Ashes

      Рюджин шустро пакует вещи, стараясь как можно быстрее покинуть дом. Благо, она не так давно вернулась из лечебницы, и большая часть одежды валялась в чемодане. Багаж не выходит слишком большим, год назад она бы взяла ровно на столько же больше сумок, чем сейчас. Шин закидывает очередные джинсы, вздрагивая от резкого стука.       — Можно? — спрашивает Юна, входя. Сегодня она особенно тихая. Что-то не так? Старшая всеми силами старалась не совать в это нос, ведь сама не любила подобное.       — Ты уже вошла. — отвечает она просто, пожимая плечами. Отворачивается обратно к чемодану, хотя все мысли все ещё обращены в сторону младшей. — Ты зачем? — спрашивает брюнетка, не выдерживая тяжёлого молчания. Выходит чуть грубее, чем она рассчитывала, но пусть так, это подчеркнут те отношения, что между ними сейчас.       — Пожелать удачи. Береги себя. — голос младшей чуть подрагивает. Рюджин буквально чувствует на себе ее взгляд, от которого сейчас никуда не деться, ещё и странное чувство дежавю пронзает тело: год назад Юна тоже провожала её. Не такими приятными словами, но все же.       — Спасибо, взаимно. — сухо, но она по другому не может. Каждым словом она снова и снова прочерчивает границу между ними, не давая младшей приблизиться и на шаг.       Вокруг повисает неловкая тишина, которую Рюджин не спешит заполнить, а Юна не знает чем. Ее старшую сестру словно подменили, раньше у них не хватало времени на разговоры, — оно пролетало так быстро, — а сейчас, нет, это началось не сейчас, а с около полугода назад. Черт бы побрал эти таблетки, этот алкоголь и того человека, из-за которого она начала эту дрянь принимать. Это сгубило ее сестру, а последствия этого губят её.       — Эм… Может, в следующем году и я поступлю в Санстоун? Что думаешь? — интересуется она, сжимая руки в кулаки от горького чувства безысходности. Рюджин слышит, как ломается ее голос, чувствует взгляд за спиной, знает, что на руках младшей останутся следы полумесяцы от ногтей.       — Может. — помечает в мыслях, что Юна выпускается в этом году, продолжая собирать чемодан. Одежда уже упакована, остались аксессуары, косметика, коих теперь немного, а также гаджеты и девайсы, кто знает, что в этом общежитии есть, а чего нет.       Младшая кивает, переводя взгляд на окно. Сейчас уже полночь. Сестра хотела собраться и уйти как можно раньше. Скорее всего, сегодня и открылся заезд, и через пару минут ее здесь уже не будет. Хотя ее тут нет уже довольно давно. Юна горько усмехается, последний раз взглянув на сестру. Хочется обнять. Очень. Но старшей это навряд ли понравится, теперь она не любит физический контакт. Теперь она не приходит обнять ее перед сном, теперь не кладет голову на ее плечо во время просмотра очередного фильма, теперь не погладит ее по волосам. Теперь не будет так, как раньше. Шин младшая покидает комнату так же беззвучно, как и входит, оставляя после себя лишь неприятное ощущение недосказанности.       — Блять… — ругается Рюджин, глубоко вздыхая. Что не так? Почему Юна так себя ведёт? Почему ее присутствие ощущается так странно? почему что-то внутри Шин злится на неё саму? Хотя бы причину подсказало, но нет, в ответ всегда лишь тишина.       Она встряхивает головой, отгоняя столь ненужные сейчас мысли. Общежитие. Юнги сказал, что заселиться можно хоть ночью, что она и собирается сделать. С сестрой она, можно сказать, попрощалась, а с матерью… Ну, Юна, наверное, что-то скажет, а ей общаться с этой женщиной не хотелось. Да и с младшей тоже. Она заказывает такси к дому, попутно ругаясь на его стоимость. Закидывает на спину сумку, а в руку берет чемодан. Ещё одна новая жизнь. Был ли смысл её начинать? Она не знает, почерк то ее не изменился. Она так же не думает о будущем, так же пьет, так же плюет на все и всех. Все, кроме волейбола. Эта та ее частичка прошлой жизни, что приносила не боль, а успокоение. То, что, пожалуй, самое ценное для нее сейчас, самое дорогое.       Она спускается, придерживаясь свободной рукой за перила, поднимает чемодан над ступеньками, игнорируя его тяжесть. Юна уже сидит на диване, смотря на выключенный телевизор. Она не поднимает взгляда, ведь знает, что старшая уходит. Младшая еле слышно шмыгает носом, опуская голову. Ей хотелось ещё немного побыть рядом с Рюджин, поэтому она здесь. Пересиливая себя, все же поднимает глаза, смотря на старшую в отрожении телевизора. Брюнетку это слегка удивляет, но не заботит, она замерла буквально на секунду, и уже сейчас продолжает идти. За простой платить не хочется, а тем более задерживаться здесь. Она быстро и легко покидает дом, переставший быть ей таковым, устремляясь к машине.       Водитель помогает загрузить все в багажник, а после любезно открывает ей дверь заднего сиденья. Она падает на кресло, сразу же припуская окно: холодный воздух помогал прийти в чувство. Водитель, заметив состояние своего пассажира, включает негромкую музыку, заглушая тишину салона.       Огни научного Санстоун Вэлли били в глаза, вызывая неприятные боли в висках, но Рюджин умело игнорирует, успокаивая себя дозой уже в комнате. Пара бутылок, что хранились в полу, скрываемые торчащим куском паркета, звенели сзади, приятно успокаивая.

• • •

      — Джимин~а, ты где? — тихо интересуется Хван, поднося телефон к уху. В руках тлеет сигарета, разнося глушащий эмоции дым по дороге.       — Я подъеду сегодня, ты уже там? — голос Ю звучит чуть устало, что не уходит от внимания Йеджи. Она подносит сигарету к губам, затягиваясь. Едкая горечь давиться в горле, выходя через нос. Рыжеволосая опирается головой о холодную стену общежития, всматриваясь в яркие огни города. Университет был далековато, да и на холмк, что позволяло разглядеть по крайней мере половину Санстоун Вэлли. Маленький и отвратительный город. Отвратительный настолько, что целая пачка сигарет в кармане не поможет успокоиться.       — Да-да. Олли меня привез. — парень сейчас ждал ее наверху, раскладывая вещи девушки в шкаф. Йеджи слышит, как Джимин тихо ругается на том конце провода, что немного ее веселит. Она тихо усмехается, прикрывая глаза.       — Ха… Мне бы сказала! — возмущается она, крича в трубку, пока бычок отлетает наземь, рассыпаясь на тысячи огней. Картина завораживает. Хван приседает над ним, пальцем проходясь по остывшим искоркам. Она кидает что-то на прощание быстро обрывая звонок. Разговаривать больше не хотелось. Телефон в руках вновь загорается от сообщений Ю, и рыжеволосая быстро строчит ей, что все в порядке, просто пора идти, а сама сидит на корточках, как вкопанная.       Йеджи отчётливо слышит шаги за спиной, сразу же узнавая в них Оливера. Поворачиваться к нему не хочется, а сидеть так — невежливо. Родители бы не одобрили. Но были ли здесь родители? Нет. Значит ли это, что их нужно слушать? Она не знает. Может и надо, но уж очень не хочется. Парень что-то говорит, но до девушки слова не доходят, она лениво поднимает голову, вглядываясь в ночное небо, пока Хантингс продолжал что-то рассказывать. Колени затекли, а ноги ноют от неудобной позы, Йеджи придерживается пальцами за землю, дабы не потерять равновесия, и медленно поднимается.       — Ты когда уезжаешь? — как бы невзначай интересуется она, перебивая шатена. Тому, кажется, это не очень нравится: он изгибает бровь в вопросительном жесте, но все же отвечает.       — Через час, наверно, может и меньше. — Хван спокойно выдыхает, терпеть осталось недолго. Хочется лечь в кровать и забыться на пару часов, или глянуть что-то бредовое по телевизору, или что-то ещё, что не будет включать никого, кроме неё. — Идём, Джи.       Оливер заходит в здание, слыша тихие шаги девушки за спиной. Устало выдыхает, подходя к лестнице. Вызывать лифт не хотелось, тем более, всего лишь третий этаж. Он поворачивается к Йеджи с немым вопросом и она тихо кивает, раз сможет подняться сама, пусть поднимается. Парень старается идти медленнее, следуя за темпом девушки, тормозит себя, если замечает, что обгоняет, а Хван идёт еле-еле, с трудом переставляя ноги.       Хантингс упрямо игнорирует растущее внутри раздражение, а вместе с ним и растущее желание закурить или что-то принять. Вскоре они, наконец-то, поднимаются на нужный этаж и Хван тут же проходит, быстрым шагом перейдя общую гостиную и заходя к себе, скидывает обувь на проходе. Парень мычит что-то невнятное, убирая кросовки девушки в обувницу, кладя свои рядом. Садиться на диван, подзывая к себе рыжеволосую.       — Йеджи, пожалуйста. Я скоро уеду. — просит он, указывая на свои колени. Рыжеволосая кивает, молча присаживаясь на него, разводя свои в стороны. Придерживается за плечи парня, заглядывая в теплые медовые глаза. Оливер слегка улыбается, проводя пальцами по бокам, но приятной дрожи нет. Приближается, но и томящее ожидание отсутствует. Словно она наблюдает за ними издалека, находясь и вовсе не здесь. Странное чувство, но знакомое.       Он тянется к ней, слегка надавливая на девичий позвоночник, наклоняя к себе. Хван легко поддается, не сопротивляясь, но и не проявляя никакой инициативы. Хантингс мягко касается ее искусанных эмоциями губ, прижимаясь все сильнее. Давит на челюсть приоткрывая рот и проникая языком внутрь. Рыжеволосая замирает, не зная, куда себя деть, жмурит глаза сильнее, игнорируя неприятные ощущения, ползущие по телу, пока шатен лишь сильнее впивается в ее губы, прикусывая их зубами и тут же зализывая. Отвратительное ощущение неприязни ползет по телу, сковывая девушку все сильнее, она жмется к Оливеру, надеясь, что его руки смогут их успокоить, но, кажется, все становится только хуже. Горечь поцелуя с каждой секундой становится все ярче, тошнотой подкатывал к горлу.       — Блять… — ругается он, отлипая от девушки и падая на подушки. Рваное дыхание заполняет комнату, звуча громче грома в тишине пустого общежития. — Йеджи… ты не пила свои таблетки, не так ли? — скорее утверждает, чем спрашивает он, всматриваясь в раскрасневшееся лицо девушки, пойманной с поличным.       — Я забыла… — неловко оправдывается она, сглатывая вязкую слюну. Она упорно игнорировала тягу к ним целый день, чтобы сейчас так просто спалиться? Насмешливый голос разливается по сознанию, заглушая остальные звуки.       — Ты же обещала. Я не контролирую, а ты пьеш по расписанию. — вздыхает он, опрокидывая Хван на мягкий диван и ложась следом на неё. Утыкается носом в рыжие волосы, вдыхая приятный аромат, поднимает одну прядь, прижимая к губам. В голове проскальзывает мысль, помыть их после ухода парня, но это кажется чем-то неправильным: смывать следы касаний своего молодого человека.       — Прости… — чувство вины оказывается слишком неприятным, прилипшим к телу. Хартингс неопределенно хмыкает, прикасаясь губами к шее, оставляет мягкие поцелуи, спускаясь к ключицам. Она извивается в его руках, стараясь высвободиться и привстать, но шатен усиливает хватку, прижимая к уже слишком мягкой поверхности дивана. Напирает сильнее, возвращая прежнюю прыть. Происходящее не нравится Хван, но она словно не контролирует свое тело. Не может оттолкнуть, не может отказать. Лишь продолжает вертеться, отдаваясь на его поцелуи заученными звуками. Видимо, Оливера устраивает и такой вариант, ведь его касания наглеют с каждой секундой, заходя под кромку летней одежды девушки, проходя по талии и стройным ногам. Мягко надавливает, словно делая массаж, стараясь расслабить Йеджи, которая уже смирилась с происходящим. Оливер хоть и был заботливым партнёром, но свою нужду имел и Хван уважала его желания. Старалась уважать.       Она испускает рванный вздох, что для неё слышит признанием полного поражения, а парня заводит лишь сильнее, теша его самолюбие. Она чувствует его ухмылку через поцелуи на бедрах, отдающиеся тяжестью в ногах. Любовь Оливера не окрыляла, она спускала ее в реальность, топя в горькой действительности.       — Не мешаю? — ледяной голос проходится по комнате, заставляя Хван инстинктивно подняться, все же сумев выбраться из клетки парня. Оливер переводит гневливый взгляд на проем и стоящую в нем девушку. В глазах младшей легчо читается отвращение, что лишь сильнее заводит Хартингса. И сколько она успела увидеть, раз у нее такая реакция?       — Мешаешь, выйдешь? — огрызается он, вставая с кровати. Бегло осматривает Йеджи, ловя загнанный взгляд, словно она оказалась меж двух огней. — Кто ты вообще?       — Шин Рюджин. А ты? Новый парень этой бестии? — голос пропитан насмешкой, а ухмылка и прищуренные взгляд лишь подливают масла в огонь. Хван тянет парня за ткань футболки, безмолвно прося остановится, но заведённый шатен сейчас плевать на это хотел.       — Знаменитая Рюджин? Так вот слушай, ещё один раз обратишься к ней так, останешься без своих прекрасных зубов. — что-то подсказывает брюнетке, что стоит остановится, тихо пройдя в спальню, но отвратная картина поцелуя все ещё слишком свежа перед глазами, а потому она продолжает.       — Да что ты? А ещё раз будешь приставать к ней, против ее желания, останешься без своих. — в тон ему рычит брюнетка, стараясь заглушить гнев, обжигающий внутренности. Она не должна вступаться за Хван. Больше не должна, но все идёт не так как надо. И вот она, — стоит и защищает её перед очередным ловеласом, рискуя своей шкурой. Раньше в этом хоть была какая-то романтика, — защитить свою принцессу от очередного дракона.       Йеджи, словно опомнившись, подрывается с дивана, подходя к парню. Мягко касается плеча, что-то шепча на ухо. От этой картины воротит лишь сильнее. И что она в нем нашла? Очередной смазливый спортсмен, коих не мало. Вкус у старшей был, мягко сказать, отвратителен. Рюджин быстро поправляет себя, что он стал таковым, ведь раньше Хван, если она не врала, очень нравилась младшая.       — Тц. Потом разберемся, не здесь и не сейчас. — бросает он на прощание Шин, с силой захлопывая дверь из квартиры. Вонючий одеколон парня стоит в гостиной, вызывая приступы тошноты, а неловкая тишина, повисшая между девушками, лишь усугубляет положение. Странное ощущение накатывает к Йеджи, она уже и не понимает, с кем ей лучше: в обществе Оливера или Рюджин. В прочем, оба варианта выглядят слишком отвратительно для слова "лучше".       Хван, тихо шмыгая носом, поправляет подушки на диване, в пятый раз перекладывая одну и ту же в противоположные части, под разными углами и сторонами. Брюнетка все ещё стоит в проёме, не отрывая от своей бывшей девушки внимательного взгляда. Илюзия ее занятости не действовала на Рюджин, она стояла и терпеливо ждала, пока старшая сама устанет от гнетущего молчания, повисшего между ними.       — Блять, чего ты хочешь? Сильнее испортить вечер? — звучит довольно тихо и очень устало. Тень вины даже проскальзывает на лице младшей, тут же сменяемая нахальной ухмылкой. Она обводит взглядом комнату, усаживаясь на свободное кресло, не отрывая взгляда от рыжеволосой.       — А нежеланный секс был бы лучше? — спрашивает она с напором, буквально выплевывая это предложение. Его противный привкус остаётся на языке, затуманевая разум.       — Между близостью с моим парнем и ссорой с тобой, я выберу первое. — голос сквазит издёвкой, и Шин ухмыляется, загоняя свою ярость куда подальше, стараясь контролировать собственное тело.       Она встаёт с места и подходит вплотную к старшей, игнорируя ее угрозы и приказы не приближаться. Хван отходит, стараясь минимизировать их физический контакт, но сама же загоняет себя в ловушку, — оказывается прижата к стене.       — Я ведь знаю, что врешь. Зачем ты терпишь его, м? — брюнетка пьянеет от их близости сильнее, чем от какого-либо алкоголя. Ее буквально развозит в присутствии старшей, особенно, когда она слышит ее сбившееся дыхание, видит, как краснеет шея и уши, как она устало прикрывает глаза, стараясь совладать с самой собой.       — Отъебись, Рюджин. — голос звучит вымученно, вызывая лишь жалость и сожаление, но младшая не хочет останавливаться. Она хочет заплатить сполна за ту сцену, которую она застала по приходу.       — Где вся твоя агрессивность? Вчера так уверена прижала меня к стенке, а сейчас даже в глаза смотреть не можешь?       Шин прижимается все сильнее, горячим дыханием опаляя ушную раковину. Хван всеми силами игнорирует пожар, разгорающийся в теле. Ещё немного и он сожжёт все её принципы дотла, оставляя место лишь желанию. Желанию, которого не было рядом с Оливером, но которое сжимает внутренности рядом с чертовой Рюджин. От безысходности Йеджи сжимает кулаки до следов, кусает губы до крови и жмурит глаза до фейверков перед ними. Шин лишь усмехается, ее правда забавит данная картина, хотя что-то внутри отчаянно просит прекратить, остановить эти издёвки над и без того натерпевшейся девушкой.       — И про какие таблетки он говорил, принцесса? — голос звучит жёстче, ножом проходясь по ошмёткам сознания. Рыжеволосая упирает руки в плечи младшей, стараясь оттолкнуть от себя, но в силе она всегда уступала. Брюнетка одной рукой цепляет ее запястье, занося в сторону, прижимая к стене. Черные глаза девушки словно смотрят в душу, выворачивая те чувства, что были похоронены внутри год назад.       — Пожалуйста… Шин, оставь меня. — унижаться перед младшей не хотелось от слова совсем, но силы медленно покидали девушку. Надо уйти раньше, чем случится непоправимое.       — Что за таблетки?! — брюнетка теряет терпение, за воротник футболки она оттягивает старшую от стены, прижимая с новой силой, заставляя ее простонать от боли, опуская голову, дабы не ударить. Шин бьёт ещё раз, в ярости переходя руками на шею Хван, сжимает до белых полос и тяжёлого хрипа. Красное, граничащее с фиолетовым, лицо старшей, ее расширенные ужасом глаза и затихаюшие зовы о помощи отрезвляют Рюджин, она кидает девушку на пол, облокачиваясь о стену. Устало выдыхает, сжимая руки в кулаки. — Какого черта…       Йеджи под ней держится за гортань, жадно глотая воздух, ее тяжёлое дыхание эхом разносится по комнате, давя на чувство вины младшей. Вновь. Рыжеволосая корчится на полу, устало выдыхая. Тихо материться себе под нос, поднимаясь на дрожащих ногах. Держится за предметы мебели, медленно ступая в сторону спальни, не обронив ни единого слова, она падает лицом на матрас, глуша в нем слезы и всхлипы. Рюджин хочется подойти и помочь, но она уже сделала все, что смогла. Она довела Хван до такого состояния.       — Молодец, блять. — ругается она совсем тихо, надеясь, с утра замолить грехи вкусным завтраком. Она взяла по пути пару продуктов, которые, видимо, теперь разделит с Йеджи.       По хорошему, убить бы Юнги за подобное распределение комнат! Может, он думал, что совместно жилье сблизит их и, кажется, он передумает, когда узнает, что Рюджин чуть не задушила соседку.       На часах виднеется три часа утра и Шин совершенно не видит смысла ложится спать. В кровати, перед тем, как уснуть, она проявляется ещё час-два, а в шесть уже подъем. Видимо, Хван такого же мнения, ведь брюнетка слышит, как та уже смотрит что-то.       Желудок заявляет о себе, громом проходясь по маленькой квартирке с тонкими стенами. Думать ни над чем особо не хочется, да и продукты самые простые. Холодильник оказывается наполнен банками энергетика, различным пивом и лимонадом. Тяжело вздохнув она закрывает его, доставая из своего пакета четыре яйца. Начинает готовить, попутно накладывая на стол. Старшая любит взбитые на сковороде, поэтому Рюджин делает сейчас именно их. Хотелось бы добавить щепотку зелени, но искать круглосуточный магазин, да и в принципе выходить, вообще не хотелось, поэтому пускай довольствуются тем, что есть.       В пакете находятся и овощи, вероятно, покинутые Юной, ведь Шин точно знает, что не брала их. Она режет два огурца и помидора, делая самый примитивный салат. Заправляет его маслом, которого здесь в избытке, не находя ничего другого. Посыпает солью и перцем, стоявшими у плиты, и кладет тарелку на стол. Выглядит пока не очень сытно, но это лучшее, что она смогла сделать. Накладывает яичницу по тарелкам, стараясь распределить ее поровну, кладет вилки и идёт звать старшую.       — Йеджи, идём.       Старшая молча кивает ей, удивляясь собственной покорности. Вид у неё, откровенно говоря, не очень. Макияж был смыт, обнажая круги под глазами, усталый взгляд равнодушно цепляется за Шин, словно пронзая. Хван тихо и угрюмо усмехается, поднимаясь с офисного стула и закрывая ноутбук. На нем был ролик одного из их последних матчей старшей школы. Что-то странное колит внутри, что Рюджин оставляет без внимания, любезно отодвигая перед рыжеволосой стул. Она молча садиться, переводя удивленный взгляд с еды на Шин.       — Я была голодна, решила сделать нам. Тем более, мы обе спать не собираемся. — голос брюнетки слегка подрагивает, вводя ее саму в ступор, и когда это она стала так нервничать перед Хван? — Есть пиво, энергетики и лимонад, что будешь? — старшая пальцам показывает «три», и младшая, вздыхая, достает две банки.       Едят они в абсолютной тишине, старшая не проронила ни единого слова с того момента, как ушла к себе в комнату. Эта атмосфера слишком давит на Шин, но поделать ничего не может. На шее рыжеволосой расцвели синяки, бьющее по и без того страдающему чувству вины . Они ведь даже не приложили к ним лёд… Следы пальцев на медовой коже старшей были слишком хорошо видны. Было в этом даже что-то привлекательное, но Рюджин отметала эти мысли прочь. Неловкое «прости» оседает на языке Шин, слишком гордой, чтобы сказать это.       — Я на пробежку уйду в шесть. Ты? — делиться планами она, словно они близки, словно Хван есть дело до ее дня.       — Тоже. Тренировка с Карин начинается в восемь на той же площадке. Не опоздай. — голос все ещё хриплый, а слова выходят с трудом. Тяжело вздыхая, Рюджин встаёт со своего места, оставляя недоеденную яичницу. Рыщет по маленькой двухкомнатной квартирке в поисках аптечки и уже думает звонить Юнги и ругаться, что в общежитии нет ничего нужного, как вскоре находит в ящике под раковиной. Берет с собой, отправляясь на кухню-гостиную, вываливая на диван содержимое коробки. Йеджи не отрывает от нее взгляда, сковывая младшую, она старается не обращать на это внимания, но пальцы начинают слегка подрагивать.       — Нервничаешь?       — Ищу тебе что-то. - быстро проговаривает она, поворачиваясь к Хван спиной, надеясь, что это скроет внезапный тремор. Быстро находит какой-то медовый леденец, через спину бросая его на стол. Тот приземляется буквально в сантиметре от салатницы, едва её не опрокидывая.       — Зачем? — хмуро спрашивает Йеджи, откидываясь на стуле. Серьезный взгляд прожигает тело младшей, табуном мурашек пробегаясь по коже.       — Почему. Потому что виновата.       В морозилке абсолютная пустота, заставляющая Шин тихо матерится. Она наполняет прозрачный пакет водой, крепко завязывая, и отправляет туда, а из холодильника достает холодную банку энергетика, протягивая старшей.       — Иди к черту.       — Сделай.       — Или что? Скажу один раз и надеюсь, ты запомнишь, я не люблю удушение. — едко замечает она, при этом ни одна эмоция не проскальзывает на её лице. Прищуренные взгляд не содержит ничего, кроме серьезности, как и расслабленные губы.       — Мне… — слово «жаль» повисает в воздухе тяжёлым грузом, давя на грудную клетку. Рюджин грязно выдыхает, поднося жестяную банку к шее Хван. Сначала, на пробу, скользит пальцами, обжигая, и сразу же прикладывает холодящий алюминий к коже. Рыжеволосая замирает подобно статуе, не шелохнувшись ни от горячих рук, ни от ледяной банки. Ее размеренное дыхание единственное, что слышит Шин в звенящей тишине их общежития.       — Занятно. Так аккуратна. — лишь проговаривает она, расслабляясь и откидываясь на спинку стула. Младшая орудует уже двумя энергетиками, прикладывая их ненадолго. Банки понемногу согревались, но напитков в холодильнике было не мало. — Ужин был вкусный, но до извинений не дотягивает.       Йеджи встаёт со стула, проходясь пальцами по холодной коже шеи. Не смотря на Шин, уходит в спальню, оставляя девушку стоять с двумя банками по среди порядком испачканной комнаты. Рюджин все ещё чувствует себя виноватой, от того не спешит позвать Хван убираться. Делает все сама, жалуясь на отсутствие посудомоечной машины. Так же скрывает и следы готовки, заполняя отходами мусорный бак. Время близиться к пяти, освещая комнату первыми лучами последнего дня лета.

• • •

      — Какого. Блять. Хуя. — членораздельно спрашивает Рин, поглядывая на перебинтованную шею Йеджи. Та не спешит с ответом, отходя к мячу, а младшая и тем более, но сожалеющий взгляд заметить не так трудно, что более-менее проясняет ситуацию, но легче от этого не становится. Тайга в очередной раз выругивается, присоединяясь к Хван.       А она… Ведёт себя так, словно ничего и не произошло. Опять. Словно её выключили подобно лампочке. Сравнение с потухшим лучиком света не сильно радует Шин, особенно учитывая, что возможно, частично, а может и полностью, в этом виновна именно она. Год назад старшая не была такой. Она из той породы человек, что заряжает всех оптимизмом. Кто даже в самой ужасной ситуации мог не опустить руки. И Рюджин не часто задумывалась, а почему она стала такой? Честно говоря, брюнетка в принципе не многое знала о своей бывшей тогда, а тем более сейчас. Но то, какой она стала, ей на очень нравилось.       Йеджи была из весьма богатой семьи, жадной до денег. Они отправляли девушку на все конкурсы, олимпиады и кружки, пока не обнаружили то, благодаря чему их дочь сияет ярче всего. Нет, не внутренне, а внешне. Что больше всего привлекает внимания. Волейбол. Она стала буквально юным дарованием, что не могло не радовать ее родителей. С ними Рюджин даже была знакома. Эта была неловкая, скорее даже неприятная процессия, при которой Хван всячески старалась скрыть факт отношений с Шин, что ее тогда немного задело.       Семья Хван показалась ей уж очень странной. Они были заботливы и милы, но все в них сквозило лицемерием. Словно им была неприятна эта неряшливая девчушка, которую привела дочь. Хотя, может так и было. Она же осмелилась ступать своими дешёвыми носками по их роскошному паркету.       От воспоминаний и раздумий ее отвлекает мяч, приходящийся хлёсткой пощечиной по лицу. Взгляд сразу же устремляется в ту сторону, откуда он был кинут. На лице Карин цветет легкая самодовольная улыбка, пока щека Шин багровеет после удара. Она прикладывает к ней руку, вскрикивая.       — Ну и нахера?!       — Отвлекайся меньше. — отвечает она, пожимая плечами и возвращаясь к тренировкам с Хван, которая, видимо, никак не отреагировала на эту ситуацию, что немного задевает. Хотелось бы, что бы Йеджи, подобно капитану, набрала бы Рин ее задиристый зад, но она лишь подавала ей мячи, которые Тайга мастерски принимала, отправляя обратно.       Успехи Рин были немного даже оскорбительны. Она могла поймать любой мяч: что в метре от нее, что в сантиметре от земли. Это больно ударяло по самооценке. Даже сильнее того мяча по щеке, от которого она немного распухла. Благо опустится самомнению Шин к ботинкам Тайги не даёт рыжеволосая, начинавшая подавать ей пасы, которые она отправляла за сетку старшей, которая, на ее радость и усмешку, не всегда могла их принять. Подобное случалось редко, но все же случалось.       — Не отставай. — шипит от злости Йеджи, когда уже второй ее быстрый пас пролетает мимо Рюджин. Раньше она поспевала за этим темпом игры, но сейчас лишь бессильно опускалась на землю, поднимая мяч. Выдыхает, откидывая его в сторону Йеджи.       Было бы намного легче, если бы они видели, как играет вторая команда. Шин знала лишь то, как играет Джимин, а делает она это хорошо. Лин, скорее всего, играет не сильно хуже, а может и лучше, Рин. Осталась Ичжо. Основная ее позиция — Либеро, но навряд ли она станет играть ее в этом матче. Особенно учитывая расстановку, при которой она не может переходить в переднюю зону, а значит, они потеряют одного игрока.       — Ты видела игру Ичжо? — спрашивает она прямо, обращаясь к присевшей на перерыв Хван. Ее рыжие волосы красиво трепал ветер, приковывая внимание и так на все отвлекающейся Шин. Желание заправить выбившуюся из высокого хвоста прядь невероятно велико, но белая ткань на шее отрезвляет получше любого препарата.       — Хороша, но ее навыки не столь высоки. Думаю, она встанет центральным блокирующим. — рассуждает вслух Йеджи, поглядывая на ясное небо. Солнце жарит сегодня с особенной силой, отбивая всякое желание заниматься на улице.       — Не обязательно занимать определенные позиции, это дружеская игра. Не думаю, что тренеры будут тут так строги, особенно учитывая, что у нас лишь пол состава. — дополняет Карин, отпивая уже теплую воду из бутылки.       — Все доигровшиками пойдем? — усмехаясь интересуется Рюджин, садясь на горячий асфальт. Жар обдает ноги, заставляя согнуть их в ноющих коленях, приподняв над землёй. Это замечает Хван, кидающая ей со скамейки свою сменную футболку. Младшая кивает и благодарно подкладывает её, кладя ноги сверху, пачкая пыльным асфальтом светлую ткань. Видимо, переодеться в нее после тренировки Йеджи уже не удастся.       — Можно и так сказать. Они довольно сильная команда, но и мы не слабаки. И кстати, перерыв окончен. — поднимает из Йеджи, заставляя обеих вздохнуть. Может, Хван и хватило этого короткого перерыва, но младшая потихоньку выдыхается, тратя тот резерв, который ей необходим для похода до общежития.

• • •

      В шесть утра у Шин была пробежка, у Хван тоже, но бежали они по разным тропинкам, к восьми они пришли на площадку и в восемь ее покинули. Ноги давно забились болью отдаваясь при каждом шаге. Наверно, так нагружать мышцы перед матчем самая отстойная мысль, но удовольствие от тренировки перестали все. К вечеру в общежитии Рюджин, к своему удивлению, обнаруживает Нин и Джимин, сидящих вместе в гостиной. Как оказалось, они заселились часом ранее, а завтра подъедут уже и сестры Тайга, видимо, после уроков и игры.       — И чего вы все такие убитые? — спрашивает Ичжо поджимая губы. Это делает её немного похожей на ребенка, что веселит брюнетку. Чем-то даже напоминает Юну, она часто так делала, но уже это воспоминание проходится куском льда по коже, разгоняя мурашки.       — Тренировка. А вы весь день прохлаждались? — немного раздражённо спрашивает она, стараясь унять растущий по телу зависть, ноги ныли, соглашаясь с хозяйкой.       — Неа, но мы не до потери пульса занимаемся. — вступается Ю, то и дело проверяя мобильник. Одна рука зарывается в волосы, почесывая виски, пока хмурый взгляд буравит экран.       Ичжо лениво растягивается на большом диване общей гостиной, подбирая с кофейного столика пульт. Она слегка облокачивается на плечо Джимин, просматривая передачи. Взгляд скользит по ним, анализируя проявления нежности. Хочется так же, но не с ними, а с той, кто заперлась в их общей комнате, выдворив оттуда Шин. Брюнетка не знала, что там происходит, но она не отрывала уже более получаса, что немного напрягало. При этом Ю, что очень странно, была абсолютно спокойна, печатая что-то в телефоне. Ответ приходит сам с собой: она переписывается с Хван. Доказательств не было, так как она не видела ничего, но уверенность абсолютна.       — Напиши ей, что я хочу спать. — проговаривает она, ловя на себе хмурый взгляд Джимин. Она поднимает плечами, печатая что-то. Рюджин и правда хотела спать, она бодрствует уже около суток. Ей нужно срочно либо выпить и лечь, либо просто лечь. Проснуться с похмельем не хочется, от того второй вариант привлекает сильнее.       — Ночуй на диване. — проговаривает Ю, считывая сообщение с телефона. Взгляд ее все ещё серьёзен, и на шутку нет ни единого намека. Брюнетка окидывает её скептичным взглядом, выгибая бровь.       — А может принцесса поспит в здесь, а я не запрусь у нас? — отвечает она, кидая на дверь их квартирки гневливый взгляд. Почему это она не может попасть в их комнату? Они делят её. Одну на двоих.       — Хочешь, чтобы она заперлась здесь? — с усмешкой интересуется старшая, выпуская лёгкий смешок. Опускает взгляд на экран мобильного, быстро считывая уведомление. — Идём.       Шин, не понимая резкой перемены, молча встаёт, ступая за Джимин. Она мягко стучит в дверь и, не дождавшись отрывает её. В этот раз запертой оказывается ванная комната, заставляя Рюджин тяжело вздохнуть. Но уже с этим мириться она как-нибудь сможет, воспользуется общей. Она забирает небольшое полотенце из сумки вместе с домашней одеждой и уходит в душ, на прощание останавливаясь возле двери в туалет.       — Я не собираюсь ничего делать с тобой, Хван.       Ты со мной — нет… — проскальзывает в мыслях старшей, распластавшейся на хладном кафеле ванной. Устало рукой прикрывает глаза, стараясь глубоко дышать. Комната плывет перед глазами, окрашиваясь разными цветами. Тяжёлый вздох слетает с её губ, сменяясь накатывающей тошнотой.       А рядом сияют ярко красные конфеты.