Вера

Ты ничего не сможешь. Ты ничего не сможешь. Ты ничего не сможешь. Ты ничего не сможешь. Ты ничего не сможешь. Ты ничего не сможешь. Ты ничего не сможешь. Ты ничего не… Заученные слова, словно мантра, шёпотом срываются с опухших губ, пока их обладатель, прикрыв глаза, качает головой вперёд и назад. Он раскручивает в руке погрызенный простой карандаш и пачкает крошащимся грифелем белоснежные хрустящие листы бумаги, так и не тронутые его бездарными пальцами. Тэхён замолкает ровно в тот момент, когда слышит характерный треск и, приоткрывая глаза, видит, как карандаш, ловко скользящий между пальцев секунду назад, ломается пополам. Он хлопает длинными ресницами, смотря на первую сегодняшнюю жертву обстоятельств, а затем переводит взгляд на единственного, кто остался в огромной аудитории: тот сидит напротив, с интересом наблюдая за ним, подперев одну щёку рукой и расставив ноги по разные стороны от стула, на котором сидит. Теперь, когда они остались вдвоём, нет нужды выстраивать баррикады и надевать маски. Юнги не нужно быть строгим преподавателем. И от этого осознания Тэхён облегчённо вздыхает. Между ними сейчас тёплый воздух, пропитанный пудровыми одеколонами и сигаретным запахом. Целый букет ароматов, которые Тэхён привык смаковать в одиночестве, защищаясь от чужих глаз. Не хочется делиться таким интимным и едва уловимым моментом, поэтому Тэхён осторожно вдыхает, сглатывая и тяжело выдыхая. Он чувствует, что между ними нечто большее, чем простая дружба. Он хочет так чувствовать. В конце концов, кто запретит? Ведь даже если это фантазии, пусть у него будут хотя бы они. Пусть у него будет свой маленький райский уголок. Юнги не хочется делиться, как самым вкусным куском торта или аппетитной пиццы. Всё из-за того, что только ими ты можешь насытиться и получить удовольствие. А ещё Юнги — его безопасное место. Его единственный источник силы и веры. Юнги— тот самый один-единственный, кто поддерживает с момента их знакомства. Теперь Тэхён знает: вера — это не воскресные походы в церковь всей семьёй или ежедневные молитвы перед сном. Вера — это когда все вокруг закидывают тебя камнями, и только один находит в себе силы и смелость подойти к тебе, принять удары на себя.       — У меня ничего не получается. Снова… — тяжело вздыхает Тэхён, будто в помещении совсем нет кислорода. И каждая попытка даётся так тяжёло, словно ты находишься в барокамере. Тэхён честно готов признать поражение и мысленно удивляется, почему только он. А Юнги остаётся стойким оловянным солдатиком, слепо верящим в его успех. Разве это может быть в реальности? Разве существуют такие люди?       — Возможно, тебя это удивит, но у меня тоже не всё сразу получалось. — Его улыбка совсем другая, нежели у Тэхёна. Она спокойная и тёплая. От Юнги веет уверенностью. Он всегда ведёт себя так, будто прожил несколько жизней и знает, что будет в этой и следующей. Тэхён бессовестно пользуется всеми знаниями Мин Юнги, впитывает их как губка. Довольствуется малым. Тэхён привык не тешить себя напрасными иллюзиями, не лезть в душу, когда не просят. Выбрал для себя другой путь — наблюдателя. А там — будь что будет. Как жаль, что разум и чувства не могут найти компромисс, а потому всякий раз внутри него разворачивается настоящее поле боя. И всякий раз он не знает, кто победит. Остаётся лишь верить в то, что разум одержит победу в этой нелёгкой битве, а иначе Тэхён рискует потерять всё, включая слепую веру своего наставника. Юнги забирает сломанный карандаш, а на его место кладёт новый — острый, наточенный, с тёмно-серым грифелем и гладким глянцевым кончиком, не покусанным в нервных конвульсиях. Тэхён вздыхает, в очередной раз принимая поражение и пытаясь усмирить разыгравшиеся внутри чувства. Он всю жизнь выстраивает из мелочей, собирает её по крупицам. А Юнги как змей-искуситель постоянно провоцирует и проверяет его на стойкость. Он знает и помнит о маленькой особенности: Тэхён терпеть не может шариковые ручки. Звук шуршащего карандаша по-своему успокаивает и настраивает на нужный лад. Ну, кто ещё знает и помнит о таком? Только Юнги. Сегодня, правда, никакого нужного лада не получается. Мысли разбегаются как испуганные тараканы при ярком свете.       — Снова родители? — осторожно спрашивает Юнги, укладывая ладонь поверх белых листов, и взгляд Тэхёна машинально приковывают блестящие крупные часы. Он мысленно вырисовывает на худощавом запястье замысловатые узоры и добавляет к одиноким серебристым часам пару-тройку кожаных браслетов. Юнги определённо подошло бы такое, вот только мужчина совсем не любит украшения. Ничего, кроме строгих часов с металлическим холодным ремешком. Его бледная кожа, сквозь которую виднеются синеватые жилы и вены, магнетически влияет на Тэхёна.       — Угу, — кивает студент. Прошло то время, когда он стойко держал в тайне отношения дома. Юнги — не просто его наставник. За время учёбы в университете он стал ему другом и братом. Тем единственным, кто верит в него. Просто стал единственным. Тэхён ни в коем случае не разрешает себе думать больше. Потому что Юнги — недостижимый идеал. Успешный писатель, красивый мужчина. Место рядом с ним пустует, и Мин, кажется, совершенно не переживает о том, что проводит лучшие годы в одиночестве или того хуже — зависая в пыльном кабинете после лекций с горе-студентами и ещё раз объясняя материал. Видимо, он и правда преподаватель от Бога. Знать бы только, что там в мыслях у этого Бога. Тэхён хмурится. Воспоминания о Боге навевают тоску. Если он и существует, мог бы быть более милосердным.       — Я не уверен, что сдам последнюю работу, — качает головой Тэхён, опуская глаза. Смотреть на Юнги нет сил. — В последнее время я совсем не пишу. Какой-то застой, и я… — он замолкает, еле сдерживаясь, чтобы не выругаться.       — Когда ты поймёшь, что это нормально? Тэхён, ты думаешь, все авторы пишут свои произведения за неделю?       — Я — не все, — он отвечает с детской обидой в голосе, выдёргивая листы из-под красивых рук преподавателя.       — Разумеется, — со снисходительной улыбкой произносит Юнги, облизывая губы. Преподаватель никогда не забывает об этом. Ким Тэхён — не все. Они с Тэхёном так похожи, и в то же время такие разные. Тэхёну слава упала на голову рано, в двадцать лет. Это только кажется, что в двадцать ты самостоятельный сильный парень, который способен о себе позаботиться. Чушь это, конечно, особенно в случае с Тэхёном. Пусть он тщательно пытается скрыть это, но Юнги догадывается, что на деле всё не так. Слава — тяжёлое испытание, которое не все выдерживают и проходят достойно. Юнги хорошо знает об этом, потому что сам был на его месте. Переживал. В отличие от Тэхёна, гнёт и ненависть одолевали Юнги меньше. Он понимает причину: чем талантливее, самобытнее автор, тем сильнее достаётся ему. Ведь человеческая зависть всё-таки не знает границ. Когда человек обладает талантом, а помимо него наделён красотой душевной и телесной, завистников становится вдвое, втрое больше! И уже не так важно, насколько талантлив ты в своём деле. Тебя ненавидят просто за то, что ты не такой как все. За то, что ты выбиваешься. Это нужно пережить. Юнги ни на секунду не сомневается, что Тэхён обязательно со всем справится. Просто нужно время. И ещё кто-то, кто будет верить в него, несмотря ни на что. Юнги сполна получил поддержку и веру. И хоть его родители умерли несколько лет назад, они успели подарить ему много любви. И теперь эта любовь, как ангел-хранитель, преследует, обволакивая этой теплотой его и всё, что попадает в его ауру. Вот и Тэхён поддаётся чарам, оказываясь рядом.       — Сделай паузу. Перестань писать, Тэ, — Юнги обращается к нему неформально в стенах учебного заведения. И Тэхён с ужасом поднимает взгляд на преподавателя, раскрывая рот в немом удивлении. Есть у них свои договорённости. Например, оставлять неформальное общение за стенами университета. Есть что-то такое, что неподвластно чужим глазам и ушам. Но стены здесь молчаливые. Они не скажут никому. Так что пусть наблюдают. Юнги внимательно смотрит в большие карие глаза и, пользуясь случаем, осторожно касается чужой руки своими пальцами. Так, конечно, не трогают своих студентов. И Юнги не трогает так никого, кроме него. Тэхён не спешит убирать ладонь, лишь молча смотрит в ответ, считая про себя удары собственного сердца:       — Как я должен?.. — шепчет он.       — Просто отпусти ситуацию. Всё придет в нужный момент, ты ведь знаешь. Ты сам это почувствуешь. Не надо подстраиваться под требования всех вокруг. Ты не печатный станок, ты не еженедельная пресса, чтобы выпускать ровно в срок бульварное чтиво. Ты творишь историю. Ты придумываешь новый мир. Его нельзя сотворить за секунду, Тэхён. Ты хоть и волшебник, — Юнги улыбается уголками губ, осмелев в действиях и чуть крепче сжимая руку, — но ты не можешь угодить всем. Будь просто собой и работай в своём темпе.       — Угу, — кивает Тэхён, немного смущаясь и прикусывая губы. Он смотрит на то, как чужие пальцы медленно и невесомо щекочут кисть. Юнги такой осторожный в своих прикосновениях. И такой не преподаватель сейчас. Чёрт возьми, как же трудно вести эту борьбу в одиночку! Может ли Тэхён думать о чём-то большем? Нет. Мин Юнги — это непробиваемая скала, живущая в своём мире и создающая новые. Он успешный писатель, одиночка, который просто любит помогать умным и талантливым студентам. Это не жалость, но, возможно, сочувствие. И Тэхён не устаёт повторять себе, что ему и так досталось много — быть другом Мин Юнги.       — Придёшь сегодня ко мне? — интересуется Юнги. В этом нет пошлого контекста. Просто он знает, что дома у Тэхёна, наверное, сущий ад. Хоть вся его семейка чтит Бога как императора, сложно сказать, что по-настоящему руководит ими. Тэхён не любит говорить о семье, поэтому для Юнги всё ещё остаётся загадкой происходящее за закрытой дверью дома у его друга. Он знает лишь то, что Тэхёну нужно спокойное пространство, где не будет давления. А потому его апартаменты для работы — отличное место. Юнги снимает апартаменты уже несколько лет, используя их как студию. В том округе, где находится его дом, практически нет семей с детьми, одни пожилые люди или такие же одиночки, как он сам. Работяги, которые месяцами отсутствуют или заядлые путешественники. Вид из окна — зелёные макушки деревьев и небо. Больше ничего не нужно. Тэхён здесь как гуляющий кот. Поселился, сам того не замечая. Приходит, сворачивается калачиком на мягком диване, укрываясь терракотовым пледом, и засыпает. Здесь по-настоящему его зона комфорта. Странный у него всё-таки друг, этот Мин Юнги. Но такой единственный.       — Нет, всё в порядке. Мне надо домой. — Тэхён осторожно поворачивает руку ладонью вверх, и их пальцы касаются, общаются на своём, неведомом никому, языке. Тэхён простой безмолвный наблюдатель. Наверное, это странно, когда вот так. — Мне ещё эссе готовить для тебя, — он скромно улыбается, перебивая собственные мысли.       — Забей на эссе, Тэ. Можешь вообще его не делать, оставим в тайне, — улыбается Юнги. Он никогда не идёт против принципов преподавания, но когда речь заходит об особенном студенте, то здесь готов нарушить всё. Рядом с Тэхёном появляется много секретов и тайн, и Юнги только в радость участвовать в этом представлении. Он любит такие шалости. Эссе — это мелочь. Он и так прекрасно знает, что Тэхён может написать. Всё это ради оценки и допуска к зачёту. Но напротив фамилии Ким уже и так стоит галочка с пометкой «допущен». Тэхён просто упрямится. Ему принципиально важно быть вместе со всеми. А Юнги терпеливо ждёт, когда пройдёт его юношеский максимализм; когда он наконец-то поймёт, что не такой как все.       — Юнги! — звонкий чужой голос врывается в помещение, нарушая идиллию, и Тэхён моментально убирает свою руку. Сразу становится холодно, а фантомные прикосновения всё ещё щекочут ладонь. — О, господин Мин? — подыгрывает коллега Юнги — Ким Сокджин, а по совместительству лучший друг, с которым связывает не только учёба в школе и университете, но и фактически весь период взросления. Тэхён подхватывает с пола рюкзак и закидывает в него блокнот. Юнги наблюдает, прокручивая карандаш, и замирает, когда Тэхён останавливает взгляд на кончике грифеля. Они сталкиваются взглядами, и Юнги усмехается, чуть крепче сжимая «оружие». Тэхён выхватывает тонкий карандаш и запихивает в сумку. Это так забавно. Они обмениваются короткими улыбками, чтобы тот, кто стоит в дверях, ни в коем случае не заподозрил их в интрижке.       — До завтра, — шепчет Тэхён и выбегает из аудитории, коротко взглянув на Сокджина.       — Что, — усмехается Ким, прикрывая дверь и проходя в глубь аудитории. Формальности можно не соблюдать. В конце концов учебное время давно закончилось, а студенты разошлись по домам. — Всё обхаживаешь его?       — Так видно?       — Тем, у кого есть глаза, конечно. Надо быть слепым, чтобы не заметить, как ты на него смотришь. Да и он тоже.       — Не знаю, — вздыхает Юнги, поправляя пряди длинных смольных волос, выбившиеся из-за уха. — Я не могу, Джин.       — Ты уже почти три года не можешь. Не слишком ли ты затягиваешь время? Такой красавчик, как он, не будет одинок.       — Тэхён очень избирательный, я знаю. И не нагнетай, пожалуйста, я ненавижу, когда меня торопят.       — Что же, как скажешь, друг, ждали три года, можем и ещё лет пять подождать, — с сарказмом произносит Ким.       — Я не хочу разрушать его молодую карьеру. Он только начал свой путь. У него и так сейчас не самые простые времена. Ты же видишь, что вокруг него творится. Ещё и я со своими чувствами. Это будет не к месту.       — Как раз ты со своими чувствами был бы очень кстати. Мальчишке и так несладко. Ты видел форум университета? Опять там затеяли какую-то расправу из-за его блога. И ведь меня поражает, — усмехается Сокджин, скрещивая руки на груди, — всё просто из-за того, что человек талантлив! На тебя не лилось столько дерьма, помнится.       — Моя популярность пришла лет семь назад, я был старше Тэхёна. Тем более меня всегда поддерживали родители, друзья, коллеги в конце концов.       — Тебя попробуй не поддержать, — шутит друг, — у тебя такое лицо, что с тобой и шутить как-то не хочется.       — Да, Тэхён совсем другой.       — Боишься за него?       — Боюсь, — честно признаётся Юнги, — боюсь, что не смогу быть рядом, когда буду нужен ему. Я вьюсь вокруг него как мотылёк около горящей лампочки, а сделать ничего не могу.       — Можешь, просто не хочешь. Или хочешь, но находишь глупые оправдания. Ты не литературный герой, который должен быть образцом для подражания. Справедливости ради стоит сказать, что ты и так образец. Половину универа на тебя дрочит, кхм. Но опустим подробности. Твоё покровительство для Тэхёна — возможно, единственное спасение сейчас. Так что будь смелее, Юнги, вызволи свою принцессу из замка.       — Я не хочу, чтобы у него появились проблемы ещё и из-за этого. Мало слухов о его карьере, творчестве, книге, ещё добавится то, что он встречается с преподавателем из-за оценок. Он публичный человек. Это плохо может кончиться.       — И что? Издательства откажутся от него, узнав, что он спит с мужчиной? Да ещё не просто с мужчиной, а с Мин Юнги.       — Хах, — усмехается он, поправляя очки. Он вздыхает, собирая со своего рабочего стола пару тетрадей и старый исписанный блокнот, убирает его в сумку. — Поверь, люди агрессивные. Если они захотят найти повод, чтобы его захейтить, они найдут.       — О, Юнги-Юнги, ты такой поэтичный, — смеётся друг. — Ты рефлексируешь, много думаешь. А надо действовать, понимаешь? Ты мог бы наплевать на мнение всех и везти его сейчас к себе домой, но вместо этого вынужден слушать меня и проводить вечер в компании лучшего друга, поедая рамён. Кстати, куда мы идём?       — Давай как обычно, в Сохо, там мало людей.       — Естественно, мало людей, знакомая обстановка. Видишь, ты боишься выйти за пределы своих границ. И пока ты тут, сидишь в своей зоне комфорта, Тэхёна там, наверное, полоскает как в ледяном атлантическом океане, ударяя об айсберги.

***

Дорога домой — словно путь по раскалённым углям. Перед тем, как выйти из университета, Тэхён набирает в грудь больше воздуха, словно собирается нырнуть глубоко под воду. Ему с трудом удаётся держать себя в руках. Но ведь Юнги когда-то смог, значит, и у него получится. Он получил настоящий подарок высших сил. Такая популярность в его возрасте — редкость. О Тэхёне пишут в серьёзных литературных изданиях. Критики оценивают молодого автора как перспективного, самобытного автора и с нетерпением ждут его будущих работ. Пока что единственная дебютная работа растаскивается на цитаты, а многочисленные поклонники не перестают восхищаться героями и судьбой. Однако у всего есть обратная сторона медали. И вот она какая. Пока Тэхён идёт по узкой асфальтированной дороге, натянув капюшон на голову, слышит недовольный свист в свою сторону и фразы: «Ким, зазвездился и больше не считаешь нужным общаться?». А что ему сказать? Он и правда не считает нужным общаться. Но вовсе не из-за того, что его счёт пополнился гонораром, а лицо мелькает на билбордах Сеула. Просто люди сами по себе гнилые, и он не хочет тратить время на них. Те, что поначалу казались приветливыми и милыми, оказываются в дальнейшем лицемерами, готовыми ради уважения со стороны других пролить свет на подробности личной жизни. Люди готовы на многое, лишь бы за твой счёт пролезть на первую обложку журнала или просто засветиться. Тэхён не против помогать талантливым студентам, коллегам, друзьям. Он совсем не гордый. Но после своего оглушительного успеха с романом, кажется, все друзья разом разбежались. Слава обошлась ему очень дорого. Многие думают, что известные писатели купаются в деньгах и популярности как сыр в масле. И мало кто знает, что даже за самым маленьким успехом скрываются долгие месяцы работы по ночам, больные глаза, истощение организма, сотни выкуренных сигарет и многое другое. Да, это не работа на заводе, как говорит отец Тэхёна. Но каждый сам выбирает свой путь. И разве можно сравнивать и говорить, что путь одного человека легче, чем у другого? Почему-то люди считают себя правыми судить других. Тэхён вынужденно отстраняется от однокурсников и людей. Он не хочет общаться, это факт.       — Эй, Ким? — прилетает очередной вопрос со спины, но Тэхён на это лишь вздыхает, ускоряя шаг и засунув руки в карманы. — Ки-и-им?       — Чего? — тормозит он, разворачиваясь, только чтобы взглянуть в глаза очередному завистнику. Однокурсник нагло смотрит на него, толкая язык за щеку. Похотливый взгляд скользит по фигуре, и Тэхён гулко сглатывает, изо всех сил пытается скрыть волнение. Мысли сразу уносят его в безопасное место — к Юнги. Но его рядом нет. Преподаватель не обязан носиться с ним ежесекундно. В конце концов, фантазии и реальность не ходят рука об руку.       — Готов к экзамену? Или у тебя столько бабок, что можешь купить всю аттестационную комиссию? — За спиной раздаётся очередной глупый смех из группы поддержки. Разумеется, те, кто находит в себе смелость ткнуть в Тэхёна пальцем, не ходят поодиночке. Шакалы смотрят на Тэхёна как на кусок мяса. Он хорошо знает такой тип людей. Они готовы самоутверждаться за счёт других, повышать свою самооценку, пытаясь побольнее уколоть. Зависть настолько сильно заливает им глаза, что всё человеческое уходит на второй план.       — Переживаешь о таком, хён? Может, хочешь, чтобы я с тобой поделился или замолвил словечко? — в привычной манере язвит Тэхён в попытках держать оборону. Он ни за что не даст себя в обиду. Даже против целого мира он способен стоять до победного.       — Какой дерзкий стал! Посмотрите на него. Ты слышал, что в комиссии не будет твоего любимого господина Мина? Тэхён вздыхает и старается не показывать удивление. В лёгких становится больно. Юнги не будет? Но… как же? А кто? Сотни вопросов атакуют голову как бомбардировщик. Глаза бегают и, кажется, парень, что стоит напротив него, отлично чует волнение.       — Что, Тэхён, нервничаешь? Некому заступиться за тебя? Скажи честно, может, это профессор Мин написал за тебя ту книженцию, которая сейчас у каждого второго на полке стоит как библия?       — Да точно, — подхватывает другой из малознакомых. — Ким бы так не написал.       — Он не может, — вторит третий голос, окутывая Тэхёна тревогой.       — Ты не сдашь экзамен. Ты не сможешь, — шепчет змеиный голос, пробираясь под кожу. Тэхён не выдерживает, грубо отталкивая от себя парня, и под звонкий смех убегает. «Ты не сможешь» — преследует его постоянно. Это не призраки прошлого, это его настоящее, в котором каждый второй считает своим долгом напомнить ему о том, что у него не получится. Это так несправедливо! Ведь только он знает, на что он способен! Тэхён забегает домой, аккуратно закрывая входную дверь. Он научился быть тихим и невидимым для своей семьи. Он закрывается на чердаке, подперев связанной стопкой книг люк — на всякий случай, чтобы его не побеспокоил отец. В его доме для него нет места. Есть маленькой кусочек размером три на три метра и небольшое окошко, в щели которого постоянно пробивается ветер, а стекло настолько старое, что грязь не отмывается. Но этого достаточно, чтобы игривые лучи утреннего солнца всё-таки могли добраться до него. Надежда умирает последней, а вера в то, что всё обязательно станет лучше — не покидает. Он взял от своей семьи единственное — это веру, да и то не в Бога. Тэхён открывает ноутбук, пролистывая новостную ленту. Его почтовый ящик и личный сайт пестрят сообщениями от поклонников. Это помогает и спасает в трудные минуты. Он улыбается как ребёнок, получая новые уведомления, цветные картинки, смайлики, комментарии. Всякий раз, публикуя запись в личном блоге, он не остаётся без внимания. У него и правда много поклонников. Много любви и поддержки. Вот только эта виртуальная жизнь не всегда может перекрыть ту, что происходит в реальности. По другую сторону монитора. У Тэхёна есть две армии, и он как сторонний наблюдатель. Сам не знает, какая армия выиграет. Очень хочется, чтобы та, виртуальная, которая всегда стоит на его стороне. Он натыкается на блог преподавателя и останавливается там. И теперь ничто не имеет значения. У Юнги нет пространных рассуждений, какими пестрит весь дневник Тэхёна: всё коротко и в основном по делу. Отдельные отрывки из его книги. Юнги никогда не расписывает свои мысли, никогда не делится с читателями своими переживаниями. Он вообще никогда и ничего не говорит. Сам себе на уме. Тэхён ведь тоже не знает ничего о нём, кроме общих известных фактов. Он находит одну из фотографий в интернете и подолгу рассматривает Юнги. Как самый настоящий преследователь и больной. Приближает и смотрит в глаза, пытаясь намеренно утонуть в них. Это всего лишь его друг. Так он себе говорит. Так пытается обмануть себя и заодно весь мир вокруг. Он восхищается Юнги, на него хочется равняться, быть похожим, а ещё отчего-то хочется знать всё, что творится у него на уме и особенно в душе. Кто-то есть там? Может, всё-таки ему не кажется, когда Юнги проявляет такие осторожные знаки внимания? Так аккуратно касается его, поправляет волосы на ветру, покупает раф. Юнги замечает все детали. А Тэхён совершенно ничего не знает. Юнги живёт внутри Тэхёна вот уже три года, и всё это время юный автор то и дело нагло берёт заученный образ, используя в своих книгах и романах. Юнги — это его идеальный книжный герой.