Песни диких птиц

Ай, тоже мне теперь, она важно вертит перья

И мне машет в рожу веером

Я хлопаю в ладоши, а ты дверью

И нам весело, придуркам (абсурд совсем)

Но хлопни ещё раз, и посыпется штукатурка (со стен)

Pyrokinesis — Сигаретка без кнопки

— Хочешь познакомиться с моей семьёй? Деви прокручивала этот вопрос в мыслях второй день подряд. Последние три дня были отвратительными: после того разговора с Камалом, Тиан ушёл, и Деви искренне думала, что навсегда. Её хорошего настроения как не было, и даже кофе, заботливо оставленный Тианом, горчил. Деви выпила всю чашку. Оставив её, грязную, на столике в гостиной, Деви заперлась в комнате, — казалось, что только так она сможет почувствовать себя в безопасности. Занавесила окна плотными шторами, свернулась калачиком рядом с кроватью и пролежала до темноты. Мягкая постель, к краю которой Деви прижималась плечом, была слишком хороша для неё. На такой постели можно лежать с Тианом: слушать его, целоваться, дремать, положив голову ему на грудь. Тиан ушёл. Без крика и скандала. Он просто кивнул, забрал свой плащ и ушёл, оставив Деви наедине с горячим кофе и букетом цветов, ждавших её в комнате. Уже ночью она аккуратно убрала лишнюю обёртку, подрезала кончики у стеблей и поставила цветы в вазу с холодной водой. Теперь она понимала, что Тиан подарил ей лилии, потому что хотел показать себя. Он был таким, как эти строгие цветы, — с тяжёлым ароматом, от которого кружится и болит голова, с гордыми плотными бутонами, с белоснежными лепестками. Лилиям не нужно общее признание, они прекрасны сами по себе и знают об этом. Лилии сложно любить, но и оторваться от них невозможно. Лилии красивы и уместны всегда. И Тиан такой же — гордый, серьёзный, строгий, и в то же время очаровательный, трогательный, белоснежно чистый в своих чувствах и порывах. Это Деви ужасна. Грязная, гадкая, мерзкая рядом с ним. Было бы проще, назови её Тиан блядью. Как инородно это звучало бы от него, как не похоже на того Тиана, которого Деви успела узнать и к которому успела привязаться. Эта неправильность разрушила бы его идеальный образ, послужила бы ведром холодной воды на её горячую голову. Но Тиан не сказал ничего и даже не написал сообщения. Деви ждала, хоть и не проверяла телефон. Он лежал рядом с ней, на полу, и звук уведомления был бы отлично слышен. Тиан появился на следующий день. Деви заметила его в одном из коридоров университета в компании друзей и подруг. Тиан улыбался. Словно не было для него воскресенья, словно не было Деви и её омерзительного признания, слово не он в субботу трахался с почти замужней девушкой. Видеть его таким — весёлым, беззаботным, — больно и приятно. Тиан оказался взрослее неё, сумел всего за день отпустить, может быть, даже простить. И если Деви постарается, сможет стать его подругой. Но она не хотела быть ни подругой, ни приятельницей, ни знакомой. Не хотела быть даже той, с кем у Тиана просто был отличный секс. К нему тянуло: к его открытой улыбке, сияющим голубым глазам, белой рубашке из дорогой ткани и его мягким чёрным волосам. Деви утешала себя мыслью, что так правильно, так и должно быть, она ведь с самого начала хотела его оттолкнуть, не узнавать его, не знать, как хорошо и правильно с ним могло быть. Тиан пришёл сам. Деви не звала и не звонила, сумела сдержать данное себе обещание. Но он всё равно появился. Сперва присланным ей букетом из дорогих и редких цветков чёрной каллы. Деви поставила их в ту же вазу, где стояли лилии. Если два цветка не уживутся в одной вазе, будет даже лучше, потому что смотреть на них, — белые и чёрные, не похожие друг на друга, но идеально дополняющие друг друга, — было невыносимо. Деви видела в этих цветах себя и Тиана. А после он пришёл сам. Как и в прошлый раз, вежливо позвонил в дверь, спросил, пустит ли она его, и повесил своё пальто на крючок её вешалки. — Расскажешь мне правду? — Тиан не смотрел на неё, стряхивал с плеч и рукавов пальто тающие снежинки, чтобы вода не впиталась в ткань. — Какую правду ты хочешь знать? — Деви осталась стоять спиной к нему, сжимая в ладони ручку двери. Она боялась, что если повернётся к Тиану, посмотрит ему в глаза, то не увидит там ничего, кроме презрения. Она его заслуживала, но… — Твою правду, Деви. Тиан шагнул к ней, положил ладони на плечи. Деви опустила голову, пытаясь спрятаться, не считая себя достойной его тёплых рук, заботы в его голосе. Она обманывала его, а после выгнала. Тиан — такой хороший, добрый, понимающий Тиан, — заслуживал кого угодно другого, потому что кто угодно другой был лучше Дивии Шарма. — Пойдём в гостиную. Стряхнув его ладони с плеч, Деви юркнула мимо Тиана, не поднимая головы. Она думала, что будет легче не знать, как он смотрел, какое выражение было на его лице. Думала, что он никогда не будет улыбаться так открыто с ней, как со своими друзьями. Тиан заполнил все мысли, и это походило на сумасшествие; Деви лучше думать о том, где поселятся Рам и Сара, как надолго они приедут, как выглядит Доран Басу и что ему сказать, когда они впервые встретятся. Другим — правильным — мыслям не было места в её голове, ведь всё занял Тиан. За какие-то два дня из случайного парня, который отлично трахается и целуется, он превратился в наваждение, в самую заветную мечту, ради которой Деви была готова на всё. Он снова сел в то же кресло, а Деви устроилась напротив, на диване, как можно дальше от Тиана. Чтобы больше не хватал её за руки, не отвлекал и не сбивал, когда она снова будет говорить мерзкие правильные слова. Правильные не значит правдивые, правильные не значит те, что передавали настоящие мысли и чувства Деви. Правильными были слова, которые заставят Тиана заблокировать её номер, забыть дорогу в её дом, вычеркнуть её из жизни и даже в университете выбирать только те дороги, на которых они никогда не пересекутся. Тиан не торопил, терпеливо ждал, не доставая телефон, и даже не смотрел на Деви. Его задумчивый взгляд блуждал по гостиной: по светлым стенам, по дорогой мебели, изготовленной в стиле старой Англии, по пыльному ковру, по столику, на котором стояли две чашки с засохшим в них кофе. Словно бы этот дом, в котором всё было чужое, мог что-то ему рассказать о Деви, объяснить её поведение и молчание. — О моей свадьбе заговорили, когда мне было четырнадцать, — Деви решила начать с самого начала. Тиан ведь не уйдёт, пока она не расскажет ему всю историю? Он — воспитанный, вежливый, — не прервёт свою собеседницу на середине фразы грубым уходом. — Кайрас защищал меня, говорил всем, что ещё рано искать мне жениха. И два года я не думала об этом. Свадьба, муж и женское предназначение были для меня далёкими словами. Я должна выучиться прежде, чем о свадьбе заговорили бы всерьёз. После его смерти, — Деви с трудом сглотнула ком в горле. Два года прошло, а боль не ушла. И всё-таки она научилась вспоминать брата без слёз. — Опеку надо мной взял Камал. Он — близкий друг семьи, часто опекал меня и до смерти брата. Именно он первым заговорил о том, что мне нужен жених. Девушка в Индии должна быть при мужчине. Что-то меняется, Индия становится более современной во многих вопросах, и я даже знаю мужчин, которые не согласны с тем, что за девушку постоянно кто-то должен нести ответственность. Но не Камал. Он считает, что сперва за девушку отвечает отец, потом муж и, наконец, сын. Жениха нашли быстро, всего за пару дней. Младший брат Видии Басу, главы правящего рода. Идеальная партия для меня. Породнится с Басу означает укрепить свои позиции, вновь завоевать доверие в дюжине. Только я ни разу за два года не видела его. Доран жил в Клифаграми и почти не выезжал оттуда. Я знала только, что он согласен взять меня в жёны, и что мы встретимся незадолго до свадьбы. Я ничего не знаю о нём, кроме слухов, а по слухам Доран — ужасный человек. Он… Он… — Деви растерялась, не зная, стоило ли говорить Тиану. Он был так далёк от Индии, Бенгалии и дюжины, что правда, сказанная ему, никак не могла навредить близким Деви. Но говорить плохо о Басу не принято, только Дубеи могли оспаривать их решение, слова других — лишь мнение, которое стоит держать при себе, пока не спросят. — Говорят, он жестокий. Это наследственная черта всех Басу. Они тираничны и властны. Когда Видия разрешила мне учиться в Англии, то сотню раз напомнила: в Индии меня ждёт жених. Едва Деви закончила, Тиан поднялся из кресла. Она вскочила, бросилась к нему, ногой задев столик. Хотела остановить или проводить, — и сама не знала, но сидеть и смотреть, как Тиан уходит, не могла. В её рассказе не было правильных слов. Правильно было бы сказать, что она уже видела Дорана и влюбилась в него, что Тиан был развлечением, позволенным юной Деви перед свадьбой, чтобы нагулялась и не изменяла потом мужу. Деви рассказал правду и опять надеялась одновременно на то, что Тиан уйдёт, и на то, что поймёт и останется. Она ведь не виновата в обещании, которое дали за неё, не виновата в том, что не могла контролировать свою жизнь, родившись девушкой в патриархальной стране. Тиан шагнул к ней, поймал за плечи, не давая упасть, и утянул в объятия. Он… утешал? Его ладонь прошлась по длинным кудрявым волосам, вторая уверенно легла на поясницу, словно бы они давно были парой, словно бы Деви поделилась неудачей в учёбе, и он поддерживал. — Ты ведь думал иначе? — шёпотом спросила Деви. — Думал, — согласился Тиан. Умел ли он врать? Или выбирал не врать именно ей? — Позволил себе сомневаться в тебе. Ты ни в чём не виновата, Деви. Когда решают за тебя, это не… Деви вскинула голову. Секундное счастье от его объятий сменил гнев. Виновата. Она одна виновата. Позволила себе забыть, что она — Дивия Шарма, единственная наследница одного из самых богатых родов в Индии, позволила себе вести себя распутно, как дешёвая уличная девка, позволила Тиану подобраться слишком близко, засесть в мыслях и сердце. — У меня есть жених, Кристиан, — Деви опасно сузила глаза. — Я жила с этой мыслью два года. Я отлично знала, что обручена с Дораном Басу, и всё равно отдалась малознакомому парню на вечеринке, куда меня даже не звали. Не смей говорить, что это не моя вина. — Деви, пожалуйста, выслушай. — Тиан положил ладонь на щёку Дивии, заглянул в её глаза, опять очаровывая своим взглядом, опять обещая им, что всё изменится. Что он сумеет всё изменить. — Ты должен был свалить ко всем чертям ещё в той ёбаной квартире, Кристиан де Клер! — Деви упёрлась ладонями в его плечи, оттолкнула. Она давно должна была это сделать, — прямо показать, что Тиану рядом с ней не место, раз слов о том, что она уже обещана другому, ему не хватило. — Неужели ты настолько тупой? У нас ничего не может быть, потому что через три года я вернусь в Индию и выйду замуж. Или тебе нравится трахать замужних? Может, хочешь перед друзьями похвастаться, что ебёшься с индианкой? Деви отчаянно хотела что-нибудь разбить. Громко, яростно, чтобы осколки разлетелись по всему полу, поранили её и Тиана, оставили им обоим шрам как напоминание, о том, что между ними было, и о том, почему между ними никогда ничего не могло быть. Она отступила назад, смогла вздохнуть полной грудью, когда между ней и Тианом снова появилось расстояние. Оно было всегда, только Деви не хотела его замечать: дистанция в воспитании, во взгляде на мир, в перспективах и будущем. Что он мог сделать? Что она могла ему дать? Отказаться от имени и семьи ради человека, который потом найдёт более успешную партию? Грёбаный лорд со своей голубой кровью. — Деви, прекрати. — Голос Тиана стал серьёзным, глаза из тёплых и понимающих стали холодными льдинками. Он не кричал, но строгость в его взгляде была громче крика. — Я пришёл не для того, чтобы ругаться с тобой. Ты не обязана… — Не обязана что, Кристиан де Клер? Не обязана своей семье, благодаря которой я здесь? Или не обязана людям, которые воспитывали и любили меня? — Деви чувствовала, что была близка сорваться на крик, она уже говорила на повышенных тонах. — Когда любят, не выдают замуж насильно в шестнадцать лет. — Не смей, — Деви зашипела, наощупь нашла чашку. Холодный фарфор в пальцах ощущался слишком реально, словно был единственным якорем, удерживающим её в этом мире. Чашка и ледяные глаза Тиана. — Не смей говорить, что моя семья недостаточно любит меня. — Твоя семья мертва, Деви. — Едва последний звук сорвался с губ Тиана, Деви запустила чашку. Она не целилась в него. Ни во что не целилась, просто хотела заставить его заткнуться. Чашка пролетела над плечом Тиана и разбилась в дребезги о стену за его спиной, десятками осколков разлетевшись по полу. Деви почувствовала, как мурашки побежали по спине и рукам, — от громкого звука бьющегося фарфора, от удивления в глазах Тиана, от того, что ей удалось его заткнуть и напугать. Тугой узел внутри ослабевал, — она сделала то, что хотела с самого начала их разговора. Рушила красоту вокруг себя. Потому что её место не в Англии, среди утончённых людей и прекрасной посуды, не в этом холоде и снеге, не в этой стране, обещавшей ей что-то удивительное, новое, совсем не похожее на её прошлое и будущее, которое выбрали за неё. Деви разбила бы картинку идеального Оксфорда, в который влюбилась, будь у неё такая сила. Деви повернулась, ища вторую чашку. Мурашки прошли, и ей хотелось ещё, больше грохота, страха, больше разрушений и осколков. Потом, может быть, она постарается их собрать и склеить, вернуть красоту, и разочаруется в ней, выщербленной ударом, не идеальной. Потом. А пока пальцы сжали вторую чашку. Деви жалела, что отнесла вазу с цветами в свою комнату, — как красиво разлетелось бы стекло, как символично лежали бы на полу в лужицах воды белые и чёрные цветы. Подняв руку с чашкой, она повернулась и столкнулась нос к носу с Тианом. Он схватил её за запястье, сжал крепко, до боли, смотрел в её глаза. — Хватит, Деви. Ты можешь пораниться. Деви криво улыбнулась в ответ, с трудом сдерживая слёзы. Он боялся не за себя, а за неё, — что она поранится, она причинит себе ещё больше боли. Долбаный правильный идеальный красивый недоступный далёкий самый лучший… Поток бессвязных мыслей оборвал поцелуй. Губы Тиана — напористые, горячие, жадные, — на дрожащих губах Деви, его юркий умелый язык у неё во рту, и ладонь на пояснице, лежавшая по-хозяйски, властно, тяжело, не давая и шанса вырваться. Пальцы дрогнули, чашка покачнулась в них, уже не державших так сильно, и упала на пол. Тонкий фарфор разбился на несколько частей, осколками разлетелся у их ног. Не замечая ничего вокруг, Деви обвила шею Тиана руками, прижалась к нему всем телом. Слёзы потекли из уголков глаз, непослушные, горячие, счастливые и горькие. Деви не верила, что Тиан не сбежал, не оставил её одну разбираться с последствиями. Он прижимал к себе, мягко вёл её к дивану, пока под его ботинками хрустели фарфоровые осколки. Деви почувствовала, как горячие ладони забрались под её мягкий кашемировый свитер, задрали его, оголяя живот и грудь. Пальцы Тиана на её сосках, движения злые, резкие, грубые, вырывающие из груди тихие довольные стоны вперемешку со всхлипами. Деви не понимала, плачет она от счастья или от страха. Она выгнула спину, выпячивая грудь, когда Тиан наклонился, взял в рот правый сосок, впился в него зубами. Пальцами Деви отчаянно цеплялась за его плечи, боясь потерять его, боясь самой себя. Внутри всё болезненно ныло от накатывающей истерики, желания почувствовать Тиана в себе, страха, что в дверь позвонят, и на пороге окажется Доран. Чувств внутри было так много, что почти физически больно, и все их перекрывали жаркие жадные руки Тиана, его губы и зубы, оставляющие отметины на её груди и ключицах. Колени Деви подогнулись, она упала на диван, утянув с собой Тиана. Из-за слёз в глазах и на ресницах могла рассмотреть только его чёрные волосы и довольную улыбку. И снова его пальцы, — длинные, ловкие, — на этот раз под её короткой юбкой, касающиеся правильно. Деви вытянула руки, ухватилась за ручку дивана, подтянулась, чтобы лечь на него спиной, чтобы Тиан оказался сверху, прижимал её, поймав в ловушку из своей странной влюблённости и требовательных поцелуев. В этот раз он не медлил: пальцы подцепили бельё Деви, стянули, отбросили в сторону. Она услышала звук расстёгивающейся молнии, потянулась ладонью, чтобы обхватить его член, несколько раз провести кольцом пальцев вниз и вверх. Тихий шорох упаковки презерватива между их шумным дыханием, звуками поцелуев и всхлипами Деви. Одно короткое резкое движение, и он внутри. Деви вскрикнула больше от удовольствия, чем от боли или неожиданности. Тиан хотел её, целовал, крепко держал ладонями за бёдра, неприлично задрав на ней юбку. От одной мысли, что он хотел её даже такую — с красными от слёз глазами, минуту назад бросавшуюся посудой, почти кричавшую на него, — Деви сходила с ума. Ей нравилось быть прекрасной, желанной, сексуальной в его глазах, она любила себя, когда он двигался в ней быстро, грубо, резко, каждым толчком присваивая её, такую поломанную, такую отвратительную, себе. Всё тело от истерики стало чувствительнее, и от того, каким крупным был член Тиана, между ног было почти больно, и всё равно до сумасшедшего приятно. Деви терялась в ощущениях, не понимала, где чьи руки, — Тиан сжимал её грудь, или это она касалась себя, его пальцы были между её ног, ласкали грубо, болезненно, или она не выдерживала этого быстрого рваного темпа и пыталась поскорее довести себя до разрядки. Деви то находила его губы — мягкие, любимые, важные, — то теряла их и беспорядочно целовала его лицо. Тиан поймал её руки, сжал запястья и завёл Деви за голову. Она могла только подмахивать бёдрами, сильнее насаживаться на его член, рассматривая прекрасное лицо, — покрасневшие щёки, искусанные губы, горевшие тёмным желанием глаза. Между ног громко пошло хлюпало; Деви слышала звонки шлепки кожи о кожу и стонала в голос на каждом глубоком толчке, чувствуя, как болезненным удовольствием скручивало низ живота. Она кончила первой, обмякла под Тианом, способная лишь тихонько скулить, когда он продолжал вбиваться в неё. По всему телу — разнеженному, уставшему, остро ощущавшему каждое движение, — разливались волны удовольствия от грубых толчков. Тиан кончил спустя несколько минут, несдержанно застонав и прижавшись вспотевшим лбом к плечу Деви. Она разочарованно всхлипнула, когда он вышел, и сразу прижалась, стоило ему только лечь рядом. Слепо Деви нашла его губы, впилась в них поцелуем и дала волю слезам. Рядом с Тианом легко было не думать, какой жалкой и омерзительной она выглядела, — с задранной одеждой, с покрасневшим лицом и растрёпанными волосами. Легко было показать ему свою слабость, доверить ему, как было плохо, больно, страшно. Легко было цепляться за его помятую рубашку, показывая, что она не готова отпустить. Он сцеловывал и слизывал с её щёк слёзы, обнимал и крепко прижимал к себе, успокаивая, снова даря призрачную надежду. Именно тогда Тиан спросил: — Хочешь познакомиться с моей семьёй? Деви только кивнула, не находя в себе сил ответить. Она пролежала на диване, прижимаясь к Тиану, ещё почти час, вслушиваясь в его дыхание, запоминая, сохраняя в душе этот момент как самое счастливое воспоминание. Он выдержал её, не испугался, не сбежал, он продолжал смотреть влюблённо и восхищённо, продолжал целовать. А после — сварил кофе и помог приготовить ужин. До самой ночи Тиан смотрел с ней сериал — с середины, ничего не понимая, задавая кучу вопросов, на которые Деви отвечала, смеясь, — и остался до утра. В её постели. Такой же правильный и идеальный, каким Деви его воображала, такой же требовательный и грубый, когда Деви уселась на его бёдра и скакала на его члене, такой — её. И всё же мысленно Деви возвращалась не в тот день, когда Тиан увидел её отталкивающую сторону, которую Деви боялась сама, и не в ту ночь, когда он шептал ей влюблённые глупости, убирая с лица прилипшие пряди. Она возвращалась к его вопросу: хочешь познакомиться с моей семьёй? Деви хотела и боялась. Боялась того, что не понравится отцу Тиана, что её сочтут дикаркой из-за цвета кожи, что она запутается в десятке столовых приборов, что оденется не достаточно прилично. Больше всего Деви боялась того, что скрывалось за вопросом Тиана, — он был готов сделать её официальной частью своей жизни, даже зная, что она обещана другому, что этот другой совсем скоро приедет и отберёт её. Деви боялась ответственности и последствий. Мысли о том, что совсем скоро приедут Рам и Сара, Деви отложила в дальний ящик. Это случится с будущей Дивией, у Дивии в настоящем были другие проблемы и заботы: как накраситься и что надеть, купить ли угощения или приготовить сладости самой, как представиться отцу Кристиана, и о чём вести с ним беседу. Она легко увлеклась новой идеей, — понравится семье Тиана, произвести на них самое лучшее впечатление. Постепенно страх сошёл на нет, перерос в приятное волнение, и Деви в назначенный день уверенно вышла из дома. Она выбрала строгое чёрное платье с аккуратным декольте в виде капли на груди, сдержанные серебряные украшения, одно из которых вплела в волосы, и холодный металл касался кожи на её лбу, напоминая ей и всем окружающим о её присхождении, укороченные чёрные замшевые сапожки на небольшом каблучке и чёрное тёплое пальто. Совсем не похоже на ту Деви, которая отдавала предпочтение традиционным сари в Индии и ту Деви, что выискивала в онлайн-магазинах самые откровенные наряды, чтобы пойти в них на очередную вечеринку. В новом для себя образе она выглядела чуть старше своих лет, серьёзной и собранной молодой леди, которой совсем не стыдно держать за руку английского лорда. Тиан ждал её у дома, облокотившись бедром на капот дорогой чёрной машины. Деви впервые со дня их знакомства видела, как Тиан курил. В темноте ночи их первой встречи она не успела рассмотреть, как красив он с сигаретой: высокий, утончённый в своих манерах, расслабленно держащий фильтр сигареты между средним и указательным пальцем. Тиану шло курение. Ему, кажется, весь мир шёл, делал его красивее, подчёркивал достоинства. Но больше всего Тиану подходило то, что его разрушает, — алкоголь, от которого светло-голубые глаза горели ярче, сигареты, дым от которых мягко струился от его губ, и Деви, обещавшая ему самую ужасную боль в мире. Тиан для встречи с семьёй выбрал самую простую одежду, — его привычная белая рубашка, строгие чёрные брюки, расстёгнутое пальто и накинутый на шею шарф. Деви подбежала к нему, нырнула в объятия, прижавшись щекой к его груди. В его руках она чувствовала себя маленькой принцессой, которую защищает смелый отважный рыцарь. Всё как в сказках, которые Тиану читали в детстве. Деви слушала другие истории, и стать частью чужого волшебства ощущалось непривычно, ново. Ей нравилась её роль в этой сказке, — роль капризной принцессы, которую любят вопреки самой судьбе. Когда Тиан целовал её в макушку, гладил по спине, Деви не боялась страшного дракона, который скоро ворвётся в её жизнь. — Прекрасно выглядишь. — Тиан наклонил голову, коснулся губами щеки Деви. — Ты долго ждал? Не замёрз? — Она подняла взгляд, прижимаясь крепче, надеясь согреть его своим теплом. — Не замёрз. Садись в машину. Тиан открыл переднюю дверь, и Деви покорно юркнула в тепло чужого автомобиля. В салоне пахло Тианом, — его дорогим парфюмом, едва уловимо сигаретами и роскошью, которой не кичатся. Деви любила машины, заставила Кайраса научить её водить и получила права. Со дня его смерти она почти не садилась за руль: Камал вечно был против, утверждая, что вождение автомобиля на высокой скорости (а медленную езду Деви не любила) — занятие не для наследницы богатого рода. Он тоже хотел сделать из неё принцессу, тоже защищал и оберегал, но его любовь — это контроль, которому противилась вся натура Дивии. Она не могла чувствовать себя свободно, запертая в четырёх стенах. Но искренне пыталась понять его: он потерял друга, стал опекуном его младшей сестры, и жизнь и здоровье Деви теперь зависели от человека, имевшего дело с девушками разве что в сексуальном плане. Он просто не умел заботиться так, как делал бы это отец или старший брат. Тиан видел в ней равную, не заставил рамок и не ограничивал, позволял даже больше, чем следовало, и этим был так привлекателен. Словно сотканный из всех её желаний, Тиан воплощал в себе мечту Деви об идеальном мужчине, — красивый, равный по статусу, спокойный и сдержанный, но внутри самый настоящий пожар. Деви хотела быть с ним, иногда, когда она ненавидела себя больше всего в мире, она хотела быть им. Такой же спокойной и властной на людях и откровенной и порывистой наедине. — Сколько нам ехать? — Деви неспешно расстёгивала пуговицы пальто. Когда дверь машины захлопнулась за ней, она ощутила лёгкую нервозность. Просто волнуюсь, это нормально, — успокаивала она себя, внимательно следя за тем, чтобы пальцы не вырывали пуговицы из прорезей слишком быстро. Ей придётся повторить это дважды в доме Тиана, снимая и надевая пальто, и Деви старательно отрабатывала простое движение. Она успела посмотреть больше двух десятков видео о том, как произвести впечатление настоящей леди, — её строгого воспитания ей казалось недостаточно. — Чуть больше часа. — Твой отец живёт в…? — Деви только сейчас поняла, что не имела ни малейшего представления о том, куда они поедут. Какое-то графство? Или, может, у родителей Тиана была своя деревня? Тихая, уютная, образцовая деревенька в Англии, сошедшая со страниц романов об Эркюле Пуаро, только без загадочных убийств. Тиану вполне подошло бы подобное место. Легко было представить его совсем маленьким, бегающим по протоптанным дорожкам, дергающим старомодно одетых женщин за юбки их платьев, приносящим домой букеты полевых цветов. Образ более взрослого Тиана, сидящего под деревом с книгой в руках, напрашивался сам собой, был тих и уютен. Деви вообразила рядом с ним себя, в светлом лёгком платье, с подолом которого играл тёплый летний ветерок. — В Лондоне. Там я родился и вырос, — разбил мечты Деви Тиан. Она поджала губы и отвернулась, старательно пытаясь представить Тиана в столице Англии. Лондон она запомнила плохо, ведь ездила туда лишь один раз, охваченная острым желанием купить себе свою первую европейскую одежду. Красивая архитектура мешалась в Лондоне с толпами людей всех цветов кожи и диалектов, большинство из которых Деви понимала с трудом либо не понимала совсем, будто бы с ней говорили не на английском. Дороги переполнены машинами, улицы и магазины людьми. Как среди такой суматохи мог вырасти Тиан? Как он нашёл себе место среди всех этих совершенно разных людей? Деви поставила локоть на дверцу, положила на руку подбородок. Оксфорд нравился ей больше Лондона, но ради Тиана она была готова вытерпеть этот ужасный город ещё раз. Пока они ехали по городу, Тиан тщательно соблюдал скоростной режим. Деви успела заскучать: он не отвлекался от дороги, не курил, только включил тихо музыку (Дивия сразу узнала Моцарта) и иногда касался ладонью её колена. Домики, улочки и магазины всего города она уже успела обойти, изучить и выбрать самые любимые места. На некоторых она задерживала взгляд, вспоминая, каким вкусным там был кофе или какой уютной была атмосфера, обещала себе в ближайшие выходные заглянуть, а потом одёргивала сама себя. В ближайшие выходные приедут Рам, Сарасвати и Доран; вряд ли они захотят познакомиться с местной культурой и проникнуться ей. Рам, как и подобает брахману, был более религиозным, чем светским человеком, хотя его взгляды на мир Деви могла бы назвать прогрессивными, исключая, пожалуй, некоторые ритуалы, которые он проводил. Сара могла бы разделить интерес Деви, но едва ли её надменность и уверенность в том, что весь мир обязан крутиться вокруг неё, сочетались бы с Оксфордом. Никто не стремился здесь целовать тебя в задницу, — Деви убедилась в этом на собственном примере. И понимала, каким разочаровывающим может быть поход в кафе, где блюдо не из меню не приготовят лишь по одному желанию Сарасвати. А Доран… Что Деви вообще знала о нём, кроме фамилии и пугающих слухов? Младший брат Видии Басу, о котором редко говорили в дюжине, как и о любом мужчине, принадлежавшем роду Басу. Камал упоминал его несколько раз как своего близкого друга, и долгое время Деви думала, что друзья Камала не могут быть плохими людьми. Потом сам Камал стал для неё плохим: запрещающим, поучающим, контролирующим. Деви застучала пальцами по экрану телефона, набирая текст сообщения. Сара обидится, если она напишет первой не ей, потому в конце Деви добавила: Пожалуйста, не рассказывай Сарасвати о моём сообщении. Она всего лишь хотела больше узнать о том, кто разрушит её английскую сказку, о том, из-за кого она медленно сходила с ума, мучаясь от тревоги, желания сбежать и невозможности это сделать. Сара не написала бы всю правду просто потому, что Доран — часть её семьи. Если тираничный и властный характер Басу передавался не только по женской линии, то Деви ждал худший мужчина из возможных. Властность и сила Тиана были холодными, резко контрастирующими с непокорностью Дивии, и поэтому уравновешивали её, дарили ощущение, что он всегда успеет взять ситуацию под свой контроль. Желание Басу править людьми было на грани с маниакальным, и только рассудительные Дубеи могли его притупить, уравновесить своими рассудительностью и знанием. Возможно, будь у Деви выбор, она предпочла бы всем вариантам Рама: такой же своевольный и спонтанный, как и она, любящий нарушать вековые порядки и традиции, смотрящий на мир иначе, он оставался голосом разума во всех их детских проделках. Она могла бы даже полюбить его. Рам был красив, уверен в себе, знал много и хотел узнать ещё больше, умел слушать и быть рядом, а главное — умел понимать Деви. Одно лишь разногласие разрушило крепкую дружбу, — он поддержал требовании Видии выдать Деви замуж за Дорана. Раньше Деви простила бы ему это, предложи он себя в качестве её мужа. Но теперь появился Тиан, и Рам не выглядел уже настолько красивым и надёжным, как раньше. Доран — хороший человек. На него можно положиться. РД Деви, я понимаю, как это выглядит. Пока тебя не было, и мне нашли жену (спасибо отцу). Это мерзко, — знать, что будешь с человеком, который даже не нравится. РД Но дай Дорану шанс. Насколько мне известно, он умеет отделять брак от любви. РД Как тебе Англия? С тех пор как ты уехала, мы знаем всё только со слов Камала, а ему я не доверяю. РД Деви уронила телефон на колени. Слова Рама звучали одновременно и как укор, и как бесполезная попытка успокоить. Деви и правда не писала ни ему, ни Сарасвати с тех пор, как уехала. Она вновь взяла телефон, открыла переписку с Дубеем и принялась листать её. За последние полтора года меньше ста сообщений, большая часть из которых, — попытки Рама с ней заговорить, поддержать. Деви не отвечала на них, и Рам писал ей снова. Он умел быть хорошим другом, а вот она — нет. Деви долистала до своего огромного монолога, который писала, заперевшись в своей комнате, стирая слёзы со щёк и подбирая самые гадкие, самые обидные слова. В тот день Рам сказал, что он как брахман одобрил и поддержал выбор Видии Басу. Деви помнила едкое чувство преданности, разочарования, одиночества. Ещё когда ей было четырнадцать, и Кайрас впервые завёл разговор о том, что можно задуматься о поиске жениха, первым в голову пришёл Рам. Близкий, понятный, родной. Деви уже знала, что значит любить и заниматься сексом, но подростковый взгляд на вещи не давал различить близкую дружбу и желание провести всю жизнь в браке. — Деви. — Голос Тиана вырвал из воспоминаний. Она только сейчас поняла, что они остановились посреди долбанного ничего. Уже не Оксфорд, ещё не Лондон. Только заснеженные равнины вокруг. — Что-то случилось? Она покачала головой, поспешила заблокировать телефон. Деви была уверена, что Тиан слишком воспитанный и не станет лезть в её переписки, но даже мысль о том, что он снова увидит её несдержанной, истеричной, агрессивной, пугала. Даже у Тиана есть границы, даже он, такой идеальный во всём, не сможет принять всё её сумасшествие. Хотя, может быть, однажды она расскажет ему, как плохо было и больно, когда весь мир ополчился на неё. — Ты плачешь. — Тиан аккуратно стёр слёзы с её щеки. — Новости из дома? Деви отпрянула от его руки, принялась стирать слёзы с лица тыльной стороной ладони. Сама не заметила, как они потекли из уголков глаз, и не понимала, что стало причиной. В груди было спокойно и пусто, предательство Рама она давно пережила и больше не злилась на него, только пыталась понять, почему он так поступил с ней. Откуда эти слёзы? Откуда горькое раскаяние за все сказанные Дубею со злости слова? — Просто переволновалась, — соврала Деви. Стёртые капельки слёз растеклись по коже ладони чёрными разводами. Деви откинула солнцезащитный козырёк, критическим взглядом осмотрела своё лицо и осталась недовольна. Она так и не смогла остановить слёзы, и те продолжали стекать по щекам, падая на ворот её пальто. Тушь и карандаш, которым она подвела глаза, потекли, и Деви была похожа на актрису плохого драматического фильма. Она не знала, было ли у них время, чтобы Деви успела привести себя в порядок, — стирать тушь со щёк и из-под глаз и поправлять макияж, когда машина тронется с места, она не хотела. — Мы можем вернуться, — подсказал Тиан. — Останемся у тебя или пойдём ко мне, купим по дороге пиццу, выберем фильм. Вечер, который Тиан обрисовал так просто и всё равно ярко, привлекал куда больше знакомства с его отцом. В таком понятном и привычном Деви точно не могла наделать ошибок, разве что они поругаются, выбирая фильм или начинку для пиццы. Что-то подсказывало, что Тиан найдёт компромисс или уступит, если Деви вдруг заупрямится и будет стоять на своём. Потом можно будет уговорить его остаться на ночь, вместе на его машине приехать в университет утром и, может быть, даже позволить Тиану поцеловать её при всех, как бы давая ему другое, не менее весомое доказательство, что их отношения теперь официальны. Но другого шанса познакомиться с отцом Тиана могло не быть: он мог передумать, отец мог быть занят, или зададут столько заданий, что на поездку просто не останется времени. Деви, забрав предложенные Тианом влажные салфетки, оттирала с лица потёкшую косметику и внутренне взвешивала все плюсы и минусы. Плюсы: Тиан решился на такой шаг, и Деви была ему благодарна; Деви снова увидит Лондон, теперь уже таким, каким его видел Тиан; если ей хватит решимости, если отношения с Тианом не закончатся, когда приедет Доран, можно будет заручиться поддержкой семьи де Клер в своём желании остаться в Англии навсегда. Минусы: Деви могла не понравится отцу Тиана; он мог её возненавидеть; он мог осудить выбор сына; она могла стать причиной скандала; она сама могла устроить скандал; чёртова тушь не оттиралась. Выходило так, что минусов больше, чем плюсов. — Мы можем куда-нибудь заехать? По пути к твоему отцу. Магазин или отель, или что угодно. Деви наивно не взяла с собой ничего из косметики. Она вообще не взяла сумочку, только телефон, решив, что всё остальное будет просто неуместно. Теперь мысленно давала себе пощёчины за то, что не забрала из дома всю свою косметичку. Будь она с собой, Деви поправила бы макияж в машине за несколько минут, а пока из зеркальца на козырьке на неё продолжала смотреть дешёвая актриска. — Ты можешь сходить в уборную у меня дома. — Тиан поймал ладони Деви в свои, поднёс к губам и ласково поцеловал. — Деви, мы не на приём к королеве едем. Возле моего дома не стоят гвардейцы, нас не будут караулить журналисты с камерами. Это всего лишь обед с моим отцом. Как только ты скажешь, мы соберёмся и уедем. Деви согласно кивнула, понимая, что скорее вскроет себе вены тупым столовым ножом или чайной ложкой, чем попросит уехать раньше, чем того захочет сам Тиан. Она хотела в это верить, хотела быть уверенной, что хотя бы сегодня всё будет в порядке. Но если она почувствует, что снова теряет над собой контроль? Что ей не хочется говорить ни с кем или опять хочется что-нибудь разбить, громко ругаться или сбежать? Что тогда? Заметит ли это Тиан, сумеет ли он остановить и успокоить? Деви смяла салфетку в ладони, мягко высвободила свои руки из рук Тиана и отвернулась к окну. — Сколько нам ещё ехать? — Минут тридцать. Ты уверена, что не хочешь вернуться? Деви прикусила губу. Она очень хотела вернуться. Больше всего в мире сейчас она хотела вернуться, оставить телефон в гостиной, смыть остатки макияжа и забраться под бок к Тиану, чтобы провести с ним остаток дня. С фильмом или без, с пиццей или домашним ужином, который они приготовят вместе, — неважно. Она была согласна на любой фильм или сериал, согласна была даже молча лежать вместе и читать новости на телефоне, лишь бы не ехать в грёбаный Лондон, не подбирать слова, не чувствовать себя лишней в чужом доме. Индия стала свободной чуть больше ста лет назад, но это совсем не значило, что к ней отнесутся как к равной. Тиан был другим, правильным и хорошим. Но никто не мог дать Деви гарантию, что таким же будет его отец, что на неё не станут смотреть, как на диковинную зверушку, только из-за цвета кожи. Она несколько раз ловила на себе пристальные заинтересованные взгляды. Никто не отпускал в её адрес неприятных шуток или комментариев, но Деви не была уверена, что так будет всегда и со всеми. Стать главным злом в доме Тиана только из-за цвета кожи, из-за её происхождения и… — У меня есть акцент? — Деви обернулась, серьёзно посмотрела Тиану в глаза. — Совсем небольшой и очень очаровательный. — Тиан ласково улыбался. — Твой отец — расист? Возможно, худшего вопроса перед встречей с семьёй человека, который всерьёз заставил задуматься о резких переменах в жизни, и придумать нельзя. Но если Тиан ответит «да» или попытается как-то вежливо уйти от вопроса, Деви была готова выйти из машины и вернуться в Оксфорд пешком. — Нет. Деви, никто не станет… — Поехали. Тиан, пожалуйста, давай просто поедем. Я очень хочу вернуться обратно прямо сейчас. Но мы должны поехать. Я… я хочу, чтобы всё было официально. — Деви произнесла это на одном выдохе, шумно втянула носом воздух и замерла, дожидаясь чужой реакции. — Ты очень смелая. — Тиан коснулся поцелуем щеки Деви. Дорога до его дома заняла на десять минут дольше, чем Тиан обещал. Деви нервно стучала пальцами по экрану телефона, то и дело порываясь написать Раму, но каждый раз, открывая диалог, не знала, с чего начать. В её жизни произошло так много, что каждое событие казалось самым важным и одновременно не стоящим упоминания. Деви хотела рассказать ему об учёбе и Англии, в которую влюбилась, о том, как ей стало хуже здесь, в Оксфорде, и её странные приступы участились, о Тиане и своём безрассудном плане остаться в Англии навсегда. Она хотела и в то же время чувствовала, что не имеет права вываливать на него так много. Наверняка он за эти месяцы пережил не меньше, вспомнить хоть его упоминание о невесте. Но спросить его… После почти двух лет обиды и скудного общения имела ли Деви право лезть в его жизнь, спрашивать? Осталась ли она для Рама лучшей подругой, как было до смерти Кайраса? Только к концу поездки Деви сумела выдавить скудное: Всё ок. Обсудим, когда приедешь. Дом, в котором вырос Тиан, и впрямь оказался не старинным замком, у дверей не дежурили гвардейцы и не было даже лакея, который открыл бы перед Деви дверь и вежливо спросил, не нужно ли мисс показать, где находится уборная, чтобы она могла привести себя в порядок после дороги. Вместо лакея дверь машины открыл Тиан, протянул руку, заботливо помогая выйти, и уже в доме снял с Деви пальто. Он проводил её в уборную, как сам объяснил, для гостей. Деви осторожно наступала на покрытый лаком дорогой ламинат, устилавший пол. Её удивляли не размер комнат и не дорогая мебель, а то, как инородно она себя здесь чувствовала. Возможно, окажись дом Тиана современной квартирой с модным ремонтом, Деви не было бы так неуютно. Каждая деталь вокруг словно вопила о том, насколько семья дорожит традициями и своей историей. Деви была уверена, что вся мебель — от маленьких тумбочек до огромных шкафов, — стояла в этом доме и пятьдесят, и сто лет назад, и реставрировала её только одна династия мастеров, настолько всё вокруг выглядело скованным и топорным. Не помогали расслабиться ни тёплые оттенки дерева, ни ладонь Тиана на её талии. — Ты со мной? — удивилась Деви, когда Тиан шагнул в уборную следом. — Есть одно небольшое дело. Очень важное, — ответил он заговорческим шёпотом и закрыл за собой дверь. Не дав Деви возмутиться, Тиан притянул её к себе и поцеловал. Его руки крепко держали Деви за талию, горячие губы целовали нежно, глубоко, непривычно. Не было уже обычных для них обоих агрессии и напора, желания успокоить, утихомирить. Только окутывающая с головы до ног нежность, от которой мурашки бежали по рукам. Деви даже не представляла Тиана таким. Цепочкой поцелуев он опустил к её шее, ласково прихватил зубами кожу и в ответ на тихий несдержанный вздох рассмеялся. — Расслабься, моя индийская принцесса, всё будет хорошо. Я буду рядом. — Тиан легко чмокнул Деви в самый кончик носа. — Я буду ждать в гостиной. Возвращайся, когда закончишь. Деви вернулась. Смыла со щёк тушь и карандаш для глаз, убрала из волос традиционное украшение, которое теперь в сочетании с платьем выглядело для неё неуместно. Идя по длинным коридорам, она всё поглядывала на окна, гадая, простит ли Тиан, если она сбежит, не предупредив его. Наверняка простит, попытается понять и будет искать в Лондоне. Деви не сомневалась, что найдёт, вернёт в Оксфорд, и история с её истерикой повторится, Тиану снова придётся её успокаивать, утешать, доказывать, что ему важна она, а не то, как её приняла его семья, не то, какого цвета у неё кожа, и точно не то, кому её пообещали. Мысли крутились в голове, — Деви их ещё контролировала, но пугалась тому, какими яркими, будоражащими они становились, какие чувства вызывали в ней, какие вскрывали страхи. Ей редко удавалось поймать их и себя в этот момент, в момент затишья перед надвигающейся бурей. Она прижалась к Тиану, благодарно улыбнулась, когда он поцеловал её в макушку, и послушно пошла следом за ним в светлую просторную столовую, где уже было накрыто на стол. Лакея у де Клеров не было, зато была горничная, одетая в строгое чёрное платье, с невыразительным лицом и чуть смуглой кожей. Деви запнулась на пороге комнаты, увидев её. Индианку, как и Дивия. Они совсем не были похожи: разное строение тела и форма лица, разный цвет глаз, даже разный оттенок волос и кожи. Но Деви чувствовала себя ужасно. Она, точно такая же, как эта горничная, была сейчас для неё госпожой, гостьей тех, перед кем та прислуживала. И в то же время такое будущее ждало саму Деви: покорно ждать приказов мужчины, которого она не сможет даже уважать, не говоря о любви, выполнять их все беспрекословно. Смотреть на горничную одновременно унизительно и унижающе: молодая девушка хотя бы получала за свою работу деньги, её должны защищать контракт и законодательство, Деви не защитит ничего, когда она станет женой Дорана, ведь дела семьи — не то, во что посмеет лезть даже Видия. Через дверь в противоположной стене вошли двое мужчин, Деви догадалась, что это — отец и старший брат Тиана. Они были удивительно похожи: один цвет волос, схожий цвет глаз и узнаваемые черты лица. Тиану передалась холодная красота отца, его старшему брату — более мягкие черты его матери. И всё же не могло возникнуть сомнений, что все трое были семьёй. Деви переводила взгляд с их лиц на лицо Кристиана, ждала, что хоть один из них отважится заговорить первым, и кожей чувствовала, как неловко всем троим. Только горничная продолжала заниматься своей работой, не обращая на них никакого внимания. — Я не знал, — шепнул Тиан и крепче прижал к себе Деви. — Это не… — Добрый день, — перебил Тиана молодой мужчина. — Моё имя Чарльз де Клер, я — старший брат вашего спутника. Он говорил спокойно, уверенно, но Деви всё равно угадывала в его скованности лёгкую нервозность. — Дивия Шарма, — кивнула Деви, не уверенная, следовало ли ей дождаться, когда её представит Тиан. — Бенджамин де Клер, — закончив свои слова лёгким кивком, представился мужчина в годах. — Кристиан, помоги девушке сесть. Деви подошла к столу, дождалась, когда Тиан отодвинет для неё стул и села. Еда не вызывала аппетита. Деви подняла руку, чтобы коснуться украшения на лбу, но тут же отдёрнула, чувствуя себя ещё большей предательницей. Почему? Эта девушка могла давно уехать из Индии, могла даже родиться в Англии и совсем не беспокоиться ни о своих корнях, ни о своём положении. Наверняка в доме де Клеров ей платили достаточно и относились с уважением. Почему же было так неловко перед ней за то, что Деви сидела за столом, а ей нужно было прислуживать? — Вина? Чарльз улыбался ей открыто и всё ещё неловко, он словно чувствовал вину одновременно за всех и пытался как-то сгладить ситуацию. Деви казалось, что она ему понравилась, что он оберегал бы её и выслушивал жалобы на Тиана, рассказывал смешные истории из его детства и смущал этим своего младшего брата. Чарльз выделялся: он выглядел человеком более мягким и приземлённым, чем его отец и брат, его глаза были не такими светлыми и пронзительными, и Деви сомневалась, что он мог смотреть так же строго и холодно, как Тиан. — Нет, я не… — Врать так откровенно, что не пьёт, Деви не смогла. — Может быть позже. — Отец, брат. — Тиан накрыл её ладонь своей. — Деви моя девушка, и я решил представить её вам, потому что считаю наши отношения более серьёзными, чем просто роман. Деви сжала ладонь, лежавшую на колене, в кулак, мысленно радуясь, что не согласилась на бокал вина, иначе оно всё оказалось бы на скатерти. Она смогла не бросить на Тиана удивлённый, нет, даже шокированный взгляд, продолжая смотреть перед собой. Но в голове не укладывалось, что то, что началось как случайный секс на студенческой вечеринке, и длилось всего несколько дней, стало для него настолько серьёзным. Даже зная, что у Деви есть жених, зная, что она должна вернуться в Индию, он считал её кем-то большим, чем просто его девушка. — И сколько же длится ваш роман? — холод в голосе Бенджамина де Клера мог бы остановить глобальное потепление и вернуть весь мир в ледниковый период. — Может, Деви расскажет нам немного о себе? — вклинился Чарльз. Деви ответила ему благодарным взглядом. Раскрывать правду, что с Тианом они были знакомы всего несколько дней, означало бы перечеркнуть все его слова о серьёзности намерений, поставить под сомнение его решение. — Я родилась в Бенгалии, до смерти родителей и старшего брата была младшей наследницей своего рода. Теперь, чтобы продолжать вести дела семьи, получаю образование в Оксфорде. — Деви не знала, что принято рассказывать в таких случаях, и повторяла уже заученные слова. — Семья Шарма уже много поколений владеет бизнесом по добыче и продаже драгоценных камней. — Разве девушка, тем более настолько юная, может заниматься бизнесом? — Бенджамин смотрел только на Деви. — Отец, мы не в средневековье. Деви ещё учится, но я уверен… — Кристиан, я задал вопрос не тебе. Как думаете, Деви, сумеете ли вы удержать столь тяжёлое дело в своих руках и не допустить разорения того, чем славилась ваша семья долгие годы? — Я считаю, — Деви тяжело вздохнула, подыскивая слова. Придерживался ли такого же мнения Доран? А Тиан? Кто ещё не верил в то, что она справится? Камал, который так поспешно решил обручить её без её ведома? — В Индии в прошлом и сейчас многим управляют женщины. — Деви заставила себя посмотреть отцу Тиана в глаза. — Уже многие десятки лет Бенгалией и соседними небольшими городами управляет семья Басу, власть в которой переходит по женской линии. В Индии женщина — не украшение мужчины и не приложение к нему. Женщина — это созидание и разрушение, жизнь и смерть, разум и хаос. Богиню Кали почитают наравне с Богом Шивой. Во главе всего должен стоять баланс, равновесие. Я не считаю, что справлюсь одна, и не стремлюсь к управлению делами семьи единолично. В Англии я надеюсь наладить деловые и дружеские отношения, а когда займу своё место главы семьи Шарма, не стану отказываться от помощи и совета. И всё же решающее слово будет за мной. — Кристиан, твой выбор… — Удивителен и прекрасен. Отец, слова Деви были мудрыми, а мы не в праве лезть в чужую культуру и жизнь. Особенно сейчас, когда сотни раз было доказано, что женщина в деловом мире может быть куда умнее и опаснее мужчин, — перебил Бенджамина Чарльз. Деви поджала губы и обернулась к Тиану, сидевшему рядом с ней. Внутри неё начиналась буря: от страха, неуверенности и злости всё переворачивалось, рычало, тоскливо ныло. Она хотела сбежать прямо сейчас, не уверенная, взбесило её такое отношение к ней или напугало. Она просто не хотела быть здесь, несмотря на то, что Тиан всё время держал её за руку. Даже поддержка Чарльза, которому Деви была благодарна, не могла примирить её с тем, что ей предстояло провести в обществе Бенджамина ещё даже час. — В таком случае я могу пожелать только удачи, мисс Шарма. Она вам понадобится как ничто другое. Кристиан, расскажи… Бенджамин недолго мучил сына вопросами об учёбе, а после переключился на дела палаты лордов и внутреннюю политику Великобритании, совершенно игнорируя Деви, словно та была купленной красивой куклой рядом с Тианом, служащей ему не более, чем доказательством успеха. Деви не встревала в разговор и почти не ела, не в силах заставить себя жевать ставшую безвкусной еду. Она надеялась найти в доме Тиана поддержку, но, кажется, понравилась лишь его старшему брату. Бенджамин не одобрил выбор сына, и Деви догадывалась, что им предстоял ещё не один тяжёлый разговор. И была ещё сестра. Девушка, о которой Деви не знала ничего, которая тоже могла счесть её недостойной Тиана. В конце ужина она всё-таки выпила бокал вина и согласилась с Тианом, который отказался от чая, сославшись на количество заданий по учёбе и нежелание возвращаться в Оксфорд слишком поздно. — Твой отец меня ненавидит, — прошептала Деви, закрыв лицо ладонями, едва они вышли на улицу. Лондон теперь стал ещё ужаснее. Рухнула иллюзия надежды на другую судьбу: она не сможет остаться с Тианом, стать его невестой, ведь тогда отец лишит его своего покровительства или сделает что похуже. Деви не имела права просить его отказаться от всего ради неё. Да и что он сможет сделать для неё без поддержки отца? Влияние дюжины заканчивалось в Индии, но средств, упорства и безумия хватило бы, чтобы всеми средствами вернуть Деви обратно, указать ей на её место, снова сделать заложницей традиций и обязательств. — Невесту моего брата он тоже не одобрил. — Тиан заключил Дивию в объятия. — Но они всё равно обручены и готовятся к свадьбе. Ты прекрасно держалась, Деви. Прости, я не знал, что всё будет так. Не знал, что у нас сменилась горничная, что отец будет спрашивать подобные вещи. Он вёл себя ужасно. — Да, Тиан, ужасно! — Деви вскинула голову. В её глазах стояли злые слёзы. — Он попытался выставить меня самонадеянной дурой. Удел женщины — приносить мужчине еду и раздвигать перед ним ноги, — вот, что сказал твой отец. — Деви, пожалуйста, он не имел ввиду именно это. Он просто придерживается консервативных взглядов. — А что он имел ввиду, Тиан? Что я слишком тупая, чтобы заниматься бизнесом? Или что горничная не годится в пару его сыну? — Пойдём в машину. Не нужно… — Не нужно что? — Деви прожигала его взглядом. Горечь разочарования, обида, злость, бессилие, — всё кипело внутри, смешивалось в пугающий коктейль эмоций. Деви пыталась себя заткнуть, не дать себе сделать всё ещё хуже. Но слова вылетали быстрее, чем она успевала их обдумать. — Не нужно на него обижаться, потому что это ничего не изменит? Семья Басу управляет Бенгалией, они десятки лет работают с англичанами, а вы всё равно продолжаете воспринимать женщин как безвольных рабынь. Видия, Радха, Сарасвати, — я не знаю людей сильнее, чем они. А они женщины. Женщина родила и воспитала твоего отца, справилась с делом куда сложнее, чем торговля драгоценностями. Женщина дала жизнь его детям. И всё равно женщина не имеет права решать. Так, Тиан? Камал продал меня как вещь мужчине, которого я даже не знаю. Доран дал своё согласие, не познакомившись со мной. Зачем ему это, правда? Зачем знать, кого он берёт в жёны, если вся роль женщины сведётся к сексу и родам? Рам благословил наш брак, даже не спросив, хочу ли я этого. Вы все ждёте, что я буду достаточно сильной, чтобы управлять семейным делом, продолжить род, сохранить его, и в то же время надеетесь, что я буду слабой, чтобы не пострадало ваше достоинство. Буду соглашаться с каждым вашим идиотским решением, выполнять каждый приказ. — Деви, — Тиан поднял голос, крепко сжал её плечи ладонями. — Мне плевать на отца, Камала и Дорана. Ты можешь быть сильной или слабой. Можешь быть любой. Это только твой выбор. — Не смей врать мне, Тиан. Ты тоже ждёшь от меня… — Нет, — перебил её Кристиан. — Я ничего не жду от тебя, Деви. Ни силы, ни слабости. Я даже не жду, что ты будешь чувствовать ко мне то же, что я чувствую к тебе. Но буду счастлив, если ты ответишь взаимностью. Я люблю тебя, Дивия Шарма, такой, какая ты есть. — Тиан положил ладонь на щёку Деви, коснулся лёгким поцелуем её дрожащих губ. — Ты — самая удивительная девушка в мире. — Увези меня отсюда, Тиан. — Деви уронила голову, прижалась лбом к его плечу. Злость ушла, оставив после себя едкую пустоту. На неё накатывал стыд, — за свои эмоции, за все слова, которые она наговорила Тиану. Он не был похож на своего отца, на Камала или Дорана. Тиан другой: он выдерживал её, любил, был уверен в ней и своих чувствах настолько, что не побоялся представить отцу. Было страшно от того, насколько сильно она стала ему дорога. Быть нужной, важной кому-то настолько, — Деви не была готова к этому. Она всю жизнь стремилась занять такую роль, а теперь это пугало. Ответственность за его чувства, за его стремление быть рядом, поддерживать и стараться понять в любой ситуации. Деви не справлялась с собой, ненавидела себя, боялась. Как она могла со всеми своими недостатками быть настолько любима? Разве заслуживала она такого? — Я тоже люблю тебя, Тиан, — прошептала Дивия, сидя на коленях Тиана в машине на обочине дороги из Лондона в Оксфорд. До приезда Дорана оставалось два дня.