Attraction

Ночь еще никогда не была настолько яркой. Над трассой горели десятки прожекторов, фары байков ослепляли ксеноном, а шлема, начищенные до блеска, ловили отблески всего этого великолепия. Вдоль ограждений скандировали толпы фанатов. Их голоса сливались с рёвом моторов несущихся на больших скоростях мотоциклов. Каждый хотел поддержать своего кумира. Каждый хотел, чтобы его услышали. Каждый мечтал, чтобы его заметили. Когда очередной гонщик выходил в специальную зону для приветствия своих поклонников, пространство разрезали вспышки фотокамер и женские визги с признанием в любви. Многие ловили от этого кайф. Фанатская поддержка и всё такое. Но Феликс смотрел на подобное равнодушно. Если же быть точнее, то на хую вертел он это слепое обожание, прекрасно зная: как только ты допустишь хоть один промах или ошибку — те, кто громче всего вопили о своей безмерной любви, сожрут тебя с потрохами. Держась поодаль, в тени большого ангара с жжеными покрышками и покореженными дисками, Феликс лениво жевал жвачку и настраивался на грядущий заезд. То был проход в финал, поэтому расслабляться было категорически нельзя. Перебирая в пальцах браслет с чёрными бусинами, он мысленно представлял, как обгонит первого соперника, как обойдет второго. Третьего он однозначно заставит глотать пыль за своей спиной, а вот четвертого... Одного из главных фаворитов гонки он публично заставит признать себя лучшим гонщиком этого турнира. — Хэй, — на плечо вдруг опустилась чья-то тяжелая ладонь. — Настраиваешься? Это был Со Чанбин. Крутейший механик, с которым Феликсу довелось когда-либо дружить. Тот лично прокачал его байк, сделав из него не убиваемую, легкую и маневренную ласточку на зависть многим даже бывалым гонщикам. — Ага, — согласно кивнул Феликс, звонко лопая жвачный пузырь. — Видел заезд Чана? — Видел. — А Минхо? Он прошел в финал. — Круто, — уголок бантиковых губ дёрнулся в полуулыбку. Давненько он с Минхо не соревновался. Фанаты с ума сойдут от радости. — С кем у тебя следующий заезд? — Чанбин раскурил сигарету и через пару затяжек любезно предложил её другу. Феликс перехватил фильтр между фаланг, затянулся до треска в ребрах и, выпуская через нос табачный дым, пробасил с пренебрежением: — С его высочеством. Со звонко присвистнул. — Могу лишь пожелать удачи. — Скорее, она понадобится ему, — скалясь, заявил Ликс, убирая браслет в карман кожанки. Время пришло. — Увидимся на финише. В зоне подготовки уже собирались участники грядущего заезда. Среди них особенно выделялся ненавистный Хван Хёнджин. Тот самый, признанный принцем гонок. В нём раздражало абсолютно всё: его жесты, мимика, манера говорить, маленькие звездочки в глазах и блядский блеск распухших губ. Вот его Феликс ненавидел особенно сильно. — А вот и наша принцесса! — бархатным голосом защебетал Хван, стоило Феликсу подкатить свой байк ко всем собравшимся. — Отъебись, а? — вежливо попросил он, устанавливая свою чёрную ласточку на подножку. — Да я смотрю, ты сегодня в отличном расположении духа! — засмеялся Хёнджин. Он всегда словно нарочно игнорировал жгучую ядовитость Феликса, чем очень действовал на нервы. Хотелось вломить ему с ноги, чтобы увидеть, как звонко клацают зубы друг об друга. — Хоть раз оставь меня в покое перед заездом, — сдержанно попросил Ликс. — Это скучно, — пухлые губы вытянулись вперёд трубочкой, вызывая очередной яростный приступ влупить по ним с вертухи. — Кстати о заезде, ты отдашь мне свою девственность, если я выиграю в нём? Присутствующие громко закашлялись. Они, конечно, привыкли к перепалкам вечных соперников, но Хван прежде никогда так очевидно не подкатывал к Феликсу. Похоже, в этот раз он решил действовать наверняка. Чтобы его очевидную и всем давно известную заинтересованность точно заметил тот, к кому она проявлалась. Но Феликс не был бы Феликсом, если бы не ответил на флирт выпад флиртом выпадом. — С чего ты взял, что сможешь удовлетворить меня, придурок? Или пересмотрев порно-ролики и разочек подрочив парню в клубе, ты возомнил себя опытным любовником? Улыбка Хёнджина растеклась по губам чеширским полумесяцем. — То есть, ты не отрицаешь, что девственник? — А ты согласен с тем, что ты — хуевый любовник? — вздернул бровь Феликс. — Эй-эй, парни, осты-ыньте! — вскинул руки Джисон, один из участников предыдущего заезда. В уголках его глаз уже скопились слезы от продолжительного смеха. — Или снимите номер, в конце концов. От вас так и разит сексуальным неудовлетворением. А страдаем почему-то мы. — Заткнись! — гаркнули парни разом. Пусть и по разным причинам. — Вот об этом я и говорю, — наиграно вздохнул Джисон. Прозвучал предупреждающий сигнал. Настала пора занимать стартовые позиции. Хёнджин с Феликсом стояли в первой линии вместе с двумя другими парнями, вошедшими в первую четвёрку в предыдущих заездах. Сзади расположилось еще восемь других. Феликс глубоко вздохнул, перекатывая в руках матовый шлем. Всего сорок кругов. Сорок. Десять для разогрева, двадцать для разгона и заключительные десять — для победы. Он сможет. Он тренировался, долго и упорно, иногда даже до потери сознания. Да и Хёнджин — всего лишь очередной соперник, которого он сможет оставить позади. Он просто обязан доказать ему, что в гоночном спорте есть спортсмены, достойные называться лучшими и стоять на ступени пьедестала выше, чем его высочество. Да и оказаться снизу, некоторым, иногда полезно. В целях профилактики. Ага. Седлая байк, Феликс нацепил шлем и поднял визор. — Мое предложение ещё в силе! — крикнул ему с соседнего места Хёнджин, сверкая тёмными глазами со своими идиотскими звёздочками. Интересно, их видит только Феликс? — Сначала выиграй гонку! — грубо отозвался Ликс. — То есть на кону финал? — Именно! — И ты отдашься мне, как маленькая шлюшка? — А не боишься, что сам окажешься подо мной и будешь как сучка течь от моего члена? По затемнённому шлемом лицу проскочил предвкушающий блеск сладкого соперничества. — Тогда приготовься глотать пыль. — Из-под моих колес, — Феликс оставил своё слово последним и звонко щёлкнул визором, закрываясь от пожирающего его хвановского взгляда. Впереди предстояло сорок кругов. Десять для разогрева, двадцать для разгона и заключительные десять — для победы. Чтобы, наконец, намотать на кулак эти вечно спутанные длинные волосы и раздвинуть пухлые блядские Хёнджиновы губы собственным членом. И кстати, Хёнджину такой проигрыш очень даже понравился.