Bloody Roses: Под Колпаком

На следующий день Джисон покинул дом родителей и вернулся в их с Лино пристанище — небольшой коттедж, купленный отцом незадолго до смерти. Это место, несмотря на отсутствие в нём Лино, Джисон мог с уверенностью назвать домом. Хотя сейчас там было пусто, только он ступил на порог, его окутало домашним уютом, слабым запахом терпкости и книг. Он был дома. Кот за всё время их отсутствия прекрасно жил у соседей — молодой пары, которая переехала в этот тихий район из самого центра города. Джисон не стал их тревожить, чтобы просто забрать кота домой, к тому же понимал, что соседи присмотрят за животным гораздо лучше. Джисону сейчас стоит присмотреть, в первую очередь, за самим собой. Сумку с чемоданом он оставил в коридоре. Желания разбирать вещи не было, как и раскладывать их по местам, чтобы потом опять складывать обратно. До чего утомительно и бесполезно. Во время позднего завтрака он ответил на сообщения Чанбина и Феликса, а также проверил, в какое время Лино был в сети. Последний раз — вчера в 21:39. Джисон мысленно прикинул, чем тот мог заниматься, представил в голове картину, которая казалась ему наиболее приятной: Лино играет на рояле в расстегнутой рубашке и безмятежно улыбается клавишам. Никаких мыслей о Мерло и подобном. Хватит. Это будет только больше отравлять существование. Джисон дал обещание, прежде всего, самому себе, что за время отъезда попытается всё исправить. И начать он собирается со своих мыслей и восприятия. Плеснув себе в бокал красного вина, он отпил половину и с бокалом в руке направился в комнату, которую до этого открывал лишь раз. Кабинет отца был просторнее, чем можно было себе представить. Большое квадратное окно занимало практически всю площадь дальней стены. Через занавески в комнату проникал утренний свет, подсвечивающий пыль и трещины в полу. Здесь пахло книгами ярче всего. Ими были заставлены стеллажи, располагавшиеся прямо напротив письменного стола. Тот, в свою очередь, был пустым и выделялся на фоне всего кабинета своей заброшенностью. Джисон провел пальцем по пыльным корешкам книг разного статуса редкости. Они не задержали его внимание, хотя обычно было с точностью наоборот. Он любил книги, но в данный момент не хотел брать в руки ни одну из них. Их фантомного запаха было достаточно. Внутри зародилось чувство, что в этой комнате есть нечто, предназначенное специально для него, поэтому Джисон продолжил изучать пространство. Отставив бокал на стол, он сел в кресло и подёргал ящики. Заперто. Закатив глаза на параноидальное желание отца всегда держать их закрытыми, Джисон встал и сделал ещё один глоток вина. Глаза бесцельно бродили по периметру комнаты, которая не успела обрести хозяина. Несмотря на то что здесь были книги и мебель, она чувствовалась бесхозной. Значит, стоит прибрать её к рукам — не пропадать же добру. Походив из угла в угол ещё немного, Джисон бросил тщетные попытки добраться до неосязаемой цели. Алкоголь в сочетании с таблетками опьянял быстрее, поэтому одного бокала хватило, чтобы Джисон почувствовал долгожданное головокружение и отголосок эйфории. Вдруг из кухни послышался звонок телефона. Пришлось поторопиться, чтобы принять его. Едва не запнувшись о ножку стула, Джисон тихо сматерился и ответил на незнакомый номер: — Что? — Не очень-то приветливо. Где твои манеры, сынок? В голосе мамы слышалась улыбка, несмотря на строгость слов. Джисон нахмурился и ещё раз сверился с номером. — Ты сменила номер? — Пришлось. Мой старый телефон выпал из окна, пока я читала, сидя на подоконнике. Сейчас сижу со старой раскладушкой, представляешь? Лет пятнадцать не брала их в руки. — Действительно забавно, — заторможено ответил Джисон после маминого лепета. — Когда ты приедешь? Я комнату прибрала уже наверное сотню раз, специально к твоему приезду. Можешь совсем ничего не брать, кроме айди-карты. Сегодня и завтра здесь как раз дни приема гостей, так что надеюсь, ты сможешь выкроить время. Звонко зевнув, Джисон налил себе ещё один бокал и сделал долгий глоток. — Угу. В любой день могу. Я сейчас очень свободный человек. Он поморщился от такого выбора слов. Но они теперь вылетают прежде, чем Джисон успевает подумать. Чертовы таблетки. — Вот и отлично. Тогда буду ждать тебя завтра, сегодня отдохни с дороги. Покажу тебе наш внутренний садик с фонтаном, а потом можем погулять во внешнем — он сделан в японском стиле, тебе точно понравится. А, и ещё здесь такие красивые цветы посадили… И для матери время перестало существовать. Джисон только подливал себе вина, слушая почти непрерывный поток речи, лишь иногда вставляя свои ремарки. К концу разговора бутылка опустела, а Джисон почти заснул, оперевшись подбородком о ладонь. Из состояния полудремы его вывели слова, от которых сердце вмиг ускорило темп. — …у Минхо всё хорошо? Ты не говорил ему, что поедешь в лечебницу? — Н-нет. Как-то совсем из головы вылетело. Мы сейчас немного… в ссоре. — О. — Последовала неопределенная пауза. — А что случилось? Девушку не поделили? Разумеется, это было сказано в шутку, но Джисон тут же раздраженно выдохнул и закатил глаза. Когда-нибудь ему надоест объяснять матери, что они с Лино вместе, как пара, как два влюбленных человека. Когда-нибудь… — Мама. Я говорил тебе сто раз — нет у нас никаких девушек. И не нужны они. Мы с Минхо вместе, точка. Хватит уже питаться пустыми мечтами о том, что у меня когда-то будет жена и дети. Я не хочу этого. — Джисон сделал ещё один неторопливый глоток. — Хочу только его. Смесь негодования и неприятия смешалась в ответном возгласе. Мама однако быстро взяла себя в руки и заговорила прежним задорным тоном. — Ну что ты такой серьезный. Я же шутила. К тому же, это всё проходит, сынок. Сейчас тебе кажется, что у вас всё серьезно. Но у нас в стране так не бывает. Не переживай, всё перемелется, и будет мука. И ваши с Минхо игры тоже пройдут. Игры. Джисон фыркнул и покачал головой, больше не горя желанием что-то доказывать. Это как об стенку кидать каучуковый мячик — всё возвращается на исходную позицию. Поэтому он просто пожелал маме хорошего дня и вскоре отключился. Она может убеждать себя сколько хочет — это всё равно ничего не изменит в чувствах Джисона. А значит, нет смысла тратить энергию и пытаться что-то изменить в её добровольной слепоте. Ваши с Минхо игры тоже пройдут, — передразнил он и перебрался в гостиную на диван. Были бы это просто игры (не только в покер), Джисон вообще бы ни о чем не парился. Но играть обычно весело, а его состояние немного далеко от веселости. Самую малость. Спасибо смеси алкоголя и таблеток за искусственную радость, пускай и кратковременную. Только Джисон упал на диван, как воспоминания вспышками стали мелькать перед глазами. Вот Лино сидит в углу дивана, прижавшись к шее Джисона, и тяжело дышит, наблюдая из-под ресниц за всем действом. Как Джисон запускает руку ему в спортивные штаны, как начинает ей двигать в неровном ритме, как ускоряется ближе к концу и как слизывает каплю пота с чужого виска. В то время, после отравления, Лино ещё не передвигался без посторонней помощи. Поэтому Джисону пришлось спустить его на первый этаж под предлогом посмотреть телевизор, а вместо этого заняться кое-чем другим. Никто из них не был против, тем более, что это были первые попытки близости после первой ночи. Отравление подкосило здоровье Лино сильнее, чем они ожидали. Были мысли, что Лино больше не сможет ни ходить, ни быть готовым к близости. Чертовы розы вполне могли оставить его с различными дисфункциями. К счастью, Лино был достаточно сильным, чтобы отделаться просто испугом. Ну, и непонятной инфекцией, будь она неладна. Джисон пнул одну из диванных подушек, будто это она была виновата в его хорошей памяти. Оттянув джинсы, он тихо выругался и поднялся, чтобы запереться в душе на ближайший час. Он ожидал, что находиться дома без Лино будет невыносимо. Но не представлял насколько.

***

Психиатрическая лечебница, в которой мама коротала свои дни, находилась в какой-то глуши. Прямо как Чанми, только размером поменьше. Пространство вокруг действительно напоминало чей-то бережно выращенный сад, а сама лечебница состояла на восемьдесят процентов из стекла. Внутри наверняка было невероятно светло. Все фильмы ужасов про психбольницы, которые Джисон смотрел, стояли далеко от этого оазиса покоя и эстетики. Неспешно идя по гравийной тропинке с сигаретой между губ, Джисон думал, сколько же стоит лечение здесь и откуда у его мамы такие деньги. Здание явно кричит о том, что небогатым здесь не место. Это не одна из тех государственных больниц, при виде которых скручивается живот и появляется желание бежать, не оглядываясь. Здесь своя особая атмосфера покоя и меланхолии. Чем больше Джисон об этом думал, тем яснее понимал — лучше не лезть в эти дебри. Деньги родителей он и раньше не считал, не стоит начинать сейчас. В приемном покое его встретила приветливая девушка в белом костюме с желтыми манжетами и собранными в пучок волосами. Недолго провозившись с айди-картой, она кивнула кому-то в коридоре правого крыла. К Джисону подошёл молодой человек в очках со странно прилизанными волосами и также приветливо-сдержанно улыбнулся. — Хан Джисон. Позвольте вас сопроводить к вашей матери, на третий этаж, в комнату четыреста пятнадцать. — Позволяю. Молодой человек только шире улыбнулся и никак не прокомментировал способность Джисона говорить нелепые вещи. У самого Джисона щёки горели от стыда, пока он шёл следом за медицинским сотрудником, который, по-видимому, выполнял здесь роль надзирателя и одновременно проводника. Поднявшись на лифте на нужный этаж, молодой человек подвёл Джисона к третьей от лифта двери и постучал, после чего сразу же удалился. Джисон пару раз обернулся по сторонам: коридор пустовал, не считая комнаты отдыха в самом конце, где по разным углам сидели женщины, уткнувшись либо в книги, либо в стены. Но никакого сумасшествия не наблюдалось. — Войдите, — послышался слабый голос за дверью. Джисон приоткрыл её и неуверенно заглянул внутрь. Комната была очень светлой, даже невыносимо светлой для привыкших к темноте глаз. На бежевых стенах виднелся рисунок бесконечных зеленых ветвей, которые то извивались, то расходились в разные стороны, то срастались вновь. У правой стены за шкафом стояла кровать, на которой сидела мама и лучезарно улыбалась. Когда за Джисоном закрылась дверь, она тут же подбежала к нему и притянула к себе. От такого порыва Джисон даже растерял все слова, которые у него в последнее время выходили без раздумий. Он неуверенно приобнял маму в ответ и более расслабленно выдохнул. — У тебя уютно, — сказал Джисон, когда она отошла на шаг и протянула руки к его волосам. — Мам, ну не надо. — Когда ты успел отрастить такие чудесные кудряшки? Скоро до плеч опустятся. Такой взрослый. Он скромно окинул взглядом её редкие черные волосы с едва заметной сединой, которая в такой светлой комнате выделялась из общей темной копны. Морщины стали глубже, но нездоровая худоба прошла. Снова отклонившись в сторону, чтобы избежать прикосновений к своим волосам, Джисон беззлобно покачал головой. — Я всё забываю постричься. Никак не найду на это время. — Что, Чанми опять душит учебой? — Мама понимающе вздохнула. — Как обычно. Это место не изменить. Ох, и щетина у тебя такая… жесткая. — Мам, ну всё. Хватит. — Джисон отнял мамины руки от лица и посмотрел со всей возможной серьезностью, но её это ничуть не убедило. — И кому только мой красивый мальчик достанется? В Шато точно выстраиваются очереди. — К счастью, не выстраиваются. А достанется твой мальчик другому красивому мальчику, — сказал Джисон с безмятежной улыбкой, но твердым голосом. — То есть, Минхо. — Ой, — отмахнулась мама небрежно. — Опять ты про своё. — Не прекращу, пока не прекратишь ты. Мама коротко нахмурилась, но так же быстро просияла снова. — Давай не будем, да? Поговорим о чём-нибудь другом. Ты же не ссориться приехал. И я хотела тебе показать внутренний садик, на улицу нас увы не выпустят. — Почему? — Сегодня одна пациентка выбросилась из окна, — сказала она обыденно. — Такое тут иногда случается. Поэтому никого сегодня не выпускают. — Звучит ужасно, — со слабым шоком признался Джисон, но мама лишь беззаботно отмахнулась. — Ну что, пошли прогуляемся? Они вышли в коридор, который по сравнению с комнатой был слегка затемнен благодаря жалюзи на окнах. Мама свернула в противоположную от комнаты отдыха сторону. Джисон некоторое время оглядывался, пока мама рассказывала о своих ежедневных занятиях с психологом, новых хобби и людях, с которыми здесь приходилось иметь дело. Не все вызывали у неё положительные эмоции. — На третьем этаже живут самые спокойные, — она обвела рукой пространство и продолжила путь. — Самые буйные живут на втором. А на четвертом находятся процедурные кабинеты. — И как кто-то смог выпрыгнуть из окна процедурного кабинета? Неужели никто не следил? — Следили. Но если человек имеет четкое намерение, его мало что может остановить. Поговаривают, она была очень быстрой, никто не успел среагировать. Покачав головой, Джисон не нашелся с ответом. К тому времени как они дошли до конца коридора, на пути им встретились только работники. Все пациентки сидели либо по своим комнатам, либо где-то ещё. Повернув вслед за мамой налево, Джисон остановился у стены, стеклянная дверь которой вела во внутреннее пространство, полностью состоящее из невысоких деревьев, кустов и свисающих цветов. В самом центре сада стояло несколько скамеек, одна из которых была занята. Он вопросительно покосился на маму, когда она резко остановилась, не решаясь войти через стеклянную дверь. Тот самый медработник с прилизанными волосами стоял неподалеку и внимательно за ними наблюдал. — Мам, ты чего? Пошли? — понизил голос Джисон. — Хм. Я думала, ей не разрешают сюда подниматься, — сказала миссис Хан, не отнимая взгляда от женщины, сидящей на скамейке. — Кому ей? Мама лишь кивнула в сторону пациентки в саду, и Джисон напряг зрение, чтобы разглядеть её. Короткие волосы женщины были завязаны в низкий хвост, смотрела она вниз, на свои колени, поэтому Джисон не мог разглядеть лица. Серый вязаный кардиган был ей велик в поникших плечах. По виду ничего примечательного. Сумасшедшей она не выглядела. Догадка больно кольнула его в затылок. Джисон резко повернул голову к маме и спросил: — Это мама Минхо? — Да. Раньше я её здесь не видела, мы могли встретиться только в столовой. Странно. — И ты не хочешь к ней подходить? — Скорее, это она не хочет, чтобы я подходила. Не хочу нарушать её покой сейчас. — Мама вздохнула и потеребила рукав кофты. — Пойдем обратно? — Может… — Думать нужно было быстро. Возможно, у Джисона больше не будет шанса когда-нибудь поговорить с матерью Минхо. Или просто сказать ей здравствуйте. Сердце набирало темп, пока он колебался и боролся с сомнениями. — Может, я могу поговорить с ней? Прилизанный медработник появился за спиной будто из воздуха. — Кем вы приходитесь мисс Ли? — спросил он на удивление строго. — Я… — Лучшим другом её сына, — опередила мама. — Может, вы разрешите ему хотя бы поздороваться? Молодой человек слегка нахмурился и осмотрел Джисона беглым взглядом. — Хорошо, даю вам не больше десяти минут. Запрещается говорить о прошлом, напоминать о травмирующих событиях и заставлять вспоминать любые эпизоды. Это понятно? Джисон неуверенно кивнул. Молодой человек открыл дверь и пригласил идти за ним следом. Только за ними закрылась дверь, оставившая маму по ту сторону стекла, Джисон ощутил, как нервы забегали по конечностям. Ладони вспотели. Он же совсем не знает, что говорить. — Мисс Ли, к вам посетитель, — сказал медработник вкрадчиво, когда они остановились у скамейки. — Один из ваших прошлых знакомых. Я оставлю вас ненадолго, если что вы всегда можете кивнуть мне, и встреча закончится. Хорошо? Мама Минхо даже не подняла на работника глаза. Только сейчас Джисон заметил, что она смотрела не просто в скамейку, а на карты, разложенные на коленях, и что-то шептала. Походило на последовательность из цифр. Молодой человек отошёл в сторону, ближе к двери, и оставил их наедине. Джисон вытер потные ладони о джинсы и присел на соседнюю скамейку. — Здравствуйте, — голос чуть не сорвался, но он успел взять себя в руки. — Меня зовут Джисон. Как вы… поживаете? Он знал, что это несказанно глупо. С чего бы матери Минхо отвечать на вопросы незнакомого человека и вести с ним разговор? Джисон надеялся, что она хотя бы обратит на него внимание, но увы — его проигнорировали, так же как прилизанного медработника. Шёпот не прекращался, поэтому Джисон решил умолкнуть на время. Может, когда она закончит, то наконец заметит его? Но прошла минута, а может и две, а они так и сидели в прежней позе и в полной тишине, не считая чужого шёпота. Когда Джисон уже собирался подняться, осознав, что это была глупая идея изначально, слабый голос заставил его замереть и повернуться. — Уважаю тебя за терпение, Джисон. Мне нужно было подсчитать очки сегодняшней игры. Как только женщина подняла голову, глаза Джисона самопроизвольно расширились. Сердце болезненно сжалось. На мгновение он потерял самообладание, испуг сковал горло. И тому было лишь две причины: пара страшных шрамов — один рассекал бровь, другой опускался от виска до челюсти — и ужасная схожесть с Лино. Такая смесь выбила из Джисона последние мысли, и он просто пялился в немом шоке несколько долгих секунд. Женщина, на удивление, стойко выдержала его взгляд и терпеливо дождалась ответа. Кажется, она привыкла к подобной реакции. — Извините. — Пришлось потупить взгляд, иначе это было бы совсем невежливо. — За что же извиняешься? — голос её показался скорее незаинтересованным, чем раздражённым. — Просто вы напомнили мне одного человека, вот и всё. — Не бойся говорить правду больной женщине. То, что тебя испугали мои шрамы, вполне естественно. — Нет-нет, они… я не акцентирую на них внимание. Она усмехнулась и вдруг вытянула из колоды карту. По какой-то глупой случайности это оказался черный джокер. — Ох, смотри. Карты говорят, что ты лжешь. Джисон окончательно сдулся, опустив плечи. Увиливать действительно было бесполезно. Он ещё из «Шипов» понял, что эта женщина не наивна и далеко не проста. — Извините меня. Я не должен был так смотреть на ваши шрамы. — Ничего, — она небрежно отмахнулась и положила колоду рядом с собой на скамейку. — Так кем ты мне приходился, говоришь? Мне нужно определить уровень твоей обеспокоенности и боли в данный момент, чтобы продолжить беседу. — Я… — Голова в мгновение опустела. Кто он, в самом деле? Не родственник и даже не обычный знакомый. Недопарень её сына, с которым у него сейчас перерыв? Звучит несолидно. Версия мамы казалась самой безопасной в затянувшей тишине. — Лучший друг вашего сына. — О. Значит, не особо больно. Хорошо. Джисон ожидал другой реакции, и ему тут же стало ясно, почему Лино перестал навещать мать. Даже если она ведёт себя вполне адекватно, её отношение к нему будет как к совершенно чужому человеку. Это, должно быть, невыносимо. Невыносимо больно. — Он давно к вам приходил? — осторожно поинтересовался Джисон и покосился на медработника, который не сводил с них глаз. — Кто? Этот студентик? — проследила она за его взглядом. — Нет. Ваш сын. — Хм. Давно его не видела. В прошлый раз он даже не стал со мной говорить, просто молча сидел и смотрел на свои ладони. — Молча сидел? — Джисон тяжело сглотнул, и гримаса боли скривила лицо. — А о чём ему говорить с матерью, которая его совсем не помнит? — сказала она без единого сожаления, слишком прямо и в лоб. Будто говорила не про себя. Будто вся ситуация произошла с героями книги, и она пересказывала её сюжет Джисону. — Я понимаю его нежелание приходить сюда. Наши встречи всегда давались мне тяжело. Меня будто просили о чём-то, чего я не могла дать. Эта фантомная просьба никогда не была высказана, но всегда витала в воздухе. Как тяжелый стеклянный колпак. Удушающе. Джисон непонятно от чего вздрогнул. Ему вдруг ярко представились эти встречи. Представился Лино, полностью разбитый и опустошенный своей болью. Таким Джисон его никогда не видел, но воображение нарисовало эту картину во всех красках. От этого стало вновь до дрожи холодно. — Вы, наверное, правы. Извините, что напомнил о сыне. — Напомнил, — она усмехнулась и перекинула ногу на ногу. — Разве этот студентик не предупредил тебя, что мне нельзя ни о ком и ни о чем напоминать? Она перевела взгляд на медработника, который так и не сводил с них глаз, и даже улыбнулась краем губ. Джисону эта улыбка показалась до боли знакомой. Он тяжело сглотнул и выдавил: — Предупредил. Извините. — Прекрати извиняться. Что за привычка? Ты же не вонзал мне клинок в живот. На слова я не обижаюсь и не вижу смысла подбирать верный тон при общении с малознакомыми людьми. Слишком большая честь. Джисон на автомате кивнул и снова вытер ладони о ткань джинс. — Наверное, я перенервничал. — Он решился посмотреть женщине прямо в глаза и больше не высматривать пыль на своих кедах. В ответ она стала внимательно рассматривать его лицо. — Чем вы занимаетесь здесь? Кроме игр в карты? Коротко сощурившись, мисс Ли наклонила голову и посмотрела на Джисона под углом. Будто изучала букашку под микроскопом. — По-разному. Иногда случается читать книги, но мне редко их выдают. — Почему? — Наверное, потому что после прочтения я как фанатик сажусь за написание своей. Дурацкая привычка. Из-за этого у меня пропадает сон, ведь приходится думать о сюжете и героях. А это плохо сказывается на лечении. — О. — Джисон слабо выдохнул. — Я могу вас понять. — Да? В чём именно? — Тоже рождается вдохновение, если книга понравится настолько сильно, что я не могу думать ни о чем другом. Могу писать всю ночь напролет, а утром засыпать на лекциях. Такое вот увлекательное студенчество на факультете филологии. Мисс Ли понимающе улыбнулась и придвинулась чуть ближе. Взгляд её стал ещё более цепким и изучающим. — Буквально минуту назад у меня появилась мысль, что ты пишешь. Фантомное ощущение. А книга у тебя есть? Я бы почитала что-то свежее, а не очередной дешевый роман из местной библиотеки. Улыбка Джисона на мгновение дрогнула. Всё им написанное не подойдет — то тут, то там фигурирует Чанми. А его предупредили, что насильно вызывать воспоминания нельзя. Да и полноценной книги он так и не написал — так, лишь прозаические обрывки и сборники стихов. Есть ещё вариант прошерстить домашнюю библиотеку отца, но насколько известно, свою книгу он так и не выпустил. Остаётся только надеяться, что на стеллажах у него завалялось что-то интересное. Шестеренки Джисона закрутились как бешеные. Но медработник жестом указал на наручные часы. Время встречи подходило к концу. Действовать нужно было быстро. — Я могу отдать вам какую-нибудь интересную книгу из домашней библиотеки. Своего романа у меня пока нет, поэтому выберу из того, что есть. — Звучит многообещающе. Можешь передать книгу девушке из приемного отделения. — Хорошо. Вам же нравится жанр темной академии? — Никогда не читала. Точнее, не помню, чтобы когда-либо читала. — Тогда я подберу на свой вкус. Вы не против? — Я не в той позиции, чтобы требовать чего-то другого. Даже если ты принесешь мне камень в пакетике, я буду рада. Знаешь почему? Потому что важен сам акт дарения, а не подарок. Джисон скромно улыбнулся и кивнул. — Мой друг на вас очень похож. Надеюсь, мы с вами ещё увидимся. — Жизнь полна сюрпризов. Может быть, однажды. Молодой медработник подошёл, поэтому короткую беседу пришлось завершить. Джисон поклонился на прощание и не смог проигнорировать интерес, родившийся в глазах мисс Ли после их разговора о книге. И хотя Джисон пока не имеет понятия, какую именно книгу принести в дар, в скором времени он собирается это исправить. Это единственное, что он может сделать для женщины, которую никогда не знал, но которая стала причиной многих изменений в его жизни. Начиная хотя бы с рождения одного очень важного для Джисона человека. Как только Джисон вышел обратно в коридор, они с мамой вернулись по проложенному пути обратно в комнату. Она его ни о чём не спрашивала, что показалось несколько странным, и никак не прокомментировала разговор, за которым наблюдала через стекло. Всё оставшееся время визита они сидели за столом и пили сок, который Джисон принес с собой наряду с целым пакетом разных вкусностей. Он тоже не стал спрашивать маму о потенциально опасных темах — не хотелось портить остаток совместно проведенного дня. Как только приехал домой, Джисон прошёл в кабинет отца и стал рыться в книгах, занимавших стеллаж. Ему сейчас была важна любая помощь. Но там ничего подходящего, кроме шести экземпляров «Тайной истории», разумеется, не было. Это даже расстраивало. Сидя на полу, окруженный книгами со всех сторон, Джисон просматривал каждую на наличие записок, закладок, заметок и прочего. Но у отца была дурацкая привычка сохранять книги нетронутыми и чистыми, будто они только вышли из печати. Поэтому представить, о чём написана та или иная книга, было довольно сложно. Описания иногда не давали четкого ответа. На четвереньках Джисон дополз до нижнего ящика стола и снова его подёргал. До сих пор заперто — а на что он вообще надеялся? Устало выдохнув, Джисон поднялся и обойдя книжные башни, ушёл на кухню. Там он откупорил ещё одну бутылку вина и, не наливая его в бокал, сделал пару глотков из горла. Потом с бутылкой вернулся в кабинет и снова сел посередине комнаты. Ночь обещала быть долгой.

***

Целую неделю Лино не отвечал ни на сообщения, ни на звонки. Джисон с необычайной стойкостью и терпеливостью принимал это как данность и продолжал выполнять свою рутину, которая была не такой уж разнообразной. Вредные привычки он разбавлял прогулками на свежем воздухе и писательством. Даже несколько раз садился за пианино, но надолго его не хватало. Кухня превратилась в пункт приема пустых бутылок из-под вина — ими была заставлена вся столешница острова. И даже факт приема таблеток Джисона не останавливал, хотя должен был. Но каждый живёт как умеет. Хотя Джисон в последнее время начал сомневаться, действительно ли он знает какого это — жить правильно. Поиски книги для мисс Ли не увенчались успехом. Ни одна не подходила, либо же Джисон был слишком придирчив. В любом случае, он решил заняться этим на свежую голову на следующей неделе, после визита Феликса и Чонина. Друзья должны приехать с минуты на минуту, что хорошо. Джисон уже изголодался по нормальному общению. Такси только отъехало, как Джисон тут же спустился по ступенькам на первый этаж и распахнул входные двери. Феликс первым упал в его объятия и в шутку облизнул шею, на что Джисон поморщился и оттолкнул друга в сторону. Обняв Чонина, он отошёл с прохода, чтобы друзья могли войти. — У тебя тут пахнет прямо как в Мерло, — протянул Феликс, пройдя дальше по коридору. — Бедный мой дом. — Это мой дом, не привыкай к гостеприимству. — Поздно. Уже привык. Кстати, мы тут подумали и решили, что останемся у тебя на недельку. Возражения не принимаются. Джисон и не собирался возражать, но брови самопроизвольно подскочили. Чонин в это время придержал его за локоть и направился в уборную. — Мы подумали, ты не будешь против, — сказал он и игриво подмигнул. — Но тебе придется поделиться одеждой. Мы взяли только необходимое. — Разберемся, — отмахнулся Джисон и подтянулся за Феликсом на кухню, когда Чонин скрылся за дверью ванной. — Я надеюсь, ты не с пустыми руками. Феликс закрыл холодильник с разочарованным выдохом и обернулся. — У тебя еды вкусной нет, а тебе лишь бы травой затянуться. — Так ты взял? — Конечно. — Острый взгляд Феликса вдруг пронзил Джисона насквозь. — Херово выглядишь. Может, тебе завязать с чем-нибудь одним? Печень скажет спасибо. — Что ты говоришь, когда я беспокоюсь о твоем здоровье? Чтобы я не лез в это дело. Вот и ты не лезь. — Джи, не будь мудаком, — предупреждающе оскалился Феликс. — Меня спасать бесполезно, а вот тебя ещё можно. Я гроблю свое здоровье, потому что у меня его и так никогда не было. Мне плевать, что убьет меня быстрее. А вот ты добровольно себя травишь. За подобное Лино по головке не погладит. — А он и не узнает. — Я бы не был так уверен. Мой рот на замке, ты это знаешь, но вот Йена имеет свои моральные принципы. С ним сам договаривайся. — У меня есть аргумент, которым можно манипулировать. Чонином соответственно тоже. — Знаешь какую-то грязную его тайну? — Феликс заговорщически улыбнулся. — Предатель. А я не знаю. — Чувствую, сегодня будет веселый вечер, — Джисон покачал головой и растянул губы в улыбке. — Пойду и найду вам вещи поудобнее. Можешь пока заказать еду. — И продуктов. Как ты вообще можешь так жить? Пожав плечами, Джисон скрылся наверху. Пошарив в шкафу, он нашёл домашнюю одежду, часть из которой принадлежала ему, а другая — Лино. Когда друзья переоделись и Феликс включил музыку на весь первый этаж, Джисон растворился в чувстве защищенности и покоя. Когда привезли еду, они оживились ещё больше: Феликс стал пританцовывать, перекладывая контейнеры из пакета на стол; Чонин допивал бутылку вина, начатую Джисоном, в ускоренном темпе, а сам Джисон расфокусированным взглядом смотрел на горячую еду, глотая слюну и поражаясь обилию продуктов. Чувствуя себя вторым хозяином этого дома, Феликс раздал всем по столовым приборам и принялся есть самым последним. Джисон скосил на него прищуренный взгляд. — Откуда ты знаешь, где что лежит? — Успел проверить в прошлый раз, летом, — набив полные щёки, сказал Феликс. — Пока ты дрых после порции травки. — И как мне жить с фактом, что ты шаришься в моих вещах? — Смириться. Кстати, я тогда очень удивился, что не нашёл у вас игрушек. — Мы вроде не дети уже… — Джисон тяжело сглотнул кусок курицы. Осознание, какие именно игрушки имел в виду Феликс, пришло с опозданием. — Ты их целенаправленно искал что ли? — О, ну всё, началось, — вздохнул Чонин и поднялся за ещё одной бутылкой. — А что такого, Джи? Я мог бы подсказать парочку классных вариантов, если бы ты меня попросил. — Мне и Лино было как-то не до этого, — буркнул Джисон и опустил взгляд в тарелку. — Да и сейчас в принципе тоже. — Эй, я об этом помню, не дави на совесть. Просто хотел помочь, вот и всё. Как надумаешь, свистни. — Вы закончили с откровенными разговорами? — спросил Чонин, как только налил каждому по бокалу и снова опустился на стул. — Ты бы запоминал лучше, о чем мы тут говорим, — фыркнул Феликс. — Кто знает — вдруг тоже пригодится. — Вы как две разведенки, которые пытаются учить жизни. Нет уж, спасибо. Проживу без ваших советов. Феликс драматично оскорбился и положил руку на сердце. — Смотри, какой он злобный. Это общение с нами так плохо влияет? — Я бы сказал, конкретно с тобой, — усмехнулся Джисон. — Мы ещё и разведенки, значит, — проигнорировав слова Джисона, продолжил Феликс. — Йена, и не стыдно тебе? — На правду не обижаются. — Технически мы не можем быть в разводе, потому что не были в браке, — предположил Джисон, болтая вино в бокале. — Поэтому это лишь полуправда. — А ты меньше цепляйся к словам, — хихикнул Чонин и пьяно скосил взгляд на сидящего рядом Джисона. Феликс стоял напротив и опирался о столешницу руками, переводя поплывший взгляд с одного на другого и улыбаясь. Он, к слову, уже успел выбросить пустые контейнеры в пакет, и Джисон не помнил такую нетипичную для друга порядочность. Может, дело в том, что он всё-таки в гостях? Плавно перекочевав в гостиную, они расположились на полу, оперевшись спинами о диван. Феликс однако решил сменить место и сесть напротив, чтобы хорошо видеть каждого и понимать, когда курить уже хватит. Джисон знал, что друг делал это скорее неосознанно, но даже такая минимальная забота не могла не согревать сердце. Глубоко затянувшись, Джисон выдохнул и откинулся головой о сиденье дивана. Сидящий рядом Чонин сделал то же самое. Мир замедлился. Джисон смотрел в потолок и поражался его чистоте: он был нереально белым, будто его каждую неделю кто-то мыл чистящими средствами. Но это было маловероятно, ведь дом пустовал несколько месяцев. Из вязких размышлений Джисона снова вывел голос: — Ты опять думаешь о потолке? — Феликс фыркнул от смеха. — Джи, завязывай. Напиши о нём стих и отпусти эти мысли. — Я могу вам кое-что рассказать? — спросил Джисон заторможено. — Почему ты вообще спрашиваешь? — раздался голос Чонина откуда-то справа. –Конечно, говори. — У меня иногда такое чувство, что я всё это придумал. — Он обвел рукой пространство и неопределенно закусил щёку. — Порой кажется, что не существует Чанми, вас, прошлогодних событий. Может, я настолько замечтался в попытках написать книгу, что просто сошёл с ума и теперь она пишется в моей голове? Это всё — лишь огромный, непрекращающийся сон, и я не могу проснуться. — Горло неприятно сжалось. — Что если Лино на самом деле нет? Больше нет. Что если после Ночи Розы его не стало, и я не смог это принять, поэтому просто сошел с ума? Что если мой разум играет со мной, выдавая желаемое за действительное? Ведь я просто слабый человек, как и все. В один момент в голове что-то щелкнуло и всё. Что если я сам придумал наш счастливый конец? В гостиной стало слишком тихо. В какое-то мгновение Джисон побоялся открыть глаза — вдруг Чонина с Феликсом и правда тут не было? Но он почувствовал слабое прикосновение к своему бедру и тут же расслабился. — Так, Джи. Наверное, тебе хватит. Феликс, несмотря на попытки Джисона сопротивляться, забрал у него косяк и сходил на кухню, чтобы выбросить его в мусорку. Чонин, до этого едва ощутимо касавшийся ноги Джисона, усилил хватку и заглянул другу в глаза. — И часто тебя посещают эти мысли? — С периодичностью. — Может, к врачу? — Вряд ли он скажет что-то новое. Феликс вернулся с кухни и сел на своё место, обратив острый взгляд на Джисона. — Я ожидаю, что ты сейчас расскажешь нам, что с тобой происходит. Во всех подробностях, Джи, так что без фокусов. Начать можешь с чего угодно. Вперед. Джисон знал, что без подобного словесного пинка от Феликса ни за что не решился бы на правду, поэтому решил приоткрыть её завесу хотя бы немного. — В прошлом учебном году произошло кое-что плохое, что коснулось меня и Лино. — Его болезнь? — уточнил Чонин. — Н-да. Не только это, конечно, но и предшествующие события. Его пытались убить… — Чего? — нахмурился Феликс и подался вперед. — Прямо в универе? — Да. — Джисон резко выдохнул и попытался прийти в себя. — Это был кёсуним Кан. Он чуть не убил Лино, хотя первоначальной целью был я. Лино защитил меня и почти поплатился за это жизнью. Он ведь… не поплатился? Скажите, что я не спятил и он всё ещё жив. — Конечно жив, эй, — Чонин встряхнул его за плечо. — Мы тоже его видим. Если только у нас не коллективный сдвиг по фазе. — Погоди-погоди, — перебил Феликс. — Какого хрена профессор пытался убить тебя? Ты ему курсовую вовремя не сдал или что? Ты ведь даже не самый плохой студент. — А вот с этого момента начинаются трудности в моем повествовании, — Джисон невесело усмехнулся и обвел комнату взглядом в поисках слов. Не имея «Шипы» на руках, пересказать всё довольно сложно. Предугадать, как парни отреагируют на то, что их родители являются причастными к преступлению, ещё сложнее. Джисон предполагал, что это будет непросто. Но он переоценил собственные силы, тем более с затуманенным разумом. А ещё он устал. От недосказанности, от груза, лежащего на плечах, от недоправды и от собственных демонов. Что если он просто расскажет, как было? Расскажет абсолютно всё, поведает друзьям ту историю, которая отравляет его изнутри? Что если разделив яд на троих, он ослабит его действие? Возможно, без этого груза станет легче дышать. Он колебался ещё секунду, а потом выложил всё как есть. Рассказал что знал, то, что прочитал когда-то в книге и то, о чем рассказал Лино. Джисон не останавливался ни на секунду, чтобы перевести дыхание, потому что боялся — если остановится, слова покинут его голову и больше шанса рассказать правду не представится. Чонин смотрел ошарашенно, Феликс — с необъяснимой досадой. Их брови по мере рассказа больше сходились на переносицах, а губы поджимались в неудовольствии. Когда Джисон закончил, в ушах зазвенела тишина. Никто не решался её нарушить. Смесь шока и прежней обиды перекосила лицо Феликса. Он покачнулся, сидя по-турецки, в разные стороны и нетерпеливо выдохнул. — Вообще меня бесит, что я узнаю об этом только сейчас. Но тебе и так херово, поэтому ладно, прощаю. — А то, что наши родители убили человека и мы целый год ходили с мишенями на спинах, тебе не запомнилось? — истерично усмехнувшись, спросил Чонин. — Мне лично хочется поблевать. — Ну так сходи, прочистись, избавься от груза. Я лично от папаши ожидал чего-то подобного. Он слишком скрупулезный в своей работе. У меня были мысли, что в прошлой жизни он кого-то грохнул, поэтому сейчас спасает жизни. — Это просто пиздец. — Чонин забыл про косяк, который уже весь истлел, поэтому он просто отложил его в стеклянную вазу на столике. — Какого хрена нас вообще отправили в Чанми? Я думал, родители меня любят. — Им хорошо промыли мозги, — Джисон наконец вырвался из оцепенения. — Я предполагаю, что кёсуним был к ним добр во время учебы, возможно, и во взрослой жизни помогал. Поэтому манипулировать было очень легко. Он положил очень круглую сумму на счёт Лино, значит, денег у него было предостаточно. Те, у кого есть деньги, обычно находят подход к людям. Но это лишь мое предположение. Я никогда в глаза не видел письмо, которое он отправил матери. — Нет, у меня всё равно вопросы к моральным принципам наших предков, — выдохнул Чонин и покачал головой. — Как только вернусь домой, добьюсь от мамы деталей. — Веселое студенчество, конечно, — заключил Феликс спустя минуту. — Но нас это никак не касается. Я даже думать не хочу, какая грязь там лилась двадцать лет назад. Сейчас всё иначе. Спасибо Лино, кстати… — Не говорите ему, что знаете, — оборвал Джисон. — Мы не обсуждали, как и когда сообщим вам обо всём. Не знаю, как он отреагирует. — А он… как держится вообще? У него точно нет проблем с головой после странного детства и всех событий? — поинтересовался Чонин. Джисон на секунду задумался. Заставить Лино сходить к психологу было огромным достижением, но помогли ли ему эти визиты — сложно было сказать наверняка. Есть вероятность, что нет. Не успев ответить, Джисон вскинул на Феликса глаза, когда тот заговорил: — Если будучи мелким он видел сцены физического насилия, то у него априори не может быть всё в порядке. Тем более, собственной матери. Которая сейчас в психушке, как я понял? — Джисон кивнул, и Феликс продолжил: — Вот это наборчик. На месте Лино я бы всю жизнь копил ненависть, чтобы грохнуть профессора и был бы пиздец как разочарован, что тот отделался так просто. Но Лино не собирался его убивать? — Меня в эти планы он не посвящал, — отрицательно качнул головой Джисон. — То, что хён поставил нас, а не собственную месть на первое место… немного… — Чонин замялся и опустил взгляд. — Немного дезориентирует, если честно, — закончил за него Феликс. — Я больше не могу смотреть на него, как прежде. Хочу расцеловать его просто за то, что он такой крутой. — Главное никак это не показывай, — напомнил Джисон и тяжело вздохнул. — Теперь мне захотелось с ним поговорить. Я сейчас взвою. — Так позвони, — предложил Чонин. — Или не отвечает? — Ни на звонки, ни на сообщения. — Вау, какой гордый, — усмехнулся Феликс. — Но всё ещё крутой. Давай я позвоню, а ты продолжишь разговор без наших ушей. Идёт? Джисон кивнул, не питая больших надежд. Был уже поздний вечер, Лино вполне мог лечь спать, либо уйти гулять без телефона, как он любил делать. Но Феликс уже считал гудки, переключив телефон на громкую связь, и без слов уверял Джисона в успехе миссии. Спустя десять гудков наконец раздался ответ. — Ёнбок-а. Чем обязан в такой поздний час? От этого родного хриплого голоса у Джисона болезненно сжалось сердце. Феликс бодро залепетал в трубку: — Привет, мой любимый хён. Просто звоню, чтобы узнать, как у тебя дела. — Ах, да? А я думал, ты приехал к Хан Джисону и так как я не отвечаю ему, вы решили обвести меня вокруг пальца и позвонить с твоего телефона. Как я мог так плохо про тебя подумать, да? — Феноменальные проблемы с доверием, — нервная улыбка Феликса дрогнула. — А теперь серьезно. Какого хера ты его мучаешь своим игнором? Я тебя хоть и люблю безумно, но пнуть под зад тоже могу. Лино устало вздохнул и ответил не сразу. — Дай ему телефон. Джисон тут же подался вперед и выхватил телефон из чужих рук, после чего поднялся и вылетел из гостиной под смех Феликса и крик Чонина вдогонку: «голову не расшиби». Поднявшись по лестнице на второй этаж, Джисон сел на пол, просунув ноги между прутьями перегородки и прижав телефон к уху. Голос за время молчания успел сесть, но это не помешало Джисону сказать всё, что накопилось за неделю одиночества. — Так вот какой у нас перерыв? Полный игнор. Сидишь там у себя в Шато — я надеюсь, что только там — и наказываешь меня молчанием. Я понял. Ты поступаешь так по-взрослому. — Не тебе говорить мне о взрослости. Джисон невесело фыркнул и покачал головой. Невыносимый человек этот парень, и всё тут. Как только ему удалось стать для Джисона целым миром? — Пускай так. Я и не отрицаю, что не прав. Но ты мог хотя бы намекнуть одной буквой, что жив. Не прошу о большем. — Какая буква тебя устроит? — Любая. — Хорошо. От одной буквы моё эго не обеднеет. Прислонившись к перилам лбом, Джисон прикрыл глаза и пропустил мимо ушей слабый смешок в динамике телефона, от которого самопроизвольно побежали мурашки. Молчание в трубке затянулось. Лино тоже не спешил продолжать беседу, собственно инициатором которой и не был. Джисону пришлось любыми способами тянуть время, лишь слышать любимый голос чуточку дольше. — Когда ты в последний раз играл на рояле? — Ну какой интересный вопрос, — с ноткой сарказма отвечал Лино. — Сегодня днём. Если тебе нужно точное время, около трех двадцати. — Что играл? — Не помню. — Хён. Прекрати врать. У тебя слишком хорошая память. В отличие от твоей матери, — подумал Джисон и поморщился от непрошенного сравнения. В голову, как и на язык, лезет что попало. — Что-то из твоего. Говорю же не помню. — Sense of touch? Я люблю её больше остальных. Лино умолк, как и Джисон не стал продолжать. Он знал, по какому тонкому льду ходит, но не собирался давать заднюю. Эту мелодию Джисон услышал, когда включил случайный плейлист с фортепианной музыкой в машине. Она понравилась ему настолько, что как только приехал домой, включил её Лино и тут же отправился искать ноты в интернете. У Лино не заняло много времени, чтобы выучить их. Когда он сыграл её в первый раз, у Джисона на глазах застыли слёзы. Впервые после случившегося он заплакал от счастья. Эта песня стала негласным гимном их новой жизни, гимном надежды на совместное будущее и обещанием, что всё наладится. Неторопливый шорох раздался в трубке. — Я знаю, что ты пытаешься сделать, Хан Джисон. Прекрати. — Я ничего не делаю. — Делаешь. Заставляешь меня чувствовать, когда я совсем этого не хочу. Эта твоя дурацкая черта съела мне весь мозг. — Не притворяйся, что тебя это бесит. Я знаю, что нет. — Зачем мы вообще продолжаем этот разговор? — Потому что я хочу слышать твой голос, говорящий что попало. А ты хочешь слышать мой. Ответа не последовало. Джисон растянул губы в ленивой улыбке и снова прикрыл глаза. Тишина в трубке звучала как личная победа, хоть и не удовлетворившая до конца. — Хочу верить, что у тебя хватает мозгов нормально питаться и не опустошать домашний мини-бар, — сказал наконец Лино. — Тогда я тебя разочарую. — Глупый ребёнок, — выплюнул Лино с легким недовольством. — Мама не будет тебе вечно подтирать слюни. И я не буду. Приходи уже в себя, Хан Джисон, и следи за собой. Пожалуйста, — добавил он чуть тише. — Вау. Если ты просишь, тогда конечно, — Джисон весело фыркнул. — Феликс с Чонином меня покормили, будь спокоен. Они останутся со мной на неделю. А ещё через неделю я приеду обратно. — Приезжать в Чанми после каникул раньше положенного — дурной тон. — Плевать я хотел. В прошлом году было так же, если ты не забыл. — Не забыл, — уклончиво ответил Лино и вздохнул. — Всё, я отключаюсь. Ты украл у меня пятнадцать минут сна. — И мне не совестно, если что. Люблю оттягивать твой сон. Джисон закусил губу, чтобы не улыбнуться слишком ярко. Способы оттягивать сон Лино у него были только самые очевидные — сексуальные — и оба об этом прекрасно помнили. — Хан Джисон, закрой рот и сходи вымой его с мылом. — Уже. Ты же знаешь, я люблю следить за личной гигиеной. Лино устало выдохнул и тут же отключился. Качнув головой, Джисон стёр улыбку с лица ладонью и спустился к друзьям. Но в гостиной никого не оказалось. Искать их не пришлось, потому что из открытой двери кабинета раздался возглас Чонина: — …у всех филологов такая нездоровая одержимость книгами? Тут пройти негде. — Говори тише, — отвечал ему Феликс. — Про всех не знаю, но у Джи дурацкая привычка складывать их стопками на пол и делать лабиринты. Джисон вошёл в дверь как раз, когда Феликс перекладывал книги с верхушек стопок, меняя их по собственному желанию. Пришлось вмешаться, ведь книги были разложены по определенному принципу, а путаницу Джисон терпеть не мог. — Напомни в следующий раз закрывать кабинет на ключ, — переложив книги по местам, сказал Джисон Феликсу. — И не пускать тебя на порог дома. — Думаешь, можешь меня этим ранить? — Феликс достал из кармана спортивных штанов кулак и показал средний палец. — Как поговорили? Обсосали свои проблемы или как обычно? — Ставлю на то, что они препирались всё это время, — хихикнул Чонин, сев на письменный стол. Приняв решение не удовлетворять их любопытство, Джисон оперся о полку пустого стеллажа локтем и безмятежно улыбнулся. — Он меня простил. — Серьезно? — слишком недоверчиво воззрился Феликс. — Он сам этого пока не понял, — заговорил Джисон, но Чонин звонко рассмеялся, а Феликс подхватил. Из них трава ещё, очевидно, не выветрилась. Они ржали над какой-то своей шуткой, пока Джисон с каменным лицом ждал окончания спектакля. — Забавный ты, — заключил Чонин и выдохнул, когда приступ смеха прошёл. — Ну вас. Джисон беззлобно отмахнулся и вырвал у Чонина бокал с остатками вина, которые тут же влил в себя. Вкус стал кислым, Джисон поморщился. Сегодня пить уже не получится. Вдруг в поле его зрения попал нижний ящик письменного стола и он в шутку спросил: — Кто из вас умеет взламывать замки? Феликс с Чонином переглянулись и снова фыркнули от смеха. — Я удивлен, что за всё время нашей дружбы, ты спрашиваешь об этом только сейчас, — сказал Феликс. — Это мой самый главный талант, приобретенный в старшей школе. — Шутишь ведь? — Джи, я что похож на шутника? В застиранных серых спортивках и растянутой белой футболке с надписью SAFE SEX Феликс, конечно же, меньше всего походил на шутника. Конечно же. Джисон еле удержался от ехидного комментария, надеясь, что Феликс всё же прав насчет своего навыка. — Вовсе нет, — вскинув ладони, пролепетал Джисон. — Тогда давай, демонстрируй. Нижний ящик стола тебя ждёт. Засучив невидимые рукава, Феликс отодвинул ноги Чонина в сторону, чтобы свободно присесть на пол и изучить замочную скважину. — Так замок самый обычный. Неси овощной нож или шпильку, если есть. Сбегав до кухни, Джисон пошарился в ящиках и вернулся с ножиком в кабинет. Передав его Феликсу, он присел рядом и стал внимательно наблюдать за процессом взлома, в успех которого до сих пор верил не особо сильно. Чонин нависал сверху и неторопливо сопел. Пара незамысловатых махинаций и готово. Феликс отложил нож на пол и дёрнул ящик на себя. Тот легко поддался, явив им своё содержимое. Купаясь в безмолвных овациях, Феликс расплылся в улыбке и похлопал Джисона по плечу. — О чём я говорил? Старшая школа и не такому научит. Особенно, когда постоянно сидишь в кабинете отсидки. Но Джисон не успел зарядиться тем же легким задором, какой был у его друзей. Из ящика на него смотрела книга. А он смотрел на неё в напряженном молчании. Черная кожаная обложка и очертания почти стершегося рисунка — розы с шипами — выполненного золотой краской. Болтовня друзей была слышна, будто они говорили над поверхностью воды. А Джисон тонул, и тонул, и тонул. Наконец Феликс встряхнул его за плечо, чем вернул в реальность. Джисон взял книгу в руки. Пальцы обожгло невидимое осознание, что это не просто очередная книга из библиотеки отца. А та самая. Открыв белый форзац, Джисон пробежался глазами по карандашной надписи: «Семье Хан. Моим дорогим друзьям, чья компания скрасила мои студенческие годы. Однажды ваша — навсегда ваша, Та, кому не нашлось место в колоде. P.S. Не для семейного чтения. Некоторые сцены я писала с правдивой жестокостью. Надеюсь, эта книга найдет вас в добром здравии». Резко отклонившись назад, Джисон услышал грохот упавшей башни из книг. Феликс неторопливо обернулся и нахмурился. — Забылся? Сейчас хаос тут устроишь. Забылся. Верно. Джисон утонул в мыслях, которых за такое короткое мгновение стало бесконечно много. Он вдруг резко осознал, что отец прятал эту книгу от мамы и самого Джисона умышленно и бог знает сколько времени. Она хранилась в нижнем ящике пыльного стола в пустом доме, о котором Джисон узнал лишь недавно. Теперь хотя бы понятно, почему в вечер, когда Джисон рассказал родителям о книге, отец отреагировал с нетипичным для него равнодушием. Он знал, что такая книга существует и, более того, обладал собственным экземпляром. Джисону вдруг стало совсем тошно, голова отчего-то закружилась. Поток мыслей летел с невероятной скоростью. «Шипы» снова у него и даже в более ухоженной обложке, с золотой розой, которая однако от пары прикосновений сотрется окончательно. Но есть ли в этой книге смысл сейчас, когда жизнь успела повернуться на сто восемьдесят градусов? Это не его история. Не имеет к нему отношения. Зачем же она снова попала ему в руки? Пощёлкав пальцами у Джисона перед лицом, Чонин вскинул брови. — Ты как? Воспоминания об отце? Можем оставить тебя одного с книгой, если хочешь. — Нет. Эм, — Джисон облизнул засохшие губы. — Это та книга, про которую я вам говорил. Феликс ловко забрал книгу и стал беспокойно листать. — Ты же сказал, она сгорела, — бормотал он, пока бегал глазами по строкам. — Вашу мать! Уложив книгу на пол, он ткнул пальцем в знакомые фамилии и названия. Помимо очевидного, там описывались события, о которых Джисон читал, а также масти и достоинства карт — теперь сомнений точно быть не могло. Феликс безжалостно перелистывал страницы, от чего у Джисона по привычке натягивались нервы. Он всё же не выдержал, аккуратно выудил книгу из чужих рук и пригладил её, будто котенка. — Кажется, я знаю, чем мы займемся на этой неделе, — фыркнул Чонин и потянулся. — Да. Исполним мечту Джи и почитаем втроем книжку. Мне даже интересно. Никогда не читал о папаше ничего, кроме его рабочего бейджа. — Вы реально хотите? — вскинул брови Джисон. — Раз уж книженция у нас, почему нет? Или у тебя были на неё другие планы? — Не было… или… Джисона окатило холодом. Один план у него всё же был, и забыть своё обещание, данное матери Минхо в больнице, он никак не мог. Он обещал подарить ей книгу из своей домашней библиотеки.