Разрешите Вас

      – Я чуть не сдох, как можно так бубнить! – Рома трёт глаза, ничуть не замедляясь, а Женя тут же поддакивает:       – Это точно. Ну и нудятина, – она только фыркает себе под нос и перехватывает сумку покрепче. Тут же встревает Артур:       – У Ивлева интереснее.       – У Ивлева страшнее, ты чё? – оборачивается на него Рома и нервно смеётся.       – Зато интереснее.       – Так, ладно. Кто-то вообще вёл конспект? – это голос Вали, которая шла позади, а сейчас нагнала своих.       – Ха! Ты себя слышишь? – смеётся Бабич.       – Я только диктофон поставил, – Арсений трёт бровь и разминает шею. – На два икс должно быть нормально.       – Арс! Мы спасены! – оживает Юля, которая, казалось, вот-вот упадёт от усталости посреди коридора. Студенты подходят к лестнице и торопливо спускаются. Валя быстро просит Попова скинуть запись в их чатик и тот кивает.       – Я бы сам не стал это писать, есть поважнее дела.       – А, ну да, Арс же у нас в работе весь, – оглядывается Рома, напуская на себя шутливый деловой вид, и девочки подхихикивают.       – Как ты всё успеваешь? – поворачивается к нему Женя.       – Да я к паре Шастуна готовился. Дома не успел как раз, – говорит Арсений громко, но скорее Жене, чем остальным. Даня понимающе кивает и просто протирает глаза.       – Я на соревнования еду через неделю, вернусь никакой.       – Блин, сложно, наверное, – тянет Юля, но Арс уже не следит за разговорами: он далеко в своих мыслях. Ребята правы, ему до среды нужно доделать документацию и выслать Шеминову на почту.       На паре по философии их спрашивают элементарные понятия, просят углубиться, подумать. Арсений не бежит впереди паровоза. Да, он это учил, но что-то забылось, с чем-то он стал не согласен. Или с чьей-то подачей. Но конечно, он помнит большую часть материала и даёт дорогу молодым, отвечая только когда видит несостыковки, или если его самого спрашивают.       Однако долго этому длиться не было суждено, и вот на уголовном праве он впервые в этом году вступает в настоящую дискуссию с преподавателем. Потому что, при всём уважении, Валерия Александровна совсем неправа.       – Никто не может нести уголовную ответственность второй раз за то же самое преступление, это недопустимо, – спокойно чеканит Арсений, опустив руку обратно на парту, в то время как преподавательница кривит рот.       – Попов, я думала, у Вас вопрос. Это допустимо, всем понятно?       – Это же седьмой протокол Европейской конвенции, – гнёт своё Арсений, собирая всё больше тревожных взглядов. Рядом Каграманов, пихает его локтем, а Илья Макаров показательно гуглит.       – Щас-щас-щас, – тараторит он, пока его пальцы бегают по клавиатуре ноута.       – Ещё в римском праве было подобное, – ничуть не убавив громкость, вещает Попов. Валерия Александровна упирает руки в боки. Ярко накрашенные губы снова вытягиваются уточкой, что явно означает недовольство.       – И что же там было? – но не успевает Арсений и рта раскрыть, как она добавляет более грозно: – встаньте, Попов.       Арс поднимается неспешно, не так, как сделал бы, будь он первокурсником в первый раз. Он не отводит глаза, не спешит оправдываться, плавно вдыхает, и, выждав пару секунд, продолжает:       – Non bis in idem, – он замечает, что часть ребят, которые всё ещё сидели прямо, в ту же секунду разворачиваются к нему, – «довольно и одного раза». Принцип прав человека, по которому не должно быть взысканий за одну и ту же провинность.       – То есть, – преподавательница поднимает брови, – хотите сказать, это невозможно? А как же быть, если в ходе предыдущего разбирательства были ошибки?       – Мы говорим о разных вещах, – говорит Арсений, нисколько не помедлив, – если есть сведения о новых обстоятельствах или…       – Достаточно, – его резко обрывают, – садитесь, Попов.       – Но, Валерия Александровна, – поднимает руку Макаров, – я нашёл, это реально протокол номер семь…       – Я сказала, достаточно!       Илья тут же вжимает голову в плечи, а Валя, во все глаза смотревшая на Арса, резко поворачивается обратно к своей парте. Занятие продолжают вести, лишь недовольно вздохнув и бросив:       – Останетесь после пары, Попов.       Арсений поворачивает голову к окну, невесело усмехается и опускается на место.       После пары ему рассказывают, что ни ему, ни самой Валерии Александровне лишние проблемы не нужны, конфликты тоже. И рассказывают всё это почему-то пониженным вкрадчивым голосом. Ну, конечно. Арс разве что не скалится в открытую – стоит около преподавательского стола, закинув рюкзак на плечо, слегка клонит голову вбок, не отводит взгляд от женщины.       – Я, конечно, не хотел подрывать Ваш авторитет, – так же вкрадчиво начинает он, наблюдая за реакцией. Та подходит немного ближе и, вроде, даже слегка улыбается, – просто каждый из нас говорил о своём.       – Так бывает, – этот её тон совсем не похож на тот, что был на паре. Попов точно понимает, почему, но этот диссонанс сейчас… совсем странно, – не поняли друг друга. Я бы хотела взаимопонимания, Арсений.       Язычок проскальзывает между ярких губ, нисколько не смазывая помаду. Она видит: он проследил за её манёвром. Ещё шажок – и она совсем близко. Мужчина тянет кривую ухмылку ещё сильнее, хмыкает себе под нос и не двигается с места.       – Что же Вы не объяснили это на паре? – полушёпотом, наблюдая, как женщина слегка прикрывает глаза, будто наслаждается атмосферой.       – Не лучше ли обговорить это лично?       Она совсем уж близко к его лицу, стремится вверх, потому что даже в туфельках она ниже него. Кладёт руку на его локоть, заглядывает снизу вверх в его глаза. Вдыхает его аромат. Осознаёт, что ей дают время. Попов не замер, нет. Он выжидает, но чего… инициативы? Такие ему нравятся?       Она тянется к его губам.       Раздаётся стук в дверь. Валерия Александровна успевает спешно отойти на пару шагов назад и убрать за плечо светлые пряди. Она оборачивается на стук, но дверь уже открывается.       – Валерия Александровна, мне нужна за… – Шастун успевает проскользнуть в аудиторию, но вмиг застывает на месте. Арсений смотрит на него, поправляя за лямку свой рюкзак на плече, а преподавательница трёт губы друг о друга и складывает руки на груди. Антон обводит взглядом их обоих с ног до головы. – Зачётка Смирнова. Будьте добры.       – Вы могли бы дождаться разрешения войти, – не справляется со своей сучьей натурой та, и Арсений прячет свою улыбку в ладони. Конечно, она тут же начинает рыться в своих ящиках в поисках зачётки, но промолчать не может. Антон Андреевич проходит к преподавательскому столу.       – Сейчас перерыв, и я зашёл не в Вашу личную комнату, – заземляет. Шастун очень сильно заземляет этой фразой даже Арсения.       – Могли бы вообще отправить кого-то из студентов.       – А зачем мне их гонять? Перерыв же, пусть отдыхают.       Арсений доходит до выхода из аудитории, пока преподаватели негромко переговариваются. Уже протягивает руку, чтобы открыть дверь, но почему-то останавливается. Оборачивается через плечо.       Антон тоже поворачивает на него голову. Они сцепляются взглядами, Арс кладёт ладонь на ручку двери вслепую, продолжая смотреть на преподавателя. Антон Андреевич не поворачивается полностью, но не отрывает глаз от студента. Секунда, две, три…       – Нашла!       Арсений выходит из кабинета. Надо умыть лицо. От перерыва остаётся всего ничего, и он бежит на следующий предмет.       – Долго она тебя мурыжила?! – то ли удивляется, то ли спрашивает Ромка, когда Арс плюхается к нему за парту.       – Нормально, забей.       – Бля, Арсюх, ты ж прав был, – негромко раздражается Илья, – вот стерва.       – Главное, чтобы проблем не было, – пихает его коленом Каграманов, и Арсений, наконец, отпускает смешок.       Самое дурацкое, что, когда думаешь, пара пройдёт по лайту, оказывается совсем не так. Алла Михайловна просто безбожно путает четыреста сорок первый и четыреста пятьдесят первый года. Рука Арса тут же взмывает вверх.       – Что, молодой человек?       – На доске перепутан год, – он указывает на дату. Женщина смотрит на доску, потом на студента, снова на записи на доске.       – В смысле?!       – Ну вон там.       – Я всё правильно написала, – с претензией начинает давить Алла Михайловна.       – В четыреста сорок первом там были гунны. А битва народов на Каталаунских полях была в четыреста пятьдесят первом, – он старается не обращать внимания на свирепый взгляд, направленный прямо на него. – Просто ошиблись на одну цифру, вот тут.       – Значит так. Как Ваша фамилия?       Арсений вздыхает – Алла Михайловна, видимо, из тех преподавателей, которые ещё года два будут имена переспрашивать.

§

      Шастун заполняет документы, то и дело глядя на настенные часы над головой Константина Витальевича. Удобно. Но опаздывать не хочется. Буквы всё быстрее появляются на бумаге, а нога сама собой дёргается под столом. Ивлев, как всегда, громкий, в почти хорошем настроении. Кажется, все от него в восторге: он человек, заслуживающий уважения, рассудительный, справедливый.       – А у тебя сейчас кто, Антош? – этот вопрос проплывает мимо сознания, поэтому он реагирует, только когда Позов перестаёт копаться в бумагах около принтера и окликает:       – Шаст!       – А! А? – парень непонимающе хлопает глазами, а Ивлев прыскает.       – Ну ты совсем заработался. Кто у тебя будет, спрашиваю?       – А-а, первый, – Антон кивает, – у меня все потоки сразу, мы в двадцать девятой, она побольше, там всем удобно.       – Все сразу? – поворачивается Алла на обсуждение.       – Ну да, – пожимает плечами Позов и несёт бумаги к Ивлеву, – иняз всем нужен. Это другие предметы у них могут отличаться.       – Первый курс в этом году такие… разболтанные! – Лера только заходит, а уже в контексте. – Я так и знала!       – Ой, да, – кивает Алла, – особенно этот, есть там один.       – Попов!       – А что он? – вклинивается в обсуждение Димка, включая чайник. Антон снова смотрит на часы. Почти успевает.       – Это ужасно!       – Да уж, с поведением у него туго.       – И остальные на него отвлекаются! У меня девочки сегодня на первых партах так и крутились!       – У меня ничего такого, – Ивлев не сдерживает лыбу, – ну что поделать, мальчишки.       – Этому мальчишке уж явно побольше, чем нашим выпускникам, – гаркает Лера, а Антон наконец-то заканчивает.       – Я всё! – он кое-как шагает к столу Ивлева, оставляет документ, кидает ручку в область своего стола. Промахивается.       – А ты-то что, Антон Андреевич?       – Что? – Антон оборачивается: Лера смотрит на него, явно чего-то ожидая, но… брови ползут к переносице сами собой.       – Что скажешь про Попова?       – А. Да ничего, способный он. А ещё много знает, видно, – Антон вдруг осекается, не знает, можно ли обсуждать второе поступление студента, работу, и вообще, скорее всего, об этом не все знают. – Я убежал.       – Я жду тебя поехать домой, – бросает ему Димка в спину.       – Ага!       Антон не понимает их в том плане, что он бы так не смог. Просто не понимает, зачем выискивать каждый год кого-то, кого можно обсудить со всех сторон. Он видит, что это может быть интересно, но в то же время хотел бы совершенно не знать, о чём все эти тёрки. Мерзковато это. Он смотрит на экран телефона, переходит на быстрый шаг с бега – успевает.       Совсем некстати вспоминается картина у Леры в кабинете. Антону не показалось, они буквально за мгновение отошли друг от друга. А пока Антон не зашёл, стояли так близко, и может… нет. Он сосредоточивается на другом. Это не его дело. Не его. Сейчас нужно хорошо провести пару.       Он заходит в двадцать девятую на две минуты раньше, чем начинается занятие. Все ученики на месте, только кто-то стоит, кто-то сидит, кто-то негромко что-то обсуждает.       – Простите меня, ребят, – он проходит к столу, привлекая к себе внимание, кладёт туда свой ноут и оглядывает студентов. – Я пришёл поздновато, мог опоздать. Такого больше не повторится.       – Всё нормально, Антон Андреевич, – тут же улыбается Валя и её слова подхватывают девчонки на передних партах.       – Да-да, ничего!       – Вы же даже не опоздали, Антон Андреич…

§

      Воспринимать целую пару на другом языке оказывается сложновато. Преподаватель не давит, повторяет, кому непонятно, не перебивает, когда студенты пытаются что-то сказать, пусть коряво, но сами.       – In this case, the lawyer must keep the client's secret, – медленно, но без ошибок заканчивает Юля, выворачивая свои пальцы.       – Okay, that's very good! Please don't worry, you're saying everything correctly.       У Антона Андреевича беглый английский, и всё же, он оставил функцию «повторить фразу бесконечное количество раз», если кому-то будет непонятно. Ребята, на удивление, почти всё понимают. Первую часть пары препод решил не напрягать их, а дать возможность рассказать то, что они знают, на английском.       И сработало.       – Philosophy can be boring sometimes, – говорит Валя и тут же сомневается, – can?..       – So, do you sometimes get bored in philosophy?       Валя кивает и расслабляется, когда Антон абсолютно не давит на неё, наоборот, поддерживая диалог. Говорит ещё что-то про философию, теперь уже не особо напуганная.       Даня рассказывает про соревнования, Рома про историю государств и что он «don’t understand anything until the teacher helps to sort out the details». Антон остаётся весьма довольным акцентом Ромы. Да и то, что перваков можно было так легко расшевелить, честно говоря, радует.       – Okay, do you see how cool you are doing? Let's move on to the terms. Tell me what the «exhibits» is.       И после перерыва, следующую половину пары, ребята действительно работают. Запоминают слова, записывают их. Стараются строить предложения с новыми конструкциями. Со словами из учебника. Антон задаёт им на дом совсем немного, больше просит повторять слова и стараться слушать английскую речь.       – Look in your books. You should know these words. Page 13, 14, – он обводит взглядом уставших ребят, – 'kay? For example, if I ask you, what word means to setting free from the charge of an offence by verdict?       – Acquittal.       Антон замирает. Он находит взглядом ответившего. Арсений даже не спрашивает, не суетится, просто в полной тишине отвечает на вопрос.       Преподаватель кивает. Да, это правильно. Проблемы у него, ага. Возможно, на каком-нибудь пятом курсе, или же в самой Великобритании. «Точно, у него ведь может быть просто преграда с акцентом», – думает Шастун, но тут же переключается. Ему прежде всего нужно закончить пару.       Он просит, чтобы задание было выполнено, ведь никому не хочется отставать от программы. Хвалит, что все такие молодцы, выдержали эту пару. Объявляет о завершении и, наконец, переходит обратно с английского.       – Ну-у, вот сейчас я чувствую, как голова кипит! – Рома поворачивает лицо к Арсу и тыкается носом в плечо однокурсника. Все вокруг начинают собираться. Сквозь гул голосов и повстававших со своих мест ребят, Арсений замечает: преподаватель смотрит. Прямо на него. Или на уставшего Ромку?..       – Слушай, Ром, забыл спросить…       – М? – не отрываясь от кофты, мычит Каграманов, что смешит. Но у Арсения тут важный вопрос, так что он фыркает и не затягивает:       – У тебя открывается этот файл, который Валя нам переслала в чат, ну, от Шастуна?       Рома зависает на пару секунд.       – Ну да. А у тебя что, не открывается? – он озадаченно разглядывает лицо соседа по парте, но тот уже мотает головой и кидает учебник в рюкзак.       – Чего не открывается? – суёт нос Илюха.       – Да у Арса файл не открывается.       – А что за файл? – подходит к их парте Женя, уже полностью собранная.       – Не суть. Вы идите, я догоню, – Попов хватает со стола телефон и застёгивает рюкзак на ходу.       Антон впервые за всё это время уселся за преподавательский стол, собирает какие-то бумаги в аккуратную стопку, ещё раз оглядывая пространство перед собой. И будто только сейчас замечает подошедшего студента. Женя громко прощается на выходе, с ней идут Илья с Ромой, и Антон кидает им вслед скомканное «до свиданья, ребят». Поднимает голову на Арсения и ловит дежавю.       – Не уходите с друзьями? – он ещё раз бегло осматривает аудиторию, убеждаясь, что все вышли. Ну, почти все. Бумаги так и остаются в руках Антона.       – Решил задержаться, – Попов немного вальяжно подходит поближе к столу, и преподаватель не может не нахмуриться.       – Интересно. И почему задержались?       – Я по делу, – мужчина останавливается и сканирует взглядом Антона, – по поводу предмета.       Антон косится на стопку папок на столе и поправляет воротник рубашки.       – Я Вас слушаю.       – У меня проблема с тем файлом, ну, который Валя нам переслала от Вас вчера, – Арсений чешет бровь и продолжает, – он не открывается только у меня, я спрашивал у ребят. В общем, если он у Вас есть в распечатанном виде – дайте, пожалуйста.       Антон смотрит на него секунду, две, три. Как будто в этом мужчине что-то упускает, как будто…       – Попросили бы у ребят, – выпаливает Шастун очевидное.       – У Вас быстрее.       Брови Антона взмывают вверх.       – Неужели?       – Мы – вот они. Особенно сейчас, мы с Вами ближе некуда, – у Антона в голове мигает какое-то внутреннее оповещение об опасности. Ну да, некуда. Вот Лера быстро отходит на несколько шагов, как только Шастун заглядывает в ту ебучую аудиторию, вот Арсений, стоит, прожигает вошедшего взглядом.       Не думать об этом невозможно и не фыркнуть прямо в реальности тоже не получается. Антон отворачивается к окну на пару секунд, а Попов поднимает брови.       – Простите. Вспомнил, что распечатки у меня дома, – Арсений слегка приподнимает голову, не отрывая взгляда от преподавателя. – Проще будет обратиться к кому-то из друзей.       – Вы очень плохо врёте, Антон Андреевич…       – Вы забываетесь! – громко перебивает Шастун, а студент опускает взгляд на долю секунды.       – Простите, – он говорит это низко, бархатно, на этот раз вонзая свой взгляд прямо в душу, вынуждая тысячи мурашек бежать по телу преподавателя перед ним. Ох, знал бы он, что творит.       – Завтра я освобожусь в шесть вечера. Можете зайти за распечатками на кафедру.       Антон едет домой в машине Позова, рассматривает город, теребит ремень безопасности и наслаждается тишиной. Выкинуть бы всё это из головы. Оставить бы только самое нужное: материалы по предмету на все курсы и имена ребят.       Друг крутит руль и не задаёт ни одного вопроса, только тревожно поглядывает на выжатого Шастуна.