Разрешите Вас

      Антон сидит на краю дивана, его бледные пальцы стискивают телефон. Внутри бурлит тревога, щемящая и гнетущая, словно безжалостное напоминание о том, что он потерял. Ведь он ясно помнит, как Арсений смотрел на него с надеждой и нежностью в глазах, а он, под давлением собственных страхов, оттолкнул его.       Ком в горле не даёт спокойно дышать, а руки всё крутят гаджет по часовой. Все слова, которые он хочет сказать, разлетаются, как испуганные птицы.       Противно от самого себя.       Идея с сообщением возглавляет список лучших – можно всё обдумать, пока пишешь, покрутить в голове, что хочешь сказать, только слова никак не рождаются.       Кроме уебанского «прости» ничего не приходит на ум. Антон открывает их с Арсом чат.       Дотрагиваться страшно – как подойти к живому огню, он может сожрать своими языками в любой момент. Отчего тогда руки берут и делают?       Глаза бегло скользят по переписке.       Челюсть чешется от внутреннего напряжения, но Антон всё равно прикусывает щеку изнутри, прикрывает глаза, а потом пишет первое, что приходит в голову: «прости».       Нет, так не дело. Нужно объясниться, нужно рассказать всё, как есть. Дима был прав, Дима всегда прав в таких ситуациях.       Это Антон накосячил.       – И чё говорить-то? – мямлит под нос Шастун.       «Арс, привет.»       Нет, сразу нахуй. Какой «привет»? Слова стираются.       «Арсений, я хотел»… нет. Ерунда опять, хотел-не-хотел, а на бутылку сел. Антон качает головой и снова начинает печатать:       «Арсений, нам нужно поговорить»       Вроде как неплохо, но…       Арс же уже высказался. Какой ему резон слушать Шастуна, правильно?..       «Я испугался», – пишет Антон, не стирая прошлое предложение.       Прикусывает губу и замечает, что уже успел всё стереть. Дерьмо, его тревожные потуги выглядят как махание наугад.       Глубоко размеренно дышать не особо получается, руки трясутся. Антон хмурится, откидывается назад, на спину, и прикрывает глаза.       Сердце бьётся слишком быстро, воздух забивает лёгкие через край. Тугой ком в горле мешает расслабиться, а ладони покрываются влагой. Антон матерится под нос, распахивает глаза и смотрит в потолок.       Надо, наверное, в этой жизни что-то начать делать, а не просто страдать.       Если так подумать, то, что Дима сказал…       Нервы, недосып, как будто специальное изматывание себя, избегание отношений – неужели Антон и правда вредит сам себе?..       Он снова смотрит в телефон.       Выдыхает, проводит рукой по лицу. Ебать, как он себя ненавидит. Глубокий вдох, и он снова начинает набирать сообщение.       «Прости, я очень виноват перед тобой и хочу увидеть тебя.»       Пальцы замирают над клавишей отправки.       «Хочу» прямо режет глаза.       Он стирает и это. Сука, да как?!       Антон роняет голову на подлокотник дивана. Челюсть ноет, глаза зудят, а язык ощущается во рту тяжёлым камнем.       Где-то внутри ощущение, что он и так уже всё проебал, подстёгивает и удерживает одновременно.       Какой смысл?       Нет-нет, он должен попытаться! Он поднимается и рывком садится на пол, прямо на ковёр. Опирается спиной на диван, подвигает ступни ближе к себе. Кладёт голову на колени. Может быть, так станет легче?       Голова кружится от недостатка воздуха, но Антон решительно принимается печатать.       «Арс, я пиздец боюсь. Прости, что обидел тебя, хотя тебе, наверно, надоело от меня это каждый раз слышать. Я очень испугался и не думал ни о чём. Только о себе. Вот. Ты был прав, короче.»       Он перечитывает, исправляет несколько опечаток. Поднимает голову, смотрит в телефон сверху вниз. Кажется, всё получше, чем раньше. Вдох.       Нажимает на отправку.       Моментально блокирует телефон и кладёт рядом с собой экраном вниз.       На глаза наворачиваются слёзы, а Антон вновь утыкается носом в колени. Он так хочет, чтобы Арсений позвонил. Хоть просто написал, нахуй.       Этим вечером ему не отвечают.       Наутро Антон проверяет диалоги, где висят несколько сообщений из общих чатов и каналов.       В чате с Арсом пусто. И две ебучие синие галочки. А ещё был в сети в 7:42.       Антон кривится. На часах 7:44.       И не докопаешься же, Антон правда виноват. Блять.       Он роняет голову на стол, а руки сами пускаются в дело, будят экран и открывают диалог с Арсением.       Шаст пялится в телефон так пристально, будто это могло бы сподвигнуть Арсения ответить.       «Пожалуйста, давай поговорим», – это звучит так жалко, можно даже не пытаться.       Под именем Арса появляется «в сети» и Антон сию секунду выходит из чата, оставив сообщение неотправленным черновиком.       Тяжело выдыхает в стол и проводит рукой по волосам.       Хочется плакать, но вместо этого он встаёт, идёт на кухню и находит себе работу – посуду после завтрака. Но мыть её он не начинает сразу, а стоит у мойки, положив руки на бортик. Глубокие вдох-выдох успокаивают, но не устраняют нервное напряжение.       – Шаст? Ты в универ собираешься? – заходит Поз в кухню, шаркая домашними тапочками.       – Напугал! – Антон вздрагивает от неожиданности и отрывается от раковины. – Да, иду через пару минут, сейчас закончу с посудой.       – Давай, а то я хочу пораньше подъехать.       – Да понял я, понял, минуту. – Антон разворачивается обратно к мойке. И как люди могут просто «отпустить ситуацию»?       Они быстро доезжают, первые несколько пар проходят как нужно, Антон даёт проверочную третьему курсу и проводит семинар у второго.       Проверяет телефон уже в перерывах между парами. Конечно, в чате ничего не появилось.       «И правильно не отвечает», – Антон мысленно одёргивает самого себя. Даже самому интересно, он хотел бы всё исправить, или больше наказать себя за свою тупость.       Он не замечает, как начинает теребить свои кольца, как пальцы крутят их почти автоматически.       Больно от самого себя.       После третьей у него сегодня пар больше нет, поэтому он идёт на второй этаж в преподавательский туалет.       И кто ставит людям английский на первые пары, блин… Шаст вспоминает себя в их возрасте, утром ему было не до английского. Да и сейчас по утрам особо не раздуплишься.       Он открывает дверь прячась внутри просторного помещения от большого столпотворения – людей сегодня многовато. Оно и понятно: у заочников тоже началась установочная сессия.       Туалет красивый, в школе у Антона такого не было. В помещении приятно пахнет, несколько больших зеркал висят над четырьмя умывальниками, лампы подсвечивают зеркала по контуру.       Это всё устанавливали несколько лет назад, и Антон помнит, как смеялся тогда с Димой – мол, туалет у них теперь почти как в маке.       Четыре кабинки в ряд с крупными дверьми, и одна – напротив входа, с рисунком инвалидного кресла. Там места очень много.       А, и ещё неизменно чистый пол, конечно же.       И здесь сейчас пусто. Антон уходит в дальнюю кабинку, где захлопывает дверь, прислоняется к стене и выдыхает через нос. Садится на закрытый унитаз.       Слишком много мыслей, нужно собраться. Он закрывает глаза, сосредотачиваясь на дыхании, выдохи медленные, вдохи чуть быстрее.       Кто-то заходит, а через несколько минут шумит водой и выходит, и звуки за пределами туалета становятся тише – у студентов начинается четвёртая пара.       Антон выползает из кабинки. Из зеркала на него смотрит его бледная тень – он сам себя извёл с самого утра.       Вкусно пахнущее мыло расслабляет. Или это заслуга холодной воды? Неважно, главное, сейчас ему станет полегче. Может, покурить пойти?..       Дверь в туалет открывается, пропускает человека внутрь.       Антон замирает у раковины, а когда разворачивается – видит Арсения. Тот спокойно закрывает за собой дверь, не сводя с Шаста задумчивого взгляда.       Антон открывает рот, но не находит слов. В голове – сплошной туман.       Дыхание сбивается, когда Попов подходит ближе, и Шастун отступает на один шаг назад.       – Это… преподавательский туалет, – несмело говорит он.       – Я знаю, – спокойно отвечают ему. Арс подходит ещё немного ближе, ступает уверенно. – Вы долго не выходили, Антон Андреевич, я подумал, может, что стряслось.       Ох уж эта его манера общаться на Вы, когда он язвит; ещё и с такой интонацией.       – Вы что, следили за мной?       – Случайно около лестницы увидел. На Вас лица сегодня нет.       Издевается, точно издевается!!!       – Спасибо, что заметили, – Антон опирается о бортик раковины сбоку от себя.       Внутри поднимается злость. Арсений пришёл его донимать?       – Не за что, – он делает последний шаг и оказывается в полуметре от Шастуна. – Не люблю сообщения, когда дело касается серьёзных разговоров. А ты, кажется, поговорить хотел?       Ого. Ого!       Пришёл поговорить? Антон переступает с ноги на ногу, напрягается.       – Хотел, – да уж, креативно. «Хотел – это, блять, отель по-английски», – хочется передразнить самого себя. В глаза Арсению он смотрит только мельком.       – Я слушаю, – тот шагает ещё вперёд, оказываясь почти вплотную. Козёл.       Не давит, не ругается. Ждёт.       – Мне стыдно, – лепечет Шастун, но его прерывают.       – Я это уже слышал.       Антон выдыхает. Да уж, в онлайне гораздо проще.       Ладно, надо собраться.       Надо оттолкнуться спиной от стены и выпрямиться в полный рост. Он выше Арсения на полголовы, но сейчас чувствуется совершенно по-другому.       – Я испугался. Я уже видел такие истории, ничем хорошим не заканчивается, – через силу, бегло говорит Антон под загадочный прищур Попова. – А мы… ещё и двое мужчин. Но это всё ерунда, я правда ничего не замечаю дальше своего носа.       – Оправдание так себе, – Арсений тянет губы в усмешке.       Шастуну хочется плакать от обиды. Так, надо держаться.       – Я… объебался, я понял только в понедельник с утра, – напряжение давит на него с трёх сторон сразу: стенка в спину, раковина сбоку, а перед носом – Арсений. – Типа, я сам сбегаю от нормальных отношений. А ты очень милый и хороший. И заботливый. И отдаёшь всего себя, наверное. Ну, насколько я успел заметить.       – Ты хочешь оправдаться или правда извиниться? – Арс приподнимает бровь.       В его словах нет ни капли злости или сарказма. Просто вопрос.       – Я… – Антон тупит взгляд, – я не хочу извиняться, чтоб мне полегчало. Я правда ранил тебя. Прости, пожалуйста.       Арсений словно пытается всмотреться в его душу.       Подаётся вперёд, оказываясь вплотную к Антону, едва задевая его грудью.       – Сначала я не думал, что ты воспринимаешь меня всерьёз, – делится Антон. – А потом струсил и сбежал. Мне до сих пор страшно. Очень.       Шаст поднимает глаза на мужчину. А тот молчит, всё так же медленно тянет свои руки вперёд и устраивает на тонкую талию.       – Меня от себя воротит, – рассказывает Антон, но Арс вдруг усмехается.       – Очередная причина пострадать?       – Наверное, – голубые глаза очень близко. Красивые. Вот бы не быть таким дураком – эти глаза всегда смотрели бы только на него. – Прости.       – За что конкретно? – Попов перебирает руками лёгкую рубашку препода.       – За… – хочется сказать, «за то, что я такой идиот», но это, очевидно, неправильный ответ. – За то, что оттолкнул и ничего не объяснил. И что… выглядит всё так, как будто я тобой… пользовался. Даже звучит смешно, – ворчит он в конце, не удержавшись, только вот Арсению, похоже, совсем не весело.       – Дурная привычка, да, Антон? – он проводит ладонями по тонкой талии вверх, к рёбрам. Слегка надавливает, поглаживая. Стыдит Антона, как ребёнка. – Ты всегда так уходишь, когда что-то идёт не по твоему плану? – пробирается пальцами под ткань.       Чтобы что?       Хочет сделать ещё больнее, что ли?       – Не знаю, наверное, да. Просто раньше не замечал, – Шастун от напряжения глубоко вдыхает и кладёт руку на локоть Арса.       Они стоят близко, почти вплотную. Почти кожа к коже.       – У тебя руки холодные.       – Что ты делаешь?       – Отогреваю тебя, – Арсений ведёт пальцами выше по телу, такому хрупкому в его ладонях.       В какой-то момент Антон понимает – он не договорил. И даёт Арсений ему время, чтобы закончить, или просто наслаждается его метаниями, неважно.       Нужно сказать.       – Я бы хотел. Попробовать, – да, тупо. Тупее некуда, и что?       – Попробовать? – повторяет Арсений, не сводя взгляда с Антона.       Его пальцы подцепляют пуговку на груди. Душно.       – Попробовать отношения. По-нормальному. Если только… – он запинается. С этими волнениями он совсем забыл об одной важной детали. Сука. – Если ты свободен. И если захочешь.       – Выглядишь жалко, Шастун, – посмеивается Арс, проводя большим пальцем по чужой щеке.       А Антон даже обижаться не имеет сил, просто не смеет, просто понимает, заслужил.       – Я забыл. Про твоего, как там… другого.       – Бывает, да? – подначивает Арсений.       Медленно расстёгивает оставшиеся пуговицы рубашки, ведёт пальцами под тонкой тканью. Антону стоит больших сил не запрокидывать голову.       – Ты с ним… вместе?       – Нельзя назвать это так. Считай, мы никогда и не были вместе. Так, трахал его, когда хочу, – последнее слово подчёркнуто колкое. Заставляет задрожать. Всё ещё злится, конечно. – Он такой удобный, ну ты знаешь, – рука Арсения оказывается на бедре Шастуна. – Поманишь – бежит.       – Арс, – шепчет тот, зажмуриваясь, – не издевайся, пожалуйста.       Вдоль позвоночника Антона пробегает дрожь.       – Почему? Обожаю слышать, как тебя корёжит, – Арс касается губами линии челюсти. – А как сладко было представлять тебя на его месте, когда я драл его в рот, – кончики пальцев уже пробираются под резинку трусов.       – Ну прости меня, – взвизгивает Антон, стараясь отодвинуться.       Но в этой тесноте почти никаких шансов.       – Так просто? Нет, – губы Арсения оказываются у самого уха, – не прощаю Вас, Антон Андреевич.       Краткие прикосновения губами к мочке отправляют дрожь с новой силой блуждать по телу.       – Ты разозлишься, если я тебя поцелую?       – Поцелуешь – и узнаешь.       Пальцы проскальзывают вниз, легко касаясь полувозбуждённого члена. Антону остаётся лишь зажмуриться от резкого волнения и уткнуться лбом в плечо Арсения.       Широкая ладонь перемещается на ягодицы, заставляя дёрнуться вперёд, вжаться пахом в бедро Арса.       Антон больше не вывозит. Смотрит в лицо. Опускает взгляд на губы.       Страшно, что снова не ответит. Страшно, что оттолкнёт и пойдёт к другому.       Антон тянется губами вперёд.       Ни капли нежности. Арсений грубо отвечает, сразу углубляет, лезет языком, свободная рука хватает Антона за волосы на затылке, удерживая на месте.       Чужой язык хозяйничает в его рту грубовато, требовательно. Антон пытается отвечать, но куда там.       В коридоре вдруг слышатся шаги, постепенно приближающиеся, – идёт не один человек.       Арсений отрывается от пухлых губ и хватает Антона за предплечье мёртвой хваткой, с силой тянет его в одну из кабинок.       – Подожди, – взъерошенный Шастун со страхом упирается.       – Пойдём, – громко шипит Арсений в ответ. Пока не поздно, они скрываются за дверью одной из кабинок. Шаги уже совсем близко.       Попов щёлкает замком двери. Секунда – и Антон оказывается прислонён спиной к этой самой двери, а Арсений приставляет ему к губам указательный палец. Дверь в помещение туалета открывается.       Шаст кивает.       – … поэтому в четверг я никак не смогу, – звучит голос Валерии Александровны, а затем – хлопок.       – Блин, так жалко, – канючит Аллочка. Ну вот, Антон здесь надолго застрял. С Поповым и двумя преподавательницами. В голове проносится безумная идея выйти самому, туалет-то преподавательский, но Антон дурак, а не предатель.       На губах Арсения проступает хитрая ухмылка.       – Не вздумай шевелиться, – одними губами проговаривает он и начинает расстёгивать ремень.       – Классно, что сумочки есть, куда повесить, – комментирует Алла и у Антона расширяются глаза. Нет, что они с Арсением…       Тот лукаво щурится. Берёт Антона за подбородок и крепко целует.       – Перестань, – одними губами произносит Антон.       – Ты сам попросил меня не издеваться, – он целует щёки Антона, совсем беззвучно опускается к подбородку короткими поцелуями. – Я скучал.       Алла хлопает дверями соседней кабинки.       В голове остаются одни маты и молитвы. Что ж они делают?!       – У девочек на четвёртом не так просторно в кабинках, – отзывается Лера.       Пиздец.       Антон вырывается из поцелуя, с яростью смотрит на Арса. Тот вдруг тянется и к своим брюкам, стараясь совсем бесшумно расстегнуть ремень.       – Ты с ума сошёл! – шепчет громче, чем стоило, но Арс зажимает ему рот ладонью. Мотает головой.       И улыбается, скотина. Просто козёл!       Вот что-что, а это Антон ещё не пробовал. Зажиматься в толчке с красивым мужиком, пока кто-то мочится в соседних кабинках.       И сосаться.       Еле слышно звякает пряжка ремня. Попов бесцеремонно приспускает с Антона штаны с бельём.       – Реально? – возмущается Алла.       Арс берёт Шастуна за плечи, осторожно разворачивает его лицом к одной из стен, пристраивается у него за спиной.       – Хочу, Антон, – да сука, сколько он ему будет мстить теперь?!       В одной из кабинок звучит смыв.       Губы Арсения снова около ушка. Антон чувствует его возбужденный член у своей поясницы.       – Обожаю тебя таким, – он толкается пальцами в рот Шастуна. Нужно слюнявить.       – Давай тогда уже в пятницу, – говорит Алла, а её голос звучит откуда-то из другого места, скорее всего, уже стоит возле зеркала.       Пальцы резво проникают в задний проход, приходится выгибаться. В туалете, блять, вот это экспирианс, конечно.       Во второй кабинке тоже смывают.       – Сумасшедший, – бросает Антон, когда головка касается ануса.       – Это ты меня таким делаешь, – ладони перемещаются на таз, сильнее его сдавливают.       Антон резко дёргается вперёд, упираясь ладонями в стену. Голова кружится от недостатка воздуха. В него входит крепкий член. Без смазки гораздо больнее.       В туалете слышно, как открываются бумажные полотенца и как Алла бодро напевает мотивчик.       – В пятницу – всегда да, – Лера стучит каблучками, проходя к раковине.       Арсений начинает двигаться достаточно медленно, контролирует свои движения, не даёт коже ударится о кожу, чтобы не шуметь.       – Смаз… – вовремя прикрывает рот Шасту, давит ладонью, и из-за этого Антон вынужденно подаётся ещё немного назад, откидывает голову.       – А у мальчиков была? Я как-то заглядывала, там прикольно, – продолжает Алла разговоры про туалеты. Хоть бы тему сменили, что ли.       Арсений начинает двигаться немного быстрее.       И, ради всего святого, Антон бы никогда не подумал, что рука, зажимающая рот добавляет настолько больше возбуждения.       – Да уж, и почище, чем на третьем, – Лера вжикает змейкой на сумке.       Жжение в заднице, голова кружится, почти невозможно вдохнуть. Арс совершенно не даёт приспособиться.       У того ведь тоже жжение, только от того, сколько времени он не трогал Шастуна.       – Да? – заинтересованно отвечает Алла. – Ты в туалетах часто бываешь?       К яйцам Антона спускается вторая рука Арсения.       – Только иногда, – хихикает Лера. – Если мы про мутки с мальчиками, то хотелось бы чаще.       – Прям с мальчиками? – Алла шумит водой, и Арс крепко сжимает руку, оттягивая яйца посильнее.       А, вот что значит «держать на коротком поводке», Антон понял.       – Ну ладно, со взрослыми состоявшимися мужчинами.       – У нас таких в универе мало. Дмитрий Тимурович, разве что, – вздыхает Алла. – И Константин Витальевич. А на детей рука не поднимается.       – Это точно, – отвечает Лера, а Арс увереннее долбит под углом. – Только у тебя был этот, двадцатилетний.       – Фу, это не в счёт! Надо постарше искать!       Каждый толчок приходится ровно по простате, и блять, Антон скоро не выдержит.       – Ага, есть на первом курсе один, – хмыкает Лера. – Дашь помаду?       Арсений целует Антона в ушко.       – Не знаешь, чё случилось, что он так поздно?       – Да откуда? – щелчок открывающегося тюбика. – Но скажи же, он – самое то?       Арсений сыто ухмыляется. Довольный, кот. Обсуждают его, посмотрите.       – И ростом высокий, и плечистый, – Алла вдруг начинает вздыхать. – И такой красавчик!       С губ Антона так естественно чуть не сползает стон, что он даже не сразу замечает, как Арсений сжимает его рот второй ладонью.       Антон кивает, перехватывает свой рот своей одной рукой, второй всё ещё упираясь в стену, но необходимость быстро отпадает.       Арс приваливает его к себе.       – Он стопудово хороший любовник! – толчок пронзает Антона молнией, если бы не рука – он бы точно закричал.       Глубоко.       – Блин, надо узнать, может, он свободен! Кстати, племянница Ивлева, говорят, тоже здесь учится.       Арсений обхватывает его: левой рукой – за талию, а правой – за левое плечо, как бы обнимая. Дико сжимает.       – Так у него племянница или племянник?       Дверь туалета захлопывается.       Женщины ушли.       – Ты чего творишь, ненормальный? – возмущается Антон, а Попов начинает вдалбливаться, по-животному дико, как изголодавшийся.       – Я скучал, – Арсений прикусывает его плечо, – очень сильно скучал.       Антон прижимается ближе, чувствуя себя до одури нужным, нужным именно Арсу.       – Выйди, – вдруг говорит Антон. Ну да, именно сейчас. Вот лучше места не найти. Арсений приостанавливается.       – Зачем? – он отодвигается назад, Антон на секунду ощущает себя пустым, сжимает мышцы, чтобы не дать ощущению пройти.       Разворачивается.       Ладно, Арсений человек. Точно так же возбуждён, взмок. Тяжело дышит.       – Ты идиот, а если бы они услышали? – Антон опускается на колени. Как вообще сейчас не кончить от этого ощущения? Когда Арс смотрит на него вот так, сверху вниз. Антон придвигается ближе.       Попов кладёт руку ему на голову, сжимает в прядях.       – Не услышали, – отрезает.       – А могли, – Антон сглатывает, готовый принять член. Так развратно он себя в жизни не чувствовал.       – Могли, – Арсений убирает его волосы назад. Шастун открывает рот шире, прикрывает глаза. Ещё и этот взгляд… топит. – Вот так, – Арсений проводит головкой по губам, Антон ласкает языком вдоль вен, посасывает. – Умница.       Всё, приехали. Антона хвалят за то, что он даёт свой рот около унитаза, а его собственный член довольно дёргается. Супер.       Арсений осторожно заходит.       – Такой послушный, – пальцами проводит по голове, мягко прижимая лицо ближе к себе. – Соскучился.       Антон одобрительно мычит, закрывает глаза, вцепляется пальцами в ногу Арсения.       – Я должен отдать тебе должное, – Арсений начинает покачивать бёдрами. – Тебе идёт подчиняться, – он ласково проводит второй рукой по щеке.       А Шаст задыхается от члена во рту, пытается дышать пореже, чтобы не начать давиться в самый неподходящий момент.       – Расслабь горло, – шепчет Арсений, и тот правда старается расслабиться. Его шустрый язычок творит чудеса.       Вот блядство, второй в жизни минет, с этим же человеком, но теперь в такой атмосфере… Антон пытался на фаллоимитаторе – сложно. А сейчас Арс управляет им, так может, всё получится?       – Глубже, – рука давит на затылок, контролирует. Заводит как будто. – Так хорошо, – похлопывает по щеке, когда член выходит, но без промедлений насаживает вновь. – Хорошо.       Антон мычит, дёргается. Издаёт громкие звуки, хрипит. Его горло сжимается, и Арс отстраняется, позволяя свободно дышать.       Дрочит прямо возле лица. Шастун не может прекратить смотреть.       Откашливается немного, но смотрит.       – Не отводи взгляд, – Арсений кладет руку на его подбородок, удерживает голову на месте. Антон и не собирается отказываться от зрелища, проводит рукой по чужой мошонке. – Приятно быть таким, да?       – Только с тобой, – проникновенно шепчет, и Попов содрогается. Водит рукой по своему члену всё быстрее. Капли смазки скапливаются на коже головки.       – На меня, – приказывает Арсений, и Антон снова смотрит ему в глаза. – Сейчас кончу. С глазами осторожно.       Антон понятливо кивает.       Арсений ещё повыше приподнимает его голову за подбородок и, не отпуская, спускает ему прямо на подставленное лицо.       Сперма вытекает на щёки, к губам, приоткрытым в ожидании, по подбородку. Течёт к кадыку. Пара капель попадает на переносицу.       Антон слизывает капли с губ, а Арсений проводит рукой по его лицу, размазывая остатки белёсой жидкости.       – Всегда знал, что тебе идёт, – хрипло комментирует.       Антон так больше не может. Он хватает себя за член. Смотрит наверх, снова открывает рот. Он видел в роликах, когда один слизывает остатки с члена другого.       Касается языком головки.       – Что, хочешь собрать остатки? – Арсений ведёт головкой по губам, и Антон послушно вбирает плоть, нежно сжимает губы и проводит языком вдоль постепенно опадающего члена. Целует кожу то здесь, то там. – Понравилось хер в рот брать?       Антон сбивается с ритма, рука дрожит. Он надрачивает себе уже в каком-то бешеном темпе.       – Да, да, я вижу, как тебе нравится, – ласково тянет Арсений и проводит по его липкой щеке. Они оба с ума сошли. – Не останавливайся.       Антон кивает. Кажется, вот-вот кончит. Нужен лишь последний рывок.       Он обсасывает член, отлизывает остатки спермы. Завтра будет пиздец стыдно.       – Готов уже? Хочешь, я помогу? – шепчет Попов. Антону едва хватает воздуха и мыслей, чтобы отвечать.       – Пожалуйста, – выдавливает из себя. Арс вытирается мягкой туалетной бумагой и прячет член в брюки. Возвращает своё внимание на препода.       – Ты так красиво смотришься на коленях, – легонько треплет Антона по голове. – Так хорошо, такой послушный.       – Да, да! – Антон активно кивает. Ещё немного.       – Что, не кончается? – Арсений присаживается рядом и дотрагивается до его члена. – Будешь моим хорошим мальчиком? – Его ладонь накрывает головку, массирует, а Антон вынужден убрать руку с длинным «да-а». – Красиво просишь, – пальцы проскальзывают вдоль ствола. – Ну-ка, заслужил?       Антон понимает, что нет. Он качает головой, и прямо у основания его член зажимают эти самые пальцы.       – Пожалуйста, пожалуйста! Арс… – Шаст даже не может потянуться за поцелуем, с таким-то испачканным лицом.       Арсений начинает двигать рукой быстрее. Шастун вскидывает глаза, дышит рвано.       – Ну какой же ты красивый, – и Антона подбрасывает неведомая сила. – Хорошо, очень хорошо, – Арс нежно поглаживает его голову свободной рукой. Шаста внезапно прошибает дрожь, а дыхание вырывается короткими стонами. Капли попадают на пол, и чуть не долетают до штанов Арсения. – Я рядом, мальчишка, – он прислоняет его голову к себе. Антон расслабляется, чувствуя себя выжатым лимоном.       – В туалете, Арс, серьёзно?! – пыхтит он.       – Тебя это не волновало пару минут назад, – хмыкает Арсений. – Дай хоть сперму утереть.       Антон тихо охает, покорно позволяя вытереть его губы и подбородок.       – Всё равно нужно умыться.       – Я тебе помогу, – Арсений подхватывает его с пола, помогая подняться. Интересно, сколько времени они тут проторчали?..       Антон смывает с лица остатки холодной водой из-под крана. В зеркале он выглядит помятым и совершенно несобранным.       – Красиво, ангел? – Попов нависает над его спиной и горячо дышит где-то у шеи. Выходит жутко эротично. – У тебя очень симпатичные бёдра.       – Хватит, Арс, – Антон отмахивается от него мокрыми ладонями, а тот лишь смеется, не отпуская. Он трогает ягодицы сквозь ткань уже надетых штанов.       – Чувствуешь, какая у тебя красивая задница? – и притягивает ближе к себе.       – Может, хватит уже меня смущать?       – Но ты такой милый, – Арсений трогает его губы и поворачивает лицом к себе, – когда смущаешься.       У Антона уже чистое лицо, поэтому он тянется вперёд – к губам. Запускает язык, вылизывает Арса.       Арс отвечает тем же. Антон до этого дня думал, что «лизаться» – это тоже оборот речи такой.       – Не представляешь, как долго я мечтал это сделать.       – Трахнуться в туалете? – урчит Шастун, поправляя одежду на себе и Арсе.       – Трахнуться с тобой, где угодно, – тот хрипло смеется, целуя Антона в лоб. – Хотелось с тех пор, как увидел тебя впервые.       Ну как это звучит!!!       Антон вдруг срочно нуждается в одном единственном ответе.       – Ты… ещё обижаешься?       – Думаешь, я не понимаю, что у тебя происходит? – Арс вдруг становится серьёзнее.       Гладит его по щеке, проверяет кабинку, в которой они были.       Антон ещё раз поворачивается к раковине.       – Мне нужно… доделать кое-что. На кафедре. Я же теперь завкафедрой, у меня ещё больше бумаг, – зачем-то рассказывает, как будто не бросил бы всё в секунду, если бы Арсений позвал.       Арсений молчит. Нервно постукивает пальцами по двери кабинки, разглядывая Антона в зеркале.       – Ну, понимаю, понимаю, – наконец отвечает он. Кажется, ему всё ещё обидно.       – А ты… прогулял пару?       – Не волнуйся, потом конспекты у кого-нибудь возьму, ничего особо важного не пропустил.       Шастун поворачивается, почти готовый выходить. Арс здесь – рукой дотянуться можно. Антон дотягивается. Целует мужчину в щёку.       Арсений хватает его за предплечья, удерживая на месте и заставляя посмотреть в глаза. Выглядит таким серьёзным, что Антон нервно сглатывает.       – Напиши, как доберёшься домой.       – Напишу, – как под гипнозом отвечает Шаст.       – Буду ждать, – и его выпускают. Антон уходит, тихо прикрывая за собой дверь.

§

      Лёва всю жизнь считал себя умным и предусмотрительным.       Всегда на шаг впереди, всегда всё схвачено. Но только не с главой филиала крупной юридической компании в пиджаке от известного дизайнера, стоимостью как месячная зарплата самого Лёвы. С ним у него получалась натуральная неурядица.       Вот и сейчас, весь на нервах, прижимая к себе сумку с теми самыми бумагами, что нужны Стасу, он несётся по пожарной лестнице вниз.       – Ох, сука, надо было в лифте ехать, – он сбивается на бег на одной из последних ступенек и чуть не падает. Сумка ползёт на пол. – Блядство какое-то, – рычит он и пытается её ухватить.       Добегает до угла, сворачивает.       Даёт себе ровно тридцать секунд – они уже пошли – прежде чем пропажу заметят. На пешеходке прибавляет темп.       На следующей улице поворачивает во дворик, проходит извилистыми путями.       Слишком рано расслабляется, потому что как только он выходит с другого выхода, брякая воротами, его хватают за шкирку.       – А ну стоять, – рявкает кто-то, встряхивая испуганного пацана.       – Мужики, я ничего не знаю, не знаю! – тот роняет сумку, не сопротивляется особо.       – Лицом к стене, я сказал! – второй мужчина направляет на него пистолет.       Его грубо ощупывают, проверяют карманы.       Ещё кто-то третий роется в сумке.       – Есть?       – Нашёл, да, – выуживает те самые бумаги.       – Не двигайся, блять, – мужчина с пистолетом приставляет его к виску Лёвы, – и молчишь, понял?       Лёва кивает, держа руки над головой.       Теперь он точно в полной жопе, и ни Стас, ни Миха ему не помогут.

§

      – В смысле, пока не публиковать? – звучит удивлённый голос из трубки. Артём что-то открывает на фоне: слышится щелчок, как от пивной банки.       – Не надо пока, – Костя тяжело вздыхает, – у Стаса много денег и много связей. Он может устроить нам большие неприятности, если узнает раньше времени.       – А я тебе чё говорил?! – пыхтит Муратов, но, чуть погодя, неопределённо мычит. – Слушай, а как у него после суда осталось всё это?       – Половину отобрали, и то, по тихому. Он как-то смог договориться.       – Так это как раз наш шанс, резонанс, всё такое.       – Тём. Просто пока что не нужно. Договор?       – Да мне-то что… просто, ты же сам просил. Почему вдруг передумал?       – Нас всех зацепит, если прямо сейчас опубликуем. – Ивлев мнётся.       – Ты опять на него работаешь, да?!       – Слушай, я ничего не могу тебе сказать.       – Бля, – Артём разочарованно фыркает, – да как он тебя обратно-то утащил…       – Прости, – Ивлев трёт переносицу пальцами и вздыхает. – У меня появился козырь против Стаса, но его надо проверить.

§

      Домой Антон попадает очень поздно, но Дима всё равно дождался его, чтобы поужинать вместе. Шаст отписывает Арсению «зашёл домой, безумно устал», вваливается в душ, а потом ползёт в свою кровать.       Кладёт голову на подушку и прикрывает глаза.       Сон не приходит, телефон вдруг мигает экраном. Точно, стоял же на беззвучном в вузе.       Антон берёт его нетвёрдыми руками – Арс ответил.       «Хорошо, спокойной ночи», – и Шастун не может удержать улыбку.       Но сон не идёт.