Солнечно-лунный зайчик

За окном глубокая ночь. Настенные антикварные часы тикают, отбивая полночь. Но не смотря на позднее время в лавке никто не спит. Пальцы нервно постукивают по лакированной поверхности стола, который стоит здесь больше двух десятков лет, а на глазах появляются слёзы счастья. — Чан? Это правда ты? Голос Ким Юн Хи совсем тихий, считай шёпот. Если бы не звонкая тишина, которая царила здесь, то его бы просто не услышали. Но Бан услышал. Он слышит всё. — Собственной персоной, дедуля, — лучезарно улыбнулся он. И эта улыбка могла бы осветить все улицы Сеула в эту морозную ночь. Ким Юн Хи зажмурился, будто боясь, что видение исчезнет, как только он откроет глаза. Он очень сильно хотел услышать этот голос. Руки его задрожали, и он потянулся к Бан Чану, чтобы убедиться, что это не плод его уставшего разума. Тёплая ладонь встретила его пальцы, и старик сдавленно выдохнул. — Но как? — спросил он, изучая лицо молодого человека, такое знакомое, но невозможное. — Ты же… исчез. Бан Чан тихо засмеялся и сел напротив, откинувшись на старый, скрипучий стул. — Исчез, да. Но не смотря на это, я вернулся. — Где ты всё это время был? Мы с Минхо волновались. Он места себе не находил и до сих пор чувствует себя виноватым из-за того, что не пошёл сразу же за тобой в лес. Бан Чан опустил взгляд, его улыбка стала чуть грустнее. Он сцепил пальцы, словно собирался с мыслями, а затем, глядя прямо в глаза Ким Юн Хи, тихо произнёс: — Дух леса тогда выбрал меня. Сделал меня своим ребёнком. Лес стал моим домом, Ким Хи. Он ведал мне те тайны, которые не знают люди. Показал мне то, что не я не мог раньше видеть. Старик замер, едва дыша. Он видел в глазах Чана что-то новое, почти потустороннее — как будто лес, о котором он говорил, всё ещё был с ним. Но всё же он не утратил то, что дал ему Юн. И никогда не забудет. — Но почему ты не вернулся раньше? — Ким Юн Хи склонился чуть ближе, голос его был полон мольбы. — Мы искали тебя. Годами. И если я бросил это дело скоро, то Минхо продолжал. Он был готов весь земной шар с ног на голову перевернуть, лишь бы найти тебя. Бан Чан закрыл глаза, его дыхание стало ровным, спокойным. — Я не мог. Природе перечить бесполезно. Да, она мне многое дала, но забрала у меня время. Для меня прошёл какой-то миг, а для вас... Я знаю, целые годы. — Но теперь ты вернулся? Ради нас? — Ради спасения Минхо от него самого. От его чувств. К Джисону, — последние слова дались ему очень тяжело, будто-бы в его глотку вонзались острые шипы роз, которые перекрывали доступ к кислороду. От одной мысли, что Минхо сейчас мучается, тело било электротоком. — Они его травят, но никогда не убьют, так ведь? — Он не умрёт, — твёрдо ответил старик. Он вздохнул, потирая переносицу пальцами и собирая все свои мысли, которые прятались в разных уголках в одну кучу. — Но как только он признается Джисону, — звенящая тишина ветром прошлась по лавке, — то запустит необратимый процесс, последствия которого ты сам испытывал. Кристофер сразу же поник, опуская голову и вздыхая. Он понимал, о чём говорил травник. Эти слова врезались в его сердце множеством острых игл, которые ранили насквозь. Он поможет. Он обязательно поможет Ли Минхо. *** Осенний ночной холодный воздух наполнял лёгкие и больно колол их, а предплечья, не прикрытые рукавами футболки, уже были холоднее льда и покрывались неприятными мурашками. Не выдержав эту пытку, Минхо открыл дверь и покинул балкон. Очутившись в спальне, парень вздохнул, когда почувствовал, как тепло окутывает его тело. Не успел Ли сделать и пяти шагов, как вдруг его прижали к стене. Страх окутал его с ног до головы, не давая даже двинуться. — Что? — испуганно произнёс он только спустя пару секунд, ощутив холодные руки на своей талии. Подняв взгляд, Минхо увидел уже давно полюбившиеся карие глаза, которые при лунном свете казались ещё более тёмными и глубокими. — Джи... — Тш-ш-ш, — перебил его Хан, проводя таким же холодным кончиком носа по чужой шее, вдыхая аромат тёмного шоколада, вперемешку с вишнёвым соком. Минхо будто-бы парализовало. Он не двигался, дыхание сбилось, а сердце начало биться ещё быстрее с каждым новым движением холодных пальцев, которые пробрались под его футболку, поглаживая бока. Ли сжал губы, чувствуя, как по телу пробежалась мелкая дрожь. — Хан... — повторил попытку позвать парня он, но тот вновь остановил его, прижимая указательный палец к губам Лино — Я же сказал, тш-ш-ш, — шепнул Джисон. Его голос был тихим и спокойным, будто-бы он пытался погрузить чужое сознание в гипноз. Минхо чувствовал, как напряжение охватывает его. Ноги подкосились от нежных касаний рук Хана, от того, как он носом водит по его шее, вдыхая его запах. Хотелось оттолкнуть и убежать, но одновременно хотелось притянуть ближе, вцепиться пальцами в чужие плечи, позволяя касаться везде, где только вздумается, чувствовать сердцебиение Джисона и понимать, что с ума сходит не он один. — Ты слишком напряжён, Хо, — от этого сладкого и тягучего шёпота кружилась голова. Руки скользнули выше, обводя лопатки и пальцами пробегаясь по позвоночнику, заставляя выгнуться с тихим вздохом. — Расслабься. Ли ничего не ответил. Сейчас в нём смешивались все эмоции, действия и мысли. Холодные пальцы скользили вдоль спины, оставляя за собой цепочку мурашек. Парень тонул в этих словах и лёгких, но таких умопомрачительных касаниях. Минхо стоял, словно в трансе. Его тело откликалось на каждое движение Хана, оно больше его не слушалось, а будто-бы принадлежало парню перед ним, который знал, за какую ниточку нужно дёргать, чтобы вызвать ту или иную реакцию. Ноги задрожали и на них уже было невозможно стоять. Джисон прижал Лино к стене ещё плотнее, впиваясь ногтями в чужие рёбра. От такого резкого действия Хо удивлённо ахнул. — Тсс... Тише, тише, — прошептал Хан, касаясь губами уха Ли. Эти холодные поцелуи обжигали кожу, принося не боль, а наслаждение. Такие мучительные и манящие. Минхо наклонил голову вбок, давай Джисону больше пространства. Поцелуи из мягких и нежных медленно переходили в более страстные. Он закрыл глаза, приоткрывая рот в немом стоне. Губы Хана на его шеи, его руки на талии, которые медленно поднимались то выше, то ниже — всё это ощущалось так... правильно? Хотелось вернуть хоть каплю контроля, но каждый шёпот, каждое прикосновение Джисона стирали это желание с мыслей. — Хан... — он ощутил, как сердце пропустило удар, только парень посмотрел на него своими тёмными, блестящими омутами. Холод, касания, слова — всё это буквально уносило почву из-под ног. — Ш-ш-ш, — мягко повторил тот, прикладывая палец к его губам. — Мне не нужны слова, чтобы понять, что ты сейчас хочешь. Твоё тело выдаёт тебя. — с его голосе читалась улыбка. — Просто доверься мне. — К чёрту. Минхо убрал палец Джисона и тут же впился в его губы. Было слышно, как тот хмыкнул, вновь блуждая ладонями под футболкой Ли. Поцелуй становился всё более напористым и мокрым. Хан прикусывал чужие губы, затем зализывал место укуса и проталкивал свой язык внутрь. Это окончательно сорвало крышу Лино. Он обвил его шею, отвечая на поцелуй и смакуя чужие губы. Через мгновение Хан бросил Минхо на кровать, нависая сверху. Руки мгновенно вернулись на талию, пальцы поглаживали бёдра и Джисон оторвался, чтобы перевести дыхание. — Повторяюсь, — усмехнулся он, качая головой в попытке убрать прилипшие ко лбу пряди волос, — расслабься. Ли лишь молчал, жадно хватая ртом воздух. Кто же знал, что Хан Джисон настолько хорошо целуется и ему не захочется отрываться ни на секунду? Мозг был затуманен и мысли смешивались в непонятный клубок нитей разных цветов, который невозможно распутать. Он резко втянул воздух, чувствуя, как Хан продолжил покрывать его шею поцелуями, оставляя яркие красные отметины на коже. Минхо сжал ткань простыней под своими руками, а с губ, пухлых из-за длительных поцелуев, сорвался тихий стон. Он совсем забыл, когда в последний раз кто-то вызывал у него столько разных эмоций одновременно. Скорее всего, никто. Джисон будто-бы пытался каждым своим действием выжать каждую реакцию с его тела, чтобы запомнить настолько плотно, насколько только может, изобразить их на каждой странице своего блокнота, о котором не знает никто, ведь он пылиться где-то на дне прикроватной тумбы. Написать в каждой строчке, насколько прекрасен Ли Минхо, а если чистых страниц не останется, то он напишет остальные нежные слова между строк. А потом обратно положит в тумбочку, чтобы никто, даже сам Минхо не нашёл его. Это секретный клад, о нём он никому не расскажет. Хан медленно прошёлся пальцами вдоль груди Ли, чувствуя, как под кожей резко бьётся сердце, едва ли не угрожающе выдавая каждую эмоцию от его прикосновений. — Хо-я, всё хорошо? — отстранившись, спросил Джисон, глядя парню в глаза с издёвкой. — Чёрт, Джи... Ты издеваешься? — шикнул тот, но его перебили, приходясь поцелуями по ключицам, слегка прикусывая кожу. Хан засмеялся, ведь было забавно наблюдать за тем, как Минхо, едва переводя дыхание и пытаясь прийти в себя хмурится. — Кто же виноват в том, что у тебя ноги подкосились всего лишь от того, что я залез к тебе руками под футболку? — он наклонился ближе и свободной рукой зачесал мешающие волосы. На его губах играла едва заметная хитрая улыбка. Он наслаждался картиной перед собой. — Перестань, — Ли пытался прийти в себя, закрывая глаза, но каждое касание Хана выбивало его из колеи. — Перестать? — наигранно удивился тот, а затем задумался. — Думаю, тебе не особо понравиться. Ты же этого не хочешь, — он вновь прошёлся лёгкими поцелуями по шее парня. Жарко, слишком жарко. Эта ночь навсегда останется в их памяти, как начало чего-то нового, как новая глава на страницах того же блокнота, где синей ручкой аккуратно выведенная каждая буква. *** Солнечные лучи стучали в окно, спрашивая разрешения зайти в комнату, но тёмные плотные шторы наотрез отказывались их пропускать. Это всё равно их не останавливало и они пробивались сквозь них, пытаясь разбудить жителей квартиры. Все жители сновали туда сюда по улицам города, куда-то спеша и у каждого своя цель. Выходной, каждому надо успеть всё сделать до начала новой рабочей недели. Только двое никуда не спешили, наслаждаясь сном в тёплой постели. Но в дверь раздался тихий стук, затем более настойчивый, а потом человек по ту сторону начал зажимать кнопку звонка, из-за чего тот жалобно зазвенел. Джисон тут же подскочил, падая на пол от неожиданности. Он выругался матом себе под нос, даже не удосужившись встать, сонно пополз на четвереньках к входной двери. Еле как открыл её, потому что спросонья нащупать замок была задача не из лёгких. А как только он щёлкнул, парень сразу же в позе звёздочки упал на пол. — Джи, привет! — воодушевленно пролепетал Хёнджин, но не увидев друга, удивился, пока не опустил взгляд на пол. — Ты дурак что-ли? Вэйки, вэйки, Хан Джисон, уже час дня! Сам же Хан пробурчал что-то несвязное и показал другу средний палец, с трудом поднимаясь и пропуская его в квартиру. Хван с довольной улыбкой поставил на стол пакет с продуктами, плюхаясь на угловой диван. Он оглядел Джисона, который сонно потирая глаза зашёл за ним. Его волосы торчали в разные стороны, футболка помялась, а на щеке было видно следы от подушки. — Выглядишь как медведь, только вышедший из спячки, — посмеялся Хёнджин, указывая на пакет. — Принёс тебе продукты, чтобы ты тут с голоду не умер. — Да что ты говоришь, — с сарказмом ответил тот и посмотрел на друга, нахмурившись. — Тебя каким ветром сюда занесло? Или крепление в твоей общаге заржавело и ты, телебашня, завалился в мою берлогу? — Просто Сынмин половину утра с кем-то по телефону обсуждал свою бурную личную жизнь и я не выдержал этой словесной порнографии, — закатил глаза он, цокая языком. — И я решил найти покой в твоей квартире. — Ну да, ты же чистый, как монашка! — всплеснул руками Хан. — Слушай ты, настоятельница, это тебе не монастырь. — О да. Могу зачитать тебе "Отче наш" в стиле кальянного рэпа, хочешь? — Ну уж нет, монашеский "Отче наш" стены моей двушки точно не выдержат! — ответил Джисон, устало надавливая указательным и большим пальцами на глаза, а затем повернулся к другу и прищурившись, спросил: — Хван, вот скажи честно, тебе подъём ранним утром плохо на мозг влияет? Или ты по дороге сюда выкурил что-то запрещённое? Может быть даже двойную дозу? — Обижаешь, Джи! Монахи не курят траву, они занимаются только благородными делами и пьют святую воду! — поднял указательный палец с умным видом Хван. — Почему именно мне ты решил всю эту пургу рассказывать? — мучительно захныкал Хан, закрыв лицо руками. — У меня с самого утра голова квадратная после бурной ночи, а тут ты со своими монашескими нравоучениями! Хёнджин хитро улыбнулся, разглядывая Джисона, который всё ещё сонно потирал глаза и ставил чайник нагреваться. Окинув друга взглядом, улыбка парня стала ещё шире, будто-бы он заметил что-то интересное. А он и вправду заметил. — "Бурной ночи" говоришь? — с нескрываемым интересом протянул Хёнджин, сложив руки на груди и улыбаясь. — Ну-ну, расскажи, не стесняйся. Что ж тебя так "устало"? Или... кто? Хан замер, а его взгляд стал испуганным, будто-бы его поймали с поличным. Он неловко кашлянул и вновь натянув маску безразличия, продолжил помешивать чай маленькой ложечкой. — Что за сказки, Хван? — пробормотал Джисон, взяв вторую чашку и включил кофемашину. — Просто не выспался. — а затем поставил её на специальную подставку, наблюдая за тем, как горячий напиток медленно наполняет ёмкость. — Просто не выспался, — повторил Хёнджин, будто-бы пробуя эти слова на вкус. — Ты что-ли Бэтмен? Ночью спасаешь мир от всякой нечисти и только утром засыпаешь? — парень откинулся на спинку дивана, приподняв бровь. — Я тебе не Бэтмен, — прошипел в ответ Хан. — Просто... было немного сложно уснуть. Хван же недоверчиво покосился в его сторону, вновь анализируя взглядом. — Тогда расскажи мне, откуда у тебя на шее эти яркие красные отметины, мм? Джисон застыл, а его лицо стало белее школьного мела. Он прикоснулся к своей шее, куда был направлен взгляд Хёнджина. Место немного болело под натиском пальцев, а ещё немного жгло. Схватив телефон, парень включил камеру и направил её на шею, поняв, что его друг не врал. Следы хоть и были небольшими, но бросались в глаза своим ярким цветом. Медленно убрав руку, Хан тяжело вздохнул и уже хотел было начать объясняться, как вдруг послышался звук открывающейся двери, которая вела в спальню. Через минуту в дверном проёме кухни показался сонный Минхо, который выглядел не лучше Джисона. Он остановился, потёр глаза, а когда заметил на кухне блондина, то недоуменно посмотрел на него. — Утро, — пробормотал он и быстро направился в сторону шкафчика с чашками. Хван тут же вскинул брови, наблюдая за тем, как Ли пытался натянуть ворот футболки выше, скрывая засосы на своём теле. — Утречко, — ответил Хенджин с улыбкой. — Минхо, а тебя случайно Джисон в свои приключения с собой не брал? Лино сперва ничего не ответил, спросонья не разобрав даже о чём тот говорит. Но когда к нему дошло, он резко обернулся и удивлённо посмотрел на Хвана. Но тут же вмешался Хан: — Хван, прекрати, иначе ты свой кальян будешь курить тем место, на котором сейчас сидишь, а святую воду будешь пить через нос в своей монашеской обителе, — процедил сквозь зубы он, крепче сжав в руке ручку чайника. — Какой колючий! — ахнул Хенджин, а затем встал и подошёл к Джисону сзади, шепнув так, чтобы Ли не услышал: — Интересно, когда ты касался Минхо, то на нём оставались царапины от твоих шипов? Хан замер на месте и тяжело выдохнул, борясь с желанием надеть чайник с кипятком на голову друга. — Джинни, — с раздражением произнёс он тихо — Либо ты сейчас закроешь свой рот, либо я тоже использую свои грязные методы, которые тебе очень не понравятся. — Грязные методы? — фыркнул тот в ответ, закатив глаза. — И какие же? Джисон покосился на Минхо, и убедившись, что тот их не слушает, занятый поисками сока, наклонился к Хенджину, прошептав. — Например, достану такую не примечательную коробку из-под твоей кровати в общаге, — спокойно ответил Хан, а затем хитро улыбнулся. — И покажу содержимое Сынмину. Все письма, фотографии, вырванные странички из твоего дневника. Не это ли твой большой страх, Хенджин? Хван замер, со страхом в глазах глядя на товарища. Сынмин не должен всё это видеть. Как минимум не сейчас. Это никто не должен знать, кроме Джисона. Джисона, которому он доверит свою жизнь, секреты. С которым он сможет быть собой Нет. Нет. И ещё раз нет. — С-Сынмин? — нервно рассмеялся он, хрустя пальцами. — Ты говоришь это так, будто-бы его это заинтересует! — возмутился парень, делая пару шагов назад. Наблюдая за тем, как Лино сухо попрощался и плёлся обратно в спальню, словно призрак, стало сразу же понятно, что чувствует он себя не намного лучше, чем раньше. Солнце на пару минут спряталось за огромным облаком, будто-бы отказывалось подслушивать все те секреты, которые липкой смесью могут пролиться на кухне. Стало темнее. И тревожнее. — Глупый ты, Хван, очень глупый. Не сможешь сложить два плюс два? — Ты о чём? Тишина. Мысли роились и жужжали в голове, не давая ухватиться хоть за одну из них. В воздухе витал чёткий аромат крепкого кофе и напряжения. Во рту пересохло, будто-бы этот самый порошок из кофейных зёрен очутился на языке. — Сам однажды поймёшь. И отвернулся. Вопросы остались без ответов, прилипнув к стенам и улыбаясь ехидными улыбками. Сердце начало тревожно стучать по рёбрам, грозясь вот-вот их переломать. Хотелось выговориться, выпустить все переживания на волю и забыть о них, как о страшном сне. — Ты же знаешь, что я не очень понимаю намёки. Но точно могу сказать то, что ты что-то знаешь, но не говоришь, — сказал Хёнджин, сложив руки в замок и положил на них голову. — Я не знаю, но догадываюсь. Хван приподнял брови, как вдруг зазвонил телефон. Он вытащил его с кармана и увидев название контакта, быстро поднял трубку. — Да? — довольно протянул он, довольно но улыбаясь. Хан обернулся, глядя на друга и кивнул. Включилась громкая связь. — Хван, мать твою, Хёнджин, ты где? — послышался в динамике раздраженный голос Сынмина и если бы парни могли видеть его, то были уверены, что сейчас у Кима идёт пар с ушей, как в детском мультике. — Сынни, дорогая моя жёнушка, что ты такой злой с самого утра? — сладко протянул Хёнджин, не скрывая ноток издёвки в своём голосе. — Жёнушка?! — рявкнул в трубку тот так, что даже Джисон невольно поморщился, хотя уже давно привык к громким и резким звукам. — Если ты сейчас же не явишься в общагу, то твоя "жёнушка" узнает твоё местоположение и побьет либо мокрым полотенцем, которое ты вечно бросаешь в ванной и не вывешиваешь на балкон, либо ремнём! — Ремнём? — изобразил удивление Хван, театрально прикрывая рот рукой, будто-бы Сынмин сможет его увидеть. — Дорогой, так ты любитель БДСМ? Ну ты и шалун! — Ты чёрт, Хёнджин, настоящий чёрт! — его голос низкий и угрожающий, поэтому казалось, что по ту сторону сидит сам Сатана. — Я уже час ищу нужные документы. Очень важные. Клянусь, если ты сейчас не покажешь свою смазливую мордашку в общаге, то на самом деле приеду и покажу на тебе, как я люблю БДСМ. — Хм, документы? Те, которые ты небрежно бросил на стол? — Да... в смысле небрежно?! Это ты у нас ходячий хаос! — послышался тяжёлый вздох. — Неважно. Если я не найду эти документы, то молись всем богам: древнегреческим, Будде, Иисусу, да кому угодно! — Он и так молиться, он же монах, — не сдержавшись, прокомментировал Джисон. Тем временем Хван обернулся и открыв самое большое отделение рюкзака, вытащил черную папку, в которой были аккуратно сложены разные бумаги. — Упс, нашёл, — протянул он, будто-бы случайно нашёл не нужные документы, а пустяковую безделушку, давно забытую. Молчание. Настолько напряжённое, что даже самый острый нож не смог бы разрезать воздух, который буквально пропитался им. А затем громкое: — Нашёл?! — недовольный вопль Кима разрезал воздух и складывалось ощущение, что его услышали не только в соседней комнате, но ещё и квартире. — Ты их всё это время, блять, с собой таскал, урод?! — То смазливая мордашка, то урод, — обиженно выкатил губу Хёнджин, сделав жалобный голос. — Ты разбиваешь моё сердце своей неопределенностью, Сынни! — он театрально положил тыльную сторону ладони на свой лоб. — Десять. Минут. — Понял, дорогой, понял, сладкий! Уже бегу! — он чмокнул динамик и заливаясь смехом положил трубку, на что Хан только закатил глаза. — Ты его достал, — заметил Джисон, наблюдая, как его друг начал быстро закидывать вещи в рюкзак. — Он сейчас весь арсенал всевозможного оружия найдёт, в том числе и химическое. — Да ладно тебе, он же милый, — мечтательно пролепетал Хёнджин. Хан устало покачал головой и ударил себя рукой по лбу. — Если ты говоришь, что он очень милый, то мне стоит начинать беспокоиться, — он не мог сдержать усмешку. Привык уже к таким приключениям. — Тебе и переживать нечего, — спокойно ответил Хван, закинув рюкзак на плечо и встал, подходя ближе к другу. — Сынни очень милый когда злой, так бы его и заобнимал! — расплываясь в улыбке добавил он. — Ты серьёзно? Он буквально плюётся ядом, я это ощутил просто услышав его голос, — закатил глаза Джисон. Хёнджин безнадёжен и убедить его в обратном просто невозможно. Он обернулся и скептически приподнял бровь. — И с каких пор ты зовёшь его не просто Сынмином, а Сынни? Хван испуганно похлопал глазами и тут же убежал, скользя носками по ламинату. Хан тут же спохватился и побежал за ним, но первый был быстрее, поэтому уже через секунду он в своих кроссовках выбежал в подъезд. — Пока, пока, Джи! Ещё увидимся! — с загадочной улыбкой бросил он напоследок. Джисон вздохнул и захлопнул дверь, щёлкая замком. Хёнджин отреагировал на этот простой вопрос так... странно? Убежал, как школьник, которого спалили за списыванием, не ответив на вопрос. Он стоял и пялился на закрытую дверь, пытаясь осмыслить происходящее. Неужели этот парень что-то скрывает? Хван никогда не был таким скрытым и он был готов случайному прохожему поведать всю свою биографию, вместе с группой крови и уровнем йода в организме. Может он шутит? Но если это шутка, то почему он так испугался банального вопроса? Из раздумий его вырвал голос: — Он уже ушёл? — громко зевая и потягиваясь спросил Минхо, направив свой сонный взгляд на Хана, который буквально как статуя стоял перед дверью и даже не моргал. — Убежал, — многозначительно отрезал тот.