Вера

«Надо многое обдумать…». С такими мыслями Юнги паркует свой автомобиль около университета, а затем спешно идёт вдоль узкой тропинки к главному входу. Как хорошо, что сегодня у него всего лишь одна лекция, и та не с самого раннего утра. Сегодня Юнги не в форме. На самом деле форму он потерял ещё неделю назад. И всё из-за того самого сочинения, которое и сочинением-то сложно назвать. Отписка? Глупая шутка? Или это и правда признание? Что этим хотел сказать Тэхён? Мысли не дают покоя. Не дают спать. Еда не лезет в горло. Юнги довольствуется кофе из маленькой столовой в их университете. Он шагает по коридору как можно быстрее, в надежде не столкнуться со студентами, вернее, с одним, и запереться в кабинете.       — Что такого стряслось, что ты заставил меня выйти в свой выходной на подмену? Ты вроде как пребываешь в добром здравии?       — Джин, привет. Спасибо, что согласился. Мне надо уехать ненадолго.       — Надеюсь, причина реально весомая. Мин бросает своё пальто на кресло и проходит к рабочему столу. Хорошо, что кабинет для преподавателей находится в дальнем крыле. Сюда студенты стараются не совать носы. Юнги ставит на край стола стаканчик с кофе. Сокджин с любопытством наблюдает за другом, повесив его пальто на крючок около входа, а затем усаживается в кресло. Юнги копается в ворохе бумаг и, наконец, найдя нужную, протягивает Джину.       — Надеюсь, это не заявление на увольнение? — шутит коллега, раскрывая листок. — И что это?       — Эссе по моему предмету.       — Хах, серьёзно? — смеётся Сокджин. — Мудро, что тут скажешь. — А затем поднимает взгляд на Юнги. Тот стоит хмурый и не готов разделить радостный настрой. В чём дело?       — Посмотри фамилию.       — Ким… — тут же читает подпись, — Тэхён. И что? — не сразу понимает Сокджин, почёсывая голову на затылке. — Чёрт, Мин. Это…       — Не знаю, что это.       — Звучит как признание. Во всяком случае… а ты у него спрашивал?       — Мы не разговаривали неделю.       — Почему? Что случилось? — В голосе Джина слышится искреннее удивление. Он подрывается с места и откладывает листок. — Не хочешь же ты сказать, что это его письмо…       — Да, Джин, именно так. Он написал, а я потом не переспросил, а затем стал его избегать, — честно признаётся Юнги, отворачиваясь к окну.       — Ну ты и придурок, если честно. Мне казалось, что ты взрослый мальчик и не будешь бегать от своих чувств.       — Ты в курсе моей ситуации.       — Какой ситуации? То, что ты боишься новых слухов вокруг него? Это благородно, но как-то неубедительно. Да, вокруг него много слухов. Ну и что с того? Не думаю, что ваши отношения вызовут шквал эмоций среди его поклонников. В конце концов, никто не заставляет тебя с ним за ручку ходить.       — Ты не понимаешь, о чём ты говоришь. Это взрослая жизнь, а не фильм.       — Разумеется, куда уж мне до тебя! Вместо того, чтобы поговорить с ним, ты бегаешь от него. Очень по-взрослому, Юнги. Мин вздыхает, поворачиваясь к другу. Голос разума сейчас прямо перед ним. Вот только перебороть себя почему-то сложнее.       — Тебе нравится парень целых три года, но вместо того, чтобы взять всё в свои руки и сделать первый шаг, ты топчешься на месте. — Джин расхаживает по кабинету, сложив руки на груди. — А после того, как этот парень открыто признаётся тебе в чувствах, ты вообще отдаляешься. Прекрасно. Ты… как ненормальный. Теперь-то я понимаю, что у тебя опыта в отношениях ноль. Юнги цокает языком, недовольно уставившись на друга.       — Не в таких отношениях. Секс — это вообще не отношения, — поясняет Сокджин. — И как долго ты планируешь бегать от него?       — Не знаю, пока не придумаю, о чём говорить.       — Боже, как все запущено… — усмехается он со вздохом. — Мне кажется, что тебе нужен пинок.       — Какой ещё пинок?       — Волшебный, разумеется. Ты так спокойно сидишь и созерцаешь, потому что знаешь, что Тэхён один. Но это не значит, что не появится на горизонте какой-нибудь принц.       — Какой ещё принц, что ты несёшь?       — А ты что думал?       — Ему не до этого сейчас.       — Какая разница, Юнги. Ты ведь понимаешь, что я имею в виду. И ты знаешь, что я сейчас прав. Пока ты будешь собирать всю волю в кулак, может что-то произойти. Ты нужен Тэхёну, но вместо этого ты как последнее ссыкло избегаешь встречи с ним.       — Ты проведёшь лекцию? — нервно спрашивает Юнги, желая прервать нравоучения Сокджина. Он прав во всём, и от этого ещё паршивее.       — Проведу, куда я денусь. Хах, тоже мне…

***

      — И не забудьте, что в следующий раз у вас будет практическое занятие в парах. Так что жду ваши планы. — Ким Сокджин закрывает маркер колпачком и откладывает его на стол. — Ну, а на сегодня всё, можете идти. Все с шумом собирают вещи и кучкуются у выхода, выкатываются из аудитории, а Джин всё это время наблюдает лишь за одним студентом. Тэхён делает вид, что всё в порядке. Молодец.       — Тэхён, — он зовёт парня, и тот наконец-то обращает внимание на преподавателя, — подойдёшь?       — Что случилось, профессор Ким?       — М-м-м, как ты? — интересуется Сокджин, пытаясь понять настроение студента.       — Всё в порядке, — вздыхает Тэхён, поправляя лямки рюкзака.       — Выглядишь уставшим, ты плохо спишь?       — Всё хорошо, профессор, не стоит волноваться. — Тэхён замолкает, а Сокджин натянуто улыбается. Разговор, так и не начавшись, заходит в тупик с первых секунд. И Тэхён решает первым нарушить молчание. — Что ж, я пойду, всего хорошего. — Он уже собирается выйти, как Сокджин останавливает его, схватив за локоть.       — Тэхён, погоди, — он встаёт с места и подходит ближе, — я хотел поговорить с тобой… — вздыхает, качая головой. — О Юнги.       — Не стоит, — слабо улыбается Тэхён, — я знаю, что вы с ним друзья, и догадываюсь, что скажете.       — Знаешь, о чём я хочу поговорить?.. — удивлённо спрашивает Сокджин.       — Думаю, что да. Он же наверняка показал моё сочинение?       — Тэхён, я просто хочу тебе объяснить, что Юнги, он…       — Не нужно ничего объяснять, профессор. Действия куда яснее слов. Это я дурак. Я просто не так его понял. Все эти добрые жесты… Это моя вина и только. Я себе, возможно, напридумывал всего, — он грустно вздыхает, рассматривая обувь, — не берите в голову, всё нормально. Я искренне надеюсь, что у него просто дела, и он не бегает от меня так, словно я какой-то малолетний сталкер, влюбившийся в преподавателя.       — Тэхён, — с сожалением произносит Джин, — ты всё не так понимаешь.       — Стоп-стоп, не нужно, правда, спасибо Вам большое. Я с этим справлюсь сам, — Тэхён едва заметно кланяется, а затем уходит, оставляя Джина одного в аудитории. Может быть, время расставит всё на свои места? И всё, что ни делается, как считает Сокджин, к лучшему. Привычный ход вещей не хочется нарушать ни через несколько дней, ни через неделю. Час за часом, минута за минутой. Так пролетают дни, недели. Проходит месяц. Целый месяц Тэхён курит в одиночестве, замерзая на своём любимом мосту около леса. В одиночестве читает книги, смотрит кино. Целый месяц не ходит в студию Юнги, что стала для него убежищем. Не разговаривает, не пишет, почти что не живёт. Он совсем забросил блог, не понимая, где найти сил, чтобы написать там хотя бы строчку. Кажется, что все силы он вложил в то несчастное «эссе», которое осталось без внимания и почему-то разделило его жизнь на до и после. Но что не так? Месяц. Вот уже целый месяц он не видит его. А в интернете разворачивается целая жизнь! Лента пестрит его обожателями и комментариями. Тэхёна зовут гулять в парк, выпить кофе, просто пообщаться. Каждый считает своим долгом написать что-то приятное и привлечь внимание перспективного автора. Так странно, когда один человек становится для кого-то целой вселенной, целым миром, вокруг которого всё кажется несущественным… В последний месяц письма от поклонников не радуют, а подарки, бесконечно поступающие на домашний адрес, мать с отцом благородно продают или передаривают. Вырученные деньги родители относят в храм, а Тэхёну остаётся лишь гадать, понимают ли его родители, что делают? Дело не в деньгах. Они и правда пыль. Они не имеют значения. Имеет значение только внимание. Тэхён захлопывает крышку ноутбука и заглядывает в маленькое окошко, наблюдая, как родители упаковывают коробки в машину, чтобы поехать к своим братьям и сестрам и побыть рядом с Богом. Но он знает, что Бог давно оставил их семью. Кому они молятся? Кому говорят о своих грехах? Тэхён бы с радостью исповедался, но только не семейному отцу-настоятелю. Мобильный телефон оповещает о новом сообщении, и Тэхён надеется, что это всё же от него. Но это очередной звонок с неизвестного номера.       — Алло? — сухо произносит Тэхён.       — Ты написал мне работу? Завтра у нас экзамен, — ехидно кряхтят на другом конце провода.       — У меня нет сил, — признаётся он.       — Разумеется, ты ведь у нас звезда. Короче, меня не интересует такое, ты знаешь. Я жду до вечера. Если ты ничего не пришлёшь, то с утра те снимки окажутся у прессы. Я должен сдать экзамен завтра.       — Ты не поступишь так.       — Ты так уверен? Типа во имя старой дружбы? Тебе неведомо такое понятие, как бедность. Моя семья едва сводит концы с концами, а за эту съёмку мне обещали крупную сумму. А если я получу высший балл у профессора Пэка, со следующего полугодия у меня будет стипендия в два раза выше той, что сейчас. Тебе, конечно, не понять! Ты должен сказать мне спасибо, Ким, что я ещё предлагаю тебе такое.       — Как я вообще мог с тобой дружить... — брезгливо бросает в ответ Тэхён, сжимая в руке телефон.       — Давай без сантиментов. Я жду до вечера. Слышатся однотипные гудки, а Тэхён ещё долго не может убрать телефон от уха.

***

Тэхён зависает в том дне, когда видел Юнги в последний раз. Он прокручивает в памяти один и тот же эпизод. А что бы было, не отдай он то проклятое эссе? Был бы сейчас тут Юнги? Был бы сейчас тут Тэхён? Он витает в своих фантазиях, безучастно развалившись на стуле перед экзаменационной комиссией.       — Профессор Ким, у него откровенно сырая работа, вы же видите?       — Она не плохая, нет, — вступается за студента один из преподавателей, — но для такого, как Тэхён, это слабо, да.       — Вы оцениваете ещё по какой-то другой системе, мы не можем учитывать заслуги вне стен университета и поднимать планку выше только для одного студента. В конце концов есть учебная программа.       — Мистер Ким, как Вы сами оцениваете свой ответ? — обращается к студенту мужчина, пока парень молча наблюдает за диалогом.       — Я мог бы лучше, — безэмоционально выдаёт Тэхён.       — Я тоже так думаю.       — Жаль, здесь нет профессора Мина. Он ведь Ваш научный руководитель, Вы показывали ему работу? Тэхён готов расплакаться как девчонка. Он хотел бы показать, чёрт возьми! Исправил бы все ошибки, на которые указал Юнги. Он даже не стал бы спорить! Но Юнги просто бросил его, уехав на целый месяц. Бросился от него как от прокажённого. Буквально дал понять, что теперь придётся самостоятельно справляться со своими проблемами.       — Мистер Ким?       — Нет, он… не видел.       — Послушайте, — перебивает Сокджин, — можно поставить удовлетворительно. С учётом его заслуг и всего…       — Вы только что сами сказали, что мы не можем учитывать другие заслуги. Вы считаете, что тут высший балл?       — Я ставлю ему удовлетворительно, потому что знаю потенциал.       — Мистер Ким, простите, — покачивает головой декан факультета, сидящий по центру стола. — Я прекрасно знаю, какой Вы талантливый. Но я просто не могу пропустить такую работу, понимаете? У Вас явно что-то случилось, и я не вправе лезть в душу к студенту, но на фоне остальных учащихся… Ну Вы и сами понимаете, Тэхён, да? Давайте Вы подтянете немного стиль, переработаете концовку и придёте на пересдачу. В конце концов, ничего страшного, — добродушно улыбается преподаватель, выводя аккуратное «неуд» в зачётке. Тэхён выходит из аудитории под тихие перешёптывания и смешки за своей спиной, под липкие взгляды бывших друзей и простых однокурсников. Он идёт по коридору, щурясь от солнечных лучей, что подглядывают за ним из окон, смахивает со щёк слезы. Такой взрослый, и такой плакса! Он делает глубокий вдох на улице, поднимая глаза к небу и медленно закрывая их. Верхушки деревьев колышутся на ветру, а листья трепещут, задевая друг друга.       — Писака Тэ, видел новость? — Доносится откуда-то сбоку, и Тэхён вынужденно оборачивается на толпу хихикающих подростков-первокурсников. Они сбиваются в кучу и машут какими-то газетами. Тэхёну плевать, он спускается по лестнице и направляется на задний двор, чтобы побыстрее уйти из этого места. Однако и тут находятся недоброжелатели, уставившись на него и показывая пальцами.       — Тэхён, так это правда? — тянется вслед, и Ким хмурится. Он не понимает, о чём речь, но внутри зреет неприятное чувство.       — Кому же посвящены твои сопливые рассказы? Тому парню? А причём тут Мин Юнги? Тэхён молчит, ускоряя шаг и стойко выдерживая комментарии за своей спиной.       — Может, ты спишь с профессором Мином? — кричат противные голоса, и Тэхён сбивается с мысли. Он натягивает капюшон, будто это защитит его от такого деструктивного влияния. Тэхён тормозит только около выхода за территорию. Там курит несколько его однокурсников. Они замирают и с каким-то сожалением смотрят на него, а затем один из них без лишних слов протягивает Тэхёну свежий номер утренней газеты.       — Извини, — мнётся однокурсник, — сил тебе пережить это дерьмо, Тэ. Двое парней удаляются, выкидывая свои недокуренные сигареты, а Тэхён ещё долго смотрит на то, как пепел разносится по серому асфальту. Газета предсказуемо пестрит яркими фотографиями и отвратительно пахнет дешёвой краской. Пальцы пачкаются и немного дрожат от волнения, пока он шелестит бумагой. Громкий заголовок и всего лишь одно фото, которое способно выбить воздух из его лёгких. Тэхён сминает газету и выкидывает в урну, поднимает взгляд и видит, как около главного входа за забором стоит кучка журналистов, нацелив свои камеры на дорогу. Ждут. Ждут его. Хотят узнать из первых уст и получить сенсацию. Тэхён прекрасно знает, на что они готовы, чтобы добиться расположение начальства и набить кошелёк. Не дождутся! Тэхён желает лишь одного. Хочется исчезнуть и раствориться в памяти всех, кто его когда-либо знал или видел.       — Что, плохой денёк? — язвят однокурсники, проходя мимо него. — Бывает. Да, Тэхён, бывают плохие дни, как говорил Юнги…

***

Настойчивый громкий стук вынуждает Юнги подняться с кровати и спуститься со второго этажа.       — Ну что за… — Юнги не успевает договорить, открыв дверь.       — Я понимаю, что ты свалил и решил погрузиться в медитацию, разобраться со своими чувствами, но ты всё ещё мой друг, и я не могу смотреть на это, — как снег на голову валится Сокджин, отодвигая сонного Юнги с порога, — выключил телефон, не отвечаешь на почту. Ты вообще телевизор смотришь?       — Нет, у меня полный ретрит.       — Хуетрит, Юнги. Газеты ты, конечно же, тоже не читаешь, да? — нарочито добродушно улыбается Сокджин, расстёгивая свою куртку и доставая из внутреннего кармана смятый номер газеты. — На, полюбуйся. Юнги вздыхает, но всё же забирает жалкий мятый комок бумаги, рассматривая текст и фото. Сонливость моментально проходит, а в сердце неприятно стягивает. У журналистов, наверное, отдельный фетиш на то, чтобы писать небылицы. Они как никто умеют изворачиваться и превращать правду в абсурд. Целая статья посвящена удачной презентации книги студента, которого курирует Юнги. Их фото на первой полосе. Это могла бы быть обыкновенная новость, но люди так любят грязное бельё, что не могут довольствоваться малым и радоваться таким пустякам, как обычная авторская встреча. Следом крупным планом напечатано фото Тэхёна вместе с юношей. Тот обнимает его за талию, удерживая свободной рукой за подбородок. Юнги хорошо знает этого парня, как и всех предыдущих. Они всегда старались избегать разговоров о личном, потому что Тэхёну кажется это неправильным, а Юнги просто не в силах скрывать свою ревность. Так они и живут: игнорируют собственные желания и тягу друг к другу, пряча это за ворохом проблем. Но журналистам некогда и нечего прятать, поэтому в статье так много вольных рассуждений о том, что любимого автора Ким Тэхёна вытеснил новичок, а сам он пошёл искать утешения в объятиях ноунейма. Юнги, в общем-то, не впервой читать подобное о себе. Как он разбивает сердца, уводит кого-то из семьи. Юнги даже был участником скандала, попав на главную страницу какой-то христианской газеты. Его в буквальном смысле назвали дьяволом во плоти и совратителем молодых ребят после того, как в одном из интервью Юнги сказал, что в равной степени мог бы влюбиться и в женщину, и мужчину. Но как бы его ни ругали, популярность только росла. Сегодня СМИ вышли на новый уровень, приписывая ему роман со своим же студентом. Вот такая ирония судьбы. Юнги так переживал, что начнут ходить слухи о них с Тэхёном, что не подумал о другой стороне. Слухи всё равно появились, но только вот форма и подача оказались ещё более изощрёнными, чем можно было представить. Лучше бы он открыто признался в своих чувствах! И пускай это стало бы новостью номер один в мире. Он смог бы защитить Тэхёна.       — Пока ты тут постигаешь вечное-бесконечное, у него там серьёзные проблемы.       — Он говорил с тобой?       — Юнги, ему не надо со мной говорить, чтобы понять, что там всё плохо. И, кстати, экзамен он не сдал. Юнги удивлённо смотрит на Сокджина.       — В комиссии кроме меня ещё четыре человека. У него и правда была худшая работа. Ты представляешь, как его заклевали? Я боюсь представить, что там у него дома после этих новостей. Да и вообще… он в последний месяц реально странный, понурый вечно. Ты совершил ошибку, вот так уехав, Юнги. Я понимаю, что ты не несёшь ответственности за каждого влюблённого в тебя человека, но это он. Это ведь Тэхён! Ты мне сам клялся, что готов сделать его счастливым. И что?       — Где он сейчас? — интересуется Юнги, попутно натягивая на голые ноги джинсы.       — Дома, наверное, откуда мне знать? Он не появлялся в институте неделю после того, как завалил этот экзамен. Не пишет в свой блог, не общается ни с кем. Я к тебе поехал только из-за этого. Может, я и накручиваю, ты знаешь, но это... — Сокджин кивает на газету.       — Кто слил эту инфу?       — Чонсоль.       — Всё никак не может смириться с успешностью Тэ?       — Ты много нового узнаешь, когда станешь знаменитым, — передразнивает Сокджин. Юнги это и так знает не понаслышке. Ведь когда он стал успешным автором, самые близкие друзья неожиданно стали отдаляться. Всё меньше и меньше те разговаривали, звонили, звали его на общие сборы, а потом звонки прекратились совсем. Юнги просто выпал из их компании. Они возвращаются на машине Сокджина, и пока Юнги судорожно перебирает в голове варианты местонахождения Тэхёна, друг благородно продолжает рассказывать, почему он не прав.       — Ты себя повёл как настоящий урод, Юнги. Зная, как сильно он нуждается в тебе…       — Я не уверен, что это так.       — Да, чёрт тебя дери, как? Ты один три года был рядом с ним. Неужели ты не видишь, ты для него — целый ёбаный мир. Ты ищешь какие-то неопровержимые доказательства, но их не будет, Юнги. Не живи в своих историях, пожалуйста.       — Я мог не так понять что-то.       — Он сказал мне то же самое, — усмехается Джин, выкручивая руль и выезжая на главную дорогу.       — Я загоняюсь на фактах.       — Факт в том, что он признался тебе, а ты его оттолкнул. Он сделал первый шаг. Тот парень, который младше тебя на десять лет не побоялся своих чувств и сказал тебе о них, совершенно не зная, как ты отреагируешь. А ты, молодец, не подвёл, отреагировал как настоящий мудак. Юнги вздыхает и покусывает губы, уставившись на окно, за которым деревья осуждающе и молчаливо наблюдает за ним.

***

Около входа в университет столпились люди. Так, словно приглашённая звезда посетила эти края. Юнги поспешно выходит из машины, хлопая дверцей, и не отводит взгляд от толпы. Там и правда есть звезда, вернее — звёздочка. Его Ким Тэхён. И, чёрт возьми, кажется, его родители. С такого расстояния не слышно, о чём те говорят, но по жестам мужчины, что стоит напротив Тэхёна, видно, как тот злится. А когда Юнги видит, как мать швыряет в лицо Тэхёна какие-то листы, понимает, что дело совсем плохо. Юнги ускоряет шаг и не сводит взгляда с бледного лица Тэхёна. Сокджин идёт рядом и пожимает плечами.       — Смотри-ка, успели прямо к началу, — язвит друг, ускоряя шаг. Смуглый мужчина кричит на Тэхёна и разъярённо размахивает руками, пока толпа вокруг них с каждой секундой собирается всё больше и больше. Юнги протискивается сквозь зевак и едва успевает перехватить руку мужчины, когда тот заносит её, видимо, для того, что отвесить пощёчину.       — Что здесь происходит?       — Что Вы себе позволяете? Это мой сын, я разговариваю с ним так, как считаю нужным.       — При всех? — сухо спрашивает Юнги, пытаясь подавить в себе гнев. Здесь, помимо студентов, голодные до эксклюзивных новостей журналисты, успевшие навести телефоны и камеры на Тэхёна. Мистер Ким хмурится и оборачивается по сторонам. Кажется, эмоции захлестнули этого праведника не к месту. Мужчина теряет былую хватку и опускает руку. Юнги пользуется таким замешательством, разворачивается к Тэхёну и, поднимая его сумку с земли, тащит через толпу.       — Идём в мой кабинет. За спиной слышатся перешёптывания. Журналисты обрушивают своими вопросами, и весь удар на себя берёт Сокджин. Юнги обязательно поблагодарит, но позже. Они идут по коридору молча. Тэхён следует за Юнги, как собака за хозяином.       — Что Вы себе позволяете? — эхом разносится в коридоре, и Юнги останавливается, оборачиваясь. — Знакомое лицо… Вы...       — Мин Юнги, — без доли стеснения отвечает он, закрывая собой Тэхена.       — Ах, это Вы, — усмехается отец. — Значит, это Вы научили его всему этому? Вбили в голову всю дрянь. Вы утащили его на самое дно, и теперь Бог откажется от моего сына! Юнги озадаченно смотрит на мужчину, а затем на Тэхёна. Впервые за долгое время их взгляды сталкиваются, и вместо когда-то игривого огонька Юнги видит покрасневшие, воспалённые, чёрные глаза. Безжизненные.       — Я не буду слушать эту чушь, — вздыхает Юнги и аккуратно подталкивает Тэхёна, чтобы тот сдвинулся с места.       — Бог накажет вас обоих! — кричит вслед отец, и Юнги кривит лицо. Не так он себе представлял встречу с отцом Тэхёна. Впрочем… а что он вообще знает о его семье? Короткие рассказы и попытки мальчишки закрыть тему — вот, что он всегда получал в ответ. Кажется, теперь ему понятно, почему Тэхён так тщательно отбирал информацию про родителей. Но Юнги даже и представить не мог масштаб бедствия. То, что творится внутри семьи — настоящий кошмар. Это и есть тот самый ад, которого боятся Кимы.       — Думаю, Бог как-нибудь сам разберётся, без посредников, — посмеивается Юнги, открывая дверь кабинета и впуская Тэхёна. Он преграждает путь отцу и наконец-то поворачивается к нему лицом. — Кажется, Вы себя возомнили каким-то важным информатором Бога? Это вроде как гордыня.       — Да как ты… как ты смеешь так говорить! Ты развратил моего сына! Ты… мерзость! Тэхён ничего не может, ничего! Без нас! А ты…       — Всё ясно, — вздыхает Юнги, закрывая дверь перед самым носом. Кабинет погружается в звенящую тишину. Тэхён молча смотрит на свои руки, усевшись в кресле.       — Тэ, прости, что я так неожиданно уехал и... — тихо произносит Юнги, откидывая чужую сумку и подходя ближе. Они уже бывали так близко друг к другу. Но сейчас эта близость особенная, не такая, как раньше. Не дружеская. Сейчас Юнги может ощутить это по-настоящему, не прикрываясь глупыми фразами про то, что он в ответе за своих студентов. — И повёл себя как идиот. Юнги кладёт руки на чужие колени, чуть сжимая их. Тэхён вздрагивает, но не отстраняется. Юнги фактически зажимает его, вынуждая выслушать.       — Скажи хоть что-нибудь… — настойчиво просит Юнги. Ему сейчас жизненно важно услышать его. Смотреть, как Тэхён просто молчит, выпав из реальности, нет никаких сил. Это раздражает, вызывает желание высказать ему всё, что он думает, поругаться. Вот только… за что на него ругаться? За то, что мальчишка набрался смелости сообщить о своих чувствах, а он позорно сбежал от этого?       — Что я должен сказать? — совсем тихо спрашивает Тэхён. Голос изменился. Потускнел, как и взгляд. Что случилось за месяц? Его Тэхён… Он похудел. Лицо потеряло естественный розоватый оттенок. Русые пряди, что всегда блестели на солнце, теперь тускло спадают на лицо. Под глазами видны синяки. Тэхён всегда выглядел как с иголочки, ухоженным и аккуратным. Сейчас на нём бесформенная толстовка не первой свежести, натянутая до самого горла. Растянутая одежда смотрится на нём мешковато. На ногах — белые запачканные кроссовки. Его любимые, кстати. Тэхён всегда внимательно относился к мелочам. Дочиста начищал обувь, и даже если на кроссовки попадала пыль, всегда при себе носил салфетки. Сейчас, кажется, он потерял всякий интерес к своей обуви и внешнему виду. Словно маленький ребёнок, наигравшись с игрушкой, что наскучила, забросил её в дальний угол, переключив внимание на другую. Вот только других «игрушек» у Тэхёна нет.       — Тэхён, я… — Юнги замирает, отвлекаясь на то, как блестят в окне вспышки фотокамер. Хорошо, что журналистам сюда не добраться. Эти отблески напоминают о том, что на улице творится ажиотаж. Журналисты уже придумывают красочные заголовки для новой истории. — Я тебя прошу, давай уедем и поговорим в другом месте? В спокойном. Мне надо с тобой поговорить!       — Нет.       — Что?       — Я сказал «нет», — упрямо отвечает Тэхён, отрывая взгляд от своих рук и заглядывая в глаза Юнги. Он растерянно смотрит на студента, пока тот, осмелев, настойчиво убирает чужие ладони со своих колен. Ведь ещё немного и он позорно сдастся. Тэхён вздыхает и, поднимая с пола рюкзак, закидывает на плечо. Уже собирается выйти в коридор, как Юнги придерживает дверь. Не может же он выпустить его вот так!       — В чём дело, Тэ?       — Ни в чём. — Он равнодушно пожимает плечами. — Просто не надо.       — Чего не надо? — хмурится Юнги, всё ещё придерживая ладонью дверь. Тэхён сейчас выглядит отстранённым. Будто они и незнакомы вовсе.       — Не надо вот этого всего. — Тэхён кивает на мешающую руку. — Не надо так переживать обо мне и делать вид, что что-то случилось. Всё в порядке, просто небольшие разногласия дома. Всё как обычно. Не надо меня спасать... — и добавляет чуть тише, отводя взгляд в сторону: — И не надо называть меня «Тэ».       — Как же мне называть тебя?       — Тэхён. Просто Тэхён, — он обозначает свою позицию.       — Хорошо, Тэхён, давай поговорим. — не сдаётся Юнги. — Я знаю, ты обижен. Я тебя очень сильно обидел, это правда, но…       — Я забираю документы. Как гром среди ясного неба.       — Ты… что? Зачем, Тэ? — Юнги игнорирует просьбу, делая шаг навстречу. А Тэхён, будто воздух, неуловим, отходит к двери, пытаясь не пересекаться взглядами. Знает, что может не сдержаться. Ведь он так чертовски скучал! Юнги продолжает наседать и даже давить. Это уже не тот осторожный и боязливый Мин Юнги. Это настоящий ураган — напористый, дикий. Тэхёну не по себе от его вопросов. Один за одним они душат, перекрывают кислород. — Что ты придумал? Что случилось, Тэ?       — Юнги, возвращайся к нормальной жизни. Тебе не нужно избегать встреч со мной, и вообще…       — Скажи мне, что случилось, — требует Юнги, начиная злиться. — Дело не только во мне, да? В чём ещё?       — Всё в порядке, — вздыхает Тэхён. У него нет сил спорить. И нет желания говорить. — Ты просто верь мне и всё.