Сердце на страницах: тень прошлого

      Рассвет медленно вступил в свои права. За ночь облака растянулись, и на горизонте показалось яркое солнце, вид на которое открывался из панорамных окон квартиры Александры. Наблюдая за этой картиной, девушки продолжали беседу, которая под несколько бокалов полусладкого шла просто замечательно.       — Саш, кстати, а где Джек? — вдруг вспомнила Щербакова про собаку преподавательницы, которую она последний раз видела еще по пути в травмпункт несколько месяцев назад.       — У мамы, я отвезла его туда погостить на пару недель, — рассмеялась Трусова.       — Ты говоришь о нем, словно он твой ребенок, который уехал в гости к бабушке, — поддержала ее смех Аннушка.       — А это разве не так? — серьезно спросила Александра, но видя, как от ее тона напряглась Аня, она не выдержала и вновь усмехнулась. — Я шучу.       — Мне кажется, я никогда не привыкну к твоему серьезному тону… — закатив глаза, пробормотала Анна.       — Это мы еще посмотрим, — ухмыльнулась Саша, скрестив руки на груди, и продолжила наблюдать за поднимающимся над горизонтом солнцем.

***

      — Если этот ублюдок не успокоится, а он не успокоится, то тебе нужно будет учиться постоять за себя, Саш, — настаивала Медведева, пришедшая к девушке в гости вечером того же дня. Аннушка ушла еще до обеда, и Александра тут же позвонила Женьке, потому что оставаться одной после прошедшей ночи хотелось меньше всего.       — И как ты себе это представляешь? — приподняла бровь рыжеволосая. — Пистолет купить, что ли?       — Насчет пистолета я не уверена, а вот курсы по самообороне тебе пройти не помешало бы, — сложила руки на груди девушка, явно уверенная в своих словах. — Почему ты до сих пор этого не сделала?       — Я, честно говоря, думала об этом, но…       Солнце давно опустилось за линию горизонта, и город вновь погряз в вечерней мгле. Александра всегда любила вид с высоты многоэтажек. Вот и сейчас она вновь подошла к окну, наблюдая за красотой ночной Москвы. Фонари, сияя тусклым желтым светом, слабо освещали улочки и проспекты. Периодически внизу мелькали вечно куда-то спешащие прохожие, с высоты двадцатого этажа больше похожие на муравьев, нежели на людей.       — Но? — отвлекла ее от созерцания вида за окном Медведева.       — Сначала я не хотела огорчать родителей. Знаешь, они ведь до сих пор не в курсе, что Кондратюк так и не оставил меня в покое, — грустно вздохнула Трусова, поправив прядь волос, а затем легонько коснулась шрама на шее, от чего по телу тут же пробежали тысячи мурашек.       — Ты так им и не сказала?.. — Женя, конечно, ожидала этого, но втайне все же надеялась, что подруга не станет держать все в себе и рано или поздно сообщит родителям правду. Разумеется, этого не произошло.       — Мама еле оправилась после первого раза… Я не хочу рисковать. А отец обязательно проболтается ей, ты ведь знаешь его… — легонько улыбнулась Саша, вспоминая тепло родительского дома.       — Сейчас ты живешь отдельно, Саш, поэтому я настоятельно рекомендую — считай, приказываю — записаться на самбо, — отрезала Медведева, не желая даже слушать возражения рыжеволосой.       — Ладно, хорошо, я подумаю.       — Нет, ты завтра позвонишь и запишешься на самое ближайшее время. Знаю я твое «подумаю», — строго проговорила Евгения.       — Хорошо, уговорила, — подняла руки Трусова, сдаваясь и принимая поражение. — Как там у вас с Алиной, кстати? На кого она у тебя учится?       — На переводчика. Только давай не про учебу, я уже не вывожу с ней… — уронила руки на ладони Женя, сидя за столом.       Увидев эту картину, Александра тут же подошла к ней и села напротив, обеспокоенно глядя на подругу. Вид у нее весь вечер был какой-то грустный, но Саша, слишком глубоко закрывшись в себе, сперва почти не обратила на это внимания, за что ей тут же стало стыдно.       — Что случилось?       — Алина отчисляется, — пробормотала Медведева, а затем громко ударила кулаком по столу, окончательно срываясь. — И я не знаю, что нам теперь делать.

***

      — И когда я в очередной раз пришла с работы, она мне заявила, что ей не нравится выбранная специальность! — возмущалась Евгения. — «Я хочу быть юристом», черт ее дери! Она что, от нашей троицы заразилась?!       — Вот это Алинка выдала… — поразилась рассказу подруги Трусова. — И куда вы теперь?       — Я пока не знаю. Она строго настроена отчислиться, хотя я ей сотню раз повторила, что можно просто перевестись, — вздохнула Медведева. Было видно, что она уже очень устала от этой темы, но ей явно нужно было поделиться с кем-то. — «Я не хочу пересдавать кучу экзаменов» — заявила моя благоверная, поэтому она хочет отчислиться и досидеть год дома, а затем «просто перепоступить».       — До конца семестра еще полтора месяца, а потом уж и сессия, — заметила Александра. — Хочешь, я поговорю с ней?       — Это было бы замечательно, — улыбнулась Евгения. — Она тебя слишком уважает. Постоянно говорит про тебя, мол, Саша то, Саша — это…       — Шутишь? — приподняла бровь рыжеволосая, но, судя по реакции подруги, та говорила абсолютно серьезно. — Ну хорошо. Я договорюсь с ней о встрече, и мы все обсудим.       — Спасибо тебе…       — Отработаешь, Женька, ты же знаешь, — ухмыльнулась Трусова, а затем, получив шлепок по плечу от Медведевой, звонко рассмеялась.

***

      — Где ты была всю ночь?! — как только Аннушка перешагнула порог, на нее тут же набросились друзья, застав врасплох своими расспросами. Почему-то говорить о том, что она все это время находилась в квартире у Саши, совершенно не хотелось, словно это было чем-то слишком личным. Но врать она не любила, поэтому, немного подумав, решила рассказать про свои ночные посиделки, опустив лишь некоторые детали.       Спустя четверть часа от Щербаковой, наконец, отстали.       — Кстати, Ань, завтра ведь контрольная, будешь готовиться? — невзначай спросила Валиева, откидываясь на спинку кровати.       — Нет, — пожала плечами Анна, слегка улыбнувшись, и прокрутила в голове ночной диалог с Трусовой. — Саша сказала, что разрешит мне не писать ее, так как я долго проболела.       — «Саша»? — приподняла бровь Камила, удивившись тому, как Аня назвала их преподавательницу. — И давно она стала для тебя Сашей?       — Судя по всему, давно, раз ей за красивые глазки разрешают не писать допуск к сессии… — недовольно пробурчала Алёна, копаясь в телефоне.       — Прости? — непонимающе приподняла бровь Щербакова. — Что ты этим хочешь сказать?       — Я уже сказала все, что хотела, — закатила глаза Косторная, отбрасывая телефон и смотря прямо в глаза подруге.       — Нет, продолжай, раз начала, — потребовала Анна, удивившись тону, которым Алёнка начала этот разговор.       — Не замечала, что, как бы долго ты ни болела и как бы много ни пропускала — у тебя в зачетке все равно пятерки? — скрестила руки на груди она. — Наверное, спать с преподшей — много ума не надо, — заявила девушка, а затем обернулась к Камиле. — Может, нам тоже так сделать, а, Ками?       — Что ты несешь?! — вскрикнула Аннушка, не выдерживая.       — Алёна! — строго воскликнула Валиева, обращаясь к своей девушке. — Прекрати сейчас же!       — Как будто ты так не думаешь! — разозлилась Косторная, направляя свою агрессию уже на нее. — Сама ведь говорила: «интересно, между Аней и Александрой Вячеславовной что-нибудь есть?» Мерзость.       — Заткнись, Косторная! — буквально зарычала Анна, будучи не в силах больше терпеть подобное хамство.       — А то что? Сашеньке своей пожалуешься? — съязвила она.       — Да пошла ты! Видеть тебя больше не желаю! — закричала на нее Аня, а затем, хлопнув входной дверью, выбежала из комнаты.

***

      — Повторите виски с колой, пожалуйста, — устало вздохнула Аннушка, сидя за барной стойкой в каком-то пабе в центре города.       Ссора с подругой никак не желала покидать ее мысли, тяжелым камнем давя на сердце. Почему Алёна так поступила с ней? Разве со стороны все выглядит именно так, будто Аня спит с преподавателем ради оценок?.. Разве такое впечатление она производит на окружающих?.. Что, если все остальные думают так же?.. Есть ли в этом вообще ее вина?..       Слишком много вопросов, но каждый из них оставался без ответа.       — Проблемы в раю? — понимающе спросила девушка, смешивая напиток. Ее черные волосы блестели в свете ярких ламп, покоившихся над стойкой — прямо над стеллажом с бесчисленным количеством алкоголя.       — Что? — переспросила Анна, отвлекшись от собственных мыслей.       — Говорю, проблемы на личном фронте? — поставив стакан перед Щербаковой, повторила она, а затем взяла бокал и принялась натирать его до блеска.       — Не то чтобы… — Опустила глаза Аннушка, считая кубики льда в емкости. — Подруга близкая наговорила всякого…       — Только самые близкие способны причинить нам поистине великую боль. Они всегда знают, куда ударить, чтобы было больнее всего, — произнесла сотрудница бара.       — Разве их можно тогда считать близкими, если они знают слабые места, но все равно бьют по ним? — удивилась Аня, потягивая напиток, который приятно обжигал горло.       — Можно. Если, конечно, они не делают это специально, — поставила бокал на стойку девушка и подняла глаза. — Доверившись кому-то, мы сами вкладываем нож в чужие руки и добровольно поворачиваемся спиной. Остается только надеяться, что этим ножом тебя защитят, а не ударят по самому больному.       — Может, тогда лучше вообще никому не доверять?..       — Нельзя вечно ходить в каске, ожидая, что когда-нибудь на голову упадет кирпич. Ты можешь бояться чего-то, и это нормально. Но выбор лишь за тобой: просидеть в укрытии всю жизнь, а потом вспоминать и жалеть о несбывшихся мечтах, или один раз рискнуть и стать счастливой, — подмигнула ей сотрудница, а затем развернулась и ушла обслуживать других посетителей.       Опустив взгляд, Щербакова увидела небольшую салфетку, на которой девушка оставила свой номер телефона и короткое послание.       «Позвони, если нужно будет поговорить.       Лиза.»