Сердце на страницах: тень прошлого

      Александра сидела, задумчиво уставившись в окно.       «Почему ты врала мне?!» — постоянно всплывал в памяти вопрос, заданный Щербаковой. Словно ножом по сердцу, эти слова вонзались в душу, терзая Трусову и не давая возможности на чем-либо сосредоточиться. Было одновременно страшно, стыдно и противно от самой себя. Она так просто уничтожила ту небольшую крупицу доверия и комфорта, которые так долго выстраивались между ними.       Помимо прочего, Саша была в ужасе. Она не планировала рассказывать это Анне ближайшие лет сто, но судьба распорядилась иначе. Как она могла вот так глупо оставить телефон на столе? Ответа на этот и сотню других вопросов у нее не было. Страшнее всего было то, что теперь девушка знала, кому именно принадлежит весь груз прошлого, который так подробно описан в старом дневнике. Она буквально была посвящена во всю подноготную рыжеволосой, которая теперь чувствовала себя максимально уязвимой.       Хотелось исчезнуть. Скрыться, спрятаться, убежать как можно дальше, лишь бы больше никогда не видеть карих глаз, которые раньше смотрели на нее с теплотой, а теперь — с недоверием и даже… Разочарованием? Именно это чувство мелькнуло во взгляде Щербаковой, непонимающе глядящей на преподавательницу.       Она уволится. Бросит свою карьеру, исчезнет из этого города и никогда больше не увидит Аню. Так будет лучше. Так будет правильнее.

***

      — Ненавижу.       — Ань, может стоит… — попыталась привлечь внимание подруги Камила, сидя на кровати и смотря на то, как девушка разъяренно нарезает круги по комнате.       — Ненавижу ее! — повысила голос Щербакова, взяв со стола книги, и швырнула их в стену, от чего Валиева даже вздрогнула.       — Ань, так нельзя, — наконец вмешалась Косторная, пытаясь облагоразумить Аннушку, которая в данный момент и слышать ничего не хотела — злость захлестнула ее с головой. — Подумай, пожалуйста, трезво, это говоришь не ты, а твоя гордость и задетое самолюбие, — жестко, но максимально честно заявила Алёна. — Да и тем более, Александру тоже можно понять.       — Понять?! Да иди к черту, Косторная, — раздраженно бросила девушка, разворачиваясь к ней. — Она поступила со мной, как последняя сука, а ты ее защищаешь?!       — Да, я ее защищаю, — спокойно продолжила подруга, зная, что криками до Анны было не достучаться. — А как бы ты поступила на ее месте?       — Рассказала бы все с самого начала! — уверенно заявила Щербакова, хлопнув ладонью по столу и отвернувшись. — Она могла мне все рассказать с самого начала…       — Ты уверена, что могла? — вдруг подключилась к диалогу Камила, которой тоже не терпелось помочь ей. Сидеть и смотреть, как твой близкий человек страдает, было невыносимо.       — Ты говорила, что в том дневнике было написано про какой-то травмирующий опыт, из-за которого она надолго закрылась в себе и вообще никому не доверяла. Не думаешь, что рассказать о таком может быть сложнее, чем тебе кажется? — продолжила Косторная, пытаясь воззвать к разуму Аннушки.       — Да и тем более вы не так близки, чтобы она вываливала тебе такое… — рассуждала Валиева, думая над словами своей девушки.       — Да я все понимаю, не дура, слава богу, — спустя несколько минут молчания вдруг заговорила Аня. — Но почему тогда так больно?       — А ты не думала, что можешь относиться к ней как-то… — попыталась завуалированно подтолкнуть Щербакову к нужной мысли Алёнка. — Не как студентка к преподавателю.       — Как к другу, что ли? — непонимающе спросила девушка, скрестив руки на груди. Косторная тем временем мысленно ударила себя по лицу. Иногда Аннушка была не шибко сообразительной.       — Как к тому, что тебе нравится, балбеска, — подхватила Ками, сразу поняв, к чему клонит Алёна.       — Что?!       Подобная мысль выбила Анну из колеи. Она казалась нелепой, неправильной, сумасшедшей, но не такой уж и невозможной. Что-то в преподавательнице притягивало ее, заставляло желать встречи с ней, порождая нужду находиться вместе как можно чаще. Однако каждый раз, когда Щербакова думала об этом, то объясняла все себе довольно просто — ей было интересно с Сашей. Не больше и не меньше. Заявление же Алёны о том, что это может быть чем-то большим, испугало и шокировало, но не казалось таким уж и невозможным.       — Ну наконец-то, — ухмыльнулась Косторная, заметив на лице Аннушки пришедшее к ней спустя несколько минут осознание.       — Вам нужно поговорить, — подытожила Валиева, встав с кровати и подойдя ближе к подруге, которая казалась слишком растерянной. Положив свою руку на ее ладонь, Камила продолжила: — Мы будем рядом.       И в этот момент Анна поняла сразу несколько вещей: у нее самые лучшие подруги, и ей определенно нужно поговорить с Александрой. Чего бы это ни стоило.

***

      Анна шла по коридору университета, предвкушая занятие с рыжеволосой, которая должна замещать находящегося в отъезде преподавателя. Эта пара была стать первой на сегодня. В голове она прокручивала сотни вариантов для начала разговора, но все казалось таким банальным и неправильным, что девушка в конце концов бросила эту затею, надеясь, что в нужный момент слова сами сложатся в предложения.       Наконец прозвенел звонок, и Щербакова уверенно вошла в кабинет, в котором студенты уже рассаживались по своим местам.       — Итак… Сегодня мы с вами повторим пройденный материал… — глядя в журнал, твердо заявила преподавательница.       В отличие от других дней, сегодня она даже не смотрела на Аннушку, каждый раз словно избегая встречи с ней глазами.       — Кто хочет напомнить нам о похищении человека? — приподняла бровь Трусова, проводя глазами по аудитории, но все еще избегая взглядом того места, где сидела Аня.       Решив хоть немного поконтактировать с девушкой Анна единственная в аудитории подняла руку, чтобы ее вызвали, однако преподавательница проигнорировала ее, вызвав парнишку с первого ряда. Так прошла практически вся пара: Щербакова тянула руку под сочувствующие взгляды подруг, а Александра умело не замечала ее, вызывая к доске кого угодно, но только не девушку.       В конце концов прозвенел звонок, и помещение стало быстро пустеть, однако Аннушка уходить и не собиралась. Она уверенно сидела на своем месте, ожидая, пока поток студентов покинет аудиторию, и они с рыжеволосой останутся один на один. Однако, когда последний человек вышел за дверь, Трусова впервые за день обратилась к девушке, все так же не смотря на нее.       — Щербакова, покиньте, пожалуйста, аудиторию, мне нужно подготовиться к следующему занятию.       Анна собрала вещи и даже направилась к выходу, но остановилась перед преподавательским столом как вкопанная.       — Нам нужно поговорить, — уверенно сказала она, упирая руки в стол, за которым сидела преподавательница, тут же накрывшая папкой листок, в котором что-то писала.       — Нет, Ань, не нужно, — отрезала Александра Вячеславовна, впервые за весь день подняв на Анну взгляд, полный равнодушия.       — Саш, пожалуйста, я хотела…       — Щербакова, покиньте кабинет! — повысила голос рыжеволосая, заставив студентку даже отшатнуться от неожиданности. Она даже не помнит, когда видела Трусову такой в последний раз.       Вздохнув, Аннушка молча кивнула, сжав зубы, и вышла за дверь.

***

      В конце концов учебный день подошел к концу, и Анна уже собиралась уходить, как вдруг увидела преподавательницу английского, идущую по коридору. Ускорившись, девушка позвала ее:       — Евгения Армановна! — услышав это, Медведева остановилась и обернулась.       — А, это ты, Ань, — приветливо улыбнулась ей преподавательница. — Ты что-то хотела?       — Вы ведь с Са-… — запнулась Аннушка, но тут же исправилась. — С Александрой Вячеславовной подруги?       — Да, а что? — нахмурилась Евгения, совершенно не понимающая, к чему клонит студентка.       — Что с ней происходит, может вы знаете? Она весь день избегает меня… — умоляюще посмотрела на нее Щербакова, и Медведева не смогла проигнорировать вопрос девушки: слишком уж печальный вид у нее был.       — Ань… — попыталась подобрать нужные слова Женя, не зная, как лучше сообщить студентке неприятную новость. — Она написала заявление на увольнение.       И тут мир Ани окончательно рухнул.