Оперные недоключения

— А вот и я! — бодро возвестил Грег, стоя в дверях с пакетом вкусняшек в руках. Вторую руку он держал за спиной. О, кофе был как раз кстати! Майкрофт с удовольствием развалился на софе и прижал к губам кружку с восхитительным напитком. Когда тёплая жидкость оросила его глотку, он прикрыл от наслаждения глаза. От неудобной позы тела полотенце разъединило кончики и медленно сползло на пол, оставляя своего хозяина обнажённым. — М-м-м, — протянул Майкрофт с закрытыми глазами, смакуя кофе, услыхав любимого. — Славно, без тебя кофе совсем не тот. — Он открыл глаза и нахмурился, ощутив чуть более пристальный, чем необходимо, взгляд. Посмотрев вниз, он вновь покраснел и резко поставил кружку на стол, молниеносно кинувшись за полотенцем. Одно дело — оказаться голым в душе, под струями воды, а совсем другое — вот так… Он смущённо закрыл полотенцем нижнюю часть тела и скукожился. — Прости, — промямлил он. Увидев любимого в непривычном, но таком прекрасном виде, Лестрейд чуть не кончил снова, но, благо, Майкрофт поспешно закрылся. С трудом удерживая разочарованный скулёж, Грег поспешил исправить неловкость. Судя по виноватым глазам Холмса, от случившегося ему было некомфортно. — Ничего, не извиняйся! Мне даже… нравится. Ты прекрасен в любом виде. И в одежде, и без, — мягко произнёс юноша и, подойдя к Майкрофту, немного несмело чмокнул его в уголок губ и вопросительно провёл по ним языком, осторожно предлагая поцелуй. Майкрофт с удовольствием открыл рот, утягивая их в немного влажный, но притягательный поцелуй. Когда они целовались, то закрывали глаза, и Майкрофт использовал это время, чтобы полностью избавиться от смущения. Тем более… кажется… Лестрейду даже понравилось. Поставив мысленную галочку, Майкрофт обхватил чужую голову, углубляя поцелуй, а после, когда воздуха из носа стало не хватать, они разъединили рты. — У-ух… — Майкрофт облизнул зацелованные губы. — Целуешься божественно, Грег. — Аналогично, котёнок, — немного сбивчиво проговорил Грег и протянул любимому цветы, которые слегка помял, пока сжимал их пальцами от волнения. — Это тебе, — нежно проурчал он. Коснувшись лба Холмса своим, парень завалился на софу рядом и обнял его за плечи одной рукой. Второй подцепил свою кружку с кофе и сделал несколько неспешных глотков. — С-спасибо, — смутился Майкрофт и спрятал своё лицо в цветах, под видом понюхать, хотя на самом деле — чтобы сдержать слёзы. Лестрейд завалил его заботой и подарками за эти неполные три дня, а он даже не знал, чем мог его отблагодарить. Поставив цветы в вазу на комоде, он ещё раз ткнулся в них носом, на этот раз поглощая приятный запах, после чего завалился к Грегу и прижался боком к его боку. Лестрейд, до этого незаметно наблюдавший за любимым в попытках разгадать его отношение к подобного рода подаркам, счастливо улыбнулся и притянул его ближе к себе, обнимая за плечи. Как оказалось, даже Майкрофту Холмсу не чужды сантименты и обычные человеческие радости. Хоть и могло показаться, что это не так. — Представляешь, сегодня приснился сон, будто мы приехали в театр, а там на сцене конь, — поделился Грег, вырисовывая на руке Майкрофта круги и сердечки. — В пальто одет. А возле него свинья в платье. Они то смеются, то плачут. Ну, мы решили, что пойдём в буфет. Спускаемся, а там за кассой гиена… В общем, зверинец. Потом подошёл пёс. Хороший, кстати. Понравился мне. И сказал, что выступления не будет, мы можем ехать домой. — Что ты принимал, чтобы видеть подобное? — фыркнул Майкрофт, пытаясь представить происходящее в ночном мозгу Грега. Да уж… В такую оперу он бы сходил. В качестве научного эксперимента, конечно же — классическую музыку, любимую родителями, он не любил. Особенно ненавидел Бетховена, который всегда играл в кабинета отца, когда тот порол его за непослушание. Лестрейд тихо засмеялся, отложив кофе на стол, чтобы его не разлить. — Иногда, бывает, такое приснится, что можно собственную книгу писать, — успокоившись, поделился он. — А представь, что мы приедем — и окажется, что всё так и будет? — Не думаю, — покачал головой Майкрофт. — Всё-таки мы живём в мире людей, а не этих, как их? Фурри! Если бы я увидел в опере настоящую прямоходящую животину, я бы, наверное, испугался. — Я бы, наверное, тоже, — честно признался Грег. — Кстати, по дороге в театр мы встретили корову, из-за которой пришлось идти пешком, так как она повредила нашу машину. Мы долго шли вперёд по лесу, искали в нём каких-то синих лилипутов и светящихся кроликов. Затем к нам подошла странная старушка и вручила чудо-зелье. Затем мы пришли в какую-то хижину, а там главный старый дворовой пёс и его жена-овца. Нам даже пришлось там заночевать, потому что мы почему-то не смогли вернуться обратно и попасть в театр, так как должны были дождаться автобуса. Хозяин хижины заставил нас перебирать ему носки. — Парень хихикнул. — У него их много было. Оказывается, он держал под домом нелегальный подвал беженцев. А утром выходим, а машину кто-то украл. Это потом оказался енот-полоскун. Ему нужна была машина, чтобы отвезти постиранное белье в соседний замок. В итоге, мы всё-таки поспели на автобус. О, а кстати, ты никогда не представлял себя фурри? Интересно, кем бы могли быть мы… — воодушевлённо закончил Грегори. Майкрофт с неподдельным интересом исследователя выслушал рассказ Лестрейда, пытаясь по определённым признакам понять, какой сорт печально известной травы тот принимал. Ибо выдумать такое, да ещё и на свою голову… Майкрофт не был уверен, что такое возможно. — Ну… думаю ты бы мог быть… э, только не обижайся, хорошо? — Майкрофт кинул на него цепкий, но ласковый взгляд. — Ты бы мог быть псом. Знаешь, такой полицейской собакой. Суровой с нарушителями, но очень доброй и преданной. — Люблю собак, — весело хмыкнул Грег. — В детстве у меня была немецкая овчарка Бим. Что ж, пожалуй, да. Я мог бы быть собакой. А ты… — парень пробежался внимательным взглядом по телу любимого. — Без обид, солнышко. Похож на пушистого породистого кота. С виду независимого и вальяжного, а внутри мягкого и пушистого. — Лестрейд нежно погладил Майкрофта по волосам, будто ожидая, что тот сейчас замурлычет. Майкрофт прикрыл глаза, подавшись навстречу ласкающей его руке. Что ж, кот — это хорошо. Это здорово. Коты — животные красивые. Котов Майкрофт любит. Енотов ненавидит.

***

— Какая пышечка! — Здоровский костюм, Майка! Его держат сильные руки — не жестоко, просто слегка унизительно. Майкрофт не вырывается — во-первых, ему не больно, во-вторых, это бесполезно. Эти упёртые, достанут из-под земли, если надо будет. Он ненавидит Рождество. Друзья отца будто специально отыскивают его и сразу же начинают измываться. В прошлом году они принесли с собой целый таз взбитых сливок и заставили его съесть их, поглаживая по животу. Майкрофт ненавидит сливки и предпочитает не давать никому свой живот. В этом году он встречает Рождество по-взрослому — ему восемнадцать. Друзья отца притаскивают ему дурацкий костюм енота и пытаются напялить. Естественно, сила побеждает, и визжащего ругательства сонного Майкрофта сжимают со всех сторон. — Отпустите меня, уроды! — орёт Майкрофт, он очень хочет спать. За праздничным столом эти два дебила постоянно подливали ему виски, пока не упьянили напрочь. — У-у-у, злой енотище! — вздыхает один из мужчин, и они оба начинают ржать. — Эй, Стэн, почему енот злится? — Видимо, не хватает тепла. — Иди сюда, лапуся!.. Его сжимают ещё сильней. Майкрофт бурчит и затихает, понимая, что иначе от него не отстанут. Пьяный мозг говорит: «Пора спать…», и глаза закрываются сами собой. — О, смотри, енот засыпает. — У-у-у, хвостатый пройдоха!.. — Не хвостатый, дружище, не хвостатый… — А давай… ему хвостик?.. — Эх, он же всё-таки не настоящий енотик. Куда ты ему хвостик сделаешь? — Ну… есть там одна дырка… Майкрофт облегчённо растекается на кровати, поняв, что дебилы отпустили его и куда-то ушли. Ну и чёрт бы с ними, главное, теперь можно поспать. Свернувшись в клубок прямо в дурацком костюме, он недовольно ёжится, когда голоса возвращаются. — Да ладно тебе, он нихера не понимает щас. Забудет завтра — и всё! — Эх, боязно. Он мстительный, сучара. — Да ты смотри, он уже почти спит. Сейчас, секунду… Майкрофт заочно посылает к чёрту, когда в его губы тычется стакан. — Попей водицы, енотик. С утра сушняк будет жуткий. Довод разумный, по крайней мере, для пьяного мозга. Майкрофт приоткрывает губы и осторожно глотает прохладную восхитительную влагу. Кто-то ласково гладит его по горлу. — Вот так, вот так… А теперь — спи!.. Мозг улетучивается как-то быстро. Майкрофт засыпает почти мгновенно, и всё, что он успевает напоследок — услышать весьма странный диалог: — Давай, он спит. — Дай тюбик! О-о, какой славный мальчик. И почему Чарли его третирует? — Он просто пуританин. Ох, давай сюда… Вот так, вот так… Скоро он будет настоящим енотом. Наутро Майкрофт проснулся с сушняком и похмельем, но никаких других негативных признаков в себе не обнаружил. Он так и не понял, чего друзья отца хотели от него или сделали, пока он спал, но с тех пор автоматически напрягался от вида енотов и полосатых костюмов.

***

Майкрофт сдавленно улыбнулся, прогоняя мысли прочь. — Коты милые, — тихо произнёс он. — Ага, — поддержал Грег и нагнулся, чтобы поцеловать любимого в макушку. Рядом с Майкрофтом было уютно и хорошо, тепло чужого тела приятно согревало. И Лестрейд готов был хоть вечность просидеть вот так рядом с любимым в обнимку. Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Где-то в шкафу противно прогудел будильник, вынуждая Грега недовольно простонать. Никуда вставать не хотелось. Майкрофт улыбнулся ему в плечо. — Если опоздаем, то очень обрадуем Шерлока, — с сожалением протянул он. — Не хочу радовать его по пустякам, пусть принимает это как награду. — Он поцеловал Лестрейда в кончик носа, выглядя очень разморенным. — И, полагаю, он так и не озаботился покупкой костюма. Думаю, стоит занести ему мой, дополнительный. — Как скажешь, крошка моя, — согласился Грег и оставил нежный поцелуй на чужих губах.