Лимбическая система и другие влажные фантазии

Выходные выдались напряжёнными. В тот вечер Антон влетел в общагу почти со свистом, стянув рубашку, которая, по ощущениям, стала весить как бетонная плита, и долго курил в окно. Саня какое-то время ошарашенно наблюдал за соседом, а после молча вытащил из холодильника две банки пива, уже предвкушая интереснейшую историю. Студенты уселись на пол, открыв об угол стола напитки. Шастун молча открыл переписку с преподом, показывая СМС, которые предназначались вообще-то другу. А после, не давая сказать ни слова, выдал всё как на духу: — Попов объяснял мне аргументацию к эссе… наглядно, — скользнул пальцами по едва красному укусу. Кожа горела до сих пор. Вяземский наклонил голову и вытаращил глаза. — Это… ОН СДЕЛАЛ?! — прикрыл костяшками рот. Антон чуть замешкался, будто вспоминая ощущения. — Шаст, да не молчи! — Он чуть не разложил меня на сто… — договорить не получилось, Саша буквально завизжал: — ЕБАНЫЙ В РОТ! ПУСТЬ МНЕ ЕЩЁ ПОПРОБУЮТ СКАЗАТЬ, ЧТО РЕТРОГРАДНЫЙ МЕРКУРИЙ — ТУФТА СОБАЧЬЯ! Антон прыснул со смеха, пытаясь понять и свою реакцию тоже. — И как? — сосед отставляет бутылку, с любопытством пытаясь вычитать эмоции. — Ахуенно. Не считая того, что чуть не кончил от напора. — А что потом? Он объяснился? — молчание говорило больше слов. — Ну конечно нет. В тишине мыслить легче, Саня это понимал, а потому больше не тревожил итак перевозбуждённого во всех смыслах Антона. Весь следующий день парень просидел за эссе, переписав аргументацию в частности и всю. Хороший стимул к учёбе, ничего не скажешь. Правда, из головы теперь не выходит и в выходной. Никакой личной жизни, Арсений Сергеевич. И вот теперь, с папкой у порога кабинета, где красовалась надпись «А. С. Попов», парень пытался угомонить дыхание. Хер знает, чего теперь ожидать. Стучится робко, еле себя пересилив, и слышит негромкое: — Войдите. Антон открывает дверь, и мужчина слегка выпрямляется. — Переписали? Одет красиво, как всегда, будто с иголочки. Рукава белой рубашки завернуты до локтей, открывая вид на руки. Вдох-выдох. Антон садится на стул напротив. — Переписал, — взглядом бегает от зрительного контакта, фокусируясь куда угодно, лишь бы не смотреть. Папка переходит к преподавателю и не спеша открывается. Минут пять Попов в тишине изучает текст, и от этого напряжение будто растёт ещё больше. В помещении ни звука, не считая нервного заламывания собственных пальцев. — Чтож, неплохо. Вижу, с аргументацией поработали, — он что, издевается? — Но в следующий раз начну занижать за скорость, Шастун. — Складывает материал куда-то под стол, и Антон готов поклясться, что он не договорил. — Я… могу идти? — ведёт себя так, будто ничего не было. Альцгеймер? Да вроде рано. — Ты хотел что-то ещё? Арсений уткнулся обратно в компьютер, будто специально показывая, что вопрос и не подразумевает ответа. — Нет. Антон встаёт задумчиво, чуть хмуря брови. Что это за игнор такой? После того… ну, этого самого. — Тогда можешь идти. Выползает в коридор с таким вымученным чувством недосказанности, что кости ломит. Хотя чего он ожидал? Что в любви признается? Трахнется с ним в институте, а потом заберёт к себе жить? Было бы славно, но они не в фанфике. В течение двух следующих дней, по причине отсутствия психоанализа в расписании, столкновения с Поповым происходили лишь пару раз в коридорах. Он даже не поворачивался к студенту, а может, реально не видел его. Либо это происходило в конце дня, когда Антон курил с одногруппниками у ворот, а Арсений быстро отвечал на прощания и скрывался на парковке. Чет думать тяжело становится… это на него не похоже.  Поэтому сам весь ходит в напряжении, голову ломает, о чём тот вообще думает. Но, как сказал Вяземский: «Если гора не идёт к Магомету, Магомет идёт к горе». Дожидался Шастун пары, как дембеля. Пришёл в аудиторию одним из первых, сел на ряд пониже, поближе к Арсению-горЕ-Сергеевичу. Ибо намерение было. Ещё не разобрался, какое именно, но уж хотя бы на диалог выйти пора бы. Профессор вошёл, как по таймингу, сосредоточенный и совершенно отстранённый. Даже когда Антон специально посмотрел на него, пытаясь поймать взгляд, Попов будто специально отвернулся к доске. — Сегодняшняя тема — восприятие. То, как мы видим мир и интерпретируем его, основывается не только на реальности, но и на наших личных установках, опыте и… бессознательных мотивах. Антон бросил взгляд на голубые глаза, скользящие по аудитории, не задерживающиеся ни на ком конкретно. — Психология восприятия — это изучение того, как наш мозг создает картину реальности. Мы все думаем, что видим мир таким, какой он есть. Но это не так. Попов подошёл к доске, рисуя круг и несколько линий, формируя простую диаграмму. — Возьмём, например, эффект когнитивной предвзятости. Наше восприятие может быть искажено нашими ожиданиями, желаниями или страхами. Вы когда-нибудь задумывались, почему иногда видите в людях то, чего, возможно, там нет? Шастун негромко хмыкнул, чем вызвал короткую паузу. Однако Арсений не обратил внимания. — Мы воспринимаем мир через призму нашего опыта. Но эта призма не всегда прозрачна, — продолжал Попов, его голос был ровным и всегда бархатным. — Она может быть окрашена эмоциями, желаниями, даже бессознательными фантазиями. — Бред… — Антон стиснул ручку, прошептав это себе в парту. — Вы хотите нам что-то сказать, Шастун? Аудитория притихла, оборачиваясь на парня. — А если восприятие субъективно, то как тогда можно говорить о “правде”? Вы сами сказали, что мы видим только то, что хотим увидеть. Может, этой “правды” вообще не существует? Попов остановился. Его взгляд медленно поднялся к студенту. Вяземский тихо пробормотал: «Ой, дурак…» и закрыл лицо руками. — Интересный вопрос, — произнёс Попов после короткой паузы. Антон смотрел с неприкрытым вызовом, сам не понимая, куда ведёт. — Но я боюсь, что вы путаете понятия. Он сделал шаг от доски, слегка наклоняя голову, словно размышляя. — Субъективность восприятия не отменяет существования объективной реальности. Пример: если вы видите в действиях человека намерение, которого там нет, это не значит, что его нет вовсе. Это значит, что вы интерпретируете его действия через собственные убеждения или желания. — То есть вы хотите сказать, что правда существует, но мы её просто не видим? — голос звучал твёрдо, но внутри он кипел. Арсений сложил руки перед собой, его поза была идеально расслабленной, что только больше выводило Антона из себя. — Именно. Правда существует. Но доступ к ней ограничен нашими собственными ограничениями. Наша задача — осознать эти ограничения и работать с ними, вместо того чтобы отрицать их. Ответ, как всегда, находится в вопросе. Со звонком большинство студентов разошлись. Саня посмотрел на соседа почти жалостливо, перекрестил на всякий случай и тоже вышел. Попов головы не поднимал, копаясь в бумажках. Значит, действуем. — Мы ещё не закончили, Арсений Сергеевич, — твёрдо сказал он, спускаясь к кафедре. Преподаватель, не оборачиваясь, продолжал складывать бумаги. — Разве? Я думал, что мы вполне исчерпали тему. Его голос звучал равнодушно, отчего кровь закипала в молодом организме. Хотелось либо въебать, либо резко прижаться. — Вы всё время говорите о проекциях, субъективности, правде… Но вы сами никогда не показываете, что думаете. Это тоже ваша защита? — Не забывайтесь, Антон, с кем разговариваете. Злость бурлила в венах от невозможности нормально поговорить. Его взгляд уцепился за вазу на краю стола, и рациональность уступила эмоциям. Подскочив, Антон со всей силы разбил её об пол. Тысяча мелких осколков разлетелись в оглушающем звоне. — Шастун! Чего ты добиваешься?! — Арсений Сергеевич приблизился угрожающе, стекло хрустело под ногами. — Реакции, крика, хоть чего-то, напоминающего разговор! — грудь вздымалась от неровного дыхания, вдыхая электрические разряды. Твёрдая хватка опустилась на локоть, с силой притягивая к себе. — Провокации, — начал он медленно, его голос глубокий, с лёгкой насмешкой. — Примитивный способ привлечь внимание, Шастун. Особенно, когда человек не знает, как справиться с собственными эмоциями. Он чувствовал его дыхание совсем рядом, запах парфюма смешивался с ментоловой жвачкой. — О чём ты хочешь поговорить? Антон замер на месте, с трудом проглатывая слова, которые пытались вырваться наружу. Всё внутри его кричало: «Остановись», но вместо этого он только сильнее сжал кулаки, пытаясь найти нужный тон. — О том, почему вы всё время бегаете от этого, — выпалил он, голос срывался от злости и напряжения. — От меня. От себя. Арсений отпустил локоть, не увеличивая дистанции и не меняя выражения лица. — Ты не понимаешь, что говоришь. И во что пытаешься влезть. Обида жгла горло, царапая изнутри. Антон молчал, дышал тяжело, его сердце колотилось так громко, что он едва слышал слова преподавателя. — Скажу тебе прямо, — продолжил Арсений, отходя на полшага. — Найди кого-то, с кем можешь потрахаться. Потому что то, что ты делаешь сейчас, не только опасно, но и глупо. Эти слова ударили словно в солнечное сплетение. Как… так? — Ты слишком самонадеян, чтобы принять, что это не то место, где ты можешь пересекать границы. — Тогда почему вы позволяете мне их пересекать? — бросил резко, его голос был громче, чем он планировал. Арсений замер, тень какого-то раскаяния прошлась по губам. — Потому что иногда все делают ошибки, — тихо произнёс он. Эти слова, наполненные какой-то неожиданной искренностью, окончательно выбили почву из-под ног. Он явно дал понять, что обсуждение завершилось, потому что вылетел из кабинета первым. Шастун осел на пол, подбирая под себя ноги. Слёзы жгучим потоком потекли из глаз, затрудняя даже нормально выдохнуть. Дверь аудитории слегка приоткрылась, проверяя присутствующих. Алина с Сашей. Искали его, наверное. Девушка прикрыла рот руками, растерянно смотря на стекло и друга, а Саня с сочувствующей гримасой обнял Антона. — Всё будет хорошо, слышишь… Всё будет.. *** — Я ему въебу, клянусь! — Алин, не мороси, — Вяземский тянул сигарету, сбрасывая пепел на мокрый асфальт. Ребята уселись во дворе местной пятиэтажки, приводя Антона в чувства. Груз ссоры разделился между тремя. Они просто были рядом, когда это нужно, и парень был благодарен. — Это неважно, я пока… хочу в себе разобраться. Слишком быстро всё произошло… и так же закончилось. Небо затянуло тучами в такт к общему настроению. — Слушай, Тош, поехали со мной на конференцию в области. Саня скривил губы. — Та, что по поводу награждения? А я там каким боком? — Скажу, что ты от нашего студсовета. — Попова там не будет? — Он отказался, сказал, нет времени, — девушка накинула капюшон и положила голову Антону на плечо. Кивает, немного погодя. Отличная возможность затеряться на пару дней или заняться эскапизмом, как сказал бы Арсений Сергеевич.