколько вопросов.       В момент, когда Стас пытается сделать шаг назад, второй мужчина, как будто заранее предвидя его движение, перехватывает его руку.

§

      Антон хозяйничает на кухне, пока за окном ещё темно.       Здесь раздаются негромкие звуки – из крана льётся вода, тихо жужжит кофе-машина, позвякивает посуда в шкафчиках. Антон задумчиво размешивает кофе в кружке. Сзади неожиданно, но плавно его окутывают чужие объятия.       – Выспался? – поворачивает голову Антон, но Арс не отпускает его, перехватывает в области живота.       – Ага, – отвечает в шею, вдыхает знакомый запах тела, целует плечо, покрывает нежную кожу рядом со своей футболкой. Антон нацепил, а Арс был не против.       – Арс, у нас тут плита, – Антон поворачивает голову, губы встречаются, а Попов находит рукой регулятор мощности и выкручивает на ноль. Разворачивает Антона к себе всем телом. – Арс!       – Я знаю, – Антон закидывает руки ему на шею.       – Что ты задумал?       – Ничего, – Арсений целует у самого подбородка, прикусывает кожу губами, а Антон всхлипывает от чувства горячих и вязких прикосновений губ на тонкой коже. Целует Арса, поддаётся его рукам. Его передвигают к подоконнику и усаживают. Антон помогает стянуть с себя пижамные штаны.       Разводит ноги, тоже хочет.       Арсений подхватывает его под бёдрами, придвигается ближе, заставляя обхватить ногами за пояс.       – Прямо здесь?       – Почему нет, – кожу под ухом легонько прикусывают, а Шастун тихонько стонет.       – Смазка… в спальне, – почти мурчит.       – Вот эта? – Арсений вынимает из кармана тюбик, крутит перед ошалевшим лицом Антона, сильнее сжимает его бёдра, притягивая к себе, притирается членом к члену.       – Сука, – Антон прячет глаза и хватает смазку из рук мужчины. Открывает дрожащими руками.       – Тебе помочь? – шепчет Арсений ему на ухо, а Антон всхлипывает, выливает несколько капель на пальцы.       – Блять, – всовывает в себя два пальца. Арс перехватывает его руку и добавляет ещё один свой.       – Вот так, мальчишка, – Арс прикусывает тонкую кожу шеи рядом с плечом, а Антон вскрикивает, прогибается в спине, вжимается в него.       – Входи уже, не мучай, – просит, раздвигает руками свои ягодицы. Разводит ноги ещё шире.       – Не терпится, красавчик, да? – головка входит и ощущается так правильно, что Антон облегчённо выдыхает.       – Да-а!       – Ты такой тёплый, – шепчет Арсений, удерживая его на своих бёдрах, вбивается медленно, ритмично, задевая чувствительную точку внутри. Антон чуть не задыхается, но прикусывает губу, стараясь глушить звуки.       – Арс… люблю тебя, – Антон вдруг целует его, обхватывает, старается насаживаться, чтоб член входил поглубже.       – Я тебя тоже люблю, малыш, – Антон вздрагивает в его руках, прогибается в спине, прижимается ещё ближе. Арсений с силой вбивает его в себя, чувствуя, как мышцы вокруг сжимаются теснее.

§

      Они оба выдыхают дым: Арсений – облокотившись на перила, а Антон – прижимаясь спиной к балконной стене.       Раннее утро, и городской транспорт только-только начинает ходить.       – Хорошо, – Шастун прикрывает глаза от приятного ощущения, ветерок холодит ноги – после душа он остался лишь в футболке и трусах. Арсений кивает, выдыхает ещё одну дымную струйку в воздух.       – Подвезу тебя сегодня.       – Только около остановки высади, – просит Антон, разглядывая сигарету в пальцах.       – Договорились.       По перпендикулярной улице проезжает трамвайчик. Собаки встречают его ленивым тявканьем.       – Кофе или чай? – спрашивает Антон, не в силах оторвать взгляда от мужчины.       – Кофе, наверное, – Арсений встаёт в профиль, и Шаст любуется идеальной линией шеи, выступающим кадыком и внезапно носом. – А тебе что больше нравится?       – Газировка, – хмыкает, – пепси. А если в железной банке – самая вкусная.       – Тебе больше нравится холодное, я помню, – Арсений поворачивает голову в его сторону, хитро улыбается и Антон не удерживается от ответной улыбки.       – И сладкое. Нравится.       Антон не может отказаться от этой банальщины, да. Тушит сигарету в баночке с окурками и во все глаза смотрит на Арса. А тот лыбится, довольный такой.       Так многозначительно.       Антон делает шаг – лишь шаг – и опускается на колени. А Арсений с таким счастливым выражением лица, с сигаретой между пальцев. Просто смотрит.       Блять.       Да, ты нравишься, да.       И Антон прижимается губами к выступающему колену, дарит поцелуи выше, до самого бедра. Тянется к паху, но Арсений не двигается, только курит и смотрит вниз.       Пидор.       Ткань приспускается. Становится поебать на всё: голоса людей, звуки машин, звон трамваев. В рот берутся яйца, язык вылизывает кожу, глаза Антона прикрываются от удовольствия. Арсений с придыханием втягивает воздух и даже слышно, как он затягивается. Язык лижет полувставший член, а Арс запускает пальцы в растрёпанные волосы и оттягивает их назад.       – Ты так и будешь курить?       – Отвлекает? – отвечает вопросом на вопрос, и Антон смотрит на него снизу вверх, старательно ведёт языком от основания члена до головки и слизывает капельку смазки.       – Козлина, – шипит, чтобы мужчина услышал. Берёт в рот полностью. Пока может.       – Точно отвлекает, – старается не отвлекаться на голос, насаживается, берёт глубже. Арс прикусывает свой фильтр.       Шастун смотрит снизу вверх, красиво блестит глазами.       Сейчас бы накончать на это лицо.       – Тебе идёт. И на балконе, и в библиотеке, везде, – Арсений снова затягивается и рывком насаживает этот рот на член.       Антон мычит вокруг него.

§

      Пока Арс в магазине, Антон крутит в руках консилер. В зеркале какой-то кошмар, пока не увидел – оно так не ощущалось.       Он только после душа, кожа ещё красная, и здесь прям видно следы. Но Шаст всё равно проводит указательным пальцем вдоль контуров засосов, пытается понять, можно ли будет это замаскировать.       Арс приходит быстро, поэтому Антон выходит из ванной комнаты и встречает его практически в дверях. В руках мужчины пакет из ближайшего супермаркета, он снимает обувь, разворачивается к Шастуну, протягивает пакет и целует в губы. Боже, так хорошо!       Так правильно… хочется, чтобы он всегда возвращался из магазина и целовал. Хочется ждать его дома. Дома. Здесь, куда он тоже приходит домой.       Антон отвечает. С охотой.       – Мне не нужно столько, – шуршит кульком, смеётся. А в груди такая восторженная эйфория, что приходится повернуться к Арсению спиной и пройти на кухню, чтобы эмоции сошли и лицо не треснуло. В пакете просто тонна банок пепси.       Антон ставит тяжёлый пакет на кухонный стол, а Арсений снимает куртку и забрасывает её на спинку стула.       – Там не только они.       – Ага, ещё шоколад и мороженое. Мне, по-твоему, двенадцать?       – А я всё равно купил, такие же сладкие, как ты, – Арсений разворачивает его к себе, смотрит внимательно на шею, – помочь их спрятать? – трогает засос около кадыка.       – Давай. У меня три лекции сегодня, – объявляет мальчишка деловито, но улыбку не прячет.       – Моя – третья, – Арс гладит его лицо, – обещаешь посматривать на меня?       – Мы… – Шастун вдруг опускает глаза. – Мы сейчас опять начнём. А скоро в вуз.       – Знаю, – его притягивают за плечи, а он только вздыхает. – Дней с тобой не хватает, понимаешь? – следует сладкий поцелуй. – Я подумал, вдруг это на самом деле я… ну, не смог показать, что серьёзно отношусь к… к нам.       – Что?! Нет! Ты что, – Антон аж теряется, но Арсений откашливается и идёт обратно в коридор.       – Вот. Ты нужен мне.       Цветы?       Большой такой букет, прямо перед лицом, и Антон смотрит то на него, а то на мужчину.       Надо… надо наверное, что-то говорить. И целовать. И перестать так открыто улыбаться.       Как будто выиграл эту жизнь.