Лимбическая система и другие влажные фантазии

Вечерние пары — не самое целесообразное, что придумали в университете медицинских наук. Сейчас бы пивка попить на лавочке, наслаждаясь первыми морозами, а потом в горячий душ и на покой. Но реальность долбит желтым светом в глаза, из-за чего возможности рассмотреть хоть что-нибудь в окнах не предоставляется. Обидно, конечно, уже семь с копейками на часах, но пару по психоанализу это не ебет и вовсе. Сидящий на кафедре Антон вымученно ждет вердикт. Надеется, что больше переписывать эссе не придется, а то порядком уже тошнит. Лицо Арсения Сергеевича не выражает ровно ничего, что можно бы было интерпретировать в слова. Молчаливым он другой. В памяти сразу всплывают любимые лекции. То, как преподаватель объясняет тему, сидя на парте и жестикулируя красивыми руками, нужно запретить к просмотру для несовершеннолетних. Его волнистые, чуть отросшие волосы, длинные черные ресницы и щетина, низкий тембр голоса просто пленяли студентов сразу. И Антон не исключение, сам всегда плавится под его взглядом, до животного доходя позыва. Но профдеформация играла свое. Попов смотрел на всех сухо, будто анализировал каждого. Говорил резко и не оставлял надежды рассмотреть его внутрянку. Казалось, что ты на приеме у гениального, но больного ученого, а не на паре. Поэтому каждая лекция вводила в страх и одновременно будоражила парня, жадно поглощающего доводы воспаленного ума. — Переписываете. Работа не соответствует заявленной теме и не отвечает на ключевые вопросы, — поправляет очки пальцами, откидывая папку на стол подальше. Смотрит твердо, как и обычно, поджимая губы. — Аргументация поверхностная, слабо обоснованная, особенно в части анализа динамики бессознательных процессов. Уже в который раз, Шастун. Вы повторяете одни и те же ошибки. Парень от несправедливости раскрывает рот, как рыба на суше, но Попов прерывает жестом. — Пришлите документ в электронном виде. Я отмечу, что конкретно переписать. Черт. Мужчина отворачивается, явно завершив обсуждение, и студент освобождает место. Поднимается по рядам, без энтузиазма передвигая ноги, и плюхается на стул. Кидает последний жалобный взгляд, но Арсений уже обсирает работу другого бедолаги. — Чё сказал? — Саня шипит из-за спины, вынуждая парня обернуться. Однокурсник оценивает положение, тут же понимающе машет головой. — На этот раз почему? Попов поднимает голову почти угрожающе, и студенты утыкаются в парты. — Ща напишу, — шепчет тише, вынимая телефон. Доклад отправляется соседу, а также в чат «Психоанализ. Попов». До общаги не терпит. Рассказывает сейчас: «Аргументы, блять, не те». Трясёт ногой. «Я сам не понимаю, ну ты посмотри, скажи, если я слепой». «Дерет меня который раз за это эссе, а лучше бы драл просто». Возможно, Саше поднадоело слушать влажные фантазии Шастуна, но на то он и друг. Сам же первый и заметил интерес соседа: то задержка дыхания на семинаре, вникающая каждому слову, то залипание неправословное и явно, аж слюна течет, то покраснение от случайных диалогов, хоть в снег мордой макай. Вяземский пялит в телефон, вяло листая по экрану. Антон вздыхает нетерпеливо, осматривает кафедру. Привычно безэмоциональный Арсений Сергеевич сидит, откинувшись, и что-то чиркает Роговцевой на листах. А ему не мог?  Хотя это парень прощает двум расстегнутым сегодня пуговицам на рубашке. Матерь божья, какой кадык… Роняет голову на стол — может, хоть так остудится. Легчает не сразу. Дышит глубоко, сосредотачиваясь на менее горячих вещах, таких как эссе и что им сегодня похавать. Может, Алина чем подкормит опять. Звонок отрезвляет, объявляя выходные. Спокойные два дня без сексуального напряжения и ненормального сталкерства глазами. Ну, может, чуть-чуть. Профессор, смотрящий в телефон, от чего-то поднимает брови. Мельком бросает взгляд на студента и тарабанит пальцами по столу. — Шастун, задержитесь, — тон спокойный, но отчего-то коленки подкашиваются. Друг глядит нахмурившись, но выходит вместе с остальными, мол, в этой сцене участвовать я не собираюсь. Дверь захлопывается громко, заставляя вздрогнуть нутром. — Да, Арсений Сергеевич? — смотрит вопросительно, непонятливо, пытаясь нащупать причину. Попов медленно встает из-за стола, обходя Антона по траектории к двери. Щелчок. Теперь студент напуган. Мечется взглядом от двери до ухмыляющегося хищно лица. — Антон, растолкую вам поподробнее аргументы, вы же явно не поняли, а до ума довезти придется. — подходит уверенно так, со спины. Обернуться не получается, предательски трясутся ноги. В следующее мгновение на шею ложится рука, выбивая загнанный выдох. Сжимается твёрдо. Пульс зашкаливает, замечает. — Бессознательные реакции происходят быстро и автоматически, без участия сознательного анализа, — рука ведет по рубашке, расстегивая несколько пуговиц. Кислород сжимается в пространстве, не дает вдохнуть. Пальцы венистой руки легко ведут по содрогающемуся животу. Вторая, зарываясь в волосах на затылке, от чего становится еще хуже, тянет назад, практически укладывая Шастуна на плечо.  Тот то ли всхлипывает, то ли стонет. Сердце стучит как в последний раз. — Это связано с работой лимбической системы и миндалевидного тела мозга, отвечающих за инстинктивные реакции, например, страх. Говорит в горячую шею, будто специально задевая губами ухо. Отстраняется так же уверено, но явно контролируя ситуацию. — Сядь, — толкает на кафедру. Такого громкого тона испуганный не слышал никогда. Вертит головой. Да куда же тут сесть?! Но Арсений подходит вплотную, решая вопрос практически, и Шастун вжимается в стол, облокачивая свое дрожащее тело. — Бессознательные реакции часто проявляются через сопротивление или попытки защититься, направленные на сохранение психического равновесия, — мажет по скуле, и не скулить становится невозможно. Рукой под рубашку лезет, сжимая тазовую кость. Глаза туманные, дыхание совсем не слушается. Раскрасневшийся до предела, глазки закрыл, бедный. — В стрессовых условиях бессознательные реакции становятся доминирующими, — прикусывает ключицу хищно, будто возвращая зрительный контакт. А рубашка уже мокрая, и не только она. Член колом стоит, будто железный. От страха и возбуждения. — Это может проявляться в виде бегства, ступора… — возвращается к уху. — Опытным путем докажу. Готов спорить, разложи я тебя на этом столе, ты и на сантиметр не двинешься. Растяну и втрахаю, чтобы вся дурь вышла. Антон хватает воздух губами, готовый вот-вот потерять сознание. — Будешь на дрожащих ножках потом каждый раз проверять, кому сообщения отправляешь. Пазл резко собирается в тупорылой голове, и память тут же подкидывает: «Дерет меня который раз за это эссе, а лучше бы драл просто». Он отправил это не Саньку. Явно довольный произведенным эффектом, Арсений отходит. Папки собирает, пока еле дышащее тело в оцепенении поворачивает голову. — Жду вашу аргументацию к следующей паре. Вы свободны, — бровью даже не ведет. Антон вылетает прямо так: с расстегнутой до пупка рубашкой, растрепанный и взвинченный. Срочно в общагу. Срочно дрочить.