Toi et Moi... Nous

И снова понедельник, звонок с урока, визг бежащих одногруппников и опустевший за минуту коридор… — Удачи, Рива, — улыбается мне на прощание Лукреция. — Спасибо, — судорожно вздыхаю я в ответ. — Она мне сегодня точно понадобится. — Да ладно? То есть до сегодняшнего дня она была тебе не нужна? — Усмехается Дита. — Была…оказывается… — Да не бойся! Такая прекрасная женщина тебе ничего не сделает, — хлопает меня по плечу Дита. — А после тех духов что ты ей подарила, уж тем более. — Что? — Внутри все начинает пылать после её слов. — От… Откуда ты узнала об этом?! — А об этом позже поговорим.Пока-пока! — подмигнув подруги выбежали через главных выход на улицу. Меня всю начало трясти, но и с учётом позднего времени я не могла долго стоять в застывшей позе в коридоре университета.Раз уж мадам Наварра сказала мне прийти, значит у неё на то есть веская причина, тем более, если это связано с её еврейскими корнями.А всё что касается евреев не чуждо и для меня, верно? Поэтому, по привычке собрав волю в кулак, я развернувшись иду в её кабинет быстрыми шагами.Постучавшись и не дожидаясь разрешения вхожу в кабинет.Она стоит у окна облокатившись на подоконник и заметив меня улыбается. — Все же да и пришли, — делает она шаг в мою сторону. — Любая история связанная с моим народом мне интересна, — честно отвечаю я. — Вы сказали, что я ошибаюсь на ваш счет. — А вы сказали, что от евреев у меня только фамилия, — спокойно напоминает она, а я отчего-то опустив взгляд киваю. — Хотя…в каком-то смысле вы и правы.Я не знаю нашего языка, не исповедую иудаизм, да и традиции еврейские не соблюдаю.Но перед тем как рассказать почему, я бы хотела задать вам вопрос, Рива. — Задавайте, — озадаченно отвечаю я. — Почему вы пришли в бешенство узнав о том, что я будучи еврейкой не знаю иврита? Я бы не стала задавать столь глупый вопрос если бы была чистокровной, однако по матери я имею французские гены, а как правило нация у евреев передаётся по материнской линии. — Верно, нация у нас передаётся от матери, а когда мать не еврейка меня это больно ранит, — вздыхаю я все так же продолжая смотреть вдаль. — Мы уже говорили на эту тему, однако наш народ губили не только во времена Холокоста, это было ещё со времен крестовых походов.Во всем мире проживают более двадцати пяти миллионов евреев, и только семь миллионов живут в Израиле.А народ не живущий на своей родине и уж тем более смешивающийся с представителями другой национальности, теряют свою еврейскую идентичность либо частично, либо полностью. — Верно, — уже с нескрываемой грустью улыбается преподавательница. — В этом вы совершенно правы… — Я ответила на ваш вопрос. Что мне хотели рассказать вы? — С былым интересом спрашиваю я. В ответ она направляется в сторону шкафа, достает оттуда коробку средних размеров и поставив её на парту садиться рядом со мной. — Что в ней? — Все же осмеливаюсь взглянуть на преподавательницу. — Откройте и посмотрете, — кивает она и я недолго колебаясь открываю коробку. Какого же было моё удивление, когда внутри я обнаружила талит и мужскую цепь с звездой Давида — символ нашей нации.С нескрываемым удивлением я снова перевожу взгляд на мадам Мишель и вижу скорбь в её серо-зеленых глазах. — Эти вещи принадлежали моему покойному отцу, — тихо сказала она, будто прочитав мои мысли. — Он умер когда мне было шесть лет… Когда родилась я он очень боялся за мою судьбу, даже по прошествию стольких лет после еврейского геноцида, поэтому было решено растить меня в Католической вере.Однако до момента смерти отца я всегда наблюдала за его молитвами и даже молилась вместе с ним.Иудаизм был мне ближе Христианства, но мне не дали даже выбрать его как религию… — Я…Я не знала, — внутри все болезненно сжалось.Никогда бы не подумала, что испытаю жалость и даже найду оправдание этнической еврейке. — Мадам, мне правда жаль. — Рива, — взяв за подбородок заставляет она меня взглянуть ей прямо в глаза. — Я не нарываюсь на жалость и ни в коем случае не ищу себе оправдания.Я лишь хочу объяснить вам, что не всегда евреи за пределами Израиля теряют свою идентичность из-за собственной прихоти, у каждого на то своя причина. — Если вы росли в интернациональной семье и ваша душа принадлежала двум мирам, то моя душа наоборот, с малых лет была отравлена ненавистью к европейцам.Мои покойные родители ненавидели всю Европу за Холокост и я была такой же. — Да упокоит Всевышний их души.Каждого в этой истории можно понять, — гладит она меня по спине и почему-то на душе становится спокойнее.Вероятно,всему причиной её собственное умиротворение. — Мадам, я знаю, наше первое знакомство было ужасным и в начале я вела себя просто отвратительно по отношению к вам, за что хочу попросить прощение. — Но вы ведь уже извинились, Рива… — Нет, я хочу попросить прощение искренне.Я не знала всей вашей истории и просто облила вас грязью.Но я правда попытаюсь исправиться, — перешагнув через все опасения осмеливаюсь её обнять. — Рива, я… Я вовсе не держу на вас зла, — обнимает она меня в ответ. — Никогда бы ещё не думала, что студентка будет вызывать у меня столько противоречивые чувства. И тут меня словно бьёт током… В голову лезут слова Долорес и её подруг.Меня давно терзали мысли о Наварра, причем все они были совершенно разными. — Мадам, а вы свободны в среду вечером? — Осмеливаюсь я спросить. — Вечером да, — удивленно смотрит на меня преподавательница. — А что? — Я бы тоже хотела поговорить с вами о личном…