Сердце на страницах: тень прошлого

«Выберите человека, который будет смотреть на вас, как на чудо»      

      — Вы сделали что?! — завопила Медведева, по телефону услышав от подруги неожиданные подробности вечернего времяпровождения.       — Ты все прекрасно слышала, Жень, не заставляй меня это повторять, — усмехнулась Трусова, стоя на балконе в ночной тьме и вдыхая очередную порцию никотина.       — Я, блять, дожила, — не сдержалась в выражениях девушка на другом конце провода. — Я жду подробностей, Сань!       — Никаких подробностей, — улыбнулась Александра.       — И что теперь? — не унималась Евгения. — Вы встречаетесь?       Саша задумалась. Вчера они не обсуждали их настоящий статус, было не до этого: слишком сильны были эмоции от происходящего. Теперь же Трусова колебалась: Аннушке хоть и исполнилось восемнадцать, она все еще оставалась ее студенткой. Это было проблемой, большой проблемой: если кто-то узнает — беды не миновать.       — Не думаю, — ровным голосом произнесла преподавательница.       — В каком это таком смысле? — возмутилась Женя. — Что значит «не думаю»?       — Она все еще моя студентка.       — Ты меня раздражаешь, Трусова, — закатила глаза подруга. — Знала?       — И я тебя люблю, Медо, — усмехнулась Александра. — Я утром напишу.

***

      Она лежала и любовалась Аннушкой, которая безмятежно спала всего лишь в нескольких сантиметрах от нее. Ее лицо освещалось лишь лунными лучами, пробивавшимися меж нескольких облаков. Девушка мило посапывала во сне, то иногда что-то тихо бормоча и хмурясь, то улыбаясь. Александра находила это слишком очаровательным: ее бы воля — она любовалась ей вечность и один день.       — Саш, — произнесла спустя какое-то время Анна. — Не обижайся, но я очень хочу спать…       — Ложись, Анют, — заботливо произнесла Александра. Однако, когда преподавательница увидела, что та направилась к дивану, вдруг произнесла: — И куда это ты пошла?       — Спать, — непонимающе нахмурилась Щербакова. — Что-то не так?       — Не так, — улыбнулась рыжеволосая. — Моя кровать в другой стороне.       — Са-а-аш, — протянула Аня, намереваясь и дальше отстаивать свою позицию. — Я не хочу тебя стеснять.       — А я просто хочу, чтобы сегодня ты была рядом, — ответила Трусова. «И не только сегодня» — мысленно добавила она.       В ответ на эту реплику щеки Аннушки покрылись румянцем: девушка ощутимо засмущалась. Опустив глаза в пол, она просто стояла и улыбалась. Глядя на эту картину, Саша просто не могла не подойти к ней. Прижав Щербакову к себе, она крепко обняла ее и аккуратно поцеловала в макушку: благо, разница в росте это позволяла.       Сейчас же Александра просто лежала на кровати и продолжала любоваться Анютой. Мыслей в голове было слишком много: она до сих пор прокручивала в памяти телефонный разговор с Медведевой. Что между ними? Как назвать то, что происходит? Кто они друг другу? Ответа ни на один из этих вопросов у рыжеволосой не было.       Встречаются ли они? Нет, иначе они бы это обсудили. А нужно ли вообще такое обсуждать?..       В единственных отношениях, где состояла Трусова, все было куда прозаичнее: молодой человек в один из дней просто подошел к ней с букетом цветов и спросил: «Ты будешь моей девушкой?» Тогда Марк был другим. Светлым, теплым, родным. Он был ее поддержкой и защитой, будучи рядом несмотря ни на что. Когда он так сильно изменился?.. Как превратился из кудрявого мальчика-подростка в обезумевшего психопата?..       Мысли неожиданно перетекли в совершенно другое русло, и Сашу медленно, но верно накрыла тревога. Она еле ощутимо затряслась и начала рвано дышать. Зачем она только подумала про этого человека? Как он мог испортить все, даже не появившись?       Щербакова спала слишком чутко. Ощутив дрожь рядом с собой, она открыла глаза и обеспокоенно посмотрела на рыжеволосую.       — Что с тобой, Сашка?.. — сонно спросила она, даже не задумываясь о том, что впервые обратилась к ней подобной формой имени.       — Все в порядке, Анют, — девушка сделала глубокий вдох и попыталась успокоиться. Разумеется, это не укрылось от взгляда Анны.       — Не закрывайся от меня, пожалуйста… — еле слышно попросила она. Хотелось помочь Саше, обнять, укрыв ото всех бед и проблем.       — Помнишь первую запись в моем дневнике?.. — спустя минуту подозрительно ровно произнесла Александра. Ей было тяжело, слишком тяжело говорить об этом. Но ночью мы все становимся другими. Делимся самым сокровенным, открываем душу и сердце, а на утро делаем вид, что все осталось позади, гордо выпрямив спину и забыв о том, насколько сломленными мы были еще несколько часов назад. Однако показывать свои слабости она не привыкла, поэтому вдруг стала абсолютно нечитаемой.       Аннушка помнила. С дрожью вспоминала строки, которые тяжелым грузом отпечатались в голове. Когда она первый раз прочитала эту запись, ей было не по себе: страшно и тревожно за девушку, которая, казалось, боялась даже дышать. Но вдруг Саша, сама не понимая при этом, почему вообще решилась вспомнить все то, что много лет клялась себе забыть, решилась ей рассказать. Все.       — Сашенька… — после довольно продолжительного рассказа прошептала Анна. Слезы стояли у нее в глазах. В голове не укладывалось, как девушка смогла одна справиться с практически непосильной ношей, каждую ночь закрывая глаза и видя перед собой свой главный кошмар. Было невероятно страшно за нее: хотелось обнять, прижать к себе и никуда никогда не отпускать, лишь бы уберечь Сашу от ужаса, который ей пришлось пережить.       Сама Александра держалась стоически: в ее глазах не было и намека на слезы, а на лице застыло каменное выражение. Она будто смотрела, но не видела ничего перед собой, пустым взглядом уставившись в стену. Она рассказала все словно на автопилоте, будто речь эту она готовила не один день. Когда она закончила, у Щербаковой не было слов. Прошептав лишь ее имя, Аня крепко-крепко обняла ее, зарывшись носом в ее шею.       — Я рядом, моя хорошая… — еле слышно произнесла Аннушка. — Теперь я по-настоящему рядом.

***

      В аудитории сидели трое. Артёма опять не было по какой-то причине, и девушки уже успели к этому привыкнуть, знали ведь, что все равно появится рано или поздно. Аннушка светилась как самая яркая звездочка на небе: в памяти еще были свежи моменты прошедшего вечера, и их не могло омрачить даже ночное происшествие. Глупая улыбка растянулась на ее лице, что, разумеется, не укрылось от любопытных взглядов Алёнки и Камилы.       — Анютий, что происходит? — приподняла бровь Косторная, загадочно ухмыляясь, однако сама Аня ее не слышала: все мысли были заняты Сашей и только Сашей. — Ань! Прием, Земля!       — А? — отвлеклась от своих раздумий Щербакова, когда ее потрясли за плечо. — Что случилось?       — Именно это Алёна у тебя и спросила, — улыбнулась Валиева. — Светишься вся.       — Ничего я не свечусь, — фыркнула она, но спустя несколько мгновений улыбка непроизвольно появилась на ее лице, когда она вспомнила, что на первой паре вновь увидит Трусову. Пускай не сможет показать всех своих чувств, не сможет позвать по имени или задержать взгляд дольше положенного, но будет видеть ее, слушать все, что она говорит и внимать каждому слову. — Ладно, хорошо. Просто… Черт! Как же лучше это сказать…       Слов подобрать она не могла. Утром ее до университета подвезла именно преподавательница, что не укрылось от Валиевой и Косторной, которые сегодня как назло пришли раньше. Именно в момент, когда они подходили к дверям университета, рядом остановилась черная новенькая ауди. Пообещав подругам, что расскажет все перед занятиями, Анна смогла на некоторое время оттянуть допрос, однако время пришло.       — Да что с тобой? — нахмурилась Камила. — Нам стоит беспокоиться?       — Нет! — тут же заверила ее Аня. — Дело в том, что мы с Сашей… Ну, в общем…       Было неловко. Нужные слова, как назло, не приходили в голову. Они с Сашей что? Встречаются? Официально об отношениях никто не упоминал, поэтому подобное заявление было слишком громким.       — Ты что-нибудь понимаешь? — обратилась к своей девушке Валиева.       — Кажется, догадываюсь… — вдруг заявила Косторная. — Только не говори, что вы с ней…       — Поцеловались, — тихо произнесла Аннушка.       В аудитории повисла немая тишина. За несколько минут никто из них не проронил ни слова. Анна была слишком нервной, Камила — ошарашенной, а Алёна — слишком довольной.       — Ты чего улыбаешься?.. — вдруг спросила Щербакова, заметив перемену в настроении подруги.       — Я была права, черт возьми! — радостно воскликнула она. — Ками, гони сотню!       — Вы что, спорили на мои взаимоотношения с Трусовой?! — возмутилась Аня.       — Я просто утверждала, что между вами исключительно деловые отношения, — пожала плечами Валиева.       — И продула! — продолжала Алёнка. — Великий дух шипперства во мне еще не умер.       — Просто ты сводишь между собой все, что движется, — фыркнула Камила, и Аннушка просто не могла с этим не согласиться. Подумать только, спорить на то, вместе ли они с преподавательницей! Как до такого только додуматься можно было… Но, учитывая характер Косторной, девушка поняла: можно, еще как можно.       Тем временем аудитория постепенно наполнялась студентами, и подруги благоразумно решили эту тему пока что не поднимать: не хватало еще, чтобы по университету поползли слухи. Вскоре прозвенел звонок, и в аудиторию, привычно стуча высокими каблуками, вошла Трусова. Вид у нее был сегодня особенно прекрасный: ярко-красный пиджак, который дополнялся цветом огненных волос, и черные брюки, идеально сидящие на преподавательнице. Длинные распущенные волосы — сегодня Александра Вячеславовна сделала объемные кудри — струились по плечам.       — Ань, включи, пожалуйста, плойку в моей комнате! — крикнула ей из кухни преподавательница, заваривая обеим кофе.       На эту просьбу Аннушка ничего не ответила. Спустя несколько минут, выругавшись, она вдруг выглянула из комнаты и произнесла:       — Саш, она похоже, сгорела…       Прошлось экстренно выкручиваться. Медведева давно требовала показать ей, как подруга будет выглядеть с накрученными волосами, но Александра всегда отнекивалась, предпочитая исключительно прямые волосы. Однако устройство для завивки волос, доставшееся от мамы, она зачем-то захватила при переезде. В итоге Трусова решила, что понедельник — их первый с Аней понедельник — самый подходящий день для того, чтобы что-то поменять, и клятвенно заверила Евгению, что сегодня обязательно придет с кудрями.       — Вот черт! — воскликнула Саша, ставя на столешницу две чашки с горячим напитком и нечаянно проливая несколько капель на руку. — Ай! Да что же за утро такое!       Анюта подошла со спины. Еле слышно, практически невесомо. Подойдя ближе к рыжеволосой, она приобняла ее, аккуратно обхватывая талию девушки своими руками. Сперва Александра вздрогнула, но, осознав, что обнимать ее сейчас мог лишь один человек, тут же расслабилась в руках Щербаковой, буквально плавясь.       — Все хорошо, Сашка, — ласково проговорила девушка. — Я видела у тебя утюжок, сейчас им и накрутим.       Кудри Трусовой шли невероятно. Анна любовалась ей, будто завороженная. В конце концов, ее пнула Косторная:       — Ань, палишься, — выразительно посмотрела на нее Алёна, и Щербакова тут же отвела глаза от преподавательницы.       — Вам нужно быть аккуратнее, — шепнула ей на ухо Камила.       — Знаю… — уронила голову на руки Аннушка, лишь бы не видеть этот чарующий зеленый взгляд. Вдруг ее телефон завибрировал от уведомления: несмотря на ее взаимоотношения с преподавательницей, звук на устройстве она предусмотрительно выключала. Слишком уж был свеж в памяти момент, когда Трусова выгнала из аудитории какого-то студента, который его не отключил. Сашка, 8:03 Что-то случилось, Анют? Ты странно себя ведешь.

Вы, 8:03

Я не могу вести себя нормально, когда здесь ты…

Вся такая из себя слишком прекрасная…

Сашка, 8:04 Тогда тебе придется потерпеть;) Сашка, 8:04 Ты очень красивая, знала?

Вы, 8:04

…НЕ СМУЩАЙ.

Сашка, 8:05 Зайди ко мне на кафедру после четвертой пары. Там никого не будет.

Вы, 8:05

Приглашаешь?)

Сашка, 8:05 Настаиваю.       Оторвавшись от телефона, девушка покраснела, что, разумеется, не укрылось от прозорливых глаз Камилы и Алёны.       — Тебе Трусова написала? — тут же оживилась Косторная, громко воскликнув: — Покажи!       — Алёна! — шикнула на нее Ками. — Читать чужие переписки — верх неприличия.       — Не душни, солнышко, — подмигнула ей Алёнка. — Так что там, Ань? Это она тебе написала? Я же вижу: сказала нам что-то и теперь в телефоне сидит.       — Отстань, — улыбнулась Щербакова, а со щек все так же не желал уходить злосчастный румянец: слишком уж сильное впечатление на нее произвели сообщения Александры.       — Косторная, Щербакова и Валиева, — строго произнесла Трусова. — Попрошу вас встать.       И троица тут же замолчала. Косто, видимо думая, что их взаимоотношения с Аннушкой автоматически наложат на друзей иммунитет, ошарашенно уставилась на Аню. Та лишь пожала плечами, вставая с места. Камила и Алёна последовали ее примеру.       — Потрудитесь повторить, что я только что сказала всему потоку, — ледяным голосом проговорила рыжеволосая. Несмотря на то, что Сашка была с ней, Анютой, совершенно другой, ее строгий тон до сих пор пробирал насквозь, заставляя ее поежиться от дискомфорта.       — Вы… — с трудом заставляя себя перейти на «вы» произнесла Щербакова, приподняв глаза и посмотрев прямо на Сашу. Они сидели на четвертом ряду огромной аудитории, поэтому она прекрасно заметила: в глазах Трусовой плясали чертики азарта и предвкушения от того, как же будут выкручиваться подруги из сложившейся ситуации. Разумеется, никто кроме нее этого не заметил, но Анна слишком хорошо могла различить эмоции преподавательницы по одному лишь ее взгляду.       — Вы рассказывали про организационные моменты Весеннего бала, — вдруг произнесла Камила, которая в перерывах между наблюдением за друзьями слушала рыжеволосую.       — Хорошо, Камила, — удовлетворенно кивнула Александра Вячеславовна. — А вам двоим я делаю последнее предупреждение, — обратилась к Анне и Алёне она.

***

      Аннушка после последней пары со всех ног побежала на уже ставшую практически родной кафедру уголовного права. Она чуть было не врезалась в нескольких студентов и почти сбила одного преподавателя, но вовремя успела увернуться и, быстро извинившись, понеслась дальше к своей цели. Открыв дверь и убедившись, что в помещении находится лишь одна Трусова, сидящая за столом и потягивающая кофе, она сразу же возмутилась:       — Саш! Что ты устроила на паре?       Александра, поднимая на нее удивленный взгляд, хитро улыбнулась и встала из-за стола. Каждый шаг, который она делала в сторону Щербаковой, казался той вечностью. Чем ближе подходила Саша, тем больше Анну мучила жажда: в помещении становилось неимоверно душно. Преподавательница практически поровнялась с девушкой, но вдруг обошла ее, приблизившись к двери и щелкнув ключом в замке под непонимающий взор Ани.       — Может, лучше спросить, что вы устроили на паре? — прищурившись, обернулась к ней девушка. Обойдя Аннушку, она буквально подтолкнула ее своим телом к стене, зажимая в угол: бежать было некуда. — Вы, — медленно проговаривала Трусова. — Почти, — растягивала каждое слово она. — Сорвали мое занятие.       — Саш… — попыталась вжаться в стену Аннушка, но отходить было некуда. Александра тем временем одной рукой оперлась об стену, поставив ее чуть выше головы девушки, а вторую медленно опустила на ее талию.       — Александра Вячеславовна, — поправила ее преподавательница. — Мы все-таки в священных стенах храма знаний.       — А-александра В-вячеславовн-на… — нервно сглотнула Щербакова. Было одновременно немного волнительно, но и слишком интересно, что же произойдет дальше. Она знала: все это было игрой, поэтому хотелось узнать, насколько далеко зайдет Трусова. — Я не понимаю, о чем т-… Вы говорите.       Лицо рыжеволосой приблизилось к лицу Анны. Девушка ощущала ее дыхание, которое с каждой секундой становилось все тяжелее, видела ее взгляд, который, казалось, пронизывал насквозь. Колени задрожали: все, абсолютно все в ней буквально кричало «Просто сделай уже что-нибудь со мной».       Наклонившись к ушку Аннушки совсем-совсем близко, она поцеловала мочку, сильно сжав пальцы на талии, и прошептала:       — К этому разговору мы еще вернемся, Анна, — и отстранилась от студентки, которая, казалось, сейчас сползет по стене от прилива эмоций. Развернувшись на каблуках, преподавательница быстрым шагом с идеально ровной осанкой подошла к тумбочке, на которой стоял чайник, и абсолютно будничным тоном произнесла: — Кофе будешь?