Ещё один день

      Наступило время летней практики. Все первые курсы более не посещали занятия, не было надобности. Студентов отправили зарабатывать опыт в бесплатной адвокатуре, брали в помощники на маленькие дела. Ничего невозможного, в общем. Топаз и Авантюрин, как и было обговорено, практику проходили под руководством профессора Янга. Он ещё с первых дней подметил некоторых особо способных студентов, потому не особо волновался за их будущую оценку. Первое закрытое заседание пройдёт уже на следующей неделе, они активно готовились. Шанс на успех был достаточно высок. Найденных за небольшое количество времени улик и нестыковок хватало с головой, чтобы оправдать Веритаса.       Профессор пригласил студентов в свой кабинет, где значительную часть времени они и работали. В комнате царил бардак: стопки бумаг лежали повсюду; на столе, в самом центре помещения, были разбросаны документы и канцелярия; пол так же украсили белые листки и разноцветные папки. Где-то в углу стояла спасительная кофемашина, к которой подходили каждый час.       Итак, они успели собрать достаточно материала, теперь оставалось лишь отсортировать его и выстроить линию защиты. Вклад Март так же пригодился. Ставка сыграла. Хоть профессор и не хотел втягивать ещё больше людей в это дело, не мог отрицать полезность сплетен и их владельцев. У них был ряд подозреваемых: Герта — однокурсница и близкая подруга Жуань Мэй. Со слов Март, многие слухи начинали свой путь именно с неё. Однако, сам Веритас считал иначе, рассказывая о достаточно хороших взаимоотношениях между ними. Далее идёт Скрюллум. Он так же учился на одном курсе, но не был достаточно близок ни с пропавшей, ни с Рацио. Кандидатура сомнительная. Последним остаётся Стивен. Близкий друг Герты, вероятнее часто был в компании Жуань Мэй. Опять же, Веритас ничего плохого в его сторону не говорил, даже более, считал, что он слишком умён для подобных подлых вещей. Эти трое в потенциале могут быть тем самым анонимным источником. Но и верить слухам — так же казалось сомнительной идеей. Эта информация была скорее запасной в случае, если в процессе появятся новые зацепки.       Что касается наследства: к сожалению, прокуратура не соглашалась идти на уступки, что так же показалось странным, хоть и не особо удивительным — там всегда работали отвратительные люди. Сами они новых зацепок не нашли. Веритас утверждал, что накануне в семье Жуань Мэй произошла трагедия — умерла бабушка по материнской линии. И, по какой-то причине, в наследство попал обвиняемый. Однако, сама пропавшая не выразила недовольства. Их семьи связывал некий договор, по которому Веритас и Жуань Мэй должны были вступить в брак по окончанию университета. Вероятно, это и являлось причиной, по которой пострадавшая никак не отреагировала на новость наследства. — Итого: у нас есть трое подозреваемых, кто может быть анонимным свидетелем, и информация о наследстве, которой нет у прокуратуры, — протянул Авантюрин, отпивая кофе. — Напомните, по какой причине последнее не учитывается в деле до сих пор? — Прокуратура отказалась помогать и предоставлять свои материалы, — вздохнул профессор, — Думаю, они, как и мы, не смогли найти документов, подтверждающих слова Веритаса. Им это на руку. — Вы спрашивали у нашего клиента об этом документе? — подключилась в разговор Топаз, принося ещё одну кружку кофе. — Нет. Но времени мало, если документ находится у его отца или в его квартире — мы не сможем ничего с этим сделать. Нужно обойтись без этого, — профессор решил не упоминать просьбу студента. Особенно, зная натуру Авантюрина, которого такой ответ не устроит. Этот документ он решил оставить, как «план Б», на случай, если всё пойдёт по наклонной. — Отец отказывается помогать своему сыну? — изогнул бровь Авантюрин. — Что-то вроде, — пожал плечами профессор, благодарно кивая за новую порцию кофе.       Авантюрин тихо хмыкнул, следуя примеру преподавателя. Спустя пол дня, мозг окончательно отказался работать, а глаза более не воспринимали текст. Парень запрокинул голову, разминая уставшие и чуть опухшие веки, норовящие вот-вот закрыться, даже под несколькими литрами кофе. Топаз тоже уже клевала носом в документы, но у неё выдержка была сильнее. Профессор Янг отправился на очередную встречу с Веритасом, оставив студентов. — Я больше не выдержу, — простонал Авантюрин, обессиленно опуская руки на подлокотники кресла. — Пахнет слабостью, — хихикнула Топаз, на что получила смятой бумажкой в лоб. — Эй! — девушка кинула бумажку обратно к хозяину. — Вздремни немного, я разбужу тебя.

***

      Сон приходил неспешно. Размытые картины мельтешили в сознании, резко и быстро сменялись одна за другой. Тьма.       Холодная. Мерзкая. Она проникала в каждый уголок, обвивала когтистые руки вокруг шеи. Резко открыв глаза, Авантюрин долгое время пытался прийти в себя. В груди разрывалось тревожное чувство, дрожью проходилось по всему телу. Холодно. Он поёжился, обнимая себя за плечи. В темноте было тяжело разглядеть помещение, но от тусклого свечения луны, что пробивался сквозь шторы, комната приобретала знакомые черты. Тишина глухо разбивалась о чьи-то сложно различимые голоса за стеной, что отзывались неописуемой тревогой в груди. Вторая половина кровати всё ещё хранила тепло. Авантюрин встал, оглядываясь. — Сестра? — шёпотом протянул юноша. Никто не ответил. Пол неприятно поскрипывал, от чего приходилось идти на цыпочках. Тревога никак не оставляла его, всё сильнее погружала в свою пучину. Такое не было редкостью, но, обычно, лёгкие объятия и поглаживание по макушке быстро успокаивали и возвращали прерванный сон.       Коридор пустел так же, как и покинутая комната. Тусклый лучик света пробивался сквозь окна, привлекая рассмотреть чистое звёздное полотно, посередине которого ярко светила луна. Авантюрин прошёл чуть вперёд, прям на источник шума. Голоса стали громче, но разобрать слова всё ещё было сложно. Сонное сознание, то и дело, подкидывало разные картины происходящего — совсем не утешительные, наводящие страх сильнее. Дверь, которую нельзя открывать ни при каких условиях, пугающе манила к себе. Но почему за ней отчётливо слышится голос сестры? Простое детское любопытство стало выше всяких правил этого дома, наказание за нарушение которых испытывать совсем не хотелось. Юноша аккуратно и бесшумно положил ладонь на ручку, медленно, как только мог, опускал её вниз. Дверь приоткрылась, предоставляя мизерный обзор. Тени от настольной лампы игрались на стенах, меняли свои формы. Он перевёл взгляд, о котором тут же пожалел.       Животный ужас пронзил тело тысячью ножами. Мир в секунду рухнул, обрушился огромными валунами, придавливая своим весом в пол. Тошнотворный ком подступил к горлу, выворачивал внутренности наизнанку, но страх, окутавший цепями, не позволял уйти. Ноги совсем не слушались, норовились подкоситься. Что ему делать? Уйти, зарывшись в одеяло и на всю жизнь запомнить себя трусом? Или же рискнуть, возможно даже их жизнями? Всхлипы становились громче, разрывали изнутри, ломали кости. Страх парализовал, заставил отступить. «Ты отвратителен», — с этой мыслью он просыпался каждое утро.       Авантюрин ощущал себя помойной тряпкой, без каких-либо чувств и эмоций — все они в миг смешались в отвратительный коктейль, после которого скручивало живот. Сестра продолжала улыбаться, гладить по голове и напевать колыбельные на ночь. Только они больше не помогали. Теперь перед сном всегда всплывали картины той ночи, терзали бедное сознание. А сил и смелости сказать попросту не было. Беспомощность грузом легла на хрупкие плечи. Осколки самого себя разлетелись в разные стороны, затерялись в сумбурных мыслях и отрицании. Вновь тьма.       Тягучая, мерзкая. От неё хотелось бежать — как можно дальше. Но каждая попытка возвращала его обратно. А есть ли смысл убегать? Есть ли смысл вообще что-то делать? Тупая боль проходилась под рёбрами, заставляла складываться пополам, скребя пол ногтями. Яркие вспышки образов перемешались, создали нечто ужасное, выедающее дыру. Да проще умереть. А, может, он уже давно мёртв? И весь этот ужас — предсмертная агония?       Глаза с трудом открылись. Тьма рассеялась, но намертво отпечатала свой след в душе. Спёртый воздух так и норовил вернуть вошедшего в комнату в небытие. — Вот ты мне проводила целые лекции о пользе свежего воздуха, и сама же не пользуешься собственными советами, — вздохнул Авантюрин, распахивая окна. Девушка лежала неподвижно. Может, спала? Юноша слабо улыбнулся, садясь на край кровати. Лёгкий ветерок щекотал шею, приносил запах распустившихся цветов. Авантюрин легонько коснулся плеча сестры, подмечая непривычную холодность кожи. — Заболеешь ведь, — бубнил себе под нос. Подсев ближе, он внимательно смотрел на спокойное лицо девушки. Казалось, будто она и не дышит вовсе. Волнение кольнуло в грудь, сузило зрачки. Авантюрин тряс сестру за плечи, звал по имени, но никакой реакции не было. Дрожащими руками он перевернул её на спину, с ужасом вглядываясь в сухие бледные губы. Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, сломает тонкие рёбра. Слёзы медленно стекали по подбородку, падали на чужие холодные щёки. Её больше нет.

***

      Авантюрин неохотно открыл глаза, не сразу фокусируя взгляд на Топаз, что, кажется, уже минут так десять пыталась разбудить его. Голова ощущалась необычайно тяжёлой, тело ломило от неудобной позы, а мысли перепутались меж собой в огромный клубок. Он с трудом поднялся, потирал опухшее лицо рукой. — Мне жаль тебя будить, но нам надо работать, — вздохнула Топаз, похлопав друга по плечу.       Тот лишь коротко кивнул в ответ, всё ещё приходя в себя. Сон он не помнил — давно перестал видеть их — но тревога и разбитое состояние ощущались слишком знакомо. Не нужно быть ясновидящим, чтобы догадаться о содержании грёзы. Авантюрин устало поднялся с дивана, направившись в небольшую туалетную комнату. Холодная вода помогла немного взбодриться, хоть и от сжирающего изнутри чувства не избавила. Он упёрся руками о края раковины, смотря в своё отражение исподлобья. Тёмные круги, кажется, тянущиеся почти через всё лицо, сухие губы и совершенно пустой взгляд. Будто на него сейчас смотрел кто-то другой, кто-то незнакомый.       Авантюрин помотал головой, ещё раз плеснув в лицо холодной водой. Послышался тихий стук и возмущения Топаз. Уголки губ непроизвольно поднялись в грустной улыбке. — Ты там уснул? Я надеюсь, что, хотя бы, не со спущенными штанами? Я бы не хотела такое лицезреть, пока буду тебя будить, — шутливо говорила девушка, продолжая стучать в дверь. — Даже не надейся, — хмыкнул, проходя мимо неё. Топаз показала язык, после чего вернулась на своё место.       Документов стало чуть меньше, некоторую часть девушка сумела разобрать и аккуратно разложить, о чём сейчас и сообщала. Они присели на диван с папками в руках. На журнальном столе перед ними стояли две кружки кофе, которые Топаз любезно подготовила заранее. Кабинет наполнился приятным запахом арабики, хоть и дешёвой, но зато достаточно вкусной. Тонкие ниточки пара узором тянулись вверх, колыхались от малейшего переворота страниц.

***

— Слушай, — спустя достаточное количество времени работы, заговорил Авантюрин, — А, может, нам поискать документы в его квартире? — Рин, — хмуро произнесла та, — Это идиотская идея. Ещё хуже твоего резкого похода к нему. — Я знаю, — пожал плечами, — Но это ведь облегчит задачу. Мы просто посмотрим. — О Эоны, — вздохнула Топаз, прикладывая ладонь ко лбу. — Твой генератор идей может выдать хоть одну адекватную?       И вот, они стояли у двери в квартиру Веритаса. Почему девушка вообще на это согласилась — загадка даже для неё самой. Желтая лента с надписью «опечатано» была аккуратно отклеена. Замки в кампусах отвратительные, и квартира брюнета не исключение. Авантюрин, вооружившись шпилькой заимствованной у Топаз, недолго пыхтел перед дверью. Почему парень умеет вскрывать замки — она тоже знать не хотела.       Внутри было достаточно чисто, если не считать летающую в воздухе пыль. Минимальное количество мебели, различного декора и вещей делало пространство пустоватым. Казалось, что каждая деталь в комнате стояла строго по линеечке, не смея даже на миллиметр выйти за воображаемую черту. Значит, обыск ещё не происходил. Это даже хорошо. — И где нам искать хоть что-то? — скорее сама себе задала вопрос Топаз, устало выдыхая.       Поиски ощущались пыткой. Они старались не рушить порядок — а это было невероятно тяжело. В ящиках лежали аккуратно сложенная одежда, которой настолько мало, что брови сами плыли вверх от увиденного. В шкафах так же особо ничего интересного, за исключением, конечно, одинаковых рубашек.       Спустя приличное количество времени бессмысленных поисков, Топаз устало посмотрела на друга. Кажется, тот был настроен куда более бодро. — Ты уверен, что документы он вообще у себя хранит? — А где ещё? — изогнул бровь Авантюрин. — Ну, не знаю, — развела руки в сторону, — У отца, например. — Это было бы странно, — разогнулся, продолжая поиски, — Как мы поняли, у него с ним… не очень хорошие отношения. Вряд ли бы такой, как Веритас, хранил столь важное не у себя под боком. Вопрос только, где, такой как Веритас, может их хранить, — Блондин приложил руку к подбородку, хмыкая себе под нос. — Представим, я самовлюблённый и самопровозглашенный умник. — А вы похожи, — хихикнула Топаз. — Так вот, — продолжил парень, — Я ответственный и бла-бла-бла. Куда я могу положить документы, чтобы они были под надёжной защитой? — Авантюрин внимательно оглядывал полупустую комнату, цепляясь взглядом за каждый уголок.       Идей, на самом деле, было не так много. Парень сел за письменный стол, на котором аккуратно лежали учебники, органайзер с канцелярией и парочка фигурок. Ладно, он понятия не имеет, куда этот умник решил запихнуть документы. Авантюрин, постукивая пальцами по дереву, устало опустил голову на сложенные перед собой руки. Хотелось пробить этот стол лбом от безысходности. Он выпрямил одну руку, случайно задев стопку папок и книг, лежащих на краю. Те с грохотом упали на пол, оставив за собой пыльный след. Топаз страдальчески простонала, принялась поднимать упавшие вещи. — Будем надеяться, что никто не заметит, — оттряхивая руки от пыли, девушка посмотрела на друга. Авантюрин вновь вздохнул, закусывая губу. В одной из папок, вероятнее, с домашним заданием и лекциями, неровно лежал листок, выпавший из файлика. Блондин потянулся поправить, как заметил часть оглавления. Руки застыли в воздухе, глаза округлились. — Ну нет, — усмехнулся парень, не веря собственным глазам, — не может быть. И как он мог забыть о простом и верном правиле: хочешь что-то спрятать — спрячь это на виду. Правда, складывалось ощущение, что у Веритаса подобных мыслей не было. Блондин вытащил листок, быстро проходясь глазами по его содержимому.

***

      Авантюрин, измотанный, как физически, так и морально, вернулся домой под поздний вечер. День выдался слишком насыщенным. Он рухнул на кровать. Спать совсем не хотелось. Отголоски омерзительного дневного сна неприятно впивались в сознание. Наверное, стоило бы уже, наконец, купить снотворное. Парень лёг на спину, раскинув руки в стороны. На потолке виднелись еле заметные трещинки от краски, что складывались в незамысловатый узор. Внутри было необычайно пусто. Даже странно. Ни одна мысль не задерживалась надолго, а всякие эмоции быстро подавлялись. Не чувствовать ничего — подобно благословлению. Это ощущалось даже приятно.       Авантюрин, как в трансе, потянулся к портфелю, что не трогал с последних посещений университета. Там лежала спасительная запасная пачка сигарет на случай, если он забудет купить новую. Недолго порывшись на дне рюкзака, блондин вдруг хмуро раскрыл его сильнее. Внутри лежала книга, с выпирающими яркими стикерами разных цветов. Он совсем забыл, что в один из дней, когда они выполняли групповое задание, Веритас перепутал рюкзаки. Вернуть каждый раз забывал. Положив сигарету в рот, парень открыл выделенную стикером страницу, бегло проходясь по строчкам. «В некоторых случаях то, что исходит из уст человека, и то, что он сообщает через язык тела, может кардинальным образом отличаться. Если он говорит одно, а язык его тела «кричит» совсем о другом, его собеседник, скорее всего, почувствует обман.» Авантюрин усмехнулся, выдыхая едкий дым.

***

      Ребята, не выдержав огромной смысловой нагрузки, вышли на лестничную клетку, устраивая небольшой перекур. Веритас же, как обычно, закатив глаза, остался сидеть на месте. — И как нам вообще довести линию защиты до конца? — устало тянула Топаз. — Разве идея Веритаса вам не понравилась? — Март удивлённо вскинула брови. — Она неплоха, — выдохнул дым, — Но на стороне обвинителей Ханаби. Веритас может быть сколько угодно умным и всё дела, но хитрости и смекалки у него нет, — пожал плечами Авантюрин.       Разговор медленно перетёк в более повседневное русло. Топаз и Март закурили по новому кругу, в то время как блондин решил оставить их наедине. Зайдя в комнату, парень глянул на Веритаса, что отстранился от лежащих в одной стороне рюкзаков с книгой в руках. Брюнет сел обратно, даже не взглянул на вошедшего. Сидеть в тишине совсем не хотелось, но и идей, как завязать диалог с таким человеком также не находилось. Хотя, была одна, очень сомнительная. Но когда это его останавливало? — Ты веришь, что Жуань Мэй пропала? — невзначай спросил Авантюрин, не смотря в сторону собеседника. — Какое это имеет отношение к домашнему заданию? — изогнул бровь. — Вероятнее, у тебя есть какие-то мысли на происходящее. Хотелось бы их услышать. — Для чего? — Веритас с шумом закрыл книгу. — Как минимум, чтобы твой сосед был уверен, что ты не жестокий маньяк, и не свидетельствовал в последствии против тебя, — пожал плечами Авантюрин. — Чтобы не допускать такого мнения обо мне, следует быть чуть умнее обезьяны. — Я думаю, что она была не просто очередной жертвой, — проигнорировав слова однокурсника, начал тот. — Преступник выбрал из множества людей именно её. Брюнет долгое время сверил взглядом Авантюрина, подмечая его интересный ход мысли. На самом деле, сам Веритас допускал подобные теории. Однако, с таким количеством информации, в принципе тяжело предположить хоть что-то. — Почему ты так подумал? — А есть иные варианты? Никаких улик, никаких подозреваемых. Дело стоит на месте. Преступник явно подготовился. — И что же мне мешает быть этим самым преступником, по-твоему? — хмыкнул брюнет. — Ходят же разные слухи. Авантюрин, впервые за время разговора, перевёл на него взгляд, изгибая бровь. Парень несколько минут молча оглядывал его с ног до головы, будто сканируя. — Я так похож на человека, который верит слухам? — вопрос, скорее, риторический. — Вполне, — пожал плечами Рацио, на что собеседник негромко засмеялся. — Плохо ты, Веритас, разбираешься в людях.

***

— Итак, закрытое заседание пройдёт уже на днях, — начал Вельт, — У нас уже всё готово. Если тебе есть что сказать — сейчас самое время. Веритас внимательно слушал, не перебивая. Лёгкое волнение тревожило грудь, где беспокойно билось сердце. Ладони несильно вспотели, во рту пересыхало. В памяти не всплывала никакая потенциально важная информация, лишь одно большое желание, наконец, отправиться домой. — Что будет после того, как меня отпустят? — Зависит от самого заседания. Вероятнее, ты продолжишь числиться в ряде подозреваемых, за тобой будут пристально наблюдать. В остальном же — дело продвинется дальше. — Есть ли какие-то подозреваемые, помимо меня? — Такой информацией я не располагаю, но, предполагаю, что нет. Повисла тишина. Воздух налился свинцом. Не нужно быть гением, чтобы понять простую истину — этот круговорот ада продолжится. Горький, тошнотворный ком встал у горла. — Понятно, — всё, что смог выдавить из себя парень.       Сон никак не приходил. Волнение перед предстоящим заседанием колотило грудь. В голове происходил полнейший хаос. И, как бы Веритас не старался держать холодный рассудок, он обычный человек. Прогоняя последние события раз за разом, ища то, что могло скрыться из виду — легче не становилось. В какой момент вся жизнь покатилась ко дну? Странное поведение Жуань Мэй, пропажа, арест и помощь от того, про кого бы он подумал в самую последнюю очередь — всё это никак не сходилось между собой. Стойкое предчувствие беды осело в лёгких, играло на измотанных нервах, что уже превратились в клубок. Вся эта до ужаса отвратительная ситуация выглядела нелепо, подобно совершенно безвкусному фильму, где Веритас был в главных ролях. Неужели, клятой судьбе или чему-то подобному, во что верят глупцы, так сильно нравится издеваться?