Ashes

             Рюджин страдальчески склоняется над унитазом, прощаясь с и без того отвратительным завтраком. Живот скручивает очередным приступом, пока все ноет от горькой тошноты. Девушка опускается у стенки, откидывая голову. Светлая челка, ярко констатирующая с основным темным цветом волос, неприятно липнет ко лбу. Рядом фоном что-то говорит Юна, но старшая не разбирает слов, все до нее доходит словно из-под водной глади.       Она сплевывает едкую массу в толчок, жмуря глаза. Резкий выдох отдает темнотой перед глазами и усиливающейся тошнотой. Брюнетка тяжело вздыхает, борясь с последствиями веселья.       — Если мать обнаружит тебя с приходом, будет ругаться весь месяц! — Шин поднимает сестру на ноги, чуть ли не за шкирку тащя в сторону раковины. Опускает лицо под кран, включая холодную воду, сразу же отрезвляющую девушку.       — Блять! Ебанутая! — ругается Рюджин, отталкивая красноволосую к стене. Она ударяется с глухим стуком о холодную поверхность плитки, переводя затуманенные слезами обиды глаза на пол. Брюнетка пошатывается, держась за кафель ванной, стараясь перевести дыхание.       Старшая медленно переводит взгляд на сестру, медленно поднимающую голову, сталкиваясь глазами с младшей. В темных зрачках Юны, пробивающихся сквозь ярко-голубые линзы, отчётливо читается разочарование. Очередное.       — Прости. — тихо шепчет Рюджин, пока что-то тяжёлое и неприятное ползет по телу. Вина.       Теперь брюнетка сама подходит к крану, она склоняется над ним, спласкивая рот и лицо холодной водой. Юна смывает воду в унитазе, моет руки и быстро, не проронив больше не слова, покидает комнату. Либо у старшей глюки, либо она слышала всхлип сестры.       — Молодец, чертова идиотка.       Ни один мускул на лице не дрогает, хотя отражение противно улыбается. Губы неестественно растягиваются, образуя жуткую гримасу, столь противную, чтобы тошнота вновь о себе напоминает. Сплюнув в раковину, она тяжело выходит, прикрывая лоб, покрывшийся испариной, рукой. Гостиная, используемая лишь матерью, была пуста, но телевизор работал. Девушка устало падает на диван, подхватывая пульт с кофейного столика. Она лениво жмёт на кнопки, стараясь отвлечься на бредовые шоу с бесплатных телеканалов, но ничего стоящего не находит. Устало выдохнув, Рюджин опускает руку с пультом, бросая попытки найти что-то интереснее документалки про лис. К моменту возвращения матери, на экране виднелись уже ленивцы, удобно расположившиеся на деревьях. Один только их вид столь утомлял, что девушка тяжело зевает, окидывая мать равнодушным взглядом.       — Вечерочка. Как вы? — интересуется миссис Шин, лёгкой походкой заходя в дом. В руках ее тяжёлые пакеты, приземляющиеся на маленький островок на кухне.       — Норма. — дежурно отвечает Рюджин, не спеша помочь матери ни с покупками, ни с ужином, предпочитая до безумия медлительных ленивцев. Женщина начинает рассказывать о том, как прошел ее день, слишком уж сильно вдаваясь в подробности. Вскоре подходит и Юна, присаживающаяся на узких ступеньках. Смотреть телевизор, заглушаемый их болтовней, становится невыносимо трудно: с каждой секундой голоса родственников звучат все громче, раздражающим визгом ударяя по ушной раковине. — Пиздец…       Брюнетка резко срывается с дивана, одним лишь взглядом поднимая сестру с лестницы, дабы освободить себе путь. Слышит, как мать ругается, но пропускает мимо ушей. Дверь ее спальни громко захлопывается, отрывая от остального мира. Сигареты, припрятанные под кроватью, почти закончились, призывая сходить в магазин. Благо, мисс Шин давала неплохие карманные деньги своим дочерям, что позволяло старшей поддерживать свою зависимость, не экономя ни цента.       Мать яростно стучит в дверь, бросая что-то про наказание, но ее голос теряется в едком успокаивающем дыме сигареты. Горящий огонек на том конце красиво сияет во мраке комнаты, сосредотачивая взгляд на себе. В какой-то момент этот светлячок спрыгивает с сигареты, начиная изучать комнату: прыгает по мебели, оставляя после себя светящуюся дорожу. Шин преследует огонек взглядом, не отрываясь от сигареты. Красиво, но от алкоголя надо либо быстрее отходить, либо выпить чуть больше, перебивая ломку. Честно говоря, брюнетку в данную секунду не устраивал ни один из этих вариантов, ведь горячительных напитки помогали ей держаться, но разочарование на лице младшей сестры оказало на нее слишком большое влияние.       Рюджин напряжённо выдыхает, подходя к окну и рывком его открывая. Прохладный ветер, разошедшийся под конец лета, дарил некое спокойствие, унося душащие мысли прочь, но не избавляя от них плотностью. Бежать — не вариант, девушка знает не понаслышке, но раз за разом усваивает этот урок.       Крики за дверью утихли, что означало лишь одно: мисс Шин ушла за ключами. Скрежет зубов режет слух, неприятной вибрацией проходясь по эмали, пока бычок летит через окно, приземляясь на влажную траву. Второй этаж и водосточная труба прямо возле окна позволяют девушке легко спуститься, покидая дом.       Странно называть данное место домом, но это название столь лаконично, что брюнетка быстро свыклась с его горьким послевкусием. Улицы Санстоун Вэлли необычайно пустовали — всего пару человек. Это и к лучшему: небольшая передышка. Сейчас здесь весьма спокойно, ведь этот город, — без туристов, — слишком тих, словно находится в спячке. Здесь так же тихо, как и в лечебнице пару дней назад. Не самая счастливая ассоциация.       Санстоун навряд ли можно назвать городом мечты. Может, для таких как Миссис Шин — да, кто уже остепенился и ценит комфорт и спокойствие выше динамичности и веселья. На удивление, он был таковым и для Рюджин, ей, конечно, иногда не хватало радостей активных мегаполисов, но все было более-менее хорошо, пока не обернулось кое-чем ужасным на выпускном. Воспоминания до сих пор мурашками бежали по телу, хотя девушка и прошла курс реабилитации. Видимо, не совсем успешный, раз она продолжала запивать любое свое состояние алкоголем. Уже не дурью, и на том спасибо, хотя Юна была уверена, что именно ею. Младшую нельзя винить, у нее есть все причины считать, что сестра снова подсела, но мысль об этом комком застревала в горле.       Рюджин тяжело вздыхает, оседая на обочине, прячась под тенью высокого дерева от знойного солнца. Отвратительный город. Отвратительные люди. Отвратительное прошлое.       — Ох, здравствуй! — здоровается высокий мужчина, протягивая руку для приветствия. Лучи слегка перекрывают обзор, заставляя девушку щурить глаза. Силует кажется знакомым, и Шин быстро узнает парня, пожимая ладонь.       — М, здорова, Юнги. — бурчит она, отмечая, как он возмужал. Больше не походил на худого паренька, не пойми как занимающегося спортом. Футболка, что с год назад висела бы на нем мешком, обтягивала тело, выделяя мышцы. — Подкачаешься ещё больше, и я перестану с тобой общаться. — Рюджин недовольно ворчит — не любит она перекаченных людей. Не то что бы у мужчины было тело Аполлона, но него ему далеко, но худоба Юнги ей нравилась куда больше.       — Как жизнь?       Мужчина присаживается рядом, предварительно подметя место рукой. На шее висел бирюзовый свисток, цвета его прически в старшей школе. Он всего-то на пять лет старше Рюджин, но, почему-то, сейчас эта разница казалась куда большей.       — Отвратно. Ты?       — Круто. Я тренер в университете. — хвастается Мин, демонстрируя карточку пропуска. На ней он уже с черными отросшими волосами. Чуть короче чем те, что на нём сейчас. Кажется, за это время он изменился слишком сильно, но улыбка, тихая и почти незаметная, все та же, и это, отчего то, греет сердце девушки.       — Присоеденился к зоопарку? — шутит Рюджин, устремляя взгляд на облачное небо. Слава той туче, что закрыло солнце, однако погода приятных мыслей не навевала. — Как бы не пошел…       — Ещё раз так пошутить и я вручу тебе тренерский подзатыльник! А насчёт дождя… Навряд ли пойдет, — птицы высоко. — отвечает Мин, проследовав за взглядом подруги. — Кстати, я не просто так к тебе подошёл…       — Кстати, а как ты меня нашел? — в противовес отвечает Шин, сверля мужчину задумчивым взглядом: почти никто не знает, что семья Рюджин вернулась в город, а встретить знакомого на улицах Санстоун Вэлли, конечно, просто, ибо сам город весьма мал, но что-то кричало в девушке о том, что их встреча не случайна.       — Я пришел к тебе домой с предложением, узнал, что ушла, и пошел искать. И… Твоя мать волнуется. — просто ответил брюнет, пожимая плечами. На улице медленно вечерело — хоть солнце ещё ярко освещало улицы городка, часовая стрелка упрямо клонилась к шести. Многие люди уже повыходили из своих убежищ, прогуляться под милостивым солнцем, не желающем тебя сжарить, как бывает в обеденное время.       — Так… Что за предложение? — интересуется она, полностью проигнорировав последнюю реплику, вызвавшую в ней весьма странные эмоции. Словно что-то между чувством вины и радостью. Пусть волнуется себе на здоровье.       — Ты ведь не выбрала ещё университет?       — Нет и нет. Я не стану поступать в зверинец.       — Зверинцы сейчас самые модные. — с улыбкой подмечает старший, поглаживая свой свисток.       — А ферма будет в моде в октябре, но и туда я не сунусь.       Юнги устало выдыхает, прикрывая лицо рукой, но сдаваться ещё рано. Он пообещал себе, что заберёт Шин, что поможет ей. Как никак, она для него словно младшая сестра, а о младших надо заботиться. Мин не сильно понимал как — он был единственным ребенком в своей семье, — но был отнюдь не против разобраться.       — Это прекрасная возможность.       — Ага. — безразлично бросает брюнетка, недовольными взглядами провожая всех мимо проходящих людей.       — Рю, у тебя будет стипендия, высшее образование и волейбол, черт его дери! — эмоционально перечисляет старший, замечая, как на последнем варианте трогают плечи подруги. Волейбол. То, что в прошлом их связало, то, что помогло Рюджин продержаться в лечебнице, то, что в конечном итоге убило ее отца.       — Кто тебе сказал, что я всего этого хочу? — едко бросает она, чувствуя покалывания на кончиках пальцев. Это ощущение посещало ее только во время игр, когда видишь мяч, прыгаешь за ним, секунда до касания… И вот оно! Тот самый мандраж, в миллисекунды опоясавший все тело! И отчего то, словно в насмешку, посетило ее и сейчас, издеваясь над Рюджин.       — Я же вижу. — снисходительно улыбается Мин, сверля девушку глазами. Черт бы побрал его. — Плюс, не будет надобности жить с Юной и миссис Шин…       — В каком смысле? — сразу же оживляется она, устремляя на мужчину заинтересованный взгляд.       — Там специальное общежитие для спортсменов.       Улыбка Юнги становится шире, а глаза уже. Гореть ему в аду после такого, знает же, чем подкупить. Да, постоянное нахождение сестры и матери подле неё сильно раздражало, учитывая то, что они постоянно капали на мозги ее зависимостью. Теперь предложение Мина казалось чуть менее отстойным. Ей все ещё придется учиться в универе, куда она поступать пока не хотела, все-таки передышка после лечебницы необходима, но волейбол, деньги и общежитие в сумме сильно скрасили картину.       — Мать знает?       — Да, у каждого вида спорта по своему врачу и психологу, так что пару минут уговоров, и она оказалась не против.       — Каждому виду спорта? Расточительство. — бурчит она, взвешивая в голове мать и сестру на одной чаше весов, и врачей на другой. Медперсонал ее конкретно так доставал в лечебнице, но они хотя бы в душу не лезли.       — Может. — соглашается брюнет, медленно кивая. — С другой стороны, если есть деньги, то почему нет?       — Я навряд ли поступлю со своими оценками.       — Звезда волейбола старшей школы и не поступит? Я организую.       Пару секунд они проводят в абсолютной тишине, слушая лишь мерное дыхание друг друга. Возможно, это отвратительная идея — принимать решение о поступлении сейчас, когда отголоски горячительных напитков ещё кипели в жилах, но одним импульсивным решением больше, одним меньше. Ничего ведь страшного не произойдет?       — Так… В каком вольере буду я?       — В нашем университете.       — А ты недалеко устроился — в воробьиное гнездо подался. — едко замечает Шин, горько усмехаясь.       — Гнездо фениксов. — звучит чуть более раздражённо, чем хотелось бы Мину, устало трущему виски.       — Фениксов не за просто так воробьями прозвали. — подмечает брюнетка, и мужчина, хоть и с большой неохотой, но соглашается с этим.       — Я заеду за тобой. Завтра. — говорит он на прощание столь самоуверенно, что в Рюджин аж закипает. Словно он точно знает, что она уже не откажется.

• • •

      — Жалкое подобие университета. — ругается Йеджи, ступая по коридору учебного заведения. Стены увешаны портретами известных личностей, странными картинами, телевизорами с различными таблицами, а также полками, содержащими на себе медали, кубки, украшения и пыль. — Неужели придется проучиться здесь пару лет?       — А у тебя много вариантов? — ухмыляясь интересуется Джихе, проводя небольшую экскурсию по Санстоуну.       Йеджи недовольно фыркает, отворачивая голову. В том то и дело, что нет у нее вариантов. После случившегося с год назад ей закрутили все гайки, лишив какой-либо свободы. Потому она вынуждена поступать не в университет мечты, свалив из ставшего ей ненавистным Санстоун Вэлли в мегаполис, а в это «подобие».       — Это неплохой старт.       — Команда неудачников? Прекрасный.       Джихе устало выдыхает, решая пустить все на самотёк. Может, решение и не лучшая, но в ее обязанности не входит убеждение подростков, что их университет не столь ужасен. Санстоун — царство науки, отнюдь не спорта, но это ведь можно исправить. Ни один спортсмен не захочет поступать в заведение, которое ни разу не проходило дальше второго матча.       — Йеджи, я и тренер Мин лично занимаемся отбром в команду. Вы те, кто смогут привести этот университет к победе. — заявляет Джихе, устремляя на Хван полный решимости взгляд. — Ты нужна нам, а мы тебе.       — Вы мне не нужны, меня отправили в ссылку. — зло и с нотками обиды говорит младшая, ускоряя шаг, оставляя тренера Пак позади. Она кричит что-то о том, что надо быть здесь завтра утром, но Йеджи упрямо игнорирует.       Как же, блять, достало. Если бы у нее год назад все получилось, она бы не стояла бы сейчас здесь. Нигде бы не стояла… Если бы не чертова Шин Рюджин, то она бы спокойно поступила в университет мечты — Невермор. Девушка тяжело вздыхает, готовясь к тяжёлому разговору с семьёй и парнем, который, на его радость и ее зависть, поступил как раз туда.