Разрешите Вас

      – Ну и чего звал?! – Константин входит в кабинет, захлопывает за собой дверь и проходит резкими шагами до стула около рабочего места Стаса.       – Успокойся! – у Стаса взгляд испуганного зайчишки, он нервно теребит кольцо на пальце, а второй рукой поправляет галстук.       – Я жду объяснений, – Ивлев усаживается.       – Хорошо, хорошо, – Стас тяжело ворочается в кресле и делает глоток из стакана с водой. – Я уговорил руководство, чтобы они устроили тебе повышение…       – Ты чё, с ума сошёл? – громко перебирает мужчина, оглядывая кабинет, в котором почти ничего не поменялось. – Мне ещё сколько раз повторить, что я завязал?       – Из-за тебя у нас проблемы, надо исправлять! – голос Стаса звучит более твёрдо и уверенно. – Я хочу, чтобы ты вернулся. Получишь повышение, большую зарплату, понимаешь к чему я клоню?       Константин отклоняется на стуле, потирает переносицу большим и указательным пальцами.       – Что? Не понимаешь? – глаза Стаса опасно блестят, он встаёт, чтобы подойти к подоконнику. У Шеминова есть такая привычка – он ходит, когда нервничает. Он поворачивается лицом к Ивлеву и опирается ладонями на подоконную доску. – Подумай хорошенько, кто тебе ещё такое предложит? Ты уже не торт. Может, поэтому твоя жена и ушла от тебя.       – А ты в своём репертуаре, – с сарказмом ухмыляется Константин, во все глаза глядя на своего экс-начальника.       – Не надоело? – всё пытается поддеть мужчина. – Так и проведёшь годы в бедности? Ты всегда мечтал о повышении, а сейчас есть возможность получить ещё больше денег – но ты снова недоволен. Или это всё из-за твоей гордости?       – Да поебать, как ты там думаешь. Тебе вообще хоть кто-нибудь доверяет?       – Не уходи от темы! – презрительно усмехается Стас, а его голос звучит тише, чем обычно. – Возвращайся. Не вынуждай заставлять тебя.       – Ты и так сделал всё, чтобы уволить меня из вуза! Сука ты!       – Могу сделать хуже, – показывает Шеминов свой прищур, отталкивается от опоры и проходит поближе.       – Пугалки свои оставь для желторотиков. Ты же не такой, а, Стасик? Бизнесмен, беспринципный, – кивает сам себе Костя, – но ты ж не расположен рушить чужие судьбы.       – А ты забыл, на что я способен, когда меня разозлить, милый? – Стас наклоняется чуть ближе к Ивлеву и ухмыляется, смотря прямо в глаза, – хочешь, напомню?       – Ну что ты, как я могу забыть? После такого громкого дела-то. – Ивлев самодовольно приподнимает голову, складывает руки на груди. – Оправдывать воров, например, вот это ты мастер.       – Это было давно, у всего есть срок давности, но да, – деловито кивает Стас. – Не пытайся меня задеть. И я делал это не ради денег, а ради интереса.       – Да уж. Получается, я прав. Ты просто аналоговая версия Чарльза Магнуссена. Может, на этом и разойдёмся?       – Нет, – резко отвечает Стас и медленно возвращается к себе за стол. – У тебя ещё есть время подумать. Вечером я позвоню, и ты должен дать мне ответ, понятно?       – Ты так говоришь, как будто ответ поменяется.       – Он должен, – Стас несильно сжимает кулаки, а в его голосе – сталь. – Ты не посмеешь отказать. Отказ от предложения будет стоить тебе очень дорого, – он складывает руки на стол и сцепляет пальцы в замок.       – Слушай, а с какого перепуга ты решил, что позвонить мне и свалить всё на ректора – пиздатая идея?

§

      Антон выходит из душа с чистым телом, но собраться с мыслями – за гранью возможного.       Арсения нигде нет, он крикнул, что побежал в магазин, когда Антон ещё мылся. Зато есть время одеться в свою одежду. Антон натягивает на себя вещи и идёт в гостиную. Арсений возвращается домой спустя минут пять. С покупками. Проходит мимо комнат, оставляет продукты на кухне, и идёт на диван к Шастуну.       – Я купил шоколадку. Может, порадует тебя.       Антон выдыхает.       Как, блять, как?! Как можно быть таким… заботливым?       – Слушай, – нужно заканчивать. Очень нужно. – Присядь.       – Что-то случилось? – Арс садится на диван совсем рядом, оставляя шоколад между ними.       А Антон смотрит на молочную плитку возле собственной ноги и просто ненавидит всё вокруг. И себя заодно.       Молчит пару секунд, сосредотачиваясь на красивой обёртке с коровкой.       – Так нельзя дальше, – проговаривает и сглатывает отвращение.       – Что «нельзя»? – Попов садится комфортнее, разворачивается к Антону всем телом.       – Ты понял, – тот переводит дыхание, весь вжимается в диван. Кладёт шоколадку на столик около дивана.       – Не понравилось? Разочаровался?       – Нет! – тут же убеждает Шастун, попадая в своеобразную ловушку.       – Тогда что не так? – Арс подаётся вперёд, пытается поймать испуганный взгляд Антона.       – Ты серьёзно?! – звучит смешок. – Нам нельзя!       – «Нам нельзя» что? Целоваться? Трахаться? Быть вместе? – Арсений начинает придвигаться к Антону. – Что тебя расстроило сегодня?       – Да ну послушай! Ты же знаешь, ты – мой студент. Мы вообще не должны были… – Арс фырчит. – Я знаю, знаю! Я идиот, – Шаст зажмуривается и отодвигается к подлокотнику дивана позади себя, подальше от мужчины.       – «Идиот»? – Арсений стремглав придвигается, хватает его за плечи и тянет на себя. – Это опять твоя тревога, да?       – Перестань! – Антон изо всех сил пытается скинуть с себя чужие руки. – Хватит уже. Прости, я не должен был!!!       – Ты же сам ответил на мой поцелуй, – Арс не отпускает его. – Отвечал на прикосновения, сам стонал, когда я тебя трогал. Ты прекрасно знал, кого целовал. С кем ложишься в постель. И вот сейчас, после нашей первой ночи, ты пытаешься слиться. Зачем?! – Арсений внезапно оказывается в миллиметрах от лица Антона и перехватывает его за шею.       А Антон ведь не железный. Взгляд на секунду опускается к губам Попова, и Антон срывается. Целует настолько жадно, что сам чуть не задыхается.       Арсений отвечает с таким же жаром, сильнее вжимает его в диван. Запускает язык поглубже. Выбивает стон из Антона. Разрывает поцелуй только для того, чтобы наконец вдохнуть воздуха. Но Шастун прикрывает лицо руками.       – Мы должны перестать, – выдыхает он, а Арс трётся лицом об его плечо. – Пожалуйста. Это невыносимо.       – Не могу, – Попов целует его плечи, поднимается по шее, покусывает кожу, оставляет укусы. – Я хочу. И ты от одного прикосновения весь горишь, думаешь, я не чувствую?       Антон откидывает голову, рукой берёт Арса за затылок. Немного прогибается.       – Нельзя…       – Я тебя в универе ничем не выдам. Давай не будем разбегаться. Мы же взрослые люди, Антон, – он обхватывает руками Шаста, прижимая к себе, давая возможность обнять в ответ.       – Пожалуйста, – Антон стискивает мужчину в ответ, – давай не будем больше.       – Может, ты испугался?       – Испугался?       – Близости, секса, – Арсений нюхает его за ушной раковиной. – Новых чувств. Я прав?       – Не знаю, – Антон тоже утыкается лбом в плечо Попова, но очень быстро берёт себя в руки. – Это всё неважно.       – Тебе плохо сейчас? – Арсений нежно поглаживает его по волосам.       Что вообще он за человек…       Никто ни разу не интересовался у Антона об этом. Стоило только испугаться поцелуя – Антон становился истеричкой. Стоило пососаться, но оборвать связь дальше – недотрогой.       Эд был где-то на уровне, но сейчас это всё улетает по сравнению с таким отношением.       – Да, безумно, – честно отвечает Антон и отводит глаза в сторону.       – Из-за меня? – Арс всматривается в бледное лицо. – Прости. Не буду давить на тебя сейчас, хорошо? – он целует его в висок последний раз, уже так привычно для Антона, и встаёт с дивана. – Давай что-то придумаем на завтрак, пошли.       – Не нужно…       – Нужно. Тебя нужно сейчас покормить, – Арсений поднимает его, силком ведёт на кухню, садит на стул около стола. – Я пожарю яичницу, ты говорил, что тебе нравится.       Антон молча наблюдает, как Попов закидывает в тостер два кусочка хлеба, разбивает два яйца в сковородку, режет свежий перец и зелень.       Выдвигает Антону соусник и посыпает приготовленное сверху зеленью.       – Приятного аппетита, – садится на стул напротив. Помедлив, Антон начинает есть. Пахнет потрясающе, приготовлено с… с любовью?       По крайней мере, с заботой.       – Спасибо.       – Вкусно? – Арсений подпирает голову рукой и внимательно смотрит, как Антон ест. Тот кивает.       – Поешь спокойно, а я сделаю чай, хорошо? – Арсений опять вскакивает, заваривает чай, достаёт из холодильника молоко, ставит рядом с Шастуном. – Кстати, я как-то читал, мы ошибочно предполагаем, что горячее снимает боль в горле. Походу, что-то прохладное с этим справляется лучше.       Забота звенит в этой небольшой кухне. Её можно потрогать руками. Арсений что-то рассказывает дальше, и снова, снова эта атмосфера уюта.       А когда Антон допивает негорячий чай, Арсений передвигается поближе вместе со стулом.       – Останемся дома? Не пойдём сегодня никуда, давай? – он кладёт руку на колено Антону, поглаживает. – Отдохнём.       И опять это «мы».       У Антона по ощущениям в порезах не кисти рук, а ступни, как будто прошёлся по стеклу. Арс осторожно приобнимает его за локоть, тянет ближе, заставляет опустить голову на своё плечо.       – Прости, что делаю тебе больно, – целует Шастуна в макушку, вдыхает запах его волос.       «Не делаешь, придурок», – хочется прокричать в ответ. Антона гладят по позвоночнику, нежно касаются кожи на затылке. А тот чувствует, как всё тело сводит приятной судорогой.       – Я очень хочу тебя, – Арсений рвано выдыхает ему в висок. – Пожалуйста, останься со мной.       Но Антон знает, дальше будет только хуже. Ещё и ещё. Они не могут так продолжать.       Поэтому нужно оборвать всё прямо сейчас.       – Ты столько для меня сделал, – начинает он, в момент осознавая, как же это по-дебильному звучит. – Правда, спасибо большое, Арсений. Не могу больше пользоваться твоим гостеприимством.       – Убегаешь? – Арсений отстраняется, чтобы посмотреть в глаза. – Просто возьмёшь и уедешь?       – Прости.       – Да сколько ж можно просить прощения? – Арсений поднимается со стула, идёт к шкафам, достаёт бутылку. Это что, коньяк?       Наливает в стакан.       Выпивает залпом.       А Антон, испугавшись, поднимается следом, сгребает Попова в охапку, как только Арсений оборачивается, – и снова оказывается рядом.       – Эта ночь была… невероятной.       – Да, – Арсений тяжело выдыхает и утыкается лбом Антону в плечо. – Лучшая ночь за этот год.       – А ты очень красивый, – Шастун аккуратно притягивает его ближе, сам не осознаёт, зачем это всё сейчас говорит. – Не понимаю, как такие, как я, вообще оказываются у тебя в постели, – смеётся, надеясь снять напряжение.       – Дай сюда свои губы, – шепчет Арс, сразу же находит чужой рот и целует. Антон отвечает с жаром, облизывает ставшие родными губы, посасывая их. Сейчас они с привкусом алкоголя, наверное, поэтому Антон хмелеет. Но вдруг резко отрывается.       – Поцелуи только усугубят все, – он держит руки на Арсовых бёдрах, не давая отодвинуться. – Нужно прекращать.       – Не нужно, – Арсений снова нежит его губами, а тот отвечает, жадно, до чёртиков приятно.       Кусается, трётся своим телом о его, возбуждённое.       – Мне лучше уехать, – шёпотом.       – Останься. Хоть сегодня, прошу, – чужие руки опускаются ниже, поглаживают Антона по ягодицам. – Хотя бы ещё на ночь.       – Тогда будет ещё сложнее. Завтра ты предложишь остаться ещё на одну ночь, в понедельник скажешь, что нам всё равно в одну сторону… это снежный ком, ты же знаешь.       – Не хочу тебя отпускать, – осмысленно проговаривает мужчина, и у Шаста дыхание сбивается с ритма. – Ты мне нужен.       – Сука, – выдыхает сквозь зубы Антон. – Перестань, я тебя умоляю.       – Пожалуйста, не уходи, – Арсений прижимается лбом к его груди, ткнувшись носом в ворот футболки. – Я дико в тебе погряз.       И Антон не успевает ничего ответить, потому что его снова целуют в губы, его гладят по рукам, по спине. Их языки сплетаются.       – Нет, – звучит сразу же, как только Арс касается плоского живота, – нельзя. – Антон отступает на пару шагов. Старается отдышаться, собирает рукой влагу со своего лба.       – Почему всегда так сложно? – Арсений держится за столешницу, вдохи получаются рваными. – Ты как будто притягиваешь к себе, но постоянно исчезаешь, как только тебя обнять.       – Надо… собираться. Пойду, сложу вещи.       Да, вот так, по-уебански. Антон по-другому не умеет. Не отвечая, не разбираясь.       – Я помогу, – Попов вдруг оказывается близко, хватает его за руки. И эти слова звучат как-то низко, резко. Многообещающе.       А Антон всё ещё пьян от губ, от прикосновений, его шатает, и он не сопротивляется, когда Арсений ведёт его в спальню.       – Пожалуйста, Арс, – стонет Антон, совсем вяло выкручиваясь из хватки. Попов хватает его за талию, притягивает к себе и целует, уже грубее, понимая, что Шастун сейчас гораздо более податливый.       А тот вдруг хватает его за руки, разворачивает так, что оказывается ближе к кровати. Кладёт Попова спиной на неё.       И сам наваливается сверху, целуя в губы. Разжигает, как специально. Посылает знак прямее некуда – хочет. Тоже желает.       Но внезапно отстраняется. Кладёт голову на грудь Арса.       – Прости… – и тот успокаивающе гладит его по волосам, поглаживает рукой вдоль позвоночника. – Прости меня.       – Ну всё, всё, – Арсений прячет нос в его макушку, вдыхает запах его волос. – Ты мне очень нравишься, понимаешь?       А Антон как ошпаренный слетает с кровати, хватает свою тёплую кофту со спинки стула – она здесь уже два дня висит. Быстро надевает на себя.       – Так больше нельзя, – бегает взглядом по комнате. На столе его ноутбук, возле стола рюкзак, оставшийся ещё с четверга, на тумбе – телефон.       Арсений просто смотрит.       Сидит на кровати, неосознанно щупает рукой по простыне, там, где буквально секунду назад лежал Антон.       Можно было бы встать, броситься к нему, схватить, удержать.       Что-то сказать.       Но он молчит. Антон быстро суёт в рюкзак ноут, бумаги, которые успел разложить на столе ещё вчера.       – Не застёгивай. Я тебе с собой твои лекарства дам, – Арсений всё-таки встаёт и идёт на кухню. В мешочке всё – и сироп от кашля, и куча леденцов, таблетки от температуры, от горла, ещё таблетки – чтоб под язык класть. Ебучая аскорбинка с клубникой.       Он несёт это всё в коридор, а Антон уже стоит в прихожке, надевает кроссовки.       Словно спала какая-то пелена, что они теперь оба осознают, что происходит.       Первым не выдерживает Арсений. Шагает вперёд, как только Антон поправил язычки на обуви, хватает Шастуна за рукав кофты, разворачивает к себе. Прижимает его голову к своему плечу.       – Прости, ладно? – шмыгает тот. Арсения аж трясёт.       – Не уезжай, – он скидывает пакет на комод около зеркала и крепче сжимает Антона.       – Блять, Арс, – а тот комкает его футболку на спине, и вдох вдруг болезненно застревает в горле. – Разреши хоть иногда звонить тебе.       Арсений выдыхает ему в шею.       Ему вдруг хочется плакать как совсем маленькому, истерить и кричать.       И цепляться за рукав Шастуна всеми конечностями, чтобы держать его рядом. Антон вдруг обхватывает его лицо ладонями, и Арсений смотрит в его глаза, такие яркие, и такие напуганные.       – Не грусти из-за меня, хорошо? – он утирает внезапную слезу Арса большим пальцем.       А у самого губы дрожат. Арсений подаётся вперёд и касается – всего лишь касается – его губ своими.       Шаст отрывается на секунду от его губ, но руки от его лица не отнимает.       – Ты мне нравишься.       – Ты мне тоже, – Арсений отвечает, сам не веря, как спокойно это звучит.       Сердце в груди колотится в отчаянии, а губы жжёт от прикосновений. Антон прижимается лбом к его лбу, нежно трёт носом по его носу, прикрывает глаза.       Отстраняется. Взъерошивает свои волосы на макушке.       – Мне пора, или я не уеду.       – Позвони, ладно?       Нет сил его отпустить.       Кусает губы, чтобы не сказать ещё что-нибудь нелепое. Антон накидывает на себя куртку и берёт рюкзак в одну руку, а пакетик из аптеки в другую.       – Спасибо тебе. За всё это.       – И тебе спасибо, – Арсений прикрывает глаза, не желая видеть, как Антон покидает его квартиру.       Слышит лишь тихий щелчок двери и болезненную тишину, которая его окружила.

§

      Запугивание очень хорошо работает вместе с задабриванием сразу. Стас давно это узнал. По крайней мере, у Лёвы сейчас появилась какая-то работа вместо краж и разбоев. И, к тому же, поручения совсем несложные.       Шеминов смотрит на пацана, сидящего за столом в тёмном углу офиса. Осталось только вернуть Костика, и Арса обратно приманить.       Всё-таки, эти двое когда-то были его мозгами.       Лёва выходит на улицу, мимо него проносятся автомобили, светофоры мигают огнями. Он направляется к складу, прекрасно зная, что время играет против него.       Сердце колотится, когда он заходит внутрь. Сделав вид, что ищет что-то среди коробок, он быстро хватает два пакета и прячется за стеллажами.

§

      – В смысле, «уволили»? – теряется Антон, когда в понедельник Алла и Лерочка рассказывают ему новость про Константина Витальевича.       – Я знаю. Это странно. Может, он не вывел на экзамен кого-то со взяткой? – голос Леры звучит негромко.       – Может, да, – отвечает Алла. Антон совсем перестаёт понимать, что происходит.       – А может, он приставал к студентке?.. – продолжает Лера, хихикнув.       – Он бы так не сделал! – повышает тон голоса Шаст. Идёт к кулеру: сейчас ему нужна вода.       – Может, да. Или нет, – безмятежно отвечает Лера и пожимает плечами. – Может, он что-нибудь украл. Или ещё что.       – Коллеги, приветствую, – Димка залетает в кабинет, кидает свой дипломат на стол и плюхается на диван. – С ректором только что разговаривал.       Антон оживляется.       – О чём говорил? – Лера подсаживается к Диме, Алла стоит слегка в отдалении, у двери, но тоже навостряет ушки.       – О Косте, – Димка поправляет галстук, садится поудобнее. – По легенде, не вывел на госы кого-то важного. Ректор был очень недоволен.       «По легенде», значит. Антон смыкает губы в линию. Значит, Дима ректору не поверил.       – Это так странно, – хлопает глазами Алла и закрывает дверь в их кабинет на ключ.       – Ага, Костик же всегда был очень аккуратен, – задумчиво произносит Лера.       – Может, его подставили? – Алла садится в кресло, которое стоит у стола Димы. Антон отпивает несколько глотков холодной воды.       – Не знаю, – Димка пожимает плечами, – я пытался его защищать, но…       – Он был каким-то напряжённым последнее время, – делится воспоминаниями Шастун, выкидывая стаканчик в урну. – Что-то случилось, сто процентов.       – Может быть, – Димка окидывает Шаста пытливым взглядом. – Ты-то откуда знаешь?       – Ну видел, Поз, – взмахивает руками Антон и отходит к шкафу с папками. – Он то искал что-то, то нервничал.       – Он нервничал из-за суда со Стасом Шеминовым, – объясняет Лера, которая на несколько слушаний ходила вместе с Костей.       – Может, поэтому? – Антон держится за шкаф, нервно жмурится. Сегодня он снова не доспал.       – Может, это Стас и подстроил? – выпаливает Алла.       – Зачем? – Димка откидывается на спинку дивана, а Лера смотрит вопросительно.       – Ну не знаю, у них же был суд. Какой-то бред, да? – Алла поправляет свои волосы.       – Может быть, это была личная вражда, – тихо предполагает Антон, все смотрят на него. – Это же он обнародовал бумаги.       – Тогда вопрос в другом, – со знанием дела говорит Лера, отходя к чайнику. – Зачем это Шеминову?       – Может, отомстить, – отвечает Антон просто. Все молчат. – Может быть, хотел запятнать репутацию Константина Витальевича?       – Господа, хватит конспирологических теорий. Костя уже уволен, ничего не изменишь. – Позов встаёт и принимается наливать себе кофе в маленькую кружку. Антон мотает головой. Странно слышать такое здесь, а особенно от Димы. «Ничего не изменишь». Явно не его слова. – Не бери в голову, Антон.       Эта рабочая неделя выдаётся безумно трудной. К тому же, на Антона наваливаются обязательства завкафедрой.       Он задерживается на работе: допоздна разбирает тонны документов на столе, а уже поздним вечером едет домой по освещённым фонарями узким улицам. И так каждый день, как будто день сурка.       Ночами он не высыпается абсолютно. Просыпается стабильно около трёх ночи, когда бы не уснул. И всё время то мигрени адские, то просто бессонница, то кошмары какие-то снятся.