Разрешите Вас

      Антон разлепляет свои глаза. Белый потолок, стены, ещё одна пустая кровать рядом. Голова гудит, и он моргает несколько раз, чтоб оклематься.       Он вообще не сразу замечает, что рядом сидит Эд.       Тот нервно клацает телефон, устроившись на стуле прямо около койки, но как только Шаст шевелится в кровати – сразу переводит глаза на него. Улыбается.       – Очнулся? Я чуть с ума не сошёл.       – М-м, а я это… к тебе ехал, – мямлит Антон, ещё не до конца пробудившись. Кто бы мог подумать, что с ним произойдёт такое?..       Шастун только в фильмах или книжках с таким сталкивался. Было страшно просто читать об этом. А на деле – ощущение безумное. Как будто умер или переродился.       – Ну ты даёшь, – прерывает поток его мыслей Выграновский. – Тебя чуть не сбили. Дурашка. Хорошо, что мужик успел тормознуть, а то… – он вздрагивает при одной только мысли о почти случившемся. – Помнишь хоть что-нибудь?       – Помню, к тебе ехал. У меня, кстати, даже не болит ничего, – Антон шевелит телом, немного кивает на свою же последнюю реплику, словно подтверждает свои слова.       Но вдруг вспоминает.       И как спешил к Эду на работу, чтобы поговорить, и как увидел его через витрину кафешки. И Арсения с Лерочкой.       Нет, всё правильно.       Всё так, как и должно быть.       Он ведь хотел поговорить, вот Эд и здесь.       – Я же не долго так провалялся?       – Достаточно долго, – вздыхает Эд. – Чуть больше, чем два часа был в отключке, прикинь? Это вообще ненормально. Хорошо ещё, что у тебя ничего не пострадало, – он проводит рукой по светлым волосам, нежно треплет, будто успокаивая.       – Неудобно, ты на работе был. Сейчас, получается, ночь?       – Уже да, – Эд с улыбкой кивает. – Не переживай ни о чём. Главное – что ты не пострадал.       Антон уже заебался за последние несколько дней. Думать, что Эд настолько милое солнышко, каждый миг его поддерживающее, – по факту ни за что, – становится всё больнее. Невыносимо почти. Антона успокаивают, гладят рукой, как кота.       На лице Эда появляется расслабленная улыбка, морщинки в уголках глаз, он нежно проводит пальцами по щеке Шастуна, очерчивает контур лица. Рассматривает красивое лицо.       Вот он, здесь, не на экране телефона.       – У нас с Димкой уговор, что мы ужинаем всегда вместе. Неудобно получилось, – мрачнеет Антон, – надо позвонить. А, хотя, ночь уже. Надо тогда завтра рассказать.       – Твой Димка уж точно на тебя не обидится. Переживает, кстати, в коридоре сидит.       – Правда?! – Антон распахивает глаза. – Сука, я хотел вас познакомить при других обстоятельствах. Прости.       – Расслабься, никто на тебя не сердится, – дёргает уголком губ Эд и начинает убирать свои руки от Шастуна. – Позвать его?       – Секунда, – тот вдруг перехватывает запястье. – Я… хотел поговорить. Блять, – он приподнимается на кровати, пытается сесть чуть выше. Эд сразу же помогает ему, придерживая за талию.       – Что-то случилось?       – Слушай, – Антон берёт две его ладони и прячет глаза, – прости, я что-то не могу собраться с мыслями. Короче! Про нас с тобой, – и даже сейчас Эд понимающе кивает. – Я не сделал этого на набережной, потому что ты слишком… ты потрясающий. Я не захотел. Подумал, если буду вести себя лучше, смогу быть достойным тебя. Прости, пожалуйста. Я не могу так.       Эд несколько секунд напряжённо смотрит на него. Напрягается, забавно морщится.       – Ты из-за этого такой тревожный был по телефону?       – Ты не понимаешь. Я не могу так, не могу. Тебе нужен кто-то получше меня.       – Зачем мне кто-то другой, если я уже с тобой? – Эд почти оскорблён. – Ну как ты так вообще?! За все эти годы ты наконец-то решился со мной встречаться, а теперь заявляешь что я заслуживаю лучшего?       – Ты… – Антон вдруг поднимает на него глаза. – Я тебе нравился всё это время, пока ты был моим студентом?!       – А то. Я с первого курса втрескался. Ты так выделялся. Длинноногий, симпатичный, – он усмехается, – мягкий и понимающий.       – Ты чего, – смущённо уводит взгляд Антон.       – Я тогда думал, что тебе девчонки нравятся. Да, я, идиот, ревновал. А потом мне стало ясно, что ты на всех подряд смотришь, присматриваешься, если кто-то по вкусу. – Антон недоуменно поднимает брови. – Я за тобой всё время наблюдал. Как ты ведёшь пары, как общаешься, – он качает головой с невесёлой усмешкой.       – Перестань издеваться, – мягко улыбается Антон, но сразу хватается за одеяло. – Давай расстанемся.       Эд выглядит таким ошеломлённым, что первые три секунды не может сказать ни слова.       – Ты сейчас серьёзно? – выдаёт он, всё ещё недоверчиво моргая.       Антон кивает.       Внутри нарастает что-то болючее.       Что-то странное, но знакомое, как будто неизбежное, Эд понимает.       – Почему? – спрашивает он, не отводя прямого взгляда. – Это из-за кого-то другого?       – Это потому что я не могу так. Если я тебе ещё больше боли причиню… короче, не могу. Да, ты простил меня, но… – он морщится. Нет, он не сможет ещё раз в этом признаться. – В общем, не нужно нам продолжать.       Они в палате одни, но облегчения почти никакого; им никто не мешает, но сейчас это даже не помогает.       В коридоре тихо, почти никто не ходит, ведь ночь на дворе.       – Да как ты можешь вообще так говорить?! – внезапно взрывается Эд. – За это время ты… ты поселился у меня в сердце. Я каждый день жду нашей встречи, чтобы просто увидеть тебя. Я хочу тебя трогать, целовать, просто быть рядом! – он прерывисто вздыхает, пытаясь успокоиться. – А ты говоришь, что нам лучше расстаться. Да почему?!       Антон поражённо распахивает ресницы.       Не думал, что будет так сложно. Так пронзительно. Он даже не находит, что сказать.       – Эд… – он мнётся, даже несмотря на то, что ему дают достаточно времени, чтобы придумать, что сказать.       – Дай мне хоть один адекватный повод для расставания! – Выграновский хватает его за плечо, сжимает сильнее, чем нужно. – Хоть один, давай.       – Я изменщик, вот тебе повод.       Звучит неживо даже для самого себя.       Это вообще то, что нужно сказать? Антон уже ни в чём не уверен.       – И когда ты успел изменить? – в голосе Эда появляется неприкрытая язвительность, а по губам пробегает усмешка.       Антон ничего не придумывает, беззвучно открывает и закрывает рот.       Он же и правда изменил.       Поступил нечестно, предал, надругался над доверием. С ним по-человечески, а он…       Он зажмуривается, поджимается. Краснеет.       – Тогда зачем такое говоришь? Какого хера хочешь бросить меня?       – Я уже сказал! – повышает голос Антон. В ошеломлении от себя самого хватает воздух ртом.       – Ты мой, – на его уголке губ вдруг оставляют нежный поцелуй. – Не смей бросать меня, слышишь?       Шастун зажмуривается.       Да что происходит вообще?       Почему всё не так, как он планировал?!       – Эд, пожалуйста.       – Пиздец. Знаешь, как хуёво, когда ты пытаешься отдалиться от меня? – выдыхает Эд, прижимаясь губами к волосам Шастуна. – Скажи, что мне сделать, чтоб было хорошо?       – Я целовался с другим, ты забыл?! Что если это повторится? – выдаёт Антон и сжимает одеяло покрепче в руках – старая привычка.       – Вы ж просто целовались. Да?       – Просто целовались, – угрюмо, но честно отвечает Антон. – Это ужасно. Я чувствую себя грязным, ещё и тебя пачкаю.       – Я сам хочу быть грязным вместе с тобой, – шепчет Эд в его висок. – Я хочу тебя полностью, Антош.       По лицу Антона внезапно текут слёзы.       Он всхлипывает, даже не заметив этого. Эд на секунду замирает над ним, медленно отстраняется.       – Ты плачешь, – с болью в голосе тихо выговаривает он.       – Я не могу так.       – Тогда давай нормально поговорим, – Эд садится рядом с ним на кровать, – не плачь.       Он нежно проводит по его щеке, стирая потёкшую слезу.       – Давай расстанемся, прошу тебя, просто расстанемся, – Антон вдруг начинает дрожать, хватается за голову, опускает лицо и громко сопит.       А у Эда ноет внутри.       Эд разламывается пополам, потому что нереально больно слышать такое. Расстраивать его.       На его слёзы смотреть.       Выграновский притягивает его голову к своей груди.       – Давай не будем расставаться, – он целует макушку. – У нас всё получится, слышишь?       – Я не сдержусь, – убито произносит Антон. Признаётся в первую очередь сам себе.       – Мы с тобой решим эту проблему вместе, – как пластинку заело.       – Ты слышишь меня вообще? Я говорю, что буду целоваться с другим ещё. Ты не понимаешь?!       – Не будешь.       – Я уже это сделал.       – И больше этого не повторится, – тихо отвечает Эд. Он обнимает, проводит пальцами вдоль тонкой шеи, спины, нежно оглаживая лопатки, доходит до талии. – Ты теперь будешь целовать только меня.       – Ты же сам себе не веришь.       – Верю.       Они встречаются губами. Антон не может прекратить плакать. Поцелуй Эда не такой, как у Арсения.       Нежный, мягкий, но       не такой.       – Это не работает, – мотает головой Антон. – Перед глазами другой человек, в мыслях другой, ты думаешь, это правильно?! Ты такой хороший, зачем я буду тебя мучить?       – Я хочу быть с тобой, – тихо шепчет Выграновский, отстраняясь, чтобы посмотреть в его глаза.       – А я хочу… другого, Эд, – еле слышно говорит Антон.       – Хочешь другого, чтоб чувствовать себя ещё тревожнее? Подумай. Тебе кайфово с ним, поэтому ты и уцепился за него.       Антон смотрит на Эда устало.       Тот отводит прядь светлых волос со лба своего парня.       – Ты меня не любишь? – а Шастун только смотрит вниз. – Его? – Эд отстраняется, садится на край кровати спиной к нему. – Ты меня бросаешь ради него.       Его голос дрожит.       Он сейчас не может контролировать даже свои плечи.       – У нас с ним ничего не будет.       – Поцелуи были, значит, отношения уже есть, – он сжимает свои пальцы в кулак, а кожу на ладонях давит ногтями. – Может, уже и постель была, а я просто об этом не знаю.       Его голос надламывается от последних слов.       Смысла переубеждать нет, но Антон почему-то всё равно говорит:       – Я… всё ещё девственник.       – Ладно. Спасибо за честность, – он хрипло усмехается.       – Я сделал тебе очень больно, я знаю. Знаю.       Эд резко вскидывает голову вверх, но не оборачивается.       Смотрит на потолок.       Не может поверить.       – Ты делаешь мне больно сейчас.       – Я хочу отпустить тебя.       В горле болезненно сдавливает, и нет возможности вдохнуть.       – Ты уже меня отпустил.       Антон утыкается лбом в ладони.       – Я пойду. – Эд поднимается с места и хватает со стула куртку. Как же больно и сложно. – Не звони.       Эд уходит, а Антон просто не понимает ничего.       Оказалось, это жутко.

§

      Дима успокаивает, гладит по плечу. Что-то говорит. Остаётся рядом, а Антон всё равно задыхается.       – У меня ничего не поломано, почему мы не можем поехать домой?!       – Тебе нужно успокоиться, – Поз проводит пальцами вдоль его спины, чуть давит на плечи.       – Дим, – Антон всхлипывает, – я пиздец неудачник.       – Не говори так, ты нормальный.       – У тебя же первая пара у первашей? – Антон вдруг замирает, будто вспомнил что-то. Расширяет глаза и выравнивает спину. – Стой. Ты тут проторчал всю ночь, что ли?       – Волновался, – тот просто пожимает плечами. – С уроками разберусь, ты важнее.       – Нет-нет! Иди, я нормально. Правда, не надо из-за меня пропускать работу.       – Да ладно, посижу с тобой.       – Иди, – булькает Антон, – если что – позвоню.       Дима поглаживает ногу Антона через одеяло.       – Ну ладно, – он всё равно ободряюще улыбается, даже не обращая внимания на двух медсестёр, ненадолго заглянувших в палату, – только обещай сразу звонить, если что-то понадобится.       Антон кивает.       Врач с обесцвеченными волосами тоже беспокоится, говорит что-то про нервный срыв, благодарит всех богов, что Антон не пострадал от аварии, так, легонько поцарапался.       Что-то вкалывает.       Следующие несколько часов Антон то пытается уснуть, то просто залипает в стену. Начинает плакать, укутавшись одеялом с головой, но быстро приходит в норму. Наверное, это ещё не всё.       Ему безумно жаль.       В первую очередь обидно за Эда.       А когда думает об этом – снова приходят слёзы.       Когда по времени заканчивается третья пара, в палату кто-то заглядывает. Кто бы это ни был: Димка, прибежавший так быстро с работы, или Эд, который вдруг решил вернуться, Антон бы не удивился. Настолько, насколько удивлён сейчас.       На пороге Арсений.       Стоит в дверях несколько долгих мгновений, пока Антон не поднимает на него глаза, отрываясь от своих рук, лежащих поверх одеяла.       Проходит ещё какая-то секунда тишины, и Попов заходит в палату, прикрывая за собой дверь. Его озадаченно осматривают.       – Это… ты чего тут?..       – Как ты?       – Да как-то… нормально, в общем, – Антон начинает комкать одеяло. – Ничего серьёзного.       – У тебя все руки в ссадинах, – Арс указывает глазами на покрасневшие от царапин руки.       Но Антон даже не думает отрываться от наблюдения за своими собственными нервными движениями.       Странно.       Странный день, странные разговоры.       – Ты почему не на занятиях? Кто-то мне в первый день рассказывал, что не будет таким халатным.       – Сказал, что по личным причинам пропущу, – сразу отвечает ему мужчина. – Нам поставили замену на завтра, сказали, ты попал в аварию.       Антон вздыхает и отворачивается от Арсения. Прячет руки под одеяло, красиво приподнимает плечи. Смотрит на настенные часы около окна.       – Я в порядке. Если пойдёшь сейчас – ещё успеешь на вторую половину четвёртой.       – Ты выглядишь… не очень, – Арсений пинает обувью ножку стула, так и не садясь.       – Зачем ты пришёл? – с претензией в голосе звучит от Антона.       – Захотел тебя увидеть.       – Понял, – фыркает Антон, совсем немного отодвигаясь. – Пришёл, увидел. Можешь идти.       – Ты на меня злишься?       – Я… не могу. Ты делаешь все задания вовремя, не ведёшь себя плохо на моих занятиях. – Арсений слушает, сжимая пальцами спинку стула. – Не на что злиться.       – Антон…       Ну, нет. Антона от этого уже тошнит. Всё по тому же сценарию, всё по кругу.       Ещё одного разбора полётов он просто не вынесет.       – Отстань. Я устал от серьёзных разговоров. День паршивый. – Он откладывает одеяло куда-то в ноги, сворачивая в большой комок, а потом обхватывает свои коленки руками. – Я видел вчера. Тебя и Леру. В кафе.       – Видел? – повторяет Арс, хмурясь.       – И это твоё личное дело. Просто решил поделиться, – с ядом усмехается Антон и вытирает губы тыльной стороной ладони.       – А ты там как оказался?       – Пришёл расставаться со своим парнем. Представляешь, он прямо там и работает.       – Почему решил расстаться с ним? – спрашивает Арсений, хотя прекрасно знает ответ на свой вопрос. Антон недовольно цокает и зажимается в комочек. А Попов отпускает стул, садится на край койки и сжимает простыни. – Я ей тоже сказал, что между нами ничего не будет.       Антон поднимает глаза на Арсения.       – Зачем ты мне это говоришь? Зачем пришёл, зачем… так поступаешь со мной?       Интересно, с какого периода он стал таким?       Он не может оторвать взгляда, не может не тянуться. Вспоминает чужую машину, и как Арсений помог ему на парковке. Как принёс холодную воду прямо в комнату.       Как подвозил. Как смотрел.       И почему его так затянуло – остаётся огромной загадкой.       – Прости, – рвано выдыхает Арс, – я правда не хотел тебя обидеть, – он наклоняет голову и смотрит, как Шастун кусает губы.       Берёт руку Антона, целует запястье, целует ладонь. У того снова мурашки, снова сердце дрожит.       – Ты… – а Арсений гладит его ладонь, переплетает их пальцы вместе.       – Я так волновался.       Антон задерживает дыхание. Любуется Арсом, словно бы тот пришёл к нему во сне. Уголки его губ немножко дёргаются наверх.       Арсений поглаживает его запястье большим пальцем, нежно давит на кожу, слегка касается покрасневшей тыльной стороны ладони.       Рассматривает царапинки.       – Тебе больно? – глядит на пострадавшие руки с волнением.       – Твои родственники… это было враньём? – вдруг спрашивает Антон, от чего мужчина сбивается с толку, но без запинки отвечает.       – Да нет, с утра провожал на поезд. Почему… из-за Леры? Подумал, я соврал тебе, чтоб с ней увидеться?       – Логично же, – пожимает плечами Антон, немного сжимая пальцами ладонь Арса. Смотрит на губы.       Отворачивается и старается проморгаться. Наваждение опять какое-то.       Рядом с этим мужчиной всегда какое-то ощущение странное. Всегда так.       – Ты правда так обо мне думаешь? Что я могу соврать, лишь бы пофлиртовать с кем-то другим?       – Да, – усмехается Антон и смотрит прямо на Арса. – Ты такой.       – Нравлюсь? – спрашивает без вопросительной интонации тот. Антон вспыхивает, но на этот раз не старается убежать. Тоже смотрит, остаётся на месте, приоткрывает губы.       У Арсения в глазах хитрые огоньки, а у Антона бабочки вырываются из живота.       – Я уже наговорил тебе всякое, – шепчет Антон, – в машине. Ты… невыносимый, – поворачивает голову, тянется вперёд и тыкается носом в висок Арсения. – Просто невозможный. Поцелуй меня уже, – Антон явно в полубреду.       Как говорится, горит сарай – гори и хата.       – У тебя ранки, нельзя, – мужчина проводит пальцами по губам Антона.       Тот шокировано приподнимает брови, округляет глаза.       Хватает Арсения за футболку и тянет на себя. Прикасается своими губами к его губам. А Арс только нежно касается его щеки своей рукой, отодвигает голову, уходит от его касаний, уходит от него, уходит…       – Ты вкрай охренел, Попов, – злится Антон, пока Арс негромко усмехается. – Ты же специально дразнишь меня!       – Думаешь?       – Блять, – Шаст закрывает глаза и откидывает голову на подушку, – ну ты и козёл.       – Твой козёл, – и он мягко вытирает губы Антона.       А тот дрожит от прикосновения пальцев мужчины к своим губам и хватает Арсения за руку, заставляя держать её на месте, вбирает несколько пальцев в свой рот.       Он не уверен, как это правильно делать. Он только видел это в нескольких роликах.       Но Арс замирает на месте, значит, пока всё путём. Антон гладит подушечку пальца своим языком.       – У тебя фетиш не только на университет, а ещё и на больницы? – спокойно ухмыляется Попов, а Антон зажмуривается, принимается медленно посасывать пальцы. Прячет зубы под губами. Он читал, что вроде бы так нужно.       – Поцелуй, – говорит Антон, облизав пальцы, как леденец, – меня. Хочу.       – Нет, Антон, – Арс шепчет, чувствуя, как Антон приподнимает голову, пытаясь сам поймать поцелуем его губы. – Тебе нельзя дышать так сильно…       – Сука, – Антон опять падает на подушку. Соблазняет. Выставляет свою шею, глотает, чтобы кадык дёрнулся. Чтобы Арсению крышу снесло.       – Какая ты ненасытная дрянь, – звучит безжалостно горячо рядом с лицом Шаста.       – Пожалуйста, – выгибается он на постели, забыв обо всём на свете. – Ты заводишь меня, мучаешь, хотя знаешь про мою неопытность.       – А тебе хочется? – иронично интересуется мужчина, прислоняясь ближе, аккуратно гладит плечо Антона. – Хочешь, чтобы я тебя натянул прямо сейчас? На этой больничной койке?       – Ты! – тот закрывает лицо руками. – Я запретил тебе говорить про библиотеку, а сам вспоминаю каждый вечер. Это ты хотел услышать?       – Не представляешь, как сильно я хочу слышать тебя, – интимно шепчет Арс ему на ушко.       Антон извивается, горит.       Его обнимают даже без его просьб. Целуют в кончик носа, в область родинки.

§

      Есть подруги, которым рассказываешь всё.       Их называют лучшими, потому что вы друг с другом можете поделиться каждым кусочком своей жизни. Попросить совета, поддержать друг друга. Лера даже не подозревала, что найдёт себе такую на своей работе.       Такую, которую можно назвать лучшей. С которой спокойно и весело, и даже когда тяжело – всё равно хорошо. С ней они будут плакать смеяться, поддерживать друг друга, даже обсуждать неудачные свиданки и кто кому нравится.       Лере достаточно отказывали, поэтому после двадцати восьми лет она полностью меняет стиль и клянётся себе, что это она будет той, которую будут хотеть, за которой будут бегать.       Она будет работать, пусть и не на самой крутой должности, но в своё удовольствие. С Аллой она может обсудить всё что угодно, Алле хочется рассказать каждую прожитую минутку.       Но оказалось, существуют ситуации, которыми она ни при каких условиях не поделится ни с кем. Это пугает. Этого запланировано не было. Больше с Поповым она никогда не будет контактировать вне занятий.       И Аллочке она про него не расскажет.