Год солнца: кулинарная академия

            Сквозь щёлочку в приоткрытой двери виднелась учебная кухня. Одногруппники уже стояли на местах и почему-то напоминали настороженных зайцев. Антон на всякий случай тоже запереживал.       – Извините… можно? – постучавшись, он просунул внутрь голову и услышал, как ясный и тяжёлый голос преподавательницы удивлённо стих на полуслове.       На него выглянули сквозь ряды рабочих поверхностей и прошлись уставшим и тоже каким-то тяжёлым взглядом:       – А чего, на то, чтобы вовремя приходить, даже в первую неделю сил не хватило?       Антон замялся. Он, вообще-то, рано встал, даже раньше Лёши и даже несмотря на то, как они вчера накидались, играя в мафию. Потому что высыпаться, конечно, охуенно, но в университетскую сборную по футболу попасть тоже хочется, а Антон пока так и не выяснил, свободен ли стадион когда-нибудь, кроме как утром. Вот он и встал пораньше и бегал, делал упражнения, отрабатывал технику. Просто время плохо распланировал: думал, за двадцать минут успеет принять душ, переодеться и прийти на пару, но что-то было такое настроение хорошее, не хотелось торопиться, и музыка в плеере играла приятная. В общем, уже по пути к корпусу Антон осознал, что забыл, какая аудитория. Пришлось бежать до главного здания и смотреть расписание (и всё-таки его сфоткать). Так что он вовсе не заленился и не проспал – просто случились непредвиденные обстоятельства. Но почему-то рассказать всю эту историю преподавательнице казалось плохой идеей. Потому что она же вот ведёт горячие блюда – ей какое дело до футбола? Ей это не оправдание, это Антон только время заберёт у горячих блюд, а что может быть важнее горячих блюд?       И Антон вместо ответа насквозь пропитался чувством вины за свою недальновидность, потому что мог бы и сфоткать расписание, когда все фоткали.       Преподавательница продержала его в неудобной тишине ещё пару долгих секунд, но, не желая забирать больше времени у занятия, уступила:       – Ну проходите, но уж как-то постарайтесь в следующий раз попасть на моё занятие немного пораньше. Знаете, хотя бы к моему приходу.       Антон краснея попытался потихоньку прошмыгнуть на кухню, чтобы больше не привлекать к себе внимания, но получилось не очень удачно: задние столы были заняты сплошняком, и пришлось идти, оглядывая каждый ряд, в поисках свободного места. Наконец, нашлось одно: рядом с Машей. Облегчённо выдохнув, Антон тихонечко брякнул на пол рюкзак, достал первую попавшуюся чистую тетрадь и с некоторым усилием нашарил где-то на дне ручку. Отдуваясь, по возможности, про себя, он, наконец, выпрямился над рабочей поверхностью, разложил на прохладной стали тетрадь, щёлкнул ручкой и глянул, что успела записать стоявшая рядом Маша.       У Маши по белым клеточкам кривоватым, но угрожающим почерком было выведено: «Маркова Мария Викторовна». И в скобочках приписано: «декан».       По второму кругу отругав себя за недальновидность, а заодно предвидев близкую смерть в страшных мучениях, Антон уставился на Марию Викторовну и постарался с этого момента улавливать каждое её слово.       – Таким образом, у нас в этом семестре два блока: мясо и овощи. В основном будем работать с ножами. Разделывать, нарезать…       На этих словах Антон явственно почувствовал, как Машина тёмная аура радостно подёрнулась, готовясь слиться с Марией Викторовной в самых нежных ученическо-наставнических отношениях. И изнутри тронуло тёплое, нетерпеливо-радостное чувство, потому что Антон прекрасно понимал, каково это, найти наставника, за которым захочется пойти, максимально доверившись: у него и самого это случилось буквально вчера и теперь не выходило ни из головы, ни из сердца.       Все мысли тонкими ниточками рано или поздно приводили к Диме, к его профессионализму, к желанию стать таким, как он. Даже ночью сегодня Антону снилась готовка… Нужно было мять тесто, и Антону всё нравилось. Оно получилось упругим, жёлто-розово-голубым, потому что в него были добавлены красители, которые во сне назывались «сахарными». Внутрь были вделаны желейные мармеладки, и Антон вминал эту массу в стол, как слайм с шармами. Сзади его обнимал Дима, направляя движения рук, и шептал: «хорошо… всё правильно… молодец…». В какой-то момент Дима решил проверить, готово ли тесто и, к нереальному смущению Антона, запустил руку ему в джинсы, под резинку трусов. Было ужасно стыдно, но нужно было проверить… В конце концов, это ведь их работа… Чтобы точно убедиться, Дима развернул Антона за подбородок и поцеловал, нежно направляя язык между губ…       – Итак, какие вы знаете виды нарезок?       Под тяжёлым взглядом Марии Викторовны Антон резко вернулся в реальность и смутился. Во-первых, сходу в голову приходили только мясная и сырная нарезки. Во-вторых, из-за воспоминаний о снах возбуждение, которое с утра удалось как-то утихомирить, прямо сейчас заиграло с новой силой – хорошо хоть, никто не видел. В-третьих, Антон настолько отъехал в приятные мысли, что, когда они встретились взглядами с деканшей, он улыбался. К счастью, не от уха до уха, но какое-нибудь блаженное выражение лица наверняка было. А всё кулинария. Кто бы мог подумать, что в ней столько секса!       Видя по Антону, что он ничего дельного не скажет, Мария Викторовна перевела взгляд на других студентов. Руку изо всех сил тянула Маша, но, видимо, Мария Викторовна, видя её хладнокровное рвение, хотела поспрашивать и других:       – Ну? Вот, например, морковь у меня, – взяла со своей поверхности большую морковку. – Какими способами её можно нарезать?       На кухне висела тишина, в которой неловко шуршал страх ответить неправильно и сразу сойти за тупого.       – Ну… Кружочками… – робко предположил кто-то с краю.       И во взгляде Марии Викторовны, кажется, отразилась тоска многодетной матери-одиночки, у которой целая группа детей, денег нет, нянек нет, а жить дальше как-то надо.       – Ну, допустим, – она постаралась вздохнуть не слишком тяжело. – Ещё какие варианты?       Тишина стала такой плотной, что можно было на пластинки записывать. Антон в тихом ужасе благодарил собственное стеснение, помешавшее сказать «сырная».       – Полосочками, – тихо донеслось откуда-то с первого ряда.       – Какими полосочками? – спросила Мария Викторовна внешне почти невозмутимо.       – Ну, соломкой, – чуть смелее подсказала Оксана.       – Ну, хоть соломкой, – уступила Мария Викторовна. – А французское-то название кто-нибудь знает?       И, поскольку никто, кроме Маши, так и не обрёл желание говорить, Мария Викторовна всё-таки дала ей слово:       – Так, у тебя как имя-фамилия?       – Селезнёва Мария, – ответила Маша с лицом Терминатора, и Антон в восхищении осознал, что у них с Марией Викторовной не только вайб схожий, но даже имена одинаковые.       – Ну, давай, Маш. Знаешь, как называется нарезка соломкой?       – Жульен.       Антон чувствовал, Машину радость от того, что, наконец, можно было показать свои знания, но её лицо, при этом, было совершенно каменное, почти как на похоронах.       Мария Викторовна удовлетворённо кивнула:       – Так, – и, уже без особой надежды обратившись к аудитории, спросила: – Ещё какие нарезки бывают?       Но тут уже Маша решила сделать вид, что это тоже к ней обращаются, и к едва заметному возмущению Марии Викторовны, которое, впрочем, по ходу сменилось удовлетворением, начала с леденящим душу хладнокровием перечислять:       – Баттонэ, брюнуаз, мирпуа, шифонад…       Антон смотрел на неё и тихо восхищался. Каким же всё-таки Маша была знатоком своего дела. Не зря у неё всегда был с собой швейцарский нож. Он бы, наверное, и за всю жизнь не запомнил эти замудрённые названия, а у Маши они от зубов отскакивали.       – …турне и анатомическая.       На последнем термине брови Марии Викторовны на пару миллиметров вздёрнулись:       – Это что за нарезка такая?       – Это в виде человечков, – безапелляционно заявила Маша.       Мария Викторовна, обрадовавшаяся, было, что нашла хотя бы одного нормального студента, видимо, решила, что поспешила с выводами, и вздохнув сказала всем записывать терминологию и расшифровку.       – Им потом приятно головы отрезать, – тихонько пробормотала Маша под щёлканье ручек.       Когда аристократические «баттонэ» и «мирпуа» превратились в понятные «брусочки» и «ломтики», студентам было велено взять с продуктовой полки по три корнеплода и каждый нарезать каким-нибудь из способов. Самым сложным видом нарезки было турне, и Антон решил попробовать реабилитироваться в глазах Марии Викторовны.       Чистку овощей он раньше воспринимал, как скучный, но необходимый этап подготовки к творческому процессу сотворения новых блюд, но теперь это занятие вдруг начало казаться чем-то интимно-деликатным. Он осторожно скользил ножом по клубню картофеля, стараясь не срезать лишнее. Крахмалу он с пониманием позволял плыть белёсыми разводами по рукам, но в конце всё бескомпромиссно смыл, потому что он был здесь главным и контролировал ситуацию.       Турне давалось непросто, но а у кого идеально получается с первого раза? Антон прикидывал примерную ширину граней, терпеливо скругляя угловатые срезы. Процесс требовал концентрации, но, в то же время, был медитативным. Как бы, наверное, сказал Лёша, в нём чувствовалась гармония. Казалось бы, такой простой овощ – картошка, которая растёт на грядке у бабушки, – может стать таким изысканным, если его красиво порезать. В каком-то смысле, это было чем-то вроде огранки: без набитой руки мастера и алмаз будет выглядеть так себе, а в умелых руках и стекляшка засверкает.       – Так, ну что, готовы? – разрезала рабочую обстановку Мария Викторовна.       У Антона ёкнуло в груди: он даже с картошкой не успел разобраться, а на очереди ещё лежали морковка с сельдереем, их тоже надо было как-то по-особому порезать.       Услышав в ответ на свой вопрос только паникующую тишину, Мария Викторовна предупредила:       – Даю ещё минуту, а потом пойду смотреть, у кого что получилось. Заканчивайте.       Антон вздрогнул от раздавшегося совсем рядом металлического скрежета. У Маши все три корнеплода были свёклой, и стол был залит соком, как кровью. Только что закончив последнюю нарезку, она удовлетворённо провела широким лезвием ножа по стальной поверхности, сдвигая натёкшую жидкость в сторону и оставляя перед собой относительно чистую поверхность и три аккуратные горки с нарезками.       Чувствуя, как участились удары сердца, Антон решил, что уж хотя бы трёх турне будет достаточно, отложил картошку и взял морковь. Вариантов нарезок была куча, но времени совсем не оставалось, и Антон начал кромсать её просто на кусочки. Но морковь была твёрже картошки, а нож – туповат, и Антон пилил её, почти как бревно на переправе. Мария Викторовна подошла как раз в тот момент, когда он в отчаянии водил ножом туда-сюда по толстой части, а сельдерей ещё так и лежал нетронутым. Посмотрев на Антона с лицом «жалко парня», она прошла дальше. Антон вздохнул и посмотрел на машины нарезки. У неё там были идеальные брусочки баттонэ, абсолютно одинаковая по длине соломка жульена и шефо… шифо… короче, мелкая нарезка. Мария Викторовна безразлично кивнула и уже собиралась пройти дальше, но сделала шаг назад и присмотрелась внимательнее.       – Молодец, – кивнула она, и Маша расцвела с видом «не очень-то это меня и волнует».       – Поздравляю, – шепнул Антон. – У тебя очень круто получилось.       Маша критически оглядела его шедевры:       – У тебя для турне нож слишком большой. И морковка… Зачем ты пилишь, когда можешь использовать собственный вес? Нож же большой…       Антон вздохнул. Его три турне были кривоватыми, но, честно говоря, он собой всё равно был доволен, потому что попробовал. А потом он будет ещё тренироваться и по-любому станет круче.       – Так, десять минут до конца осталось, не расходимся, – велела Мария Викторовна, и группа, услышавшая «десять минут до конца» и приготовившаяся сбросить с плеч груз чрезмерных старания и концентрации, но придавленная обратно, устало притихла. – У меня для вас важное объявление. В первую неделю декабря у первокурсников проходит кулинарный конкурс, – усталость сразу уступила место интересу. – Участвовать обязательно: это в рамках учебной программы. Вам нужно будет своей командой составить концепцию: приготовить закуску, основное блюдо и десерт. Продукты приносите свои. В конце судьи будут выставлять вам оценки.       Антон почувствовал, как внутри разгорается огонёк азарта. Как же это было круто, как МастерШеф! Это не то, что контрольные и тесты в школе – здесь настоящая практика. Надо придумать такую концепцию, чтобы все обалдели!       – Сейчас я вас поделю на команды, а вы между собой решите, кто у вас будет капитаном. Капитан – это практически шеф: он несёт ответственность за всю команду. Первая команда: Суркова Оксана, Павлов Алексей…       Антон вместе с Полотенчиком, Машей и Ромой Зайцевым оказался в команде номер два. Когда занятие закончилось, они собрались на последнем ряду.       – Кто будет капитаном? – спросила Маша с таким видом, как будто сейчас кого-нибудь убьёт.       – Я буду, – твёрдо вызвался Антон.       У остальных сразу как будто бы отлегло, и, в общем, Антон порадовался, что биться за статус шеф-повара не пришлось. Антон сказал – все согласились. Первый шаг на пути к успешному руководству.       – Давайте знаете чё делать? – сразу предложила девушка, которая вчера в «Мафии» была подельницей Антона на первом круге. – Давайте сделаем вегетарианское меню и туда возьмём всякие экзотические фрукты.       – И крупы, – предложил кто-то сзади.       – Крупы с фруктами!       – Нет, подождите, какие вегетарианцы, давайте мясо…       – Стейк «томагавк»! Знаете, какой вкусный?       – Где ты стейк «томагавк» возьмёшь? Сказали же, приносим свои продукты…       – Смотрите, если крупы…       В этот момент все инстинктивно стихли: мимо проходили одногруппники из команды номер один.       – Тс-с-с… – протянула подельница Антона и продолжила шёпотом: – Смотрите, если крупы…       – Ребят, – тоже шёпотом вмешался уже порядком заволновавшийся Антон. Он как-то не ожидал, что все сразу начнут вкидывать свои предложения, и теперь не знал, как всё это слепить в одну идею. – Помните, нас Евгений Андреич в теплицы водил? Мы же можем там вырастить свои овощи и ягоды…       – Блин, – заорал шёпотом неожиданно воодушевлённый Полотенчик, – Антон, ты гений! Ребзя, давайте так: сегодня все думаем, чё можно посадить, придумываем идею, а завтра встречаемся в теплице и обсуждаем.       Предложение получило облегчённое «давайте!», – и все сразу начали расходиться. Антон немного растерялся, потому что планировал, чтобы команда ещё пообсуждала стратегию, но… в целом… Идея-то, в общем, у Полотенчика была неплохая… Как раз, до завтра, может быть, что-нибудь классное придёт в голову.

***

      Пока Лёша отдыхал в комнате, почитывая зелёный талмуд даосской философии гармонии, Антон терять время не собирался. Он ушёл на кухню, якобы готовить, взял побольше картошки и принялся отрабатывать нарезки. Если честно, тоже хотелось отдохнуть, но он не для того шефом вызвался.       Турнешка скользила в руке, уворачиваясь от ножа, но Антон не сдавался. В коридоре периодически слышались шаги, звук открывающихся и закрывающихся дверей комнат, иногда – голоса. Антон осторожно орудовал ножом, стараясь двигать лезвие по небольшой дуге. В конце коридора послышались шаркающие шаги. Они всё приближались, усиливая в Антоне какую-то несмелую, но безуспешно подавляемую панику. Вроде, ну какая разница, кто зайдёт? Ну увидят, чем Антон занимается – ну и что? А с другой стороны, на этаже ведь жили в основном его одногруппники. Что если это приближается студент из команды соперника? Последние секунд десять Антон стоял, подняв разделочную доску на уровень груди, чтобы, если это кто-нибудь, для чьих глаз зрелище не предназначено, как-нибудь по-тихому скинуть пару готовых турнешек в кастрюлю вместе с остальной картошкой и начать всё варить – типа просто обед.       На последнем шаге в груди ёкнуло, а потом отлегло:       – Привет, – выдохнул и по-дурацки улыбнулся.       На пороге стоял Дима, прижимая к груди кастрюлю, нож и разделочную доску. Он кивнул Антону и доковылял со своим скарбом до стола.       – О, привет. Антон же, вроде?       – Ага, – внутри затрепетали кулинарные бабочки. – А ты тоже на нашем этаже живёшь?       – Да нет, – Дима поставил на стол посуду и начал вынимать из кастрюли продукты. – Я этажом ниже, – поймал катившуюся к краю помидорку, – у нас всю кухню заняли – вот, пришёл у вас готовить.       – А-а, – радостно протянул Антон.       Надо было ещё что-нибудь сказать, но недурацкие фразы все куда-то улетучились. Осталась только почти собачья радость за то, что снова выдалась возможность поготовить с мастером.       – А чего это у тебя… – отрезая жопку у моркови, Дима растерянно поглядел на набор Антоновых продуктов (если, конечно, набором можно было назвать один продукт), – картошка какая-то?       Несколько почти воздушных движений ножом – и морковка осталась голенькая, а тонкие полосочки шкурки легли на стол аккуратной стопочкой.       – А-а, – Антон неловко усмехнулся, – да это я тренируюсь разные нарезки делать.       – О, вот это ты молодец, – как-то по-простому и без сарказма похвалил Дима, и эта похвала отдалась внутри солнечными всполохами. – Я, пожалуй, тоже с тобой потренируюсь.       Из кастрюли появился небольшой кабачок с тёмно-зелёной шкуркой.       – Да ты, мне кажется, и так всё умеешь, – Антон почти не подлизывался, потому что Дима был настолько профи, что при всём желании подлизаться был, скорее, шанс сказать правду.       Теперь настала Димина очередь мягко смеяться:       – Да нет, это тебе только пока так кажется.       Антон смущённо пожал плечами и попытался хотя бы для вида продолжить строгать свой картофельный огрызок:       – Не знаю, с тестом ты тогда так всё объяснил и показал… Вообще, блин, круто.       – Да это фигня, – нехотя отговорился Дима. – У меня кондитерка лучше. Остальное надо подтягивать. Теорию начитать можно, а вот техника – это тупо человекочасы. Встаёшь на кухню, в уши – плеер – и фигачишь.       Антон встревоженно бросил нож и даже картошку и хлопнул себя крахмальными руками по карманам:       – Бали-и-ин!       – Чё? – спросил Дима, вырезая грань будущего турне.       – Да я, по ходу, наушники на стадионе в душе оставил. Ну пиздец. По-любому их уже взял кто-нибудь.       Дима цыкнул как будто на кабачок:       – Да, это ты зря, конечно. Ну, может, кто-нибудь из команды твоей забрал, ты поспрашивай.       Антон отмахнулся:       – Да какая команда. Это я перед парами пришёл потренироваться, пока никого нет. Там, поди, уже пол-университета побывало.       – Ну, тогда да, – Дима вздохнул. – Скорее всего, с концами. Ну, ты сходи, проверь.       – Не хочу, – расстроился Антон. – Это далеко, потом ещё обратно идти, а я скоро жрать захочу.       Дима философски кивнул:       – Ну, тоже верно.       – А чего ты тренировался так рано?       – Да я это, – Антон уже совсем без энтузиазма вернулся к своей картошке, – хочу попробоваться в сборную по футболу – вот, возвращаюсь в форму.       Дима на секунду оторвался от кабачка:       – Ого, здорово. А ты где-то тренировался до этого?       У Антона нож соскочил с намеченной линии, и он расстроенно закинул недоделанную турнешку в кастрюлю, как в баскетбольное кольцо:       – Да чё там тренировался, – сложил туда же остальную картоху и поставил на плиту, – во дворе с пацанами гоняли – вот и все тренировки.       – А ты чего нарезки бросил? – тут же отреагировал Дима.       – Да ну потому что фигня какая-то, – расстроенно буркнул Антон. – Вон, посмотри, какие у тебя красивые получаются, а у меня – как из жопы.       Дима к унынию не подключился:       – Ну, так я уже сколько в готовке… И цукини не такой плотный, как сырой картофель. И потом, мне кажется, у тебя нож какой-то, ну-ка, дай… – и почти сразу, как Антон вложил в Димину руку рукоятку и отпустил лезвие, вынес вердикт: – Ну да, он у тебя плохо сбалансирован. Таким заебёшься работать. Нахуй его, купи себе с выровненным балансом.       Антон всё ещё был слишком расстроен:       – Я даже не знаю, как понять, что баланс выровненный.       – Поверь, – Дима снова вернулся к своей нарезке, – когда ты возьмёшь в руку нормальный нож, ты сразу это поймёшь.

***

Антон лежал в постели и всё ещё расстраивался из-за наушников. И немного из-за турне, но из-за него уже куда меньше. Димины слова помогли как-то воспрять духом. Антон ведь только учится, в конце-то концов.       К тому же – Антон тихо усмехнулся и снова расплылся в улыбке, – ведь если бы он не забыл наушники в душе, Дима бы не узнал, что он сегодня утром тренировался. А если бы не узнал, – тогда не начал бы спрашивать про футбольную сборную и не признался бы, что и сам пробовался туда и на первом, и на втором курсе, но оба раза не прошёл. И Антон бы не предложил – почти в шутку, без особых ожиданий – завтра потренироваться вместе.       А теперь вот они вместе потренируются.       Губы снова тронула невольная улыбка, и Антон закрыл глаза.