На грани танца и безумия

      День выдался ясным, но прохладным — типичная погода для этой поры в окрестностях Невермора. Студенты устроились на террасе школьной столовой, наслаждаясь обедом под едва тёплыми лучами осеннего солнца. Терраса была обрамлена крупными серыми камнями, словно рамкой, но в основном ее покрывала сочная зелёная трава, которая, казалось, не подчинялась осенним законам природы. Даже сейчас, когда листья с деревьев уже начинают шуршать под ногами, трава продолжала как бы впитывать последние лучи солнца и упрямо отказываясь тускнеть. Воздух пах сыростью, свежестью осенних листьев и пряным ароматом безалкогольного яблочного сидра, который кто-то решил взять в качестве напитка.       Уэнсдей, как обычно, сидела с безупречной осанкой, её само присутствие словно создавало невидимый барьер, который отделял её от окружающих. Ее черный наряд резко контрастировал с яркими красками осеннего пейзажа. А на её лице читалась вежливая отстранённость, а глаза неустанно изучали обстановку, как у хищника, выжидающего момент для броска. Йоко сидела напротив, небрежно потягивая кровь из прозрачной бутылки с длинной пластиковой трубочкой, которая извивалась, как змея. Ее движения были изящны и неторопливы, но время от времени она косилась на Уэнсдей — то ли с опасением, то ли с уважением, то ли с долей обоих. Рядом с Йоко Аякс перемешивал кашу с соусом, выглядел он задумчиво, даже слегка раздражённо, словно его мысли витали далеко за пределами террасы. Бьянка, как всегда, держалась сдержанно-холодно, при этом её взгляд, быстрый и сканирующий, давал понять, что она замечает каждую мелочь.       Мирное, но слегка напряжённое равновесие нарушил звонкий голос Энид. Она подошла к столу вместе с Дивиной, обе с подносами, на которых красовались разноцветные блюда. У Энид всё было весёлое — от одежды с яркими узорами до настроения, которым она, казалось, заряжала окружающих.       — А вот и мы! — воскликнула Энид, бодро плюхаясь на место рядом с Уэнсдей и аккуратно ставя свой поднос на стол. Её глаза сияли, а от улыбки казалось, что даже солнечный свет стал немного ярче. — Сегодня был тыквенный суп! Мой самый любимый!       Уэнсдей лишь лениво подняла взгляд, её тон был ровным и абсолютно равнодушным:       — Прекрасный выбор, если тебе нравится еда, которая одновременно напоминает младенческое питание и клей для обоев.       Энид, совершенно не замечая сарказма, радостно хлопнула в ладоши, будто это был самый лучший комплимент, который она могла услышать:       — Идеально! Как раз то, что нужно в такой день!       Уэнсдей только слегка приподняла бровь, вновь сосредотачиваясь на своём обеде. Её не тронули ни яркий энтузиазм Энид, ни её беззаботный смех. Впрочем, для наблюдательного взгляда становилось очевидным, что лёгкая искра в глазах Уэнсдей всё же появилась, но она мастерски её скрывала.       Тем временем Дивина молча села рядом с Йоко, её движения были тихими и ненавязчивыми, как ветер, едва касающийся поверхности воды. Она улыбнулась только Йоко, её взгляд тёплый, но немного отстранённый, как будто между ней и остальными за столом существовал невидимый барьер. Однако её внимание вскоре переключилось на Аякса. Он явно напряжённо покосился на Энид, когда та, не обращая на него ни малейшего внимания, выложила ложку и, будто случайно, слегка потянулась к Уэнсдей, облокотившись на стол.       Йоко, сидящая напротив, заметила это движение, приподняв бровь и слегка оторвавшись губами от трубочки, через которую неспешно пила кровь, с лёгкой насмешкой заметила:       — Ты единственный человек, кто может принять слова Уэнсдей за комплимент и даже радоваться, — её голос был чуть тише, словно предназначался только для посвящённых.       — Конечно! — улыбнулась Энид, поправляя прядь волос. — Это же Уэнсдей, она просто любит меня по-своему.       Уэнсдей тихо пробормотала, даже не поднимая взгляда:       — Это удивительно, как ты находишь способы извращать реальность в свою пользу.       Дивина, наблюдая за этой сценой, слегка наклонила голову, её взгляд стал более цепким, когда она уловила едва заметное движение руки Аякса — он сжал ложку чуть сильнее, чем требовалось. Очевидно, что он не пропустил это мимолётное прикосновение Энид к Уэнсдей.       На террасе повисла лёгкая напряжённость, но её тут же нарушил приглушённый смех Бьянки, которая, скрестив руки на груди, с видом абсолютного спокойствия наблюдала за происходящим, как будто это был её личный спектакль.       Дивина, сидящая рядом с Йоко, по-прежнему сохраняла молчаливое присутствие, как будто наблюдая за сценой через невидимую завесу. Её улыбка чуть померкла, когда напряжение за столом стало ощущаться сильнее. Она заметила, как Аякс продолжал коситься на Энид, его взгляд то и дело возвращался к ней, словно пытался уловить что-то ускользающее.       Энид же, напротив, казалась совершенно беспечной. Она болтала что-то о вкусе тыквенного супа, обмениваясь репликами с Йоко, но её взгляд всё чаще задерживался на Уэнсдей. Та сидела непоколебимо, словно статуя, её лицо было таким же бесстрастным, как серый камень, окружавший террасу.       Наконец, Энид, покончив со своим супом, отложила ложку и немного придвинулась ближе к Уэнсдей. Лёгкий ветерок подхватил золотые листья и закружил их в воздухе, пока напряжение за столом усиливалось, словно некая невидимая сила ожидала момента взорваться.       — Уэнсдей, мне нужна услуга, — наконец начала Энид, облокотившись на стол и внимательно глядя на соседку. Её голос прозвучал неожиданно мягко, почти доверительно, но было видно, что она собирается к чему-то перейти.       Уэнсдей медленно подняла на неё глаза. Их холодный, пронзительный блеск был лишён даже намёка на любопытство, но одновременно выражал нечто, заставляющее всех за столом замереть.       — Я не дам тебе ещё один танец на коленях, — произнесла она бесстрастно, но её слова, как острые кинжалы, мгновенно разорвали спокойствие.       Наступила мёртвая тишина. Йоко застыла, её трубочка выпала изо рта, и с глухим стуком ударилась о деревянный стол, а глаза расширились, словно она только что услышала самое шокирующее признание в своей жизни.       Аякс, казалось, перестал дышать. Он замер, его взгляд метался между Уэнсдей и Энид, словно он пытался понять, что из всего этого — шутка, а что — правда. Даже Бьянка, обычно невозмутимая, слегка приподняла бровь, явно наслаждаясь разворачивающимся спектаклем.       Лишь Энид оставалась невозмутимой, но в её глазах зажегся озорной блеск. Она поняла, что только что влипла по полной и теперь ей придётся выкручиваться.       Тишина, окутавшая террасу, была настолько плотной, что казалось, будто даже ветер приостановил своё движение, чтобы послушать. Все взгляды обратились к Уэнсдей и Энид, но каждая реакция выражала своё: шок, интерес или раздражение.       — Танцы... на коленях? — наконец выдохнула Йоко, её голос дрогнул, а глаза расширились настолько, что они казались непривычно большими за узкими очками. Она медленно подняла упавшую трубочку и положила её обратно в бутылку, будто боялась пропустить хоть слово.       Ложка с глухим стуком упала в кашу Аякса, расплескав вокруг молочную пену. Он резко выпрямился, словно его кто-то окатил ледяной водой, и его лицо, обычно спокойное, перекосилось от возмущения.       — Ещё один? — переспросил он, его голос вибрировал, словно напряжённая струна. Каждое слово звучало, как вызов, но взгляд — злой и непонимающий — был направлен исключительно на Энид.       Бьянка, сидящая напротив, не удержалась. Она приподняла бровь с таким мастерством, что это выглядело почти театрально, и губы её изогнулись в едва сдерживаемой улыбке.       — Знаешь что? — протянула она, чуть наклонившись вперёд и опираясь локтями на стол. — Я даже не удивлена. Это вообще-то звучит абсолютно логично.       Уэнсдей, абсолютно невозмутимая, будто не замечала этой маленькой бурной сцены вокруг неё. Она слегка наклонила голову, её лицо оставалось спокойным, как гладь пруда.       — Для меня или для неё? — уточнила она с абсолютной серьёзностью, её ровный тон разительно контрастировал с нахлынувшими эмоциями за столом.       Энид нервно захихикала, её звонкий смех прозвучал, как вспышка света, прорезавшая напряжённую атмосферу. Она оглядела всех, её щеки чуть порозовели, но она явно не знала, что теперь делать.       Йоко сдвинула очки на переносицу, бросив напряжённый взгляд то на Энид, то на Уэнсдей.       — Ну, теперь я точно хочу узнать подробности, — пробормотала она, её голос был почти шёпотом, но слова прозвучали громче из-за общего напряжения.       Уэнсдей спокойно опустила взгляд обратно на свою тарелку, сделала небольшой глоток чая и бросила короткую, убийственно спокойную реплику:       — Это лишено всякого смысла. Как и ваша бурная реакция.       Аякс нахмурился, его ложка замерла в воздухе, а брови сошлись у переносицы, создавая тень, которая подчёркивала его гнев. Он перевёл взгляд с Энид на Уэнсдей, словно пытаясь найти хоть одну зацепку, чтобы поверить, что это всё шутка.       — Что значит "ещё один"? Когда это вообще было? — его голос прозвучал низко и угрожающе, словно сдерживаемый гнев вот-вот готов был вырваться наружу.       Энид резко замерла, а затем поспешила махнуть рукой, словно этим жестом она могла развеять нарастающее напряжение.       — Ой, это она просто так сказала! Знаешь, бывает, ляпнет что-нибудь, а потом уже поздно объяснять! На самом деле никакого танца на коленях не было! — Она засмеялась, но её смех прозвучал немного натянуто.       Бьянка, наблюдая за разворачивающейся сценой, склонила голову набок, её глаза сверкали от едва сдерживаемого смеха. Её рука небрежно опиралась на стол, а губы изогнулись в хитрой улыбке.       Йоко отставила свою бутылку с кровью в сторону, её интерес был прикован к Уэнсдей. Она слегка наклонилась вперёд, её глаза блестели за стёклами очков.       Уэнсдей медленно повернулась к Энид, её движения были такими размеренными, что это напоминало ястреба, выжидающего момент для атаки. Её пронзительный взгляд заставил Энид нервно сглотнуть.       — Как интересно, — наконец произнесла она ледяным тоном, в котором, казалось, эхом отразились слова предстоящего приговора. — Я припоминаю случай, когда ты уговорила меня исполнить эту нелепую сцену из вашего видеоролика о школе.       Энид мгновенно напряглась, её глаза стали чуть шире, а руки судорожно сжали край стола.       — Уэнсдей, — начала она, её голос дрогнул. — Давай не будем напоминать про это...       Но Уэнсдей, как и ожидалось, не обратила внимания на её протесты, продолжая тем же спокойным, бесстрастным голосом:       — Ты утверждала, что это будет "весело".       — Оооо! — выдохнула Йоко, её глаза засияли, будто она только что открыла что-то невероятно пикантное.       Йоко прижала руку ко рту, пытаясь скрыть свой смех, но её плечи предательски дрогнули. Аякс, напротив, сидел, словно каменная статуя, его рука с ложкой вцепилась в воздух, а лицо выражало смесь недоумения и ярости.       — Видеоролик?! — Аякс казался на грани взрыва, его глаза расширились, а дыхание стало глубоким и прерывистым. Он попытался сглотнуть, но, видимо, не справился с этим количеством информации. — Ты серьёзно?!       Энид на мгновение застыла, но потом её глаза заблестели — она явно не собиралась сдаваться. Она быстро замахала руками, пытаясь разогнать всё это напряжение, как будто можно было просто "разрешить" ситуацию одним движением.       — Нууу, это было в рамках проекта! — её голос стал громче, чуть быстрее, словно она искала оправдание, которое могло бы прокатить. — Уэнсдей была просто актёром! Всё строго профессионально! Никакого личного смысла, вообще ничего такого!       Уэнсдей, как всегда, оставалась спокойной, почти безэмоциональной. Она повела глазами по столу, наблюдая за каждым присутствующим, прежде чем снова повернуться к Аяксу. Её голос звучал почти монотонно, но в нём была неизменная ирония.       — Если "ничего такого" означает, что ты купила мне длинное чёрное пальто с высокой стойкой и кружевными манжетами, заявив, что зрители "заскучают без должной подачи", то, конечно.       Уэнсдей произнесла это с таким непоколебимым спокойствием, будто описывала самый обычный школьный инвентарь. Но её слова повисли в воздухе, создавая нарастающее напряжение, словно каждое из них было громче предыдущего.       Аякс молча округлил глаза, явно не зная, как реагировать. Он начал качать головой, но, похоже, не мог поверить в происходящее.       — Ты что, ещё и костюмы заказывала? — его голос стал чуть тише, но звучал так, как если бы он пытался найти рациональное объяснение всему, что только что услышал.       Бьянка, не выдержав, слегка наклонилась вперёд, еле сдерживая смех. Она поставила локоть на стол и накрыла рот рукой, чтобы скрыть свою усмешку, но её плечи явно предательски дрожали.       — Костюмы? — голос Бьянки звучал так, будто она только что услышала самую нелепую историю на свете. — Ты серьёзно? Энид, это уже звучит как какой-то фанфик с рейтингом М.       Дивина, сидевшая молча рядом с Йоко, не могла не заметить, как все вокруг пытаются понять, что происходит, и как напряжение нарастает. Она не вмешивалась в разговор, но её взгляд был внимателен, как у человека, который прекрасно понимает, когда лучше оставаться в тени. Она улыбнулась себе, в душе наслаждаясь этой забавной ситуацией. Лёгкий ветерок развевал её волосы, а звуки смеха и удивлённые реплики друзей заполняли атмосферу, создавая ощущение легкости, несмотря на всю нелепость происходящего.       Смех Бьянки эхом разнесся по террасе, но, несмотря на все попытки сдержаться, Йоко не могла не взглянуть на Дивину, её взгляд был слегка настороженным, словно она готовилась к ещё одной неожиданной реакции.       — Нет-нет-нет, вы всё не так поняли! — Энид уже начала паниковать, хватая Уэнсдей за руку, как будто это могло остановить её поток разоблачений. Её глаза метались от одного лица к другому, а щеки заливались жарким румянцем. — Уэнсдей, прекрати говорить! Это была просто репетиция!       Уэнсдей медленно повернула голову, её пронзительный взгляд напоминал нож, аккуратно разрезающий любое оправдание на куски.       — Если "репетиция" включает в себя комментарии, что я "пугаю зрителей" своим взглядом, и просьбы "улыбаться, как будто я хочу их очаровать, а не похоронить", тогда да, это была репетиция, — её голос прозвучал ровно, как тихий раскат грома перед бурей, а уголки губ едва заметно дрогнули в выражении некой мрачной насмешки.       Йоко больше не могла сдерживаться. Она захлебнулась смехом, оседая на плечо Дивины, её хохот разливался по террасе, словно музыка, разрушая последние остатки формальности.       — Это лучший обед за всю мою жизнь! — выдавила она, хватаясь за стол, чтобы удержаться от полного падения.       Дивина лишь тихо улыбалась, бросая взгляд на Энид, чьё лицо стало настолько красным, что, казалось, оно могло согреть весь стол. Аякс закрыл лицо руками и что-то бурчал себе под нос, вероятно, стараясь не взорваться от ревности. Бьянка, сложив руки на груди, наконец-то позволила себе громко рассмеяться. Она откинула голову назад, наслаждаясь моментом, словно это был самый изысканный десерт.       — Знаете что? Это великолепно. Я требую увидеть этот ролик.       — НЕТ! — Энид буквально подпрыгнула на месте, её голос звенел так громко, что сидящие за соседними столами невольно обернулись. Её руки взметнулись вверх, будто она пыталась поймать слова, которые уже вылетели. — Уэнсдей, скажи им, что это шутка!       Уэнсдей спокойно повернула голову к Энид с выражением, напоминающим то ли равнодушие, то ли скрытое удовольствие от ситуации. Её холодный взгляд упал на подругу, но она не спешила отвечать. В тишине только шелестел лёгкий ветерок, лениво качающий листву.       — Это было бы шуткой, если бы я не согласилась, — наконец отозвалась Уэнсдей, её голос звучал так ровно, что от этого становилось ещё хуже. — Но я ведь согласилась.       Возникла пауза, а затем Дивина, до этого скрывавшая свою реакцию, неожиданно прыснула, быстро прижав к губам салфетку. Её плечи вздрагивали, но взгляд всё равно оставался сосредоточенным, как будто она ещё пыталась сохранить серьёзность.       Йоко, стоило заметить, уже практически лежала на её плече, утирая уголки глаз, и казалась совершенно беспомощной перед приступом хохота. Аякс, впрочем, выглядел, как вулкан на грани извержения, но его возмущение явно тонуло в общем веселье.       Энид, видимо, осознав всю безнадёжность своего положения, тихо выдохнула и уронила голову на руки. Её волосы закрыли лицо, но красные кончики ушей выдавали её смущение.       — Я больше никогда не попрошу тебя ни о чём… — простонала она, голосом, полным трагедии и смирения.       На мгновение все успокоились, и только шум листвы и тихий шёпот осеннего ветра напоминали, что мир за пределами их стола продолжает существовать. Но это затишье длилось недолго, и смех снова наполнил террасу, словно был частью их неизменной осенней симфонии.