Can we be happy in another Universe?

***

Яркое солнце. Его утренние лучи пробиваются сквозь далёкий горизонт. Их свет мягко падает на листву деревьев, ближайшие дома и множество людей вокруг. Вдали свистит ветерок. Алина глубоко вдыхает запах сырости и горячей свежей выпечки. Стук металлических колёс. Тух-тух-тух, тух-тух-тух. Монотонно тарабанит по ушам. Алина лениво зевает и перекидывает сумку в другую руку. Хочется спать. Нужный поезд тормозит с характерным скрипом. Люди словно оживают и начинают более активно толпиться возле входов в вагоны. Маленькие дети просыпаются от сильного шума и начинают плакать, бедные мамочки пытаются их успокоить. А Алина просто хочет наконец-то прилечь и поспать. Ей плевать и на капризных детей, и на их ещё более капризных мамочек. Какая-то старушка громко ругает одну из женщин с малышом на руках. Алине плевать и на них тоже. Она хмыкает себе под нос и достаёт из кармана паспорт. Обложка потёртая, испачканная несколькими жирными пятнами, фотография внутри и вовсе оставляет желать лучшего. Один из её краёв еле держится, картинка немного съехала и заметно выцвела, лицо по ту сторону смотрит серьёзное. Оно как бы говорит Алине "не смей провалиться". Она младшей версии себя легонько кивает и протягивает документы женщине-проводнице. Та смотрит внимательно, долго разглядывает каждую деталь. Слишком долго. Алина почти падает ей в ноги, успевая лишь в последний момент удержать сонную тушу на своих двоих. Одинокое купе встречает девушку оглушающей тишиной. Атмосфера в этой маленькой комнатке стоит такая никакая. Окно, четыре койки, холодная пустота. Алина вновь хмыкает и, вроде как, даже радуется такому спокойствию. Хоть когда-то оно да наступает. Алине хочется надеятся, что продлится оно до конца поездки. Новая жизнь ждёт её, так обычно говорят молодым студентам из тихих городков подальше от столицы? Алина не знает. Подобных глупых фраз никто про неё не говорит. А может фраза сама по себе и не глупая, просто конкретно ей не подходит. Алина прекрасно знает – в новом городе новой жизни не купишь. Она у неё одна такая, единственная. Как бы ты ни старался, сколько бы сил, денег и здоровья не вложил, всё равно останешься до конца жить свою жизнь. Одну-единственную. Солнце поднимается выше, пробирается внутрь холодного купе сквозь грязные окна. Поезд трогается, колёса шумят. Слышен равномерный тух-тух-тух, а за окном мелькают родные дома. Алина покидает не только их, но и всю свою сущность. Ижевск запечатал в себе воспоминания её детства, бойкой юности и тихого взросления. Ижевск, такой родной до дрожи, отливающей в груди по буквам, такой тёплый и любимый с каждым новым тух-тух-тух становится всё дальше. Алина грустно опускает взгляд, буравит дырку в собственных ладонях. Молчит, ощущает, как что-то внутри с противным хрустом ломается. Она сама сделала свой выбор. Новый город ждёт её, а старая жизнь остаётся такой же. Хороший университет, билет на поезд, коммуналка в арендованной напополам однушке. Всё что нужно для хорошей жизни. Алина, правда, понятие "хорошего" никогда не понимала. И не пыталась. В сон клонит неимоверно, девушка успевает только головой прохладной подушки коснуться, как моментально отрубается. Прямо так, в тёплой кофте и с уличной обувью на ногах. Прямо так, с отдаляющимися пейзажами детства и бессмысленностью пустой надежды. Тух-тух-тух, тух-тух-тух, звук колёс ласкает слух. Алине снится её дом. Её родители, их тёплые объятия и разговоры ни о чём. Ей снится крутящаяся под боком Сабина, со своим этим заинтересованным блеском детской искренности. Ей снятся бывшие друзья, места, спокойствие ночных дорог, и ощущение покинутости на мгновение отпускает её. Алину будит резкий хлопок двери. Фантомный образ прошлого растворяется в звуке колёс. Тух-тух-тух, тух-тух-тух. Прошлого не вернуть и Алине приходится с этим смириться. Она приподнимается на локтях и смотрит в проход. Ожидает увидеть очередную женщину-проводницу, но натыкается взглядом на молоденькую девушку в длинной футболке цвета осенней листвы и джинсовых шортах. На голове солнцезащитные очки, а за спиной – чёрный рюкзак со смешными брелками. Алина потирает глаза и несколько раз глупо моргает. Перед ней, кажется, стоит само солнце. Алина чуть щурится от всего этого количества ослепительной энергии и ощущает исходящее от девушки тепло. Яркость, лёгкость, жизнь. Повисает неловкая тишина. Незнакомка осматривает купе с еле заметной улыбкой и, наткнувшись взглядом на Алину, быстро ей махает. — Ну, привет. — бодро произносит она звонким голоском, проходит внутрь и садится напротив Алины. Загитова молча сверлит её взглядом. Смысл слов доходит до неё необычно медленно. Словно мозг смакует каждый слог, погружается глубоко в это болото звенящей энергии и позитива. Упивается теплом, буквально окружающим незнакомку и оседающим на все поверхности комнаты. Становится не так холодно. И в купе, и в душе у Алины. Тух-тух-тух, тух-тух-тух. Поезд чуть покачивается, а деревья за окном сменяют друг друга с невероятной быстротой, расплываясь пятном насыщенной зелени. — Привет. — хрипло отвечает Загитова, сразу же заходясь в тихом кашле. Голова немного кружится, а пить хочется просто неимоверно. Алина полноценно садится и глазами ищет свою сумку. Та оказывается на полу, распластавшись почти на всю доступную поверхность. К щекам приливает омерзительный стыд. Алина спешит побыстрее собрать вещи на свою половину. — Извините, я просто немного отрубилась. — бубнит себе под нос, доставая бутылку воды и делая несколько жадных глотков. Девушка напротив молча кивает и бросает на Алину какой-то понимающий, жалостливый взгляд. Алина им почти давится. Осадок чего-то неприятного и обидного оседает в груди. Однако незнакомка этого не замечает, улыбается ей солнечно и протягивает ладонь. — Женя. — задорно представляется она, искрясь светом каким-то неосезаемым. Алина неуверенно пожимает ладонь. Тёплую, как она и ожидала. — Алина. — чужую руку держит как-то слишком долго, не желая отрывать себя от этого прикосновения. В животе всё закручивается спиралью и взрывается ярким фейерверком будораживающих эмоций. По телу проходит электрический разряд тепла. В глубине души у Алины загорается что-то яркое, ослепляющее собственное нутро. Женя смотрит своими тёмными радужками, слегка поглаживает тыльную сторону Алининой ладони, выводя на ней круги новых разрядов. Алину словно парализует, приковывает к себе само пристутсвие Жени в этом вагоне. Так близко, так успокаивающе. — У вас очень холодные руки. — с небольшим беспокойством прерывает неловкую тишину Женя. Алина бросает быстрый взгляд на их всё ещё скреплённые ладони, затем поднимает его обратно к лицу Жени, расплываясь под тёплой карамелью и этим неземным блеском жизни в чужих глазах. — А у вас очень тёплые. — как-то на автомате отвечает Алина, пока девушка напротив снова ей улыбается и сжимает ладонь Алины уже двумя руками. — Тогда давайте я вас согрею. — выдыхает она тёплый воздух между своих рук, начиная усредно растирать бледную ладошку Алины. Загитова чужими касаниями этой радостью заражается, улыбаясь девушке в ответ. Перед ней концентрация теплоты всего мира и людской энергии собирается воедино. Перед ней некая Женя прямо сейчас греет её руки, просто потому что. И эта некая Женя делится своим теплом, своим светом с Алиной. Безвозмездно, не прося ничего в ответ. — Едите в Москву? — спрашивает Алина со скрытым любопытством, разглядывая увлечённую девушку. Между ними повисает тишина. Спокойная, непринужденная. Женя встречается с ней взглядом; у Алины сердце в глотку упирается. Женя смотрит с небольшой усмешкой, отворачивается к окну. — Пока не знаю. — Но поезд ведь до Москвы. — удивляется Загитова, невольно заглядывась на Женин профиль. Изгибы её лица утопают в лучах дневного солнца, отбрасывая мягкую тень позади. «Красиво» Думается Алине. — А может мне захочется выйти пораньше. — без толики сомнения отвечает Женя, наконец отпуская Алинину руку. Девушка неосознанно прижимает её к своей груди, всем телом впитывая переданное от Жени тепло. — И вы выйдете? — удивлённо интересуется Алина, склоняя голову набок. Внутри что-то путается клубком и стягивает рёбра. Некая взволнованность растекается по кровотоку бурлящей жидкостью. Алина трясёт головой, словно пытаясь сбросить с себя это чувство, но безуспешно. В ушах набатом стучит сердце, смешиваясь со звуком колёс. Тух-тух-тух, тух-тух-тух, всё внутри Алины переворачивается. — Конечно, почему нет? — Вам разве не нужно будет на работу, или учёбу? — Женя отрицательно мотает головой; Алина не понимает. Как можно так легко изменить все свои планы? Просто захотеть остаться в другом городе? Бред. Такие как Женя обычно крутятся в центре событий. У них каждая минута распланирована до мелочей. Им нельзя и просто незачем оставаться в маленьких городках на лишние пару дней. — Мне некуда торопиться. — скучающе бросает Женя, опираясь на стенку купе. — Моё от меня не убежит. «Моё от меня не убежит». Фраза ураганом проносится в мыслях Алины. Ей эта фраза кажется какой-то неправильной, смешной, издевательской. И одновременно с этим до невозможности родной и успокаивающей. Понятие "её" Алина не знает. Но убегать точно не хочется. — А вы куда? До Москвы? — сладостный тон Жени действует успокоительной мелодией на сердце. Голос звонкий, подобно трели соловья и мягкий, словно говор листвы. Алина почти закипает от бурлящего жара, зарождающегося внутри под чужие слова. — До Москвы. В новую жизнь, как говорится. — Алина искренне не знает, зачем сказала вторую фразу. Просто это, вроде как, норма для типичных реплик воодушевлённой молодой девушки. — Тогда смею расстроить – новой жизни не бывает. — Женя выглядит виноватой, словно только что разбила Алине розовые очки. Загитова даже усмехается с этого. Понятие "разбитого" ей подходит лучше всего. — Знаю. — переходит она в ответ на шёпот. Неосознанно, словно пытаясь скрыть ото всех людей запрятанную в душе искренность. Но Женя находит к ней путь быстрее. — Просто уже так привыкла. — К фразе, или к жизни? — вопрос кажется Алине скорее риторическим, однако то, с какой серьёзностью Женя его задаёт, вынуждает Алину по-настоящему задуматься над ответом. Это фраза – навязанная всеми подряд привычка. Каждый второй, узнавая, что Алина собирается в Москву, говорил ей про новую жизнь и сто процентный успех. Алина кивала; жизнь штука такая себе, заменить её было бы приятно. В целом понятие "приятного" у Алины расплывчатое. Но под него, наверное, неплохо подохдит Женя. — И к тому, и к тому. — как-то отрешённо качает она головой. — Вся моя жизнь – одна большая привычка. Женя понимающе хмыкает, не осуждает. Алина засматривается на чужое лицо, пытаясь собрать картину из рассыпающихся перед глазами мелочей воедино. Запомнить пазл Жениного светлого лица на подольше. Не знает зачем, не знает почему. Это кажется правильным. — Пялитесь. — выдыхает с ехидством Женя. — Мы всё ещё на "вы"? — Могу на "ты". Могу вообще на "нас". — Женя вновь расплывается в улыбке. — "Нас" звучит неплохо, — рассуждает Алина с полуулыбкой на собственных губах. — но больше предпочитаю традиционный вариант. — Значит всё таки на "ты". — Загитова легонько кивает. — К чему же тогда ты так отчаянно стремишься в Москву? — Хороший университет, большое будущее. — отвечает заученно, как и репетировала перед зеркалом десятки дней до этого. Женя на это лишь вопросительно склоняет голову набок. Конечно же она легко раскусила очевидную ложь. Алина обречённо выдыхает. — Хочу уехать подальше от своих мыслей. Тех, детских и глупых. — Тогда смею тебя вновь расстроить – они всегда с тобой. И даже прямо сейчас. — она указывает пальцем на Алинину грудь, в самое сердце. — Знаю, — вторит Загитова. — но когда всё напоминающее о них находится далеко, становится как-то...легче с ними жить. — А ты хочешь жить легко? — Я хочу жить хорошо. — грустно усмехается Загитова, ковыряя ногтём заусенец на пальце. — А счастливо? — Женя продолжает наблюдать за ней. Взгляд у неё до дрожи проницательный, забирается под кожу и въедается изнутри обжигающей нугой карамельных радужек. Алина не чувствует дискомфорта, ей, почему-то, хочется его ещё. Вкусить лёгкость жизни напротив, насладиться таким понятием Жениного "счастливо". — А счастливо само придёт, если не убежит. — Тогда, как появится, хватай его покрепче. — смеётся Женя, подпирая подбородок ладонью. Алина невольно сглатывает и слегка дёргается. Ей на секунду хочется схватить Женю за руку. Схватить, прижать покрепче и снова ощутить тепло под кончиками пальцев. Она еле заметно трясёт головой. — Думаю, мне нужно немного поспать. — потирает она виски, пытаясь изо всех сил заглушить клокочущее чувство неправильности ко всей этой ситуации. Женя, кажется понимает всё без лишних слов. У неё в глазах, не смотря на обманчивую темноту, отражается небо. Чистое, каким его в детстве всегда видела Алина. Мягкое, каким она всегда его себе представляла. Прикоснись хотя бы на мгновение – сможешь ощутить себя неземным вовсе. Женя выглядит очень даже неземной. Таких людей разбросано по миру мало, особенно в поездах из небольших городов. Алина ложится набок и смотрит Жене прямо в глаза. Отчего-то на душе моментально становится невыносимо хорошо. Именно хорошо, именно так "хорошо", как себе Алина всегда и представляла. Женя достаёт из рюкзака книгу. Названия она рассмотреть не успевает. — Почитать тогда тебе, пока не уснёшь? — интересуется Женя спокойно, но при этом всё также тепло. Алина кивает. Поезд чуть качается. Тух-тух-тух, тух-тух-тух, голос Жени согревает, колёса убаюкивают, как в детстве. Алина вновь проваливается в сон, но видит уже совсем не родной Ижевск. Она словно где-то в сказке. Вокруг город – точно не Ижевск, но и не шумная Москва. Город совсем маленький, видны всего несколько домов. Рядом проложены железнодорожные пути. Алина осторожно переступает их, словно боясь задеть и разбить на сотни мелких осколков. Плевать, что они, вообще-то, металлические. — Девушка! — смутно зовёт её кто-то вдали. Алина разворачивается, но никого не видит. Голос совсем незнакомый, отчего-то холодный и режущий слух. — Девушка! — повторяет он, разносясь эхом по черепной коробке. Алина хмурится. Голос становится громче, пока из неоткуда на рельсах вдруг не оказывается поезд. Он летит на огромной скорости прямо на Алину, противно скрипит, пытаясь затормозить. Но девушке почему-то не страшно. Она смотрит пусто, без толики сомнения. — Девушка! — слегка потрясывают её за плечо, когда Алина вскакивает со своей полки. На неё устало смотрит женщина лет тридцати с блондинистыми волосами и глазами летней зелени. — Поезд скоро прибывает в Москву. — говорит она ей, отходя ближе к проходу. Алина потерянно оглядывается по сторонам и, повернув голову в бок, замечает отсутствие Жени. Койка напротив почти нетронутая, словно и никого никогда на ней не было. — А где она? — бубнит себе под нос Загитова, сонно потирая глаза. — Что, простите? — спрашивает всё ещё стоящая в проходе проводница. — А, эм, девушка из моего купе. Вы, случаем, не знаете, на какой станции она вышла? — уже громче тараторит Алина, нервно потирая своё запястье. Что-то внутри неё больно сжимается, расползаясь привычным инеем, ледяной корочкой поверх разгорячённого тела. Всё хорошее в один миг словно распадается на тысячи безликих элементов, смешиваясь колючей стружкой под шершавыми рёбрами. — Девушка? Хм, в Казани, кажется. Может позже. А что? — Да нет, ничего. Большое спасибо. — Алина отвечает почти на автомате, поперёк горла встаёт ком из невысказанных мыслей. Ей словно мерещится на фоне Женин мягкий смех; глаза предательски пощипывает. "Как появится, хватай его покрепче." Алине хочется только горько усмехнутся. Видимо, не ухватила. Или недостаточно крепко. Слишком много "видимо" и "или". Ей просто не везёт. Она собирается быстро, стараясь не смотреть на Женину половину. Именно её, потому что свет всё ещё игриво падает своими тёплыми летними лучами на Женину полку. Алина надеется согреться хотя бы их подобием. Тух-тух-тух, тух-тух-тух, звук колёс противно капает на мозги, смешиваясь с ритмом её сердца в смертельном поединке. Она не хочет спать, но чувствует усталость. Она подъезжает к своей мечте, но не ощущает радости. Ни даже приемлемого "хорошего". Она просто...смотрит на свои ладони, мелко подрагивающие не то от прохлады, не то от осознания всей безвыходности. Новой жизни не бывает, старых ощущений вернуть невозможно – вполне себе простая истина. Однако Алина закусывает губу, желая ещё хотя бы на мгновение прикоснуться к прошедшей, словно скоростной поезд, Жене. В голове собирается ураган различных мыслей. Быть может новая жизнь и существует, но только рядом с Женей. Далеко от столицы, поближе к неизвестным городам и тёплому лету. Поезд тормозит нарочито медленно; Алина не смотрит в окна. Новые дома её больше не интересуют. Есть только воспоминания, да и те будто просачиваются между щелей, подобно песку, и устремляются в бездну забвения. Вокруг становится холодновато для лета. Уже выходя из вагона, Алина всё таки бросает потухший взгляд на Женину полку и вдруг замечает что-то в углу. Судорожно бросает все свои вещи и стремится взять предмет в руки. Им оказывается книга. Харуки Мураками, совсем не в стиле Жени. В груди разливается привычное тепло. Алина только в этот момент понимает, насколько уже зависима от него. От самой Жени. Она цепляется пальцами в край корешка, нервно открывает первую страницу. В углу замечает карандашную надпись аккуратным почерком: "За "счастливо" нужно бороться." И Алине вдруг думается, что она готова схватить покрепче. Но когда-нибудь потом. Когда будет и "хорошо", и "легко". Чтобы точно не провалиться. Тух-тух-тух, тух-тух-тух, звучит противный скрип. Поезд окончательно останавливается. Алина выбирается в новую жизнь.