В мокрых футболках

      В двадцать пять у Пети Хазина обнаружился панический страх самолётов. Выскочил внезапно и подло, как прыщ на подбородке перед собеседованием.       До этого — ваще пох, пацаны, летим хоть завтра. Не спал двое суток? Переживём. Бухал накануне, как животное? Плевать, водички на борту дадут, оклемаешься.       А перед этим отпуском пришлось основательно подготовиться: выспаться, по-человечески позавтракать, за руль не садиться — взять такси от дома, не пить и даже не курить сутки перед перелётом. С последним было сложнее всего. Но Петя даже, блядь, это смог вынести, чтобы снять тревогу. Лишь бы поджилки не тряслись.       Херня полная, короче, эти ваши советы из интернета.       До посадки всё довольно гладко прошло: Петя сидел себе спокойненько в аэропорту после регистрации, маленькими глотками пил водичку с газом по оверпрайсу и ждал, пока объявят посадку. И даже спускаясь по металлическому «рукаву» к носу самолёта и уже фактически находясь над землёй, он был уверен в себе настолько, что забыл про свою тупую фобию.       Зато фобия про него не забыла.       В бизнес-классе всё быстро: зашёл, убрал вещи наверх, сел, разложил кресло и спи себе всю дорогу. У Пети только с последним не получилось: живот слегка закрутило от волнения.       Его легко удалось снять закинутым в рот мятным леденцом. И затянутым до предела ремнём безопасности.       Пока самолёт стоял, Петя старательно смотрел в иллюминатор, на мужиков в оранжевых куртках, на сложную разметку взлётной полосы и старался дышать ровнее. Справа кто-то сел, но Пете было не до него.       А потом заговорил пилот — и всё для Пети погрузилось в туман.       Страх нарастал не постепенно, а взорвался внутри тротиловой бомбой. Резко, в момент. Вся его подготовка пошла коту под хвост — и да, лучше бы он не ел с утра.       Тело перестало слушаться, когда под подошвами кроссовок пол задрожал, заходил ходуном. Самолёт заревел, заорал и вдруг сорвался с места — понёсся вперёд с бешеной скоростью. Вот те и BMW нового поколения — двести пятьдесят за несколько секунд.       Петя вжался в сиденье, надеясь в нём утонуть. Спина моментально намокла, а снизу вообще всё скукожилось, агонизируя. Петя стиснул зубы и побелевшими пальцами вцепился в подлокотник.       Ну, если он прямо сейчас тут откинется, хотя бы не придётся лететь обратно.       Трясущейся рукой Петя спустил солнцезащитные очки со лба на нос. Последняя, заведомо тщетная, попытка удержать достоинство при себе. А то вдруг ещё расплачется.       И он на полном серьёзе был готов, когда самолёт ощутимым толчком оторвался от земли, поднялся в воздух и пошёл на взлёт.       Известно, что тело в стрессовых ситуациях делает то, что необходимо ему — а не то, что одобряется обществом или головой. Петино тело, видимо, искало утешения и почему-то нашло его в левом челе, соседе справа.       Вместо подлокотника Петя случайно схватился за его ладонь — большую, тёплую и шершавую. Сжал, не сразу осознал свой проёб, подумал, повернул голову и едва не взвыл от смущения.       Сосед, темноволосый мужик в твидовой флэт кэп, наградил его взглядом-сверлом. Пытливым и сбитым с толку, но не враждебным, как потом осознал Петя. Впрочем, тогда всё же казалось, что ещё чуть-чуть, и он бросится на него с кулаками.       Петя сразу отдёрнул от него руку, как от кастрюли с кипятком.       — Сорян. Случайно, — выдавил он из себя не своим голосом. — Не хотел.       Напиздел, понятное дело. Ну а что скажешь красивому мужику в оправдание, когда сам сидишь в светлых скинни и трогаешь его в неположенных местах?       — Всё нормально, — вдруг ответил этот мужик с тёплыми ладонями. — Меня Игорь, кстати, зовут. Игорь Гром.       И протянул Пете руку.       — А, — кивнул он и опомнился: — Петя.       Пожал его сухую ладонь своей вспотевшей и подумал: вряд ли этот Игорь настолько контактный. Просто Петя сам слишком жалко выглядит.       — Впервые самолётом?       — Не впервые, — заставил себя ответить Петя. — Впервые так страшно.       От признания почему-то стало немного легче. Хотя бы психологически. Соматически Петю было уже не спасти. Его ощутимо потрясывало, бросало то в жар, то в холод и вообще не по-детски колбасило.       И самое стрёмное, что Игорь, кажется, с лёгкостью всё это прочитал у него на лице, цепляя взгляд даже через тёмные линзы очков.       Самолёт временами трясло, и Петя ещё раза три хватался за Грома, как за спасательный круг.       Да, стыдно, а чё делать-то? Чё делать, если от этого мужика пёрла такая энергия — ну, тёплая, уютная и спокойная. Энергия спасательного круга в самом хорошем смысле.       И страх с ним сразу проходил, хоть и временно.       Ссыкотно только было, что кто-нибудь с соседних мест или из штата бортпроводников заметит, как Петеньку успокаивает взрослый усатый дядя. И, боже превеликий, Игорь и это без слов понял: резво снял кожанку и положил между ними, на ручки кресел, чтобы Петя мог беспрепятственно взять его за руку без лишнего палева.       И до конца полёта Петя наконец выдохнул. Даже начал кемарить, откинув голову. А посадка, которая больше напоминала спуск в недры ада, прошла более или менее гладко для его настрадавшейся психики.       Пока сердце стучало в ушах, а желудок извивался змеёй, Петя старался думать только о чужих пальцах, осторожно поглаживающих его собственные.       Когда пилот дважды объявил о приземлении — по-русски и на инглише — Петя с удовольствием бы разрыдался от облегчения и пошёл целовать землю, если бы не был так измотан.       Всё. Суша. Наконец-то.       С большой неохотой Петя отпустил Грома, когда люди вокруг зашевелились: начали греметь ремнями, вставать с мест и шарить по багажным полкам.       — Это, дядь… — Петя почесал затылок. — Спасибо, типа.       Игорь посмотрел на него, улыбнувшись только глазами.       — Да не за что. Свидимся, может, ещё.

***

      В отеле Петя валился с ног от усталости. Перенервничал, видать. Поэтому хотел как можно быстрее разобраться со всеми формальностями, заселиться и лечь лицом в подушку часов на пять-шесть.       Загруженный, полуживой и всем недовольный, Петя выхватил ключ-карту у девушки со стойки ресепшн, повесил сумку на плечо и вышел в коридор, к лифту.       Нажал кнопку вызова, опустил глаза в телефон… и остолбенел, когда с ним заговорил знакомый низкий голос с хрипотцой.       — Вот это да… Бывают же совпадения.       Там, в самолёте, не было времени оценить, что одного только этого тона достаточно, чтобы уложить в постель кого угодно.       Поднимая глаза на Игоря Грома и улыбаясь, он уже мысленно попрощался с лежанием лицом в подушку.       Намечалось занятие поинтереснее.