К'дива: страстная история о межвидовом романе

— У кого-то сегодня прекрасное настроение, — говорит Леонард, когда Джим подходит к своему столику в кафетерии. Джим резко опускает поднос с обедом и наклоняется к его лицу. — Это ты? — Что я? — спрашивает Леонард с невинным видом. Вена на лбу Джима пульсирует. — Сегодня не тот день, чтобы проверять мою зрелость, Боунс. Ты знаешь, о чем я говорю. Боунс вздыхает и пытается найти немного сочувствия для своего друга, который явно перекручен, как крендель, из-за всего этого. — Расслабься, ребенок, — говорит он. — У меня есть дела поважнее, чем распространять твою похабную литературную писанину по всей академии. Джим еще мгновение смотрит на него убийственным взглядом, затем падает на свое место и начинает запихивать в рот куриный суп с лапшой. — Ты выглядишь довольно самодовольным для парня, который ничего не распространял, — обвиняет он в перерыве между ложками. — Да, но то, что это не я поставил подножку, не значит, что я не буду смеяться, когда ты споткнешься и упадешь лицом вниз. Леонард улыбается ему. Джим его лучший друг, и Леонард никогда не хочет видеть, как он страдает, но это? Это честная игра. Джим украдкой наклоняет голову. — Люди читают. — О вкусах не спорят. — Кто-то загрузил его на публичный сервер Академии вчера вечером ровно в 00:01. Сейчас 12:30. — И? — И просмотров уже больше пятидесяти тысяч. — Ну, — Леонард промокнул рот салфеткой. — Если тебя выгонят из Академии за, ну, не знаю, непристойность? Тогда, по крайней мере, у тебя будет карьера, на которую можно опереться. — Чёрт возьми! — Джим с грохотом швырнул ложку. — Это должна была быть шутка для своих. Только вы, ребята, должны были ее видеть! — Джим, — Леонард пытается казаться терпеливым, но он взволнован и достаточно самосознателен, чтобы знать, что плохо это скрывает. — Написать десять страниц межвидового порно на спор, вот это была бы шутка. Но потом ты взял и превратил эти десять страниц в первую главу чертового любовного романа. — Чтобы доказать свою точку зрения! Брови Леонарда изогнулись. — Ну, ты что-то доказал, круто. — И предполагалось, что это будет секретом! — Тогда тебе не стоило говорить Гэри. — Ты ведь на самом деле не думаешь, что это был он, правда? — Яркие насыщенные пятна румянца вспыхивают на щеках Джима. По мнению Леонарда, Гэри Митчелл — это десять фунтов дерьма, засунутых в пятифунтовый мешок, и если кто-то следит за сетевой активностью Джима, просто ожидая возможности причинить ему неприятности, то он ставит деньги именно на этого придурка. Но он не может просто так взять и сказать это. Иногда быть лучшим другом Джима Кирка — самая сложная в мире работа. — Джим, — серьезно говорит Леонард. — Если бы за этим стоял Гэри Митчелл, у тебя были бы в разы больше проблем, чем сейчас. Ты не заметил, что тот, кто загрузил твой маленький порнороман на студенческий сервер, удалил все идентификационные теги, ведущие к тебе? И вместо того, чтобы написать "ДЖИМ КИРК" шрифтом 42 кегля сверху, он придумал вулканский псевдоним, чтобы защитить твою драгоценную конфиденциальность? Выражение ошеломленного недоверия на лице Джима отвечает на этот вопрос. — Ты даже не посмотрел, не так ли? — Я запаниковал, — признается Джим, что случается достаточно редко и это настолько отчаянно, что Леонард решает немного ослабить давление на него, даже если это самое смешное, что он только может себе представить, не учитывая ареста одного из них. Джим открывает свой падд, скользя глазами по файлам. Облегчение смягчает его выражение. — Ладно, ты прав. Моего имени там нет, — он замолчал, а после еще нескольких секунд стука пальцев о падд продолжил. — Моего имени нигде нет. Люди говорят о книге, но никто не говорит обо мне. Большие голубые глаза, которые он обращает на Леонарда, выглядят неприятно уязвимыми. — Значит, я в безопасности, да? Это все еще только между нами пятью. Леонард хотел бы сказать да. Он не жесток, и эта ситуация, очевидно, напрягает Джима до почти невозможной степени. Но Джим спросил его честное мнение, и он, к сожалению для них обоих, мастер придумывать наихудшие сценарии. — Это зависит от обстоятельств, — пожимает Леонард плечами. — Может ли кто-нибудь проследить связь между тобой и “Т'Кхара”? — Боунс, я делал кое-какие темные дела в своей жизни, но я никогда не притворялся вулканцем. — Выражение лица Джима становится задумчивым. — Да, даже с париком, у меня нет таких скул как у них. Леонард сдерживает улыбку. — Тогда я бы сказал, что ты в безопасности, — говорит он. — Пока кто-нибудь не проболтается, конечно. И Джим... — он делает глубокий вдох. — Гэри, возможно, и не начал это, но ты же знаешь, как он любит сплетничать. Если эта штука станет такой вирусной, как кажется, я не знаю, сможет ли он держать рот закрытым. Джим резко теряет интерес к супу. Вена на его лбу снова вздувается. — Тебя действительно так волнует, узнают ли люди? — говорит Леонард, немного обеспокоенный давлением Джима. — Черт, ты же не нарушил устав. Если это дойдет до Пайка, просто скажи ему, что это был частный документ, который кто-то опубликовал без твоего ведома и согласия. Джим издает тихий сдавленный звук, как будто мысль о том, что Пайк может узнать об этом, только сейчас пришла ему в голову. — На самом деле, — Леонард задумчиво отпивает остатки кофе, — на твоем месте я бы вышел вперед и предупредил Пайка сейчас. Так будет менее унизительно. Джим переваривает эту простую логику. — Ты прав, — наконец говорит он. — Просто... “Автор жарких межвидовых любовных романов” не совсем соответствует образу крутого капитана звездолета будущего, который я пытаюсь здесь создать, понимаешь? Леонард почти ничего не знает о немедицинских компьютерных системах, но у него сложилось впечатление, что компьютеры в целом начинают мурлыкать как кошки, как только Джим появляется в их поле зрения. — Ты правда говоришь мне, что не можешь понять, кто загрузил эту чертову штуку? Ты? Джим пожимает плечами. — У Гейлы есть опыт работы в сфере информационной безопасности, чтобы переворошить весь файл. И она... знаешь, она не считает, что эта книга — что-то, чего стоит стыдиться. — Она была большой поклонницей, насколько я помню. Для Гейлы поделиться порнороманом Джима на студенческом сервере, вероятно, было бы эквивалентом того, как если бы заботливая мать прикрепила на холодильник карандашные каракули своего ребенка-первоклассника. Леонарду эта девушка определенно нравится. Джим устало вздыхает. — Вероятно, это одна из тех культурных особенностей, которые мы не понимаем. Например, то, что она считает моногамию неестественной и нездоровой. — Верно. Это было бы просто эгоистично или что-то в этом роде, если бы ты не поделился своими горячими вулканскими фантазиями со всем Звездным Флотом. — Фантазии! Я уже... — Джим сжимает губы и тычет пальцем в лицо Леонарда. — В последний раз, Боунс: Офелия — вымышленный персонаж. Она не похожа на “меня, только женщину”. — Может, и не совсем, — говорит Леонард, проницательно глядя на Джима. — Видишь ли, в тебе есть что-то... — Блять, Боунс, хватит. — Ты себе не очень-то нравишься, — безжалостно продолжает Боунс. — О, у тебя есть некоторые очевидные достоинства, ты признаешь это, но у тебя худший случай синдрома самозванца, который я когда-либо наблюдал. — Какой синдром? — У девушки в твоей истории есть все те части тебя, которые ты не против признать нормальными. Например, твои мозги. И твои красивые золотые волосы и небесно-голубые глаза. — Ну, у нее светлые волосы и голубые глаза, как и у восьмидесяти процентов всех героинь любовных романов в истории человеческой литературы. — До Первого контакта, конечно. Сейчас не так много. Ты мог этого не замечать, выросши в Риверсайде, но ты, типа, двенадцать рецессивных признаков, одетых в кадетскую форму. Такие люди, как ты, должны быть в музее. Рот Джима кривится, потому что он знает, что Леонард прав, но самое близкое, на что он способен, — это проворчать что-то о том, что он не единственный блондин в Звездном Флоте. Боунс напоминает ему, что это гораздо больше говорит о Звездном Флоте, чем о генетическом разнообразии людей. Джим проводит рукой по лицу, а затем быстро меняет тему. — Значит, это должна быть Гейла, верно? — говорит он. — Поэтому мне просто нужно поговорить с ней. Я излагаю свои опасения, она обещает никогда в жизни не говорить о том, кто на самом деле “Т'Кхара”, и мои страдания заканчиваются так и не начавшись. Верно? Леонард решает не упоминать тот факт, что Джим, по-видимому, решил полностью забыть о Гэри Митчелле и его болтливом языке. Он откидывается на спинку стула, сцепив пальцы за головой, приятно хрустя позвоночником. — У меня только что возникла мысль. — Да? — неохотно откликается Джим. — В Звездном Флоте есть вулканец. Профессор Спок, мой преподаватель этики? Каждый день в этом семестре он заставлял как минимум одного из своих студентов плакать. — Рассказывает Боунс со странным уважением в голосе. — Отлично, звучит, как будто он полный придурок. Так что насчет него? — Я не знаю. Надеюсь, он не обидится, когда узнает, что кто-то пытался выдать эти романтические сопли за работу вулканца. Ему может стать любопытно, — отвечает Леонард, приподнимая бровь. — Ты же знаешь, что говорят о любопытных вулканцах. — Хорошая попытка, Боунс. — говорит ему Джим, берет поднос и встает. — Но у меня и так достаточно дел, чтобы беспокоиться о каком-то вулканце, которого я никогда не встречу. К тому же, никто ничего не говорит о “любопытных вулканцах”. Ни в одном языке Федерации нет такой пословицы или аксиомы. Это было ежедневное напоминание о том, что я, на самом деле, гений. — Тебе не обязательно быть таким злобным, Джимми, — кричит ему вслед Леонард, пока Джим уходит к утилизатору. — Только из-за этого я вступаю в твой новый книжный клуб!