Сердце на страницах: тень прошлого

      Аннушка сидела на диване, играясь с резвым и неугомонным котенком. Рыжеволосая настаивала, чтобы Анна заняла ее кровать, но та была непреклонна и отправилась на привычный мягкий диван. События прошлой ночи все еще были свежи в памяти, но сейчас Александра, казалось, была в порядке. Несколько часов ушло на то, чтобы окончательно успокоить преподавательницу от очередного появления этого человека в ее жизни. Хотелось рвать и метать, крушить все вокруг. Собственноручно найти его и прикончить, лишь бы он, наконец, отстал от Саши.       Трусова спала. На часах было начало шестого утра, но сон все никак не шел к Щербаковой. Этой ночью она так и не смогла уснуть, будучи не в силах отделаться от мысли, что сейчас произойдет что-то еще. Однако ничего не происходило: все шло своим чередом.       Вдруг в тишине утра раздался звук будильника, чему Аня несказанно удивилась, еще раз перепроверив время в телефоне. Спустя несколько минут в дверном проеме показалась заспанная Александра, сонно зевая и поправляя растрепавшиеся за ночь волосы. Ее небрежный вид был прекрасен: свободная шелковая пижама, струящаяся нежной тканью по идеальному телу, растрепанные огненные волосы и слишком милое выражение лица. Однако долго любоваться этой картиной Аннушка позволить себе не могла, насколько бы превосходна ни была данная картина: попадаться было никак нельзя.       — Анюта? — удивленно позвала ее преподавательница, не ожидая застать студентку в неспящем состоянии. — Ты чего проснулась? Будильник разбудил?       — Я и не спала, — усмехнулась Щербакова, но тут же спохватилась: волновать преподавательницу хотелось меньше всего.       — Ну и что мне с тобой делать?.. — удрученно проговорила Трусова. — Тебе повезло, что сегодня суббота, и не надо никуда идти.       — Это уж точно, — усмехнулась девушка, но затем вдруг спросила: — Тогда зачем ты так рано встала?       — Люблю просыпаться, когда город еще спит, — снова зевая, ответила Саша. — Есть в этом что-то прекрасное, не находишь?       Аннушка ничего прекрасного в этом, отнюдь, не находила. Ее бы воля — она б спала сутки напролет, о чем и сообщила преподавательнице, ни секунды не раздумывая. В ответ на это Трусова лишь усмехнулась и подошла к плите.       — Кофе будешь?       — Конечно, — отозвалась она. — Но мне бы сейчас не помешал энергетик, — мечтательно произнесла студентка.       — Никаких энергетиков, — отрезала Александра. — У тебя сердце лишнее? Хочешь, чтобы оно в один день пришло и сказало тебе «Привет, извини, что я без стука»?       Услышав эту фразу, Аня не смогла сдержать смех, на что сама преподавательница тоже улыбнулась.       — Не будь занудой, — уговаривала ее Анна. — Они вкусные.       — Здоровый образ жизни, Анют, еще никому не повредил, — напомнила ей рыжеволосая.       — Сказал мне человек, который курит чаще, чем дышит.       — Каюсь, грешна, — усмехнувшись, произнесла Трусова. — Но я ведь и не утверждаю, что это не вредно, заметь.       Вдруг раздался телефонный звонок. Аннушка, удивленно посмотрев на преподавательницу, замерла. Однако Александра продолжала смотреть на нее, и тут до девушки дошло: у них был одинаковый рингтон, и звонили именно ей. Найдя телефон через несколько секунд, который почему-то оказался на кухонном столе, девушка округлила глаза: звонила Инна, ее сестра.

***

      Семья Щербаковой с виду была благополучной, пусть и малообеспеченной.       Инна всегда была оторвой. Сбегала из дома, тащила деньги из кошельков родителей, сбегала на различные подростковые вечеринки, но ей почему-то все и всегда прощалось. Она была самым любимым ребенком, если в этой семье вообще можно было так сказать. По крайней мере, именно ей сходили с рук все шалости, будь то маленькие или же слишком большие.       Однажды она даже притащила в дом какого-то парня, который явно был не в себе: весь вечер пел песни и заявлял, что он — будущий Наполеон. Инна же утверждала, что они с Андрюшей — именно так звали этого несостоявшегося правителя, который к тому же был почти на семь лет старше девушки — непременно поженятся и улетят жить в Японию после ее совершеннолетия. Однако у Андрюши были совершенно другие планы: через некоторое время он стал злоупотреблять запрещенными веществами и загремел в колонию.       Однако в Японию она все же уехала: как только ей исполнилось восемнадцать, она собрала вещи и укатила жить к какому-то японцу, с которым познакомилась накануне, даже не попрощавшись с семьей. Разумеется, ей простили и это — Инночка все равно оставалась для родителей кем-то святым.       Анюта была самым примерным ребенком. Всегда держалась обособленно, со всем справлялась сама и была самой беспроблемной, насколько это вообще было возможно. Прилежно училась, никогда не доставляла проблем и всегда пыталась быть лучшей. Родители практически не обращали на нее внимание, все свои силы отдавая на самую старшую и самую младшую дочь. Она же была никем — чем-то посередине, не туда — не сюда. Как ей позже рассказала мать — она была единственным незапланированным ребенком из всех трех. Эдакий неудачный эксперимент.       Анна из кожи вон лезла, лишь бы на нее обратили внимание: приносила домой самые высокие оценки, помогала по дому, никогда не перечила старшим, одним словом — идеальный ребенок. Но этого всегда было недостаточно.       Первые несколько лет после ее рождения родители пытались сделать вид, будто любят ее так же сильно, как и старшую дочь. Но то ли не слишком старались, то ли актеры из них были действительно так себе. В конце концов, как бы сильно ни пытались убедить себя в этом Юлия и Станислав — у них ничего не вышло. А через несколько лет родилась самая младшая — Яна, и вот ей они уже сумели подарить подобие ласки и заботы, которыми была обделена Аня.       Яна была единственным человеком в семье, который умел просто слушать. Именно к ней прибегала заплаканная Анюта, когда родители в очередной раз дарили Инночке и младшей дочери очередной подарок, а Анну оставляли обделенной. Несмотря на то, что Яне доставалось почти столько же любви и тепла, сколько и Инне, сестру Анечка любила. В отличие от старшей, младшая никогда не злорадствовала, не язвила и не пыталась уколоть Щербакову чем-то, что могло ее действительно сильно задеть.       Пускай она тогда была маленькой и совсем несмышленой, но именно ей Аня могла рассказать обо всем, что творилось на душе у расстроенного подростка.       Сейчас же они не общались: последний раз, когда они созванивались около года назад, Яна втайне рассказала сестре, что родители запрещают ей общаться с Анной. Они убеждали ее, что та оказывает слишком негативное влияние на подрастающую девочку, поэтому общение необходимо было исключить.       С Инной Аннушка не общалась вовсе. С тех пор как старшая сестра укатила в другую страну, она ни разу не позвонила и не написала, поддерживая связь лишь с родителями и младшей сестрой.       Не сказать, что это удивило или расстроило Анну, нет: она была к этому готова. Но все же какая-то обида почему-то периодически грызла ее с новой силой. Что она делала не так? Почему семья никогда не хотела увидеть в ней не просто проблему, а обычного ребенка, который нуждался в заботе и ласке так же сильно, как и остальные?       Ответа на этот вопрос у нее не было.

***

      — С днем рождения, Анна, — сухо произнесла Инна, даже не поздоровавшись, когда девушка приняла звонок.       — Сейчас апрель, — с удивлением заметила девушка, удивившись подобному звонку: сестра не звонила ей даже тогда, когда они жили вместе, не говоря уже о том, чтобы связываться с ней сейчас.       — Я в курсе, какой сейчас месяц! — воскликнула она.       — День рождения у меня был в марте, — как бы между прочим произнесла Аня, даже не обижаясь: давно привыкла.       — У меня есть более важные проблемы помимо твоего идиотского дня рождения, — пренебрежительно бросила старшая Щербакова. — Звоню я не за этим. Мне написала мелкая: мать попала в больницу, и ей нужны большие деньги на операцию. Тебе нужно приехать в город, чтобы передать их.       — Что с ней случилось? — сухо спросила Аннушка, но в душе неприятно кольнуло: все же, несмотря на прошлые обиды, она переживала за мать.       — Я не уточняла, — раздраженно ответила Инна. — Ты меня услышала? Триста тысяч рублей нужны через неделю, или она отбросит коньки.       — Но откуда у меня такие деньги? — обреченно спросила Аня, и тревога постепенно начала брать свое — у нее затряслись руки, что не укрылось от зоркого взгляда Александры, которая уже несколько минут обеспокоенно наблюдала за происходящим диалогом.       — Это не мои проблемы, — равнодушно проговорила сестра. — Сайонара, — быстро произнесла она и положила трубку.

***

      — Что случилось? — тут же спросила Александра, как только Аннушка отложила телефон.       — Я даже не знаю, с чего начать… — удрученно произнесла Щербакова, опустив голову.       Новость была крайне неприятной: несмотря на все, что было между ними, за родителей она по-прежнему продолжала переживать. Чертова сентиментальность.       — Начни с главного, — тепло произнесла Трусова, присаживаясь рядом с Аннушкой и беря ее за руку, от чего та тут же вздрогнула, посмотрев на переплетенные ладони.       — Мама в больнице, — подняла на нее глаза Анна. — И ей нужно триста тысяч на операцию не позднее, чем через неделю, или…       Девушка всхлипнула: на глазах показались слезы, но она сдержалась. Щербакова не могла понять свою реакцию: в глубине души она ненавидела своих родителей за то, сколько обиды и боли они ей причинили за все восемнадцать лет. Но с другой стороны… Она ведь любила их, несмотря ни на что. Искренне любила.       — Кто тебе это сказал? — тут же произнесла Саша, пытаясь выведать у девушки все необходимые подробности, чтобы разобраться в произошедшем. Сейчас нельзя было мыслить эмоциями, хватало подавленной и расстроенной Аннушки. Нужно быть рациональной ради нее.       — Сестра, — сухо ответила Аня.       И, вспомнив тон, которым она разговаривала по телефону, преподавательница поняла: Анюта слишком многое сейчас держит в себе. Что-то в этой ситуации было неправильным, и ей обязательно нужно было понять, что именно.       — Расскажешь? — аккуратно попросила Александра. — Если не хочешь, я пойму.       И она рассказала.       Рассказала все с самого начала, начиная с детства и заканчивая настоящим моментом. Говорила она долго: почти полчаса ушло на то, чтобы в красках, но без лишних неприятных подробностей описать все то, что происходило у них в семье эти годы. Трусова ее не перебивала. Выслушав рассказ от и до, она молча обняла Анну, крепко прижимая ее к себе и гладя по длинным распущенным волосам.       Они просидели так, казалось, вечность, и за все эти минуты никто не произнес ни слова: они были попросту не нужны, ими делу не поможешь.       — Сколько же ты натерпелась, девочка моя… — прошептала Саша, и, неожиданно для себя самой, Аннушка не выдержала и расплакалась.       Александра больше ничего не сказала: продержав ее в объятиях еще немного, она отстранилась, заставив девушку лечь, а сама отправилась за водой, чтобы напоить ее и помочь восстановить силы. Спустя четверть часа Аня пришла в себя, постепенно перестав плакать, и приняла вертикальное положение, взяв на руки Мафию. Джек расположился рядом, словно чувствуя, как нелегко было сейчас Щербаковой.       — Тебе нужно съездить туда самой и узнать обо всем лично, — рассуждала рыжеволосая. — Твоя сестра могла наговорить тебе чего угодно, если она такая, как ты рассказываешь. Поэтому завтра мы поедем туда вместе, чтобы все узнать.