Даже здесь...

Путаясь в одеяле и задыхаясь, парень свалился с кровати. Кошмар. Очередной кошмар, а на самом деле один и тот же вот уже три чертовых года, с тех пор как его нашли на обочине дороги добрые люди, помнящим только свое имя. Каждую ночь этот синеволосый парень умоляет о прощении, и каждую ночь он, Дилюк, его прощает, в надежде на то, что это освободит от бесконечного сна, но каждую ночь тот продолжает умолять. Так какого же прощения он ждет? Сколько бы ни прошло времени, реакция не уходит и даже не ослабляется. Парень приподнялся на коленях, дотянулся до тумбочки, наощупь нашел коробку с шелестящими блистерами с таблетками и высыпал прямо на одеяло. Одного взгляда хватило, чтоб понять, что нет, он не забыл принять снотворное. Каждое утро он надеется на это, но его аккуратности и педантичности в этом вопросе можно только позавидовать. Он бы смирился с этими снами и жил бы дальше, если бы не всепоглощающая пустота, черная дыра, что расширялась в душе. Казалось, что когда-то, до этого времени, он потерял кого-то или что-то, что не смог найти теперь. Дилюк, завернутый в одеяло, резким движением сел на кровать. Нельзя так даже думать. Разве мало для него сделали Йозеф и Хельга, приняв в свою семью и помогая по мере и сверх своих сил? Именно они его нашли, терпели многомесячное молчание, холодность тона, нашли хорошего специалиста для адаптации и возможность для домашнего интенсивного обучения, чтобы сейчас он оказался здесь. Дилюк лёгким движением головы отбросил ярко-рыжую прядь и обвел комнату глазами. Подобранная со вкусом мебель светлого дерева, стеновые панели ей в тон, довольно большое окно… Говорят, что в некоторых странах общежития — это ад на земле, но видимо не здесь, в Австрии. И, что редко даже здесь, он в комнате совершенно один. Йозеф настаивал на съемной квартире, однако Дилюк нашел только этот компромисс. До сих пор его передергивало от воспоминаний об этом разговоре. Не хватало, чтоб они еще больше потратили на его психологические проблемы, чем уже успели. Причина такой настойчивости была как раз таки в кошмарах, последствия которых парень стеснялся показывать даже приемной семье. Они ни о чем не подозревали, пока однажды ночью весь дом не разбудил отчаянный вопль. Тогда и был нанят психотерапевт. Это была приятнейшая женщина, Дилюк легко и быстро ей открылся, но каждое посещение вызывало целый водопад вины за то, сколько с ним хлопот. Как и эта комната. Хотелось остаток жизни просидеть завернутым в одеяло, не видя никого и ничего, и, может быть, даже умереть с голоду, но он не имел права на такую роскошь. Слишком долгим путь был сюда, слишком много он сделал, чтобы сейчас просто опустить руки и сдаться в плен своей, непонятно по кому, печали. Легким движением парень сбросил с себя одеяло, которое окутало его так плотно, как куколка окутывает бабочку. Только вот вряд ли из него вылезет что-то прекрасное.Для этого достаточно взглянуть в зеркало в ванной, что он и сделал, медленно прошаркав в сторону такой же светлой двери, которая вела туда. Синяки под глазами, немного пепельная кожа, спутанные и слипшиеся от пота волосы… Еще и карие глаза в свете белой яркой лампы отливают красным, придавая ему жуткий вид существа не из этого мира, которым он себя и чувствовал. Быстро отведя взгляд, он направился к душу, автоматически открыл воду нужной температуры, закрепил смеситель и опустился на дно кабинки, обхватив колени руками и опустив голову. Все вокруг казалось ловушкой, из которой нет выхода, а чувство чего-то неминуемого, которое и без того преследовало при пробуждении, было сильно, как никогда. Казалось, что сегодня едва ли не реализуется в жизнь его сон, и от этого становилось жутко. Столько работы и стараний только чтобы все начало рушиться в одночасье. Может не стоит никуда идти и стоит забрать документы из университета? Нет. Дилюк поднимает голову, чувствуя как теплые потоки стекают по щекам, подобно слезам, и дает себе пощечину. Даже думать об этом — мерзость и неблагодарность и к Йозефу, и к Хельге, и к себе. Ему понадобился целый год, чтобы научиться говорить с людьми заново и осознать окружающую реальность, еще один год чтобы интенсивно пройти то, что другие проходят двенадцать лет и быть хотя бы на уровне бездарных учеников, и еще один чтобы пройти подготовительные курсы, на которых он и прочувствовал полностью свою неполноценность. Не говоря уже об аттестате, необходимом для поступления, и который чудом где-то нашла новая семья. О том, где его нашли, никто не говорил. Да, Дилюк писал какие-то экзамены, но все же это было не обучение в обычной школе… В общем, он старался не думать об этом. Многочисленные нервные срывы от неудач, тест на пригодность, собеседования (поскольку балл у него был не особенно высокий) — неужели он все это хочет перечеркнуть ради временной прихоти? Ручеек защекотал ухо, и Дилюк, вздрогнув, очнулся от мыслей и резко встал на ноги, быстро заканчивая с мытьем и стараясь не смотреть, как его волосы потемнели до почти красного цвета. Он вышел, бросил мимоходом взгляд на часы, и лихорадочно заметался, собираясь на первую пару. Одежду даже не пришлось выбирать — однотипные черные рубашки, подчеркивающие яркость волос, джинсы в тон. Очень редко мелькала белая и красная ткань, и то одежда из нее была куплена по настоянию Хельги. Дилюк же ее носил только чтоб не обижать. Возможно, кто-то другой распереживался бы из-за впечатления, которое произведет, но не Дилюк. Меньше симпатий — больше места для одиночества. Сейчас важнее было наконец добраться до единственной радости в этом городе. Проверив, все ли на месте и заряжен ли ноутбук, Дилюк закрыл за собой дверь. Хлопающие двери, постоянные шаги и голоса — это все сразу же нахлынуло, до этого отгораживаемое стенами. Парню тут же захотелось спрятаться обратно и не видеть никого, никогда и ни за что, но он сразу же взял себя в руки, слегка вскинул голову и, лавируя между другими студентами, спустился вниз, где его ожидало еще одно испытание в виде невероятной очереди в кофейню. Мало того, что многоязычная и многоголосая толпа буквально вопила, но она еще и издавала такие запахи, от которых кончик невероятно чувствительно носа слегка задергался, хотя для людей это и не характерно. Нет, это не было какое-то невероятное зловоние — в воздухе смешались ароматы разной степени изысканности духов, свежего пота, вчерашнего выпитого вина… Последний запах особенно доставал. В Австрии, в стране, где винодельни на каждом углу, а виноградных полей больше, чем где либо еще, Дилюк просто умирал со своей непереносимостью алкоголя. Впрочем, заниматься душеспасительными беседами он не собирался — как-никак вчера был последний день перед занятиями, зачем портить людям радости жизни. Однако все это с лихвой компенсировал запах свежесваренного кофе, который и держал его в очереди. Он встал в конец, стараясь максимально абстрагироваться от всех, даже не прикасаться к окружающим, чтоб не напоминать, что он здесь. Тем не менее, на него все равно иногда бросали взгляды разной степени заинтересованности, от которых становилось совсем плохо. Зачем вы смотрите? Он внутренне нервно задергался, сохраняя царственную невозмутимость на лице. Ничего в нем такого нет, что вызвало бы осуждение. Может дело в цвете волос? Дилюк незаметно огляделся. Рыжих действительно было довольно мало, но были же и более экстравагантные цвета — розовый или голубой. Он давно понял, что здесь все делают с собой что хотят, без всяких ограничений. Поэтому парень решил прикрыть глаза и еще больше уйти в себя, где темно, тихо и безопасно. Очередь двигалась довольно быстро, хотя и создавалась тоже быстро. Когда она продвинулась к стойке для заказов, Дилюк поморщился от чрезвычайно громких голосов подошедшей компании. — Ну, и оно тебе надо в такой очереди стоять? — Как же я еще оправлюсь от твоей попытки споить меня? — Ой, а ты бедная овечка — не хотел, а тебя споили. Сам дольше всех сидел. — Конечно дольше всех — вы же на стойку попадали. Разговор начал утомлять, тем более с их приходом до него доносился далеко не только винный перегар, а и чего покрепче. Дилюк хотел снова закрыться, пока не услышал еще одного. — Ведете себя как старая супружеская пара. Может, вам пора узаконить отношения? — насмешливо фыркнул голос из его сна. Парень так резко обернулся, что его волосы слегка хлестнули по лицу девушку сзади: — Прошу прощения, — еле слышно произнес он и, не дожидаясь ответа, устремил взгляд в сторону голоса. Его обладателем был явно высокий — Дилюк его без труда увидел, несмотря на толпу, худой, судя по выступающим скулам, парень. Его иссиня черные волосы падали на один глаз, но он даже не трудился их убрать, видимо что-то скрывая под челкой. Солнечный луч из окна скользил по смуглому лицу и ярко-голубому глазу, придавая ему просто невероятную прозрачность и глубину. Когда же незнакомец пошевелился, свет перепрыгнул на волосы, которые тут же стали отливать еще более насыщенным синим. Прям как… Боже, что за глупости! Дилюк хотел уже отвернуться, но парень, почувствовав взгляд, тоже поднял на него глаза — и улыбка застыла на губах. Глаза широко раскрылись от шока, но он быстро взял себя в руки и сохранил нейтральное, приветливое выражение. Парень нервно отбросил алую прядь от лица, обернулся, увидев, что человек перед ним уже получил заказ. Уже через пару минут Дилюк тоже быстро, насколько возможно в такой густой толпе, удалялся от кофейни и чувства взгляда, который будто сканировал его спину. Наконец, свежий воздух. Несмотря на раннее время, всего 8 утра, он довольно теплый с ощущением еще не ушедшего лета, наполненный ароматами свежего солнечного света и чуть-чуть города. Кусты и деревья шуршали под довольно сильным ветром, единственным, что предвещало осень, немного заглушая радостно поющих птиц, но этот шум, наконец, внес в душу Дилюка мир и покой, а бумажный стакан двойного эспрессо приятно согревал руку и сердце. Парень быстро огляделся, нервно отбрасывая падающие на лицо от ветра пряди, и сразу же нашел уже полюбившийся ему куст со своим секретом. Не думая о том, как это будет выглядеть со стороны, направился к нему, раздвинул свободной рукой ветки и тут же заметил полуразвалившуюся лавочку, на которой он и сидел в последнее время, после того как переехал в Вену, а именно уже неделю. Дилюк аккуратно опустился на нее, стараясь не сломать и, наконец, почувствовал что-то близкое к счастью. Как же ему не хватает одиночества здесь. Да, одноместная комната с ванной, в которой никого не встретишь, помогает создать личное пространство, да и на общей кухне он ни разу не был, чтоб точно ни с кем не пересечься. Можно подумать, что Дилюк не любил людей или же презирал, но все вовсе не так. Неведомая амнезия не прошла бесследно, и, нет-нет, да и скажет какую-то беспросветную глупость о том, что не успел узнать. Быть объектом насмешек мерзко, и пусть он ни разу не видел таких примеров, первым быть не хочется. Поэтому он и решил общаться с людьми как можно меньше, только по крайней нужде. Ветки хрустнули, раздвигаясь, и Дилюк, вздрогнув, поднял лицо, снова почувствовав, как сначала все закипает от гнева за вторжение, а потом застывает от панического ужаса. Незнакомец из очереди стоял перед ним, слегка ухмыляясь, что не вязалось с ледяным взглядом. — О, извини за беспокойство, — промурлыкал он, не меняясь в лице, оцепеневшему парню, - Просто искал место потише. «Зачем оно тебе, если ты только что был в шумной компании», вертелось на языке, но Дилюк только сухо бросил: — Лучше найдите другое. Я не рассчитывал на компанию. Уголки тонких губ еще выше приподнялись, как и темные брови: — Как неожиданно, — нахально протянул он, скрестив руки на груди, — а я думал, что пристальный взгляд — это признак интереса. Все таки заметил. Лицо Дилюка окончательно превратилось в каменную маску. — Вы ошиблись, — еще холоднее, с ударением на на каждом слове заговорил он, — Я на вас смотрел только потому, что вы мне напомнили одного знакомого. А еще, — парень помахал перед собой рукой, отгоняя неприятный запах, — потому что от вас за километр пахнет алкоголем. Надеюсь, что я удовлетворил ваше любопытство и могу остаться один. Странный парень прикрыл рот и нос, будто желая удостовериться в правдивости колкости Дилюка. Убедившись, он засмеялся и кивнул: — Да, верно, вчера я перебрал. — Его лицо внезапно посерьезнело, — Прости меня, не хотел пугать. Просто предпочитаю завести как можно больше знакомств. — Он вздохнул, — Давай попробуем сначала. Мое имя Кейа, а твое? «Кейа… Кейа… Кейа...», — отдавалось в голове колокольным звоном. Дилюк закрыл глаза, скрывая, какой ужас сейчас в них плещется. Все сошлось. Абсолютно все. Имя, внешность, голос — все, как в его кошмаре. Может и правда прошлая жизнь существует, и они тогда были знакомы? Нет. Длинные пальцы так сильно сжали стакан, что часть остывшего кофе выплеснулась на землю, и парень резко поднялся. — Дилюк, — швырнул он в лицо собеседнику свое имя, — А теперь, с вашего позволения. И он, не оборачиваясь, быстро пошел оттуда, выбросив кофе в урну. Вероятно поэтому он не видел расширившихся голубых глаз и не слышал тихого потрясенного шепота: — Дилюк… Тот же быстро пересек небольшое пространство перед общежитием, окруженное зеленеющими деревьями и кустами, и направился к основной части улицы. Можно, конечно, попробовать поймать трамвай, но нет. После такого утра лучше всего прогуляться и успокоиться, тем более, что идти тут меньше километра. Не развалится. К тому же вид таких уже знакомых древних домов будто говорил, что все хорошо и правильно, и никаким странностям не было места в его жизни. Пусть он и жил в Вене очень недавно, ее архитектура стала весьма привычной, по крайней мере на этой улице, поскольку он раз десять прошел туда и обратно до университета, чтоб не потеряться в первый же день. Одна лишь мысль о том, что он так опозорится, вызывала отвращение к себе. Хватило уже позора с поступлением. Да и других позоров тоже. Парень вздохнул. Хорошо, что центральный вокзал сравнительно далеко, и он может избежать проблемы, которой он стыдился и которая прибавила седых волос на голове у Йозефа и Хельги. Дело в том, что слишком часто он уезжал в какое-то село, абсолютно случайное, чем меньше, тем лучше. Он просто залазил на любую вершину, шел в лес или к реке и смотрел в пространство, не думая ни о чем. В начале у него была надежда, что такая медитация поможет вспомнить прошлое, потом же эти поездки просто стали зависимостью. Все, включая психиатра, относились к этому абсолютно спокойно, до одного дня. Однажды Дилюк просто пошел на вокзал в Бадене — в городе, в котором они жили, доехал до Вены — и исчез на 9 часов, очнувшись только в Зальцбурге, в нескольких сотнях километров. На телефоне было просто невероятное количество пропущенных и от приемной семьи, и от ближайших знакомых к ним. Только тогда все, даже сам парень, поняли, что у него явно зацикленность на поиске чего-то или побеге. Как хорошо, что в Вену, в город, где есть поезда в Прагу, Рим и Париж, он приехал уже с заглушенной проблемой. На перекрестке он огляделся, вспоминая куда идти, и повернул налево в зеленую часть города, где зданий было по минимуму, а вот парки затапливали каменную клетку. Может быть до сегодняшнего дня Дилюк искренне верил, что подобные приступы позади, но встреча с Кейей снова всколыхнула желание просто сесть на метро до вокзала и уехать куда глаза глядят. Руки сжались в кулаки. Нельзя. Никаких истерик. Он не имеет отношения ко сну, просто тезка со странным именем и нахальным характером. Не стоит думать обо всех наглецах — их еще будет много. Еще поворот — и Дилюк замер от восхищения. Вот что точно не надоест - почти тысячелетний Венский университет. Возле него суетился муравейник студентов, но парень даже глазом не повел в их сторону, так как величие этого места не давало смотреть на что-либо еще. Когда-то светлого пастельного цвета, теперь уже камень, из которого он был выстроен, пожелтел, однако не утратил красоты, а серые статуи на крыше не были чем-то удивительным для австрийских зданий. Чем они старше, тем больше вероятности увидеть их или же обилие лепнины. В Венском университете было и то, и другое, что, однако, не делало композицию излишней. Изящные перила на стене над входом дополняли величественный ансамбль. Внезапно Дилюку пришло в голову, что это место стоило того, чтобы так стараться. Покачав головой, чтобы прийти в себя, парень двинулся ко входу сквозь еще более густую толпу, которая бурным потоком неслась к университету. В дверях возникла небольшая пробка, сквозь которую медленно, по одному, просачивались студенты внутрь. Наконец, очередь дошла и до Дилюка, и он оказался в вестибюле. Сейчас из-за плотного потока людей он не мог рассмотреть все, но знал досконально со времен, когда посещал собеседования. Только вскинув голову, он увидел потолок, уходящий до второго этажа, который окружали почти те же перила, что и на улице, только безупречно белого цвета. Студенты рассеивались по четырем лестницам, поднимаясь вверх, две из которых вели в один и тот же коридор. Дилюк знал, что дальше они пойдут на лестницу на другие этажи. Он нервно посмотрел на время в телефоне и почувствовал одновременно облегчение и панику. Облегчение, потому что до лекции оставалось целых двадцать минут. Панику же… Он понятия не имел, куда идти. Поднявшись по одной из лестниц, парень с превеликим трудом добрался до указателя. Буквы разбегались перед глазами, не давая сосредоточиться, а такие же потерянные как он толкались. Минута прошла как вечность. «Неужели не в тот корпус...», — холодея подумал он, пока не наткнулся взглядом на «Международное бизнес-администрирование» на третьем этаже. Он про себя снова фыркнул. Неужели нельзя было выбрать специальность с названием попроще? Видимо нет. Специальность, как и поездки в Зальцбург и даже странный интерес к шахматам — все это как будто вместо него выбирал кто-то другой. А может это все ему нравилось «до»? Что ж, сейчас это не важно, важнее не зайти случайно на другой этаж. Снова влившись в поток, он пошел к лестнице, нервно отсчитывая каждый пролет, в чем, впрочем, не было нужды — на каждом этаже красовался его номер. Вот и третий этаж. Он поворачивает с лестничной площадки снова в коридор и с облегчением видит название своего факультета. Внезапно Дилюка пронзила мысль — они все создавали аккаунт на сайте университета, куда должны были выслать расписание, а там будет и аудитория указана. Он быстро открыл нужную страницу и резко выдохнул. Первая же (и последняя на сегодня) лекция — статистика. Как себя еще раз не наругать за идиотский выбор профессии, если он для теста на пригодность еле успел выучить математику? Но уже делать нечего. 310 аудитория, ясно. 316, 314, 312… вот и нужная! Некоторые парни и девушки, выглядящие помладше, отделялись от потока и заходили в нее. Если они заходят, то и он, наверное, может. Кто-то придержал перед ним дверь. Дилюк признательно кивнул доброму человеку, которым оказалась миловидная азиатская девушка. Она заулыбалась так ярко, что ему стало стыдно за свое неумение говорить с людьми. Вдруг он обидит ее неосторожным словом? «Как Кейю»— шепнул внутренний голос. Ага, как его самого. Группа, в которой он учился отныне, казалась небольшой, как для такой огромной аудитории, и поэтому он без труда нашел одиночное место в углу, и буквально сразу же вошла преподавательница. И как только она открыла рот, Дилюк понял, что ему остается только помереть. Он напрочь забыл, что некоторые пары на английском, который выучил только чтоб худо бедно сдать экзамен на уровень знания — благо он не должен был быть слишком высоким. Очевидно, что выучить до нормального разговора и письма он не смог, понимал хоть и прекрасно, но очень быстро уставал. Что ж, остается только сосредоточиться и сохранять нейтральное лицо. Женщина представилась Моникой и сообщила сразу, что лекции на английском будут редкостью, что несомненно не могло не порадовать. Однако непринужденная и простая речь закончилась и началась сама суть. Пока она называла определение и необходимость этого предмета для них, Дилюк еще нормально улавливал мысли. Но когда начались примеры… Парень очень долго держался, пока не уснул, подперев рукой голову… ...Последнее, что ожидаешь услышать, когда почти лег поздним вечером спать в обыкновенно спокойном поместье — это крики. Он выскочил из комнаты, бросившись к лестнице, движимый только одной мыслью — чтобы отец был в безопасности. Пусть ему сейчас и всего десять лет. Однако внизу ничего опасного видно не было, лишь странный синеволосый ребенок, чью истерику пытались утешить одновременно хозяин дома и вся прислуга. Он тоже сбежал вниз. — Отец, я могу помочь? — спросил немного неожиданно, так как присутствующие взглянули на него с удивлением. Мужчина устало отбросил красные волосы от лица: — Нет, Дилюк, боюсь, ты ничего сделать не можешь с этим. «Дилюк»… Собственное имя заставило сердце биться раза в три быстрее, отчего он резко проснулся, задыхаясь. Парень так резко дернулся, что половина присутствующих недоуменно взглянула на него, а Моника покачала головой. Дилюк взглянул на часы — до конца пары осталось пять минут, которые показались вечностью, так как он постоянно чувствовал на себе чей-то взгляд. Наконец, преподавательница объявила конец пары, и парень быстро поднялся, подхватив вещи, и сразу же устремился к выходу. Моника на секунду задержала взгляд, видимо желая спросить какого черта было, но тут же отвела его. Как хорошо, что молодые австрийцы, которых он видел, не лезут в душу.