Фанат Моцарта

      - Ну, что в деканате сказали? - спрыгивает с подоконника Позов, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Десять минут нервного ожидания дают о себе знать затёкшими конечностями.       - Мама оплатила обучение на год вперёд! - счастливо улыбается Антон, размахивая вспотевшимы от стресса ладонями. Шагая в кабинет ректора, он молился богам, чтобы дали отсрочку ещё хотя бы на пару дней, пока он соберёт нужную сумму, но его только перешагнув порог, душераздирающую тираду прервали до того, как он её начал, осчастливив поступившим крупным переводом от некой Елены Шастун. И как же, сука, сильно затрещало его сердце в груди в тот момент, не передать словами, потому что чувство свободы и облегчения охватывает поперёк тела, выпинывая из черепушки все не нужные переживания.       - Вау! - на радостях свистит Дима, разминая стопы, - она чё, банк ограбила?       - Нет, у неё просто новая работа, - беспечно пожимает плечами Антон, оглядываясь по сторонам. До пары ещё пара минут, так что, вроде, успевают.       - Ну подожди. Сумма то там большая, - напрягается парень, серьёзно глядя на мальчишку. А если учитывать, что и год только начался, то там немалая цифра выходит, которая очень на вряд ли могла появиться так быстро на руках у обычного фармацевта. Не складывается что-то.       - Ну... да. Может, она кредит взяла? - неуверенно предполагает Антон, и сам же в это верить не хочет. Заставлять брать кредит маму - это последнее, чего бы Антон хотел в нынешних условиях женщины. Да, она говорила, что устроилась на хорошую работу, но... Да какая это работа должна быть, чтобы штатному медику платили столько?       - Ооо, кредит. Это запросто, - кивает Дима, оглядывая пустующий коридор второго этажа, - слушай. А может, попросишь заодно маму деньжат тебе подбросить? - серьёзно предлагает он, но замечая нотки осуждения в глазах омеги, чуть смягчается, - ну, ты вообще на мели, и на столовке экономишь!       - Ну-у, знаешь, что? - тянет Антон, - буду стройнее! - смеётся парень, проводя руками в воздухе, как бы очерчивая свою тощую фигуру. Да, в последнее время он перебивается одними лишь йогуртами и булочками из кафе напротив универа, ибо времени не хватает, чтобы нормально сесть и поесть, но... Да ладно, кому он врёт? В компании отца и тёти Даши в последнее время хочется находится как можно меньше, и избегание общего приёма пищи встречи с ними отсрочивает.       Дима неодобряюще качает головой, но всё равно подхватывает его смешинку.              - Я не хочу просто маму по пустякам беспокоить, - грустно улыбается младший, - постараюсь найти подработку как можно быстрее, - кивает он, тут же натыкаясь на два строгих карих глаза. Кажется, так же на него смотрел Попов, услышав про вторую работу, и от этого воспоминания по коже бегут неприятные мурашки. О нём думать хочется в последний момент, когда перед глазами рушатся последние кусочки семьи, а на плечи давит никуда не упершийся долг.       - Только, пожалуйста, в голодный обморок не бахнись, пока будешь искать свои... подработки, - выделяя последнее слово, Дима неопределённо крутит рукой в воздухе, обозначая всё своё недовольство, и Антон с ним согласен. Искать что-то новое теперь по-настоящему стрёмно.       - Не дождёшься, - прищурившись, довольно шепчет парень, - у меня дома есть и картошка, и макароны, и... мамины соления! Так что всё хорошо!       - Угу, угу, - легко соглашается Позов, широко улыбаясь.       Нифига он не верит.       Антон лишь закатывает глаза, показывая другу язык. Ну не хочет и не надо, кто заставляет? Антон и без его доверия обойдётся, когда в очередной раз будет перебиваться «чудом». И, покрепче схватившись за лямки рюкзака, дрыпает в сторону главной лестницы, лишь бы перевести фокус внимания друга на что-то более позитивное - на то, как он падает, да? - на ходу крича замершему в непонятках Позу:       - Кто последний до аудитории - тот лох!       Дима что-то возмущённо кричит, и Антон откровенно тычет в него средний палец, всего на пару секунд оборачиваясь назад, но не отстаёт, срываясь вслед за одногруппником, совсем не замечая осторожно высунутой из-за стены тёмной макушки, обладатель которой задумчиво хмурит брови, обеспокоенно вглядываясь в удаляющейся силуэт солнечного мальчишки.

***

                               Антон пулей - но это как посмотреть - вылетает из дверей университета, наконец вдыхая полной грудью свежий воздух, что в закрытые окна аудитории совсем не поступает. Три пары остаются за плечами, и душные помещения больше не маячат перед глазами перпективой грохнуться в обморок посреди учебного процесса, привлекая к себе ещё больше внимания со стороны студентов. Димка полностью с ним солидарен, останавливаясь рядом и вбирая воздух полной грудью. Хорошо.       - Ну чё мы, куда дальше? - закидывая учебную сумку на плечо, интересуется Позов.       - М-м-м, - задумчиво мычит Антон, оглядываясь по сторонам. Вообще то в планах было прогуляться до парка, потом по возможности заглянуть в ларёк за газировкой и плиткой шоколада, а там уже и по домам, когда совсем темнеть начнёт и груз в виде ответственности за домашку будет давить на плечи слишком сильно и нестерпимо, чтобы продолжать бакланить на улицах города, но... Но. Ебучее но, которое Антон сегодня видеть вообще не планировал.       Попов подзывает его к себе рукой, вальяжно облокачиваясь на водительскую дверь автомобиля, и парень разочарованно выдыхает, устало закатывая глаза на выходку альфы. Спасибо, что не на трассе. Он же всё ещё считает его проституткой, охмуряющей сразу двоих? Ну да, конечно, иначе с хера ли он бы появился на сайте предоставления сутенерских услуг.       - Дим, ты иди, у меня тут дела возникли, - неопределённо качает головой, нервно поглядывая в сторону старшекурсника. Не дай бог вякнет сейчас что-то не то.       - Какие ещё дела? - щурится Дима, и Антон впервые жалеет, что всё и всегда рассказывает ему, не упуская и шага своей жизни. Предыдущий не в счёт. И следующий тоже. Потому что слинять молча становится совестно и через чур подозрительно.       - Я потом тебе расскажу, - быстро кидает он, сбегая по ступенькам на ровный асфальт быстрее, чем с губ Позова сорвётся ещё один настороженный вопрос. Иначе Антон не выдержит и вывалит всё, как на духу, не постеснявшись присутствующих студентов и преподов, и план молчания тогда пойдёт коту под хвост, как и доверие Позова к его любым другим возможным подработкам. Антон потом расскажет, обязательно расскажет. Но потом, а сейчас... Попов, блять.       - Что за шум? - Моцарт появляется за спиной совершенно неожиданно, заставляя Диму испуганно обернуться на знакомый голос.       - Тебе лучше знать, - хмуро отвечает Позов, - что твой друг хочет от моего друга?       - Понятия не имею, - поджимает губы брюнет, - а ты не знаешь, почему он отменил ужин со мной?       - Сам в догадках теряюсь, - не сводя глаз с друга, задумчиво качает головой Дима. Он выяснит. Но позже. Ведь Антон явно пока не готов к вопросам и пыткам.       - Попов.       Арсений кивает, широко улыбаясь, будто намеренно пытается вывести из себя. Ему всё ещё не достаточно имеющегося эффекта, да?       - Тебе не надоело феодала изображать? Что за барские замашки? - прожигает взглядом снизу вверх, недовольно губы жуя. Бесит.       - Погоди, я только в раж вошёл, - привычно ухмыляется парень, склоняя голову на бок, словно кот, и не сводит с него горящих голубых глаз, что вымораживает из Антона последние остатки хоть чего то человечного по отношению к Попову. Хах, в раж он только вошёл, конечно, а до этого, что, блять, было? Так, десткие обидки?       Антон отзеркаливает положение старшего, растягивая губы в милой саркастической улыбке, и всей душой надеется, что Попов намёк усвоит и свалит раньше, чем ему в очередной раз придётся открыть рот для дачи отпора. Но Арсений улыбается широко и кивает на стоящий позади него автомобиль.       - Садись.       - Нет. Я с тобой никуда не поеду, - твёрдо мотает головой мальчишка. Спасибо, уже наездился, больше не хочет.       Арсений пару секунд молчит, прожигая того нечитаемым взглядом, и Антоном искренне верит, что тот сейчас согласно кивнёт головой и уедет в гордом одиночестве на своём выебистом Гелике. Но тот вновь ломает его надежды, как последний карточный домик, и премерзко щурится.       - Хочешь хайп со своего фото в интернете словить? Могу прям щас его запостить, - Попов равнодушно пожимает плечами, приподнимая вопросительно брови.       - Урод, - тихо шипит Антон, в очередной раз осознавая всю свою беспомощность в данный момент. Это подло. Вот так шантажировать, зная, что отпор тебе точно не дадут и по морде не вмажут, опасаясь все того же предмета шантажа.       - Шастун, к окулисту сходи, - подаётся вперёд Попов, - я красавчик, - горячо шепчет он, растягивая губы в широкой улыбке, - только это видят почему-то все, кроме тебя. Садись, - кивает на переднее пассажирское сиденье, открывая свою водительскую дверь.       Антон пыхтит, матеря того в голове всеми известными ему нецензурными словами, пока садится в машину, громко хлопая дверью дорогого автомобиля. Вот бы она сломалась, стекло выбилось и ручка нахер отвалилась, чтобы этот придурок больше не смог ездить на ней, выставляя на показ все свои выпижоны, и так понятно, что не последний в городе.       Попов усаживается рядом, пристегиваясь и заводя мотор. Плавно выезжает со стоянки университета, внимательно смотря по сторонам, и Антон как никогда сильно хочет брякнуть про то, что тот не выебистый можор, а дед, держащийся двумя руками за руль той машины, которую можно лишь иногда придерживать кончиками пацев одной руки. Но в разрез желаниям мальчишка отворачивается к окну, утыкаясь в него лбом и уставшимы глазами следя за быстро сменяющимися многоэтажными домами. Попов не гонит, но девяносто в час довольно ощутимы.       Антон устало поглядывает на сосредоточенный профиль альфы, совершенно не понимая его действий. Вот куда он его сейчас везёт? Зачем? Что он хочет от него получить? К чему весь этот шантаж? У него же есть цель, которой он пытается добиться всеми этими угрозами да приказами? Да какая цель? Что он, Антон, может дать Попову? Правильно, ничего. Только вот ответ этот ничего не даёт, в том числе и смелости задать все вопросы альфе в лобешник.       Он мотает головой, выкидывая бессмысленные мысли. Не о том он думает. Лучше бы подумал о предстоящем завтра тесте на паре у Добровольского. Он прикроет, где надо и поможет, с чем надо, но к своему предмету халатно относится не позволит, не смотря на все имеющиеся между ними связи. Так что приходится всё равно готовиться и учиться, а не филонить, иначе Пашка по головке не погладит да двойку влепит, лишая его всякой надежды на крошечную стипендию. И дружба на его решение никак не повлият, что, честно, печалит, потому что, ну, кому не хотелось сдружится с преподом и вымаливать оценки просто за то, что у вас общие приколы в голове и любимые кафешки на перекрёстке? Антон хотел, но получил лишь постоянные передачки в виде шоколадных батончиков и поучительные нотации на тему того, почему надо носить осенью куртку.       Эх, сюда бы Павла Алексеича, а не этого... хмурого козла.       Антон устало откидывается на спинку сиденья, прижимая рюкзак к груди и прикрывая ставшие в миг тяжёлыми веки. Подумает обо всём потом, когда будет парится под горячими струями воды, а сейчас на это нет никаких сил, все остались на паре у Веника Романфыча. Мальчишка укладывает голову поудобнее, причмокивая сухими от ветра губами, и окунается в полнейшую темноту перед глазами, где-то на грани сознания слыша обеспокоенный голос Попова.       - Ты в порядке?       Антон тихо согласно мычит, окончательно кутаясь в тёплые объятия Морфея, не имея сил думать о том, почему Попов о нём беспокоится.

***

                                                  Перед ним высоко скачет розовый единорог, напевая знаменитую песню группы "The Haters" и мажа своим большим фиолетовым языком по носу Антона. Задевает длинным и влажным органом ушную раковину, оставляя на нём мокрый след от слюны.       С неба, почему-то, капает не дождь, как обычно, а валятся огромные хинкали прямиком из огромных грозовых туч. Несколько прилетает прямо в макушку, но не причиняют никакой боли, лишь мягко приземляются, как пушинки.       Один хинкаль летит ровно перед глазами и, в отличии от других, очень медленно и плавно. Из верхушки теста высовывается тёмная макушка, а за ней и вся голова Арсения.       Хинкаль приближается ближе к лицу, что-то шепча своими губами. Антон не понимает, но видит отчётливое движение тонких губ. Подаётся вперёд, надеясь услышать, но сзади на плечо уже запрыгивает большой пушистый котёнок, перенимающий на себя всё его внимание. Тот отчаянно треплет лапками его за плечо, громко мяуча. До ушей доносится знакомый голос.       - Анто-о-он! Мы уже приехали, просыпайся, соня, подъём... Ночью не спал, что ли? Анто-ох...       Парень заторможенно моргает, приоткрывая заспанные глаза и морщась от попадающих лучей солнца прямо в лицо. Где он?       - Ну наконец-то, - с улыбкой выдыхает Арсений, приподнимая младшего за плечи, усаживая того ровно на опущенном во время поездки кресле, и Антон на грани сознания ловит его улыбку, мягкую, ничуть не злобную, такую, которую мальчишка с неверием принимает в свою сторону. Попов улыбнулся... ему? Что за...? Бред.       Антон потерянным котёнком оглядывается по сторонам, утыкаясь заспанными глазками в голубые океаны, в которых плещутся добрые смешинки, и в очередной раз за эту минуту понимает, что не понимает ровным счетом ничего. Что с этим чертом не так?       - Выспался? - тепло улыбается альфа, окончательно сбивая Антона с толку. Он засыпал в машине бездушного придурка Попова, который не то, что улыбаться беззлобно не умеет, а банально смеяться, а просыпается с замершим перед глазами силуэтом доброго, блять, Арсюши.       - Мгм, - неясно мычит он в ответ, не переваривая и признавая новую версию брюнета, и поправляет съехавшую набок толстовку. Ага, он всё ещё ходит без курточки, ведь лекции Добровольского никак на него не влияют, когда кругом чуть ли не весь универ ходит раздетый.       Оглядывает Арсения, что не перестаёт, с какого-то фига, умиляться, выглядывает в окно, замечая, что солнце всё ещё на месте, а на улице всё ещё день. Значит, они точно не в лесу.       Машина припаркована возле невысокого здания с вывеской то ли ресторана, то ли кафешки, Антон не разбирается в постройках дороже его бюджета, и кучей офисных объявлений, которые в данных обстоятельствах ему ух как не помешало бы почитать и, может, что-то взять на заметку, чтобы позвонить и осведомиться, не нужны ли им студентики на вероятную практику.       - А мы, м-м-м, что тут делаем?       - Ну как что, Антон? - деланно возмущается Арсений, - вылезай давай, - кивает он, выпрыгивая со своего места и оставляя парня тупо хлопать глазами. Да что, блин, происходит?       Арсений спокойно обходит машину, останавливаясь у пассажирской двери и, как самый настоящий джентльмен, открывает её для него. Антон фыркает.       - Давай, давай, выползай, - подаёт руку парень, за которую Антон неуверенно цепляется, всё ещё ожидая подвоха хотя бы с этой стороны. Но Попов запросто стаскивает его с сиденья, подхватывая за ладошку.       Рюкзак, лежащий на коленях, валится прямо на асфальт, громко треща мелочью в маленьком кармашке, и Антон мысленно молится, чтобы она не рассыпалась по дорожке, пока он нагибается, потому что ему ещё надо чем-то платить за проезд, если Попов не соизволит вернуть его туда, откуда взял, что звучит отвратно. Но Арсений реагирует быстрее, подхватывая тот за лямки и закидывая на собственное крепкое плечо. Антон молча ловит, кажется, десятый ахуй за последние пять минут компании альфы.       - Ты там кирпичи таскаешь или чё он такой тяжёлый? - поудобнее закидывая тот на плечо, сетует старший, пока Антон вытаскивает свою руку из мягкой хватки Попова и осторожно хлопает чёрной дверцей. Всё таки бить её рано - ещё одного долга мальчишка не выдержит. Вопросительно поднимает брови, переводя глаза на здание перед ними, и тянется за личной собственностью, пока Арсений, будто проверяя, оборачивается назад, но цепляется пальцами за лямку рюкзака, и... Антон смущённо мычит. Сумки за него ещё не носили и это заставляет откровенно робеть, не в силах вырвать вещицу из чужих сильных рук, которые, честно, помучать хочется этой самой тяжёлой вещицой за все доставленные хуи в жизни.       Попов в лице не меняется, блокируя двери автомобиля и разворачиваясь в сторону входа. Антон растерянно смотрит то на Арсения, то на машину, не понимая, идти ему или нет, ведь он его не звал, но потащил его, блять, рюкзак и закрыл дверцы Гелика на блокировку, что уже о чём то да говорит. Но...       - Ну ты чего встал? - открывая перед ним большую отделанную деревом дверь, непонимающе выгибает бровь альфа, выбивая все оставшиеся сомнения в голове мальчишки, - идём.       И Антон слушается, ступая вместе с парнем в большой холл. На входе их встречает миловидная девушка, называющая Попова по важному: Арсением Сергеевичем. Антон давит в себе смешок. Ну какой это Арсений Сергеевич? Максимум Арсень Сергеич, но точно не вот это официальное имя, прозвучавшее из губ девушки слишком официально.       Она провожает их на второй этаж по винтовой лестнице, приглашая за небольшой круглый столик с мягкими синими диванчиками. С очевидно дорогими, блин, диванчиками.       - Вот, пожалуйста, ваш стол, - кивает Анастасия, и мальчишка по одному её тону понимает, что работает она явно не за минимальную плату размером пятнадцать тысяч рубликов.       Антон неловко улыбается, оглядываясь на позади идущего Попова, и его уверенная лыба впервые успокаивает, так и говоря, что дебил здесь явно не Антон. Тот спокойно усаживается, благодаря официантку за принесённое меню, и она быстренько удаляется, прося позвать, когда будут готовы сделать заказ. Антон уже готов отвечать: никогда и ничто он здесь не закажет.       Он аккуратно опускается на хрен-его-знает-сколько-бабла-за-него-отвалили-диванчик, оглядывая интерьер и уже представляя, сколько здесь будет стоить обычная вода, не то, что кружка кофе. И этот ценник через чур перебрасывает за количество купюр в его бумажнике. Боязливо оглядывается по сторонам, посильнее кутаясь в лёгкую толстовку и жалея, что на нём нет чего пообъемнее, во что он бы с радостью мог завернутся и спрятаться, отгородившись от всего предстоящего позора не только перед Поповым, но и персоналом.       - Ты зачем меня сюда привёл? - тихо пищит он, поддаваясь корпусом вперёд, зажав потные ладошки между бёдер.       - Выбирай, - просто отвечает Арсений, протягивая ему меню.       Антон послушно опускает глаза на первую страницу с лёгкими салатами и закусками, бегает по незнакомым ему названиям и ошарашенно поднимает взгляд обратно на Попова, как только доходит до ценников. Он издаёт какие-то непонятные звуки, больше напоминающее жалобное карканье вороны, чем крики о помощи, глядя на цифры под названиями остальных блюд, и челюсть буквально отвисает. Триста рублей за обыкновенный чай?!       - Ты чего? - веселится Арсений, смотря, как Антон открывает и закрывает рот, как рыбка, листая меню всё дальше и дальше.       - Ты цены видел? - с глазами по пять рублей испуганно шепчет омега, - значит так, - боязливо оглядывается по сторонам, пока Попов растягивает губы в ещё большей улыбке, стараясь скрыть её за кулаком, уперевшись локтём в стол. Он заинтересованно кивает, наклоняясь ближе к напуганному парню, и Антон его веселья не разделяет ни на грамм, чувствуя, как стыдливо краснеют кончики ушей, - сейчас делаем вид, что мы не голодны, и спокойно отсюда уходим, - кивнув, подрывается с места омега, собираясь реально валить, а не уходить.       - Да подожди, не дури, - смеясь, хватает за тонкое запястье, усаживая его обратно под неразборчивое бурчание, - заказывай, что хочешь. Я тут постоянно обедаю, - заверяет Арсений, уверенно кивая на меню, и Антон подвисает на пару секунд. То-очно, как он же он мог забыть? У Попова в кармане золотая карточка, а не пара коричневых бумажек, какие мальчишка привык видеть у себя в бумажнике.       - Вот буржуй, а, - бурчит он и осуждающе качает головой. Ни за что бы не стал сливать деньги на такие дорогие рестораны, не смотря на всю их доровизну и модность, это - бессмысленная трата денег, когда за углом дома стоит мелкая, но приличная кафешка дяди Саши, - у меня даже на чашку чая здесь не хватит, а...       - Я угощаю, - перебивает альфа.       Антон резко возвращает глаза к Попову, недоверчиво всматриваясь в ярко голубые радужки студента. Что этот чёрт задумал и пытается от него скрыть?       - Так, - строго начинает он, сложив руки на груди и прищурив глаза, - в чём подвох?       - Ну-у, - задумчиво тянет старший, откидываясь на спинку диванчика, - скажем, я социально ответственный феодал. Должен кормить свою челядь, - чуть хриплым голосом отвечает он, вступая в недоигру с ассоциациями, которые должен проводить только, блять, Антон!       - Челядь, - тупо повторяет за ним Антон, офигевая с наглости старшекурсника, - значит, я челядь? - кривит губы в улыбке, с мстительным огоньком в глазах глядя на Попова. Хочет за него заплатить, да? Да пожалуйста! - доставай свою кредитную карточку, - серьёзно чеканит он.       - Та-а-ак, - заинтересованно тянет Арсений, тут же доставая из кармана джинс портмоне, - хорошо, что дальше?       - Будешь платить по факту заказа, а я буду есть. Начнём, пожалуй, с супов, - мило улыбается омега, опуская глаза в книжечку с меню и сдерживая очевидный возмущенный вскрик на цену с тремя нулями. Куда столько?! - так, что тут самое дорогое? Угу, суп с трюфелями, - специально коверкает последнее слово, лишь бы побесить старшего, опытного в таких названиях Попова, - трюфеля. Звучит не очень, но надеюсь съедобно, - широко улыбается он, поднимая глаза на довольного таким раскладом Попова, и понять не может, он должен всё меню заказать, чтобы лыба с его лица съехала? - дальше... А, медальоны с фуагра, - запинаясь и хмурясь, читает он, - пойдёт, берём!                     Антон тыкает пальцем во всё, что попало, пока официантка усердно записывает позиции из меню в свой маленький блокнотик, и ничуть не жалеет сидящего напротив альфу, что отваливает немалые деньги за принесённый чек. Захотел потратиться, получай.       На суп с трюфелями он морщится, отодвигая его от себя подальше, а точнее к Попову, смеряя того таким взглядом, что парень просит вторую ложку и с - с фига ли? - начищенной до блеска рожей его съедает, успевая мычать и предлагать Антону ещё одну порцию. Антон кривится, отпихивая чужую ложку от себя, и с удовольствием уплетает грибной суп пюре. Медальоны с фуагра он съедает с неприрываемым мычанием о том, как это божественно, и бессовестно отодвигает тарелку подальше от наглой Поповской морды, лезущей в каждое его блюдо, и, сжалившись, непонравившейся пончик с кокосовой посыпкой Антон удачно сбагривает ему, а вот от муравейника не отказывается, налетая на него сразу же, как приносят, отодвигая недоеденную рыбу в сторону.       - М-м-м, как же это вкусно! - отправляя в рот очередной кусочек пирожного, восхищённо мычит Антон, кривляясь скорее для показушности, чем от восторга.       - Ну рад, что понравилось, - довольно улыбается Арсений, не отрывая глаз от говорящего хомячка с зелёными глазами.       - М-м-м! - замечая на себе пристальный взгляд, мычит ещё громче, закатывая глаза от наслаждения. Попов молча качает головой на выходку, не стирая с губ улыбки, и она уже не так бесит. Наверное, правду говорят, что на полный желудок все добрее становятся, - слушай. Ты, конечно, странный, - смело начинает омега, - мне иногда кажется, у тебя раздвоение личности, - серьёзно кивает он, когда видит, что Арсений смеётся с его слов, не воспринимая всерьёз, - ты иногда вот придурок придурком, - эмоционально режет рукой воздух, - извини меня, конечно. А иногда такой...       Антон замолкает, расплываясь в мечтательной улыбке.       В голове всплывает, как тот его молча провожал после сорванного свидания с Моцартом. Просто ехал тихо сзади, никак о себе не напоминая, но окутывая чувством защищённости в тёмных и страшных дворах.       Вспоминает об одолженном пиджаке, что пахнет кофе и таким же, как и у него самого, одеколоном.       О том, как тот его на руках до мед. пункта тащил, а после ещё и в аптеку бегал за лекарствами.       Как мягко будил, по тёплому улыбаясь, и его, такого заспанного, придерживал за плечи, чтобы удобнее было.       Об этих замашках в джентльмены: дверцу машины откроет, руку подаст; тяжёлый рюкзак к себе на плечо заберёт; вперёд пропустит, придержав дверь; счёт в ресторане оплатит...       - Какой? - хитро улыбается Арсений, не сводя с него своих внимательных глаз.       Антон вздрагивает, выниривая из вязкой лужицы под названием «сейчас поплыву» и тут же меняясь в лице. Думать о Попове в таком хорошем ключе странно, хоть и поводов думать о нём в плохом как то не особо много. О нём вообще думать нет поводов. Не должно быть. Но... Ебучее но, заставляющее прятать горящие щёки в стакане с соком.       - Проехали, - резко возвращается к десерту омега, ясно понимая, что если скажет, Попов совсем зазнается, выкинув рамки, которых и так не особо наблюдается, нахер.       Тот несогласно мычит, но Антон уже переводит тему, ковыряя печенье в пирожном.       - Вот скажи мне, почему ты со мной возишься?       - М-м-м, - задумчиво хмурится альфа и тяжело вздыхает, поведя бровью, - мне скучно, ты меня развлекаешь.       - Значит, я для тебя клоун?       - Да-да-да. Тип того, - быстро соглашается старший.       Антон понятливо мычит и часто кивает, задумчиво закусив губу. Насколько хорошо быть клоуном? В их ситуации мальчишку эта роль устраивает больше, чем раб, носящийся вокруг да около ног своего «хозяина», но кто, блин, сказал, что эти роли вообще должны быть? Пфф, очевидно. Попов, блять.       - Всё таки ты странный, - изрекает парень, важно сложив руки на груди. Отгораживается от возможных нападок альфы заранее.       Попов давится смешком.       - Скажи мне, а у тебя в детстве никаких травм не было? - щурится младший, - может, тебя омеги похищали или бросали?       Арсений больше не смеётся, вмиг становится серьёзным. Нервно облизывает губы и поджимает их, отводя глаза в сторону. Уходит на пару секунд из реальности, Антон по глазам видит - он не тут, где то далеко. И это... странно. Странно, что Попов вообще умеет анализировать что-то внутри себя. Может, это глупо и по детски, но Антону внезапно хочется, чтобы Попов так посидел подольше, повдуплял в стену или столик, а не на него, что порядком смущает, когда ешь, и просто отвлёкся на что-то постороннее, например, на то, что у него там в черепушке усиленно варится.       Антон не намеренно, совершенно случайно попадает в больную точку и убеждается в этом, когда Арсений переводит взгляд синих океанов на него, заставляя неуютно кутаться в толстовку под ним.       - Ешь свой десерт, - строго кидает он, и Антон покорно опускает глаза в тарелку с муравейником, хватаясь за вилку. Такой Попов пугает. Не так, что поджилки трясутся или коленки подгибаются, но червячок встревоженно выглядывает из своего убежища, начиная тихо бить зарождающуюся тревогу, когда замечает альфу не в духе. И вот он, страх Антона номер один - сильные властные альфы, которые сотворить с ним смогут всё, что угодно их палыхающему злобой рассудку.       - Ты когда ешь - симпатичнее, - абсолютно серьёзно добавляет Арсений, будто извиняясь за свой предыдущий тон, и Антон заметно расслабляет плечи, чувствуя исходящее спокойствие, а не раздражение, от парня.       - Да пожалуйста!       И ненадолго замолкает, пока прожёвывает печенье и назло альфе хлюпает соком из стакана.       - М! - озаряясь новой идеей, восклицает Антон, - а давай я буду вести себя просто отвратно! - сжимает руку в кулак, размахивая им для убедительности образа этакого хулигана, - и тогда ты от меня отстанешь, - легко жмёт плечами и не видит ни одного минуса в исполнении собственного плана.       Арсений задумчиво выгибает бровь, глядя в малахиты напротив так, что изначальный план по отвязыванию Попова от себя трещит по швам. Он уже должен был рассмеяться, махнуть рукой и согласиться, решив, что сложности не для него, а не вот это делать!       - Чем сложнее, тем интереснее, - твёрдо произносит он, спустя пару секунд молчания, и Антон впивается в его глаза цепким взглядом, готовый выпаливать новую версию сейчас же.       - Ну тогда, может быть, я буду, - как бы смущённо ведёт плечами, состроив из себя ту самую милашку-стесняшку-отличницу, - пай-мальчиком? - кривя губы в милой улыбке, предлагает он, и глаза напротив загораются недобрым огоньком, - м? Ты заскучаешь и отвалишь от меня.       - Мальчик, - хрипло шепчет Арсений, наклоняясь корпусом ближе к нему, и по телу бегут холодные мурашки, - со мной ты можешь быть каким угодно, - щурясь, медленно качает он головой, и выдыхает то, от чего тело пробирает мелкой дрожью: - я от тебя никуда не уйду.       И Антон, как бы сильно не хотел этого признавать, верит. Заворожённо смотрит в хитрые и уверенные глаза, что не отлипают от его растерянных зелёных, точно стараясь убедить в правдивости сказанных слов, и верит. Глупо, наивно ведётся на его слова и понимает, что ничуть тот не врёт, раскидываясь словами на ветер, а придавливает синими радужками к стулу, пилит и, сука такая, заставляет смущённо отводить взгляд, бегать глазами по столу, перебирая в неожиданно вспотевших ладошках столовые приборы. Душит своей правдой, рушит все планы, ждёт ответа, но заранее знает, что не будет его. И мальчишка рвано выдыхает, осмеливаясь заглянуть в голубые глаза и негромко процедить:       - Вот упёртый, а, - но Попов не сводит внимательных глаз, выразительно подняв уголок губ в довольной ухмылке, и это, блять, смущает, заставляя вновь утыкать глаза в скатерть, - ладно, посмотрим, - тихо шепчет младший, но надежда на то, что в этой схватке он выиграет, угасает так же быстро, как и щёки предательски пунцовеют, выдавая его с потрохами перед самим дьяволом.       Одного Арсений из ресторана его не отпускает, угрожая забрать себе Антонов рюкзак, который ничем, кроме тетрадок и учебников больше то и не пестрит. Больно нужен он тебе, - бурчит Антон, но, как только Поповская рука хватается за лямку портфеля, яростно мотает головой, самостоятельно шагая к переднему пассажирскому месту.       В машине едут молча, каждый со своими мыслями и опять без музыки и радио. Догадка о том, что Арсению нравится ездить в тишине, тонет среди других дурацкий мыслей, не желающий уходить дальше, чем на пол метра от альфы за рулем. И это реально бесит, потому что с какого черта он должен о нём думать?       Попов останавливает машину у подъезда, на кой то черт выползая вслед за Антоном. Встречаются у капота машины, соблюдая дистанцию в метр, и мальчишка ему за это благодарен, потому что чуть меньше пространства между ними и проходящая мимо них соседка не оставила и шанса на оправдания перед бабушкой.       - Здравствуйте, - неловко улыбаясь, кивает Антон ей.       - Здравствуйте, - по-доброму улыбается старушка, заинтересованно оглядывая незнакомую фигуру молодого человека. Ох не к добру это.       Антон нервно оглядывается, надеясь, что она ушла достаточно далеко, и ёжится, складывая руки на груди. Вечером особенно прохладно. Особенно под взглядом Попова, которого, ситуация, кажется, вообще не ебет.       - Узжай, пожалуйста, быстрее, - подгоняет мальчишка его, поглядывая назад и убеждаясь, что окна первого этажа уже загорелись, а это значит только одно - баба Нюра скоро выглянит в окошко за сбором новый сплетен.       - Ты меня стесняешься? - запихивает руки в карманы брюк Попов, озадаченно выгибая бровь. Антон мысленно закатывает глаза. Ну да, конечно, он же не привык, что его кто-то стесняться может, ловелас недоделанный.       - Я... просто боюсь, что соседи могут неправильно понять, - опуская глаза в потрёпанные кеды, тараторит Антон, чувствуя, как щёки в который раз за день заливаются краской. Может, тоналка всё таки не такое плохое средство?..       - Что ж они могут неправильно понять? - хмыкает Арсений.       - Подумают ещё, что мы с тобой встречаемся... А я бы не хотел вводить сплетни, - мотает головой омега, и ничуть не врёт. Сплетни от бабы Нюры - то, от чего каждый жилец их дома бежит, сверкая пятками.       - Другой бы на твоём месте гордился, что такой крутой альфа, как я, его до дома подвозит, - ухмыляется он, и Антон представляет, какое было бы его лицо, если бы мальчишка вовремя не заткнулся в ресторане, оборвав себя на пол фразе. Зазнается, придурок.       - Попов, - строго смотрит мальчишка, - не льсти себе, ладно? - Арсений кривит губы в улыбке, и Антон считывает это за согласие, - всё, я пошёл, - взмахивает рукой на прощание и перехватывает рюкзак покрепче, быстро скрываясь в светлом подъезде пятиэтажки. «Пока» он всё ещё не достоин.       Арсений поджимает губы, раздасованно замахиваясь сжатым кулаком на капот дорогой машины, но лишь слабо стукает, боясь создать много шума. Не хочет, сука, сплетни пускать. «Не так подумают». А как ещё они могут подумать, увидев рядом с омегой альфу, буквально доставившего того до дома? Что они хорошие друзья, приятели? Фига с два. И Арсению это нравится до одури, - думать, что другие подумают, что они встречаются, что они пара. Но... Ебучее но, не соглашающееся с его мнением. Арсений зарывается пальцами в густую тёмную шевелюру, пропуская их через кулак, лишь бы разгрузить собственную голову, что получается отвратно. И, не сводя глаз с хлопнувшей подъездной двери, садится на водительское кресло, выруливая в сторону дома. Дома, где не ждёт любимый омега.       - Надо же, - шокированно качает головой Нюра, - что ж это делается. Интересно, а Зинка то знает?..                         

***

                                     Арсений быстро клацает по экрану телефона, ища нужный контакт среди недавно набранных. Обсуждать такое на парковке универа может стать главной ошибкой, но Арсений не идиот, имена употреблять не собирается, как и афишировать своё причастие к «такому».       - Крёстный? Привет, - прикладывает айфон последней модели к уху, - сможем уголовное против этого модельного возбудить?       Внимательно вслушивается, выхаживая вдоль машины и оглядываясь по сторонам. Лишние уши ему не нужны, ни в коем случае.       - Нет, парня светить нельзя, он... случайная жертва. Не хочу ему репутацию портить. Понял, тоже вариант, - задумчиво кусает губы и сам себе кивает. Крестный лабуду молоть не будет. Арсений ему доверяет, поэтому дело полностью передаёт в его руки, как главному по информации в интернете в офисе отца, - дядь Сём, позже созвонимся, спасибо за помощь, - быстро прощается Арсений, замечая приближающуюся русую макушку и лысую головушку. Парочка твикс на горизонте и, как бы сильно идея выделится не прельщала, Арсений ясно понимает, что ни один из дуэта его за это не похвалит, восхищённо похлопав в ладошки, поэтому о молчание насчёт разборок с фотографиями было решено ещё в самом начале этой заварушки.       - Привет, - он уверенно переграждает путь парням, намереваясь задержать одного конкретного, но по закатанным глазам и поджатым губам того самого одного понимает, что вряд ли задуманный им разговор пройдёт в той атмосфере, что и вчера в ресторане. Они не друзья, не приятели и даже не хорошие знакомые. Ебучие враги.       - Привет, - бодро отзывается Дима, и неприязни в его сторону совсем не проявляет. Вот кто не слепой, хоть и ходит в очках.       - Попов, ты когда-нибудь угомонишься? - недовольно шипит Антон, заглядывая в веселящиеся глаза альфы снизу вверх, и догадки о том, что омеги явно добрее, когда сытые, приходит уже к Попову.       - Ладно, встретимся на лекции! - широко улыбаясь и, видимо, догадываясь, что его присутствие здесь не жалуется альфой, Позов убегает ко входу, оставляя друга растерянно на него оглядываться в поисках поддержки и помощи.       - Дим...! - так отчаянно, что Арсений волей не волей скоро сам начнёт считать себя извергом, садистом и тираном, о чём Антон не перестаёт ему напоминать при первой же возможности.       - У меня сегодня баскетбольный матч, - он открывает заднюю дверь машины, вытягивая с сиденья свернутый трубочкой лист формата А2, - придёшь за меня болеть. Вот это для тебя, - кивает на предмет в своих руках, - и не говори, что я о тебе не забочусь, - опережает его Попов, захлопывая дверцу и ротик омеги, - сам приготовил заранее.       - Так сказать, хочешь устроить мне прилюдную экзекуцию, да? Опозорить?       Арсений не отвечает, молча раскручивает ламинированный плакат с изображением своего лица и большой надписью сбоку «Попов вперёд!». Разворачивает цветной картинкой к Антону, держа тот за верхние уголки листа, и улыбается широко-широко, обнажая ровной ряд зубов. Ну же, где восторженный вопль его таланту позировать и фотошопить? Да вот же:       - Попов! Ты издеваешься? - возмущённо вскрикивает Антон, надувая от негодования щёки, - я с этим на матч не пойду! - протестующе машет ладонями, безапелляционно глядя в его глаза, но Арсения так просто не собьёшь с намеченного пути. Особенно, если он касается Антона.       - Не забывай громко кричать «Арсений вперёд!», - скручивая бумагу обратно, наставляет альфа, - ты учти, если будешь халявить, я всё увижу. Матч на видео записывается.       - Я не буду этого делать, - по слогам проговаривает младший, сверля Попова яростным взглядом. Арсений его понимает, мотивации мало приходить и орать на всю площадку ненавистному парню слова поддержки, а не проклятия с пожеланиями о скорой кончине, но ведь и он не придурок, чтобы не продумать такую незначительную часть, как повышение желания махать цветным плакатом над головой.       - Если хорошо справишься, - подходит альфа ближе, понижая голос до горячего шёпота, такого, от которого у каждого натурального омеги мурашки по телу должны рассыпаться, - уменьшу срок на неделю. Быстрее от меня отделаешься, - и протягивает плакат, точно зная, что такой ультиматум омеге понравится, в отличии от Арсения.       Антон закатывает глаза, явно колеблется несколько секунд, но бумажную трубу забирает, слишком громко вбирая воздух носом. Бесится, милаш.       - Ненавижу, - бурчит парень, посильнее задевая Арсения плечом, когда проходит мимо него, посчитав, что разговор окончен, зайдя в очевидный для Арсения тупик. Все так, как он и хотел.       - Матч сегодня в пять часов в главном корпусе, - вдогонку кричит альфа, - и не вздумай опоздать! - «отшлёпаю!» хочется шутливо добавить на конце, да нельзя. Мостик, выстраивающийся на их ежедневном «общение», ещё слишком хрупок, чтобы переходить к такому наглому сдвигу интересов одного из них. Хотя... Кто ж знает, что водится в омуте этих невинных зелёных глазок?       Антон, не оборачиваясь, вытягивает свободную руку с неприличным жестом, и с показушной агрессией стучит подошвой ни в чем не повинных кедов по бетонной плитке.       Арсений довольно улыбается, проважая горящими глазами до самых дверей университета. Пусть лучше злится и мечет молниями из глаз в него, чем совсем не обращает внимания, зацикливаясь на единственном интересующем его силуэте универа.

***

                                     Трибуны не умолкает ни на секунду, громко шумя и крича слова поддержки. Девчонки пищат, подскакивая со своих мест на особо важных моментах игры, и это жуть как бесит, потому что барабанные перепонки скоро не выдержат, уйдя отсюда раньше, чем сам мальчишка.       Антон держит плакат высоко над головой, с абсолютно каменным лицом наблюдает за игрой на баскетбольном поле. Не интересует. Ни Арсений, гоняющий мяч по полю чаще всех и стреляющий в него насмешливыми взглядами, ни Матвеенко, бушующий ярче всех, ни Моцарт, впервые на глазах Антона завязавший хвостик из кудрей. Баскетбол - тема, которая Антону не близка, и радости от её просмотра он не особо то получает, изредка выкрикивая ленивые «Попов вперёд, Попов давай». И на них, что кажется чем то издевательским, Арсений давит лыбу ярче всех, успевая подмигивать и не упускать мяч из поля зрения одновременно. Короче выпендривается и ждёт очевидных аплодисментов, которые Антон с неохотой ему даёт, отчетливо помятуя об обещанном сокращение его рабства аж на целую неделю.       Дима, сидящий по левое от него плечо, увлечённо крутит головой, всё больше и больше внимания обращая на Моцарта, и Антон уже начинает подозревать друга в скрытой симпатии к его предмету обожания. В шутку, конечно, потому что Поза каждый мужик в спортивной форме привлекает, и такими вещами, как симпатия они делятся друг с другом раньше, чем она появляется. Да и глупо было бы, если бы они в одного и того же парня втюрились. Хотя бы потому что вкусы у них разные, и Позову на вряд ли нравятся музыканты. Ему скорее такого, как Попов подавай, ну, или как Серёга. Плохиша, короче.       На большом таймере отсчитываются последние секунды, за которые Арсений успевает уверенно забить мяч в кольцо, увеличив счёт до 52:50 в их пользу. Ну конечно, а кто же сомневался в том, что «главный герой» сделает решающий ход.       Трибуны взрываются, радостно крича. Антон лишь закатывает глаза на пафосность момента. Не в сериале, можно и потише. Наконец-то опускает ублюдский лист бумаги и уже представляет, как его вернёт Попову во владение. В жопу, блять, запихает.       - И даже после этого ты будешь утверждать, что не нравишься ему? - как бы между делом вкидывает Позов, не отрывая глаз от потных Альф. Ну, Антон же говорил, Диме лишь бы поглазеть на подкаченные потные тела.       Мальчишка предпочитает пропустить вопрос друга мимо ушей, ибо да, будет, и это не обсуждается, когда тот намеренно заставляет его позориться перед половиной универа. И специально, в отместку прожигает его череп убийственным взглядом, чтобы прошибло его черепушку насквозь, не оставив и шанса на выживание, даже с вмешательством хирургии. Но Попов лишь запыханно ухмыляется, поднимая глаза точно на него, показательно скукузевшегося в лице, и подходит ближе к трибунам.       - Прости, дорогой, но я не видел у тебя должного энтузиазма, - разводит он руками, зачёсывая мокрые пряди волос назад, и лыбу давит довольную, - поэтому срок твоей службы на неделю не сокращается.       - Попов, - возмущённо, так, как он и хотел, пыхтит мальчишка, вскакивая с пластикового сидения, и быстро скручивает плакат в трубку, возвращая внимание к заждавшемуся альфе, - а ты не боишься, что я тебя придушу? - наконец зло выдыхает он, и получает совсем не тот эффект, которого добивался.       - В своих объятиях? - обворожительно улыбается Арсений.       - Нет. В твоих мечтах! - бухтит он, чувствуя как кровь приливает к лицу, и в порыве эмоций запуляя этим самым плакатом в издевающегося над ним парня. Промазывает и дуется ещё сильнее, проклиная тот день, когда решил, что детский лагерь - это штука прикольная.       Арсений лишь капитулирующе поднимает руку ладонями от себя и, поджимая губы, удалятся в сторону раздевалки. И ведь даже не словил эту напросто испорченную бумагу, спортсмен хренов. Козёл, блять, козёл. Он ради него пару пропускает, тащится в чертов зал, жертвует руками и голосом, а получает взамен лишь «я не получил должного энтузиазма» и виновато поджатые губы. Супер. Просто класс.       - Иди и поговори с ним. Воспользуйся их ссорой, - шепчет Настя.       - Думаешь? - подхватывает свою маленькую сумочку Вика, вскакивая с места и быстро убегая вслед за Поповым.       Антон устало плюхается на место, встряхивая затёкшие кисти рук. В последний раз они так болели, когда он писал извинительный реферат для Ольги Петровны, посчитавшей, что пропуск одной пары по достаточно уважительной причине жёсткая халтура со стороны студента и влепила единственный «неуд.» среди остальных «отлично». Ну и запара же была писать семнадцать листов текста от руки. Димка рядом хитро улыбается, стреляя глазками и подергивая бровями.       - Ну что? - устало цокает младший.       - Ничего-ничего, - качает головой парень, начиная медленно приближаться к недоумевающему лицу друга, - просто советую тебе сходить к окулисту, иначе я не понимаю, почему ты не замечаешь его пожирающих взглядов.       Антон тут же вспыхивает, отчайно краснея в щеках, и вот теперь точно не от удушающей злости.       - Всё у меня нормально со зрением, чё вы все заладили? - бурчит он, подхватывая рюкзак. Вскакивает и быстро пробегает мимо довольного своей выходкой Димы, прикладывая холодные ладошки к горящим красным щекам. Это что это он, смущается? Серьёзно? Да, блять, ферьёзна! И из-за чего? Из-за того, что какой-то очкарик сказал, что его альфа взглядом пожирает? Пфф, бред, полный бред, в который верить нельзя.       Из зала выходят одновременно, сохраняя гробовую тишину, и Антон мысленно хоронит свою последнею бледную часть тела. Спускаются с четвёртого этажа на второй, где всё ещё идёт последняя лекция у их группы, и заметно снижают громкость шага. У них сегодня вторая смена, так что они бессовестно прогуливают пару у Елены Викторовны, что никогда не отмечает присутствующих на занятиях, хоть и заботится о чужой успеваемости.       Дима не выдерживает первым, на всякий случай прося прощения, на что получает простительный кивок.       - Я не обижаюсь, Дим, - успокаивающе улыбается омега, - просто... Получается, мы зря прогуляли пары, - понуро опускает голову парнишка и привычно вперивается взглядом в кеды. Может, пора их уже сменить на новые?..       - Да ладно тебе, нашёл проблему, - легко отмахивается Позов, отвлекаясь на звук пришедшего уведомления.       Антон не отвлекается от увлекательного рассматривания носков кедов и действительно задумывается о том, что пора переходить на новый демисезон. Иначе педикюр не будет иметь никакого значения в паре с обмороженными ногами. Позов рядом подозрительно замирает, настороженно вглядываясь в экран телефона.       - Тох?       - М?       - Вот это настоящая проблема, - аккуратно протягивает включённый телефон, впихивая в руки друга.       Антон хмурится, отрывая глаза от пола. Что может быть настолько важного в мобиле, что Дима уже закапывает их в яму под названием проблемы? Выложенное расписание на семестр? Уф, как страшно! Снесенная страничка в Вк? Ну конечно, ага, та самая, на которой ни одной фотки нет. Тогда и переживать нечего и не за что, потому что...       Взгляд запоздало фокусируется на картинке перед глазами и Антон испуганно вглядывается в открытый профиль Попова во ВКонтакте, где на главной странице минуту назад была размещена новая фотография. Нет смысла спрашивать, с хера ли Дима на него подписан и включил уведомления, потому что там не новая фотка голого торса Попова. Там Антонова фотография. Та самая, блять, которую Попов должен был удалить, стереть нахер со своего мобильника, а не выкладывать спустя три дня ебаного шантажа, который и не имел, получается, никакого значения!       Антон рвано хватает ртом воздух, слезящимися глазами бегая по фотографии, что за считанные секунды набирает всё больше и больше просмотров, и не чувствует больше ни капли того жгучего чувства внутри, что разливалось парой минут назад.              - Он же обещал!              Ток. По венам бежит отрезвляющий ток, напоминая, что он ввязался в игру всё того же подлого Арсения Попова, любящего играть лишь по своим правилам, по своим желаниям и хотелкам, по своим принципам, которых, оказалось, вовсе нет. Ведь он топчет в самую грязь, не забочась о том, как он будет отмываться от всего того дерьма, в которое он его бросил.       А все эти взгляды, про которые Дима твердил ему с самого начала, они что-то значили? Про все эти его действия, что Антон обозвал про себя заботой, они были настоящие?       Ненастоящие, - всхлипывает парень, - так, игра. Просто мастерски сыгранная роль. Просто образ, в который Арсений хорошо вжился ради собственной потехи. Ради того, чтобы в очередной раз напомнить, что такие козлы, как он, не меняются.       Парень зло стирает непрошенные слёзы с глаз, сжимая руки в кулаки и больно впиваясь короткими ногтями в потные ладошки. Вот так, блять, поступают подонки из сериалов по домашнему. Стискивает зубы покрепче, в ту же секунду срываясь с места, все так же крепко сжимая телефон друга в руке. Пусть хоть оборжется с него, но за спиной смеяться над собой Антон не даст. Пусть в лицо, больно и жестоко, но в глаза.       Пелена слёз застилает перед собой всё, не позволяя нормально видеть дорогу. Проходящие мимо студенты испуганно отшатываются от него, и Антон впервые благодарен своей эмоциональности, потому что ни один к нему не подходит, пытаясь остановить и успокоить.       - Если есть, что прикрывать, прикрывайте! - не церемонясь, залетает в раздевалку омега, но перед глазами главного урода праздника нет, что злит невероятно. Выложил и спрятался? В его стиле, - Попов, выходи!       - Ты чего здесь забыл? - и тот появляется тут же, выбегая из комнаты для сушки волос, и встревоженно оглядывает красное, замалёванное слезами лицо, пока Антон набирает в лёгкие больше воздуха.       - Если ты с самого начала планировал выложить мою фотографию, то зачем устроил весь этот цирк с шантажом?!       - Тс, подожди! - мгновенно вытягивает руку Арсений, ладонью делая стоп, - ты о чём? Объясни толком.       Антон восхищается его актёрской игре, правда. Кто ещё сможет так сыграть, если не он? Брови непонимающе хмурит, обеспокоенно вглядывается, руки тянет, стараясь успокоить. Молодец, Арсений, молодец. Только Антон не верит, научен горьким опытом.       - Вот! - вытягивает разблокированный экран парень, демонстрируя проделанную Поповым работу, и синие напротив лишь на секунду цепляются за изображение, тут же возвращаясь к нему, - что ты за альфа такой? - надрывно кричит он, не обращая и капли внимания на раскрытые ебальники остальных присутствующих, смаргивая поступившие к глазам слёзы, - так, одно название!       - Тох, подожди! Я ничего не выкладывал!       - Козёл - он и в Африке козёл! А я, дурак, подумал, что у тебя к Антохе серьёзно, - разочарованно смотрит на Попова Дима, осуждающе качая головой. Не этого он ожидал, утаскивая друга к Попову на матч, не этого.              Антон пулей вылетает из маленькой комнаты, зло пиная дверь, как хотелось бы сейчас Попова. Пробегает через обеспокоенного охранника, что пытается докричаться до плачущей омеги, до входных дверей университета, громко хлопая и ими. Ебал он в рот их тяжёлое дерево. Не помнит, как, но добирается до ближайшего поворота, оседая на пол по грязной стене жилого дома.       Двор. Он во дворе.       Трясущимися пальцами зарывается в запутанные кудри, до боли их оттягивая. Пытается себя отрезвить, перенести всю боль из под рёбер в черепушку, чтобы соображать больше не представлялось возможным. Кусает губы до крови, сдерживая рвущиеся наружу болезненные стоны, и впервые поддерживает собственные наклонности в селфхарм. Ему надо. До зубного зуда надо причинить себе вред, такой, чтобы завыть от боли. И он бьётся лбом об собственные колени, позволяя слезам течь ручьём по его раскрасневшемся щекам, и шумно дышит, выдохнувшись. Сил причинять самому себе невыносимую физическую боль, когда держишься на грани сознания от моральной, больше нет. Глаза слипаются от слёз, но и не думают захлопываться насовсем, потому что черепушка кипит от подлитого в неё масла.       Почему нельзя было сделать всё по человечески? Выложил бы сразу во все имеющиеся соцсети, а не изводил его своими ублюдскими издёвками да приказами идиотскими, не имеющими и капли значения в жизни мальчишки. Разослал бы всем и по всюду его страницу с сайта, ссылкой отправил бы и успокоился, свалив всё дерьмо на хрупкие плечи Антона.       Как он оправдается перед мамой, когда фотография дойдёт и до неё? А перед отцом с бабушкой? Никак, - кричит затуманенный рассудок, - не сможет.       Антон плачет, скулит, захлебывается слезами. Разбивает костяшки в кровь об обшарпанные стены и побитую плитку. Кидает туда же новенький телефон, когда тот не перестаёт оповещать о всё новых и новых входящих звонках от Тирана.              До дома добирается на автомате, отмахиваясь от беспокоящийся бабушки и быстро проскакивая в свою комнату, заперев дверь на замок.       Валится на кровать прямо в уличных вещах. Утыкается мокрым носом в подушку, беспомощно хватаясь за неё дрожащими пальцами.       Слёзы уже не льются, лишь нос продолжает шмыгать. Прокусанная губа саднит при каждом малейшем движении ртом, как и костяшки с запёкшейся на них кровью. Тело наконец-то перестаёт дрожать от уличного холода. Расслабляется настолько, насколько это возможно.       Прикрывает тяжёлые веки, рвано дыша. Нервная система не выдерживает, трещит по мелким, неровно наложенным швам.       Антон не помнит, когда в последний раз был настолько разбит, что давился водопадом слёз из глаз. Что бил костяшки в кровь, надеясь вытравить саднящее чувство из груди. Бил, стараясь представлять перед глазами чужое ненавистное лицо, а не грязную обшарпанную стену. Так, чтобы замусолить его в кровь. Так, чтобы больше не всплывало в голове днями и ночами. Не заставляло краснеть и смущаться от воспоминаний с ним. Не давало сердцу биться чаще, выпрыгивая из часто вздымающейся грудной клетки.       Чтобы не было больше таких мук и боли от понимания, что Моцарт ему перестаёт нравится так, как раньше, неуверенно уступая место своему лучшему другу.       Так, чтобы Антон больше не видел его лица во снах, чтобы не видел в живую. Чтобы никогда больше его не вспоминал.       Мысли крутятся только в одном направлении, от чего Антон громко мычит в подушку, стуча ладошками по затылку, желая выкинуть от туда ненавистного ему парня. Он его больше никуда не пустит, ни в голову, ни в доверчивую машину в грудной клетке. Ни за что и никогда.       Выпутывается из лёгкой джинсовки, кидая ту прямо на пол, всё ещё стараясь выплеснуть жгучее разочарование и ненависть. Забирается под одеяло, кутаясь в него по уши, лишь бы спрятаться, закрыться от всего мира и никогда больше не выныривать, не вспоминать, что проблемы так не решаются. В последний раз всхлипывает, зажмуривая мокрые глаза. Хочет видеть перед ними маму, родную и теплую женщину, которая его не оставит, просто напросто не отпустит, и видит, тянет к ней дрожащие ладони и погружается в беспокойной сон, сжимаясь комочком в своеобразном защитном коконе. И надежды, что выпорхнет он из него лёгкой бабочкой, больше нет.