Сердце на страницах: тень прошлого

      — Я все выяснила, — произнесла Аня, садясь в машину.       После небольшого диалога с Трусовой девушка все же подвергла сомнению искренность родителей и вернулась в дом, чему те удивились, и не сказать, что приятно. Около четверти часа она пыталась выяснить хоть какие-то подробности. Юлия и Станислав вели себя странно. У них бегали глаза, речь была несвязной: они путались в показаниях, в их объяснениях присутствовали несостыковки, они даже не смогли толком показать ни одной справки, и Аннушка поняла, что их с Сашей подозрения могли оказаться верны. Выяснить удалось лишь одно: по словам матери, она состояла на учете в первой городской клинической больнице Москвы, доктор из которой и признал необходимость операции на сердце.       Это девушке показалось весьма странным: родители ненавидели Москву и все, что было связано с ней, а тут собственнолично обратились в одну из московских клиник. Варианта было лишь два: либо у Юлии были действительно большие проблемы со здоровьем, раз они с мужем решили обратиться к столичной медицине, либо они просто придумали первое, что пришло в голову.       Решив, что с нее было достаточно, Щербакова вышла в коридор, но тут со второго этажа спустилась Яна.       — Ань, что-то случилось? — нахмурившись, спросила девочка.       — Нет, Янчик, — заверила ее Анна, решив не втягивать сестру в свое расследование. — Просто уточнила несколько деталей по поводу операции.       — Я уже испугалась… — выдохнув от облегчения, ответила младшая. Вдруг она оживилась. — Ты поговорила с Сашей?       — О чем? — непонимающе произнесла Аня.       — О том, что она тебе нравится, — шепнула Яна, стараясь не шуметь, дабы родители ничего не услышали.       — Нет! — тут же ответила девушка. — Я не буду с ней говорить об этом.       — Ну и дура! — закатила глаза она. — Вы как два влюбленных барана: ходите вокруг да около, а сказать никто ничего не хочет из-за собственной упрямости.       — Хватит обзываться, мелкая, — строго проговорила Щербакова. — Это не твое дело.       — Мое, если благодаря этому ты наконец-то станешь счастливой, — пожала плечами сестренка. — Пообещай, что расскажешь ей все в ближайшие дни.       — Не могу, — уныло пробормотала Аннушка. — Это все испортит. О взаимности тут и речи быть не может.       — Ты видела, как она на тебя смотрит? — приподняла бровь девочка, скрестив руки на груди. — И не спрашивай, как именно, сама прекрасно знаешь.       — Я боюсь, — честно призналась она, когда сил что-то скрывать уже не осталось.       — Бояться — это нормально. Страх не делает тебя слабой. Он лишь делает тебя человеком, — состроив умную гримасу, подняла палец вверх Яна. — Максимум, что тебе грозит — вы просто останетесь друзьями и будете общаться как раньше.       — Хорошо, — подняла руки вверх Анна. — Твоя взяла. Я расскажу ей все.       Выйдя из дома, девушка направилась к машине, твердо решив для себя, что в ближайшие дни все расскажет Александре. Было страшно, невероятно страшно, но Яна права: если есть хоть маленький шанс стать счастливой, то нужно его использовать по максимуму.       — И что ты узнала? — поинтересовалась у нее рыжеволосая, ожидая подробностей.       — Они ничего внятного не сказали, как и ожидалось, — пожала плечами Аннушка. — Я знаю только номер больницы, где маме назначили операцию. Первая клиническая в Москве, доктор Алексей Никифоров.       — А вот это уже кое-что, — неожиданно улыбнулась Александра и стала набирать номер в телефоне. — Сейчас мы все и выясним.       — Куда ты звонишь? — непонимающе посмотрела на нее Аня. — Тебе же ничего не скажут там, врачебная тайна и все такое…       — Скажут, — загадочно ухмыльнулась Трусова, поднеся аппарат к уху. — Еще как скажут. Алло?

***

      Девушки сидели у Александры в квартире, обсуждая какую-то очередную сплетню из университета. Это постепенно стало их развлечением: Аннушка делилась тем, что происходило среди студентов, а Саша — среди преподавателей. Было одно негласное правило: этот разговор касался лишь их двоих, и никому, даже близким друзьям, ничего не сообщалось.       Нет, они не обсуждали это, все произошло само собой. Просто каждая из них вдруг сочла нужным не распространяться об даже самым близким людям. Это было их маленькой общей тайной.       После телефонного разговора Трусовой прошло уже несколько часов.       Услышав от Анны, в какой больнице находится медицинская карта Юлии, Александра сразу же вспомнила: это та самая клиника, где она лежала с переломом. Та самая, где работает Туктамышева.       — Алло? — произнесла рыжеволосая, когда на том конце провода ответили на звонок. — Лиза, привет!       — Рыжик! — радостно проговорила Туктамышева. — Как ты, как твоя нога?       — Все замечательно, — не сдержала улыбку Александра, хоть и знала, что увидеть ее та не может. — Но произошла одна очень неприятная ситуация, и мне нужна твоя помощь. Ты все еще работаешь в первой клинической?       — Нет, я уволилась через пару недель после твоей выписки, кажется, — хмыкнула Елизавета. — Что стряслось?       — Мне нужно пробить одного человека.

***

      Туктамышева сидела на кровати, разговаривая по телефону с Сашей. Когда та в общих чертах обрисовала ей ситуацию, она сразу поняла, что ей нужно сделать. Отношения с Алексеем Никифоровым у нее были отличными, можно сказать, что они даже были друзьями. Или чем-то вроде них. В любом случае, ситуация была не безнадежна. Пообещав, что перезвонит ей сразу, как только что-то узнает, Лиза поискала в мессенджере нужный чат и стала набирать сообщение.

Вы, 13:04

Лешик, привет!

Ты на работе?

Мне срочно-обморочно нужна информация.

Вы, 13:04

Без нее я просто умру!!!

Алексася, 13:05 И тебе привет, бесстыжая. Что случилось?

Вы, 13:08

Мне нужно знать, обследовалась ли у тебя Юлия Александровна Щербакова.

Ее диагноз, история болезни, назначенное лечение и врачебные рекомендации.

Алексася, 13:08 Туктик, ты с ума сошла? Зачем тебе это?!

Вы, 13:08

Это вопрос жизни и смерти!

Алексася, 13:08 Ты же сама — бывший врач. И прекрасно знаешь, что это запрещено.

Вы, 13:09

Леш, вопрос правда очень серьезный.

От этой информации зависит судьба человека.

Алексася, 13:09 Ты просишь меня пойти на служебное преступление! Алексася, 15:04 Ладно. Алексася, 15:04 Отправил(а) вам фотографию

***

      Как только в тишине комнаты прозвучал звонок, Саша тут же приняла вызов и принялась слушать. Как оказалось, Юлия Щербакова действительно обследовалась у доктора Никифорова, и ей даже прописывали лечение от какого-то сердечного заболевания. Однако оно не было настолько серьезным, чтобы той требовалось оперативное вмешательство. Да и о самой операции врач впервые услышал от самой Лизы.       Пересказав диалог, Трусова задумалась. Насколько мелочными и алчными людьми нужно быть, чтобы пойти на такой обман? Выпрашивать деньги у родной дочери, учитывая, что сама девушка живет практически на одну стипендию, пускай и повышенную.       Она злилась. Злилась на Юлию, злилась на Станислава и Инну, которые, даже не удосужившись придумать более правдоподобную версию, настолько погрязли в собственной лжи.       — Анют, ты в порядке? — тихо спросила Александра, взяв девушку за руку.       — Да, наверное… — безэмоционально ответила она. — Видимо, ты была права насчет них.       Она говорила, будто робот. Никаких чувств невозможно было уловить в ее голосе, будто все их разом высосали из нее. Она сидела, опустошенно глядя куда-то в стену и больше не произносила ни слова. Однако минут через пять натянула на лицо улыбку, сделав вид, что с ней все в порядке, и залезла в телефон.       — Саша! — вдруг воскликнула Аня, а сама преподавательница даже вздрогнула от неожиданности. — На сайт универа вывесили условия первого конкурса на Весенний бал!       — И что там? — оживилась рыжеволосая.       Александра решила больше не поднимать эту тему, по крайней мере в ближайшее время. Вероятно, девушка не слишком хотела обсуждать произошедшее, и та ее понимала: как бы хорошо ты ни знал свою семью, слышать столь неприятные подробности всегда тяжело. Иногда лучше оставить человека один на один со своими мыслями, чтобы он мог разобраться в себе сам, прежде чем обсуждать это с остальными.       — Этот отбор для меня закончился, даже не начавшись, — вдруг сникла Аннушка, увидев объявление на сайте университета. — Первый конкурс — вальс.

***

      Танцы никогда не были сильной стороной Анны. Сколько себя помнила девушка, ей никогда не удавалось быть достаточно пластичной ит раскованной под музыку. Как будто с первыми нотами мелодии от нее уходили вся грация и ловкость, присущие ей в обычной жизни. Отбор в виде вальса, казалось, был заранее провален, именно поэтому Щербакова решительно настроилась даже не пытаться участвовать в этом мероприятии — позориться хотелось меньше всего.       — Но до конкурса почти две недели, — запротестовала Александра, увидев, что настрой Ани был практически нулевым. — Ты еще можешь успеть научиться.       — Как ты себе это представляешь? — скептически приподняла бровь Аннушка. — Я — полный ноль в танцах.       — Зато я — нет, — ухмыльнулась рыжеволосая. — Я тебя научу. Вставай, — скомандовала преподавательница, приподнимаясь с дивана. — Сперва попробуем без музыки, под мой счет.       — Ты уверена, что из этого может что-то получиться?.. — недоверчиво спросила Щербакова, прекрасно зная, насколько «талантлива» в этом плане она была.       — Уверена, — заявила Трусова. — Клади руку мне на плечо, а вторую давай сюда — скомандовала девушка, расположив одну руку на талии студентки, а второй взяв ее ладонь. — И-и-и… Раз, два, три…       Рыжеволосая начала отсчитывать ритм, периодически останавливаясь и показывая Анне, куда нужно поставить ногу в том или ином моменте. Однако первое время у них практически ничего не получалось — лишь бессвязный поток движений, в ходе которого они даже чуть не упали. Александра все это время пыталась понять, что же идет не так, как вдруг до нее дошло:       — Ань, — мягко проговорила Саша. — Вести должна не ты, а тебя.       — В каком смысле? — непонимающе нахмурилась Аня. — Что значит «вести»?       — Вести в вальсе — означает, что партнёр управляет движениями партнёрши, — начала объяснять Александра. — Ты слишком активно пытаешься контролировать мои движения. Поскольку сейчас я играю роль твоего партнера, то и вести должна я.       — Но это ведь так скучно! — возмутилась Щербакова. — Получается, будто я просто кукла в чьих-то руках!       — Фактически — да, так и должно быть. Партнер направляет партнершу, удерживая ее за талию, а сама девушка всецело доверяется ему в этом.       — Я всегда знала, что вальс — полный отстой, — фыркнула Аннушка, усмехнувшись.       Александра же нашла это столь очаровательным, что даже на несколько секунд выпала из реальности, любуясь этой картиной. Сама же Щербакова, посмотрев в глаза Саше, испытала целый спектр эмоций: было неловко и слишком душно, будто из помещения выкачали весь воздух. Когда Яна говорила ей о том, как Трусова смотрит на нее, то сперва она даже не поняла, о чем говорит девочка. Сейчас же она заметила этот взгляд: растерянный, восхищенный и слишком теплый одновременно — он сбивал с толку, смущал и даже заставлял немного покраснеть.       И тут Анна все поняла: каждое слово, сказанное Яной, было правдой. Смотря друг другу в глаза, девушки словно вели безмолвный диалог двух сердец, который ни одна из них не решалась прервать, отведя взгляд. Они простояли так, казалось, вечность, прежде чем Щербакова вдруг решила: будь что будет. Возможно, она уже через несколько минут будет жалеть об этом столь опрометчивом решении, но это было неважно. Сейчас в голове было лишь одно: нужно действовать.       Аня, еле дыша, совсем немного подалась вперед. Как только она осознала, что Александра сделала то же самое, ее мир, казалось, перевернулся с ног на голову. Анна прикрыла глаза, приближаясь к лицу Трусовой с каждой секундой все ближе и ближе. Мгновение — и их губы мягко и нежно соприкоснулись, а все вокруг словно взорвалось фейерверком из чувств и бесчисленного количества эмоций.       Рука Саши мягко переместилась на щеку Анюты, еле касаясь бархатной кожи. Обе девушки, казалось, не дышали: настолько невероятным, но слишком правильным казалось происходящее. Легкие и трепетные касания были такими аккуратными и боязливыми, что спугнуть девушек могло все: даже легкое дуновение ветерка, будь они где-то вне помещения, могло бы все испортить.       Через несколько мгновений отстранившись друг от друга буквально на пару сантиметров, они молчали. Вдруг Александра вновь потянулась ближе и прижалась ко лбу Аннушки своим, взяв ее руки в свои ладони. Так они простояли всего несколько минут, но казалось, что прошло несколько часов: настолько было тихо, спокойно и уютно.       — Саш… — еле слышно произнесла Щербакова, стоя с прикрытыми глазами и продолжая соприкасаться лбами с рыжеволосой. — Я хотела сказать…       — Я знаю, Анют, — так же тихо ответила ей Трусова. — Ты мне тоже.