Сегодня по плану - смерть

Гермиону разбудил стук в дверь. Остывшая спальня окутывала ее мерзлотой подземелий, поэтому Грейнджер, не успев разлепить глаза, наложила согревающие чары. Она замерла, прислушиваясь. Может, ей показалось? Снова раздался стук: уверенный, четко три удара. Не показалось. — Мантикора тебя раздери, Малфой, — хрипло простонала Гермиона, присаживаясь в постели. Рассыпчатые магические стрелки наколдованных часов показали пять утра. — Заходи. Однако порог ее спальни переступил далеко не Драко. Гермиона рефлекторно подтянула край тяжелого одеяла, прикрыв им ночную сорочку. Взгляд профессора Снейпа метнулся от одного темного угла к другому, вероятно, оценивая обстановку. После тот исподлобья посмотрел на Гермиону: изучающе, мрачно. В его глаза можно было ненароком провалиться и увязнуть в пучинах запертого за хрусталиком мрака. — В прошлый раз вы весьма смело расхаживали в этой сорочке по Хогвартсу. Так что, полагаю, не имеет смысла прикрываться после того, как я все уже видел. Гермиона сглотнула, пытаясь сбросить липкую дымку сна и заставить мозг работать. Несмотря на слова Снейпа одеяло от груди она не отняла. — Что вы делаете в моей спальне в такую рань? Лицо Снейпа приобрело хищный оттенок: Гермиона уже знала это выражение. Тот, без сомнения, что-то задумал. — Пациент умирает. Вам нужно срочно сварить зелье. Гермиона моргнула. Галлюцинации? Вроде она не перебарщивала с дозировкой зелья сна без сновидений. — Простите? Пациент? — неуверенно переспросила она. Снейп прицокнул языком и сделал несколько шагов ближе к ее постели. — Да, пациент, мисс Грейнджер. Его раны кровоточат от неизвестного яда, ни одно заклинание не помогает, и вы, как дежурный зельевар, должны сварить зелье, что ему поможет. Гермиона нахмурилась. — О чем идет речь, сэр? — Вы ведь работаете в Мунго. Или я не прав? — Профессор скрестил руки на груди и многозначительно на нее взглянул. О, все ясно. Гермиона на пару секунд устало прикрыла глаза. Видимо, Снейп решил разыграть сценку из будущего, которое она себе наметила. — Блестящие целители не додумались наложить Вулнера Санентур, чтобы вернуть пациенту кровь? — выгнула бровь Гермиона. — Она отравлена ядом, а тот так быстро распространяется по организму, что блестящие целители решили не ускорять гибель несчастного, возвращая отравленную кровь в его организм. — Какая жалость, — тихо произнесла Гермиона. — Тогда дежурный зельевар идет варить зелье, доктор Снейп. Последние слова она протянула. Просмаковала. Она заметила, как глаза Снейпа изменили взгляд в темноте спальни. С возрастом Гермиона стала замечать все сильнее, насколько много, оказывается, могут рассказать его глаза. Это было удивительной вещью, учитывая маску, что Снейп каждый день натягивал на свое лицо. А сейчас… Тот смотрел странно. Не так, как всегда. Гермиона с неохотой вылезла из-под одеяла. Снейп остался стоять на месте, с этими его скрещенными руками и видом абсолютного безучастия. — Вы собираетесь наблюдать, как я переодеваюсь? — спросила Гермиона. Профессор прищурился, постоял еще пару секунд, а затем развернулся к выходу. — Жду за дверью. Советую собраться как можно быстрее: пациент в критическом состоянии, — в голосе Снейпа скользнула едва уловимая веселость. Тот покинул ее спальню, и Гермиона взмахнула палочкой, лишая себя сорочки и призывая из шкафа вещи. Видимо, Снейпа веселило это ночное приключение. А вот Гермиона чувствовала себя невыспавшейся: ее глаза, казалось, готовы были сомкнуться сами по себе, пока пуговицы джемпера застегивались на ее груди. Когда она вышла в гостиную и собиралась пересечь ту со Снейпом, из-за двери своей комнаты показался Малфой. Он выглядел встревоженным и слегка сонным. — Что-то случилось? — поинтересовался тот. — Мисс Грейнджер нужно сварить зелье для ран пациента, — легко ответил Снейп. — Ого, — Драко расплылся в ехидной ухмылке. Гермиона смерила того взглядом в надежде, что производит достаточно хмурое впечатление. — И что с ним? — Истекает кровью, отравлен ядом, целители не могут ничем помочь, — отчеканил профессор. — Сочувствую пациенту. Что ж, Грейнджер, надеюсь, ты спасешь беднягу, — с этими словами Малфой скрылся в спальне. Как оказалось, Гермионе необходимо было вычислить по симптомам, описанным Снейпом, что за яд имеет подобное проявление в организме человека, и сварить зелье, используя ингредиенты, нейтрализующие токсичные свойства. — Я не уверена, сэр, что подобные ситуации будут довольно частыми во время работы, — в какой-то момент подала голос Гермиона, скидывая в котел нарезанный стебель. — Советую вам сократить размышления о постороннем до минимума, если не хотите испортить зелье, — сухо сказал тот, не отрываясь от колб. — На вашу практику в больнице Святого Мунго придется много разных случаев. В вашей власти перестраховаться и заранее подготовиться к ним. — Снейп кивнул на ее котел: — Не отвлекайтесь. Гермионе пришлось переварить противоядие два раза: оно было сложным и требовало особенной концентрации. До этого Грейнджер еще не доводилось настолько напрягаться, чтобы вложить запрос и намерения в изготовление зелья. — Ваш пациент бы уже покинул этот мир, но представим, что дежурный целитель не был идиотом и сумел отсрочить смерть того, — произнес Снейп, когда Гермиона поставила флакон на стол. Зелье вышло густым и похожим на некоторые магловские мази. — Через два дня вы должны изготовить второй этап данного противоядия. Грейнджер кивнула. Ноги едва держали ее, поэтому она оперлась руками о край рабочего стола профессора. — Что ж, мисс Грейнджер, вы свободны. Можете идти на завтрак. Его голос она расслышала как сквозь вату. Гермиону затошнило, темная пелена перекрыла видимость. Она коснулась виска и ощутила, как ее повело в сторону. — Мисс Грейнджер? — ей показалось, что голос Снейпа прозвучал тревожно — но, вероятно, ей все же показалось. Вряд ли тот будет нервничать о ней, если она прямо сейчас потеряет сознание. — Сэр… Мне… «Мне надо присесть», — попыталась сказать она, но язык отказывался слушаться. В ушах загудело: мерзко и тяжело, звон оседал где-то на задворках ее разума. О да, она явно намеревалась прямо сейчас потерять сознание. И ее накрыла тьма. Гермиона приходила в себя урывками. Один раз — буквально на пару секунд, ощутив, как Снейп приподнял ее голову и влил ей в рот что-то с привкусом бесконечной мерзости. Потом волна безмятежности нахлынула на нее и унесла на глубины бессознательного. Затем еще несколько раз, и каждый из них виделся ей яркими вспыхивающими картинками. Вот Снейп сидит на краю то ли дивана, то ли кровати. Гермиона не могла понять, где она находится: мир качался, как во время штормовой бури, а вокруг было так темно, хоть глаз выколи. Она не хотела думать. В следующий раз над ней склонилась мадам Помфри и принялась светить ей в глаза: роговицу неприятно резануло, Гермиона зажмурилась, Помфри, кажется, что-то слишком громко сказала о том, что она очнулась и что какие-то медведи слишком долго падают с неба. А после Грейнджер вновь отключилась. В следующий раз ее стошнило: ей было жаль, если она испачкала ковер Снейпа, но выбора у нее не было. Вкус горечи заполнил рот, Гермионе казалось, что рвота забилась даже в носовые пазухи. Ковер, к слову, был красивым: с изображениями маленьких туловищ переплетенных змей. Когда-то был красивым. Ах да, точно, они же маги. Ковер ведь можно всегда очистить. Гермиона издала смешок. — Мисс Грейнджер? — низкий голос Снейпа успокаивал. По крайней мере, Гермиона верила, что тот ей поможет. Она не смогла ничего ответить, поскольку ее вырвало вновь. И затем она в очередной раз потеряла сознание. Когда Грейнджер начала приходить в себя, она ощутила жажду. Язык неприятно прилип к небу. Яркий дневной свет слепил даже сквозь плотно сомкнутые веки. Гермиона медленно приоткрыла один глаз: она находилась в больничном крыле, прикрытая ширмой. Окно располагалось сбоку от нее и пропускало сквозь свое стекло лучи, что так мешали ей наслаждаться дремотой. Значит, больничное крыло. Неудивительно. Неужели красивый ковер ей привиделся? Гермиона заметила на тумбе рядом с койкой стакан с водой, схватила его и полностью осушила. В больничном крыле она находилась одна. Грейнджер приподнялась было на локтях, чтобы сесть, когда из-за ширмы показалась мадам Помфри. — Так-так, дорогуша, — та мягко уложила Гермиону за плечи обратно на койку, — не вставайте. Для начала мне нужно понять, все ли в порядке с вашим организмом. Помфри просканировала Гермиону с помощью диагностических чар, отчего-то неопределенно покачала головой и вручила ей зелье. Восстанавливающее, поняла Грейнджер по запаху. — Вам придется еще одну ночь провести в Больничном крыле, — тоном, не терпящим возражений, заявила целительница. — Все же вы были без сознания несколько часов, и в данный момент ваш организм проходит через сильнейшую интоксикацию. Гермиона кивнула и прикрыла глаза. Она задремала, а проснулась лишь через какое-то время из-за разговора за ширмой. — …будет в полном порядке, — донесся приглушенный голос мадам Помфри. — Она обессилена. — Я принес зелья, — сказала вторая тень голосом профессора Снейпа. Гермиона, уже потянувшаяся за стаканом, задела тот рукой. От оглушительного звука бьющегося стекла, казалось, задребезжали окна. — Репаро, — мадам Помфри в мгновение ока оказалась рядом с койкой и, избавившись от следов неловкости Гермионы, ускользнула обратно. — Могу я?.. — начал Снейп. — О, разумеется. Профессор Снейп плавно обогнул ширму и подошел к койке Гермионы. Она закусила губу. — Простите, — неловко пробормотала она. Тот выгнул бровь. — Ну, насколько я понял, обморок в лаборатории вы организовали не намеренно, так что извинения излишни. Отчитайтесь по вашему самочувствию. Гермиона улыбнулась. В его исполнении эта замена вопросу «Как вы себя чувствуете?» показалась забавной. — Мне в рот словно испражнился скунс, — сказала она и заметила, как у Снейпа дернулась мышца на щеке. — Неудивительно, вас рвало несколько часов. Гермиона удивленно вскинула брови. — Несколько часов? Я помню только пару раз. — Вы были слишком измождены. — Что ж, я пыталась спасти вашего пациента, а в итоге спасать понадобилось меня. Гермиона взглянула на Снейпа. Тот хмыкнул. — Не знал, что вы не выдержите изготовление зелья чуть более сложного уровня, чем мы изучали до этого. Гермиона покачала головой. — Это странно. Мне стало плохо так резко… Перед тем, как потерять сознание, я решила, что это от голода. Снейп нахмурился. — Вы теряете сознание от голода? — Иногда мне становится плохо. — О подобном необходимо предупреждать. Гермиона всплеснула руками. — Как-то, знаете ли, не приходилось к разговору. Но рвота — это странно. — Гермиона неловко поерзала на больничной койке. — Не хотела доставить вам неудобства. И… — она помедлила. — У вас нигде нет ковра со змеями? Снейп остался безучастен — по крайней мере, это было то, что видела Гермиона. — Занятные у вас галлюцинации. На завтра наши занятия отменяются. — Почему? — не поняла Гермиона. — Я хорошо себя чувствую. В этом нет никакого смысла! — Мадам Помфри прописала вам два дня покоя и сказала, что желательно исключить на этот период использование магии. А мне бы не хотелось вновь разбираться с вашим бессознательным состоянием. — Значит, все же доставила неудобства, — тихо сказала Гермиона. Снейп явно услышал, но проигнорировал эту реплику. — Желаю скорейшего выздоровления, — сухо произнес тот и скрылся за ширмой. Через какое-то время вновь появилась мадам Помфри: та протянула Гермионе очередной флакон с зельем. — Сколько я пребывала без сознания? — спросила она у целительницы. — Девять часов, — буднично ответила мадам Помфри. Гермиона потерла лоб. Прилично. Должно быть, состояние усугубил недосып. — Хорошо, что профессор Снейп взял на себя большую часть работы. Он довольно долго отпаивал вас зельями и позволил забрать в больничное крыло лишь после того, как у вас прекратилась рвота. — У Гермионы внутри что-то перекувыркнулось и встало на место. Может, конечно, это было не от эмоций, а от голода. Неужели Снейп… Возился с ней? С чего бы ему это делать? — Должна признать, что Северус Снейп один из лучших деканов, что я видела. И Помфри ушла. А Гермиона осталась лежать, скрестив руки на груди и глядя в потолок, подернутый золотой поталью заката. Значит, дело в том, что она теперь слизеринка? Неужели он заботился о студентах, обучающихся на своем факультете? Гермиона развернулась на бок, намереваясь поспать еще какое-то время. Конечно, заботился, раз Помфри так о нем отзывалась. Это было… интересно. …позволил забрать в больничное крыло… Гермиона улыбнулась — неосознанно, словно ее рот жил своей жизнью. Как это было со стороны Северуса Снейпа… неожиданно. Странно. Человечно.

***

— Добрый вечер, мистер Поттер. — Добрый вечер, сэр. — Присаживайтесь. Кресло напротив стола Снейпа было глубоким: оно поглотило Гарри, стоило ему присесть. Директорский кабинет, что раньше принадлежал Дамблдору, изменился настолько, что не знай Поттер, где именно находится, решил бы, что это совершенно другое помещение. Горгулья при входе на лестницу изменила вид: теперь она выглядела как дракон со сложенными крыльями. Судя по всему, решил Гарри, замок каждый раз полностью подстраивается под нового директора. Кабинет стал пахнуть иначе: теперь в воздухе улавливался аромат старых папирусов. Кожаных кресел, сандала, полыни. И почему-то моря. Снейп сидел со скрещенными в замок руками, взирая исподлобья. Выглядел тот в разы лучше, чем Гарри запомнил с последнего раза. — Наше собеседование будет коротким. Не вижу смысла тратить время, я осведомлен о ваших слабых и сильных сторонах из сводки от аврората, — Снейп взмахнул палочкой, и перед Гарри взмыл пергамент. — Подпишите. Гарри помедлил. Он сдвинул пергамент в сторону и прищурился. — Почему вы согласились на мою кандидатуру? Снейп скрестил на груди руки. — Договор, мистер Поттер, будьте добры. Это общение было слишком любезным со стороны Снейпа по отношению к Гарри, учитывая, как тот реагировал на него во время учебы в Хогвартсе. Поттер кивнул, и перо подписало пергамент. Договор раздвоился, и дубликат, свернувшись в трубочку, лег Гарри в ладонь. Откуда-то вылетела стопка бумаг, повинуясь палочке Снейпа, и приземлилась перед Поттером на стол. — Здесь примерное расписание, в которое вы можете вносить правки до начала учебного года, списки студентов и коллег, а также учебный план и даты педсоветов. Ваши покои уже подготовлены, домовик проводит вас до них. Если вам понадобятся отпуск или отгулы, вы обязаны предупредить профессора Макгонагалл об этом заранее, чтобы она успела договориться о замене. Как минимум за неделю. Четко. Досконально. Прямо по полочкам. Снейп был выразительно дотошен до мельчайших подробностей. — Вы свободны. По всем организационным вопросам обращайтесь к Минерве Макгонагалл. — Снейп кивнул на дверь, но Гарри не собирался уходить так быстро. — Сэр, вы не ответили на мой вопрос. Снейп поджал губы. Весь вид того выражал полное нежелание отвечать Гарри. — После войны найти подходящих профессоров составляет большую проблему, учитывая, что желающих работать в Хогвартсе весьма скромное количество, — сухо ответил Снейп. — Я искал кандидата на роль профессора Защиты от темных искусств среди авроров, поскольку тот, кто на практике прекрасно владеет заклинаниями и в действительности сталкивается с темными искусствами, может доходчиво донести до неопытных подрастающих умов всю суть этого предмета. Аврорат дал по вам и вашим знаниям неплохие рекомендации, а у меня поджимают сроки. К тому же, если вы соображаете хоть на долю секунды быстрее, чем моллюски в ежедневном салате профессора Флитвика, то вполне сумеете и самостоятельно предположить, почему я считаю вас вполне подходящим на эту должность. Гарри хмыкнул. Вот оно — а он уж было подумал, что покинет кабинет без стандартных снейповских оборотов речи. Это было бы совсем не то. — Мой своеобразный «опыт работы»? — предположил Гарри. — Вот видите, Поттер. Если немного напрячь извилистую мышцу в вашем черепе, то можно обойтись без глупых вопросов. Отходя от темы, — протянул Снейп, когда Гарри уже поднялся с кресла, — Мисс Грейнджер в больничном крыле. С вашей стороны было бы весьма кстати навестить ее. Гарри пробрал холод. Он прищурился. — Что случилось? — У меня по горло других дел, — холодно отозвался Снейп, — и я предпочел бы не тратить время на изложение всей истории ее путешествия до койки. Уверен, мисс Грейнджер и сама вполне в силах рассказать ее вам. — Благодарю, что сообщили, сэр, — сказал Гарри, и профессор взглянул на него так, что мгновенно стало ясно о мнении того относительно благодарностей Поттера. — Вы все еще озлоблены на меня? Снейп замер. Буквально на секунду. Должно быть, тот не ждал, что Гарри свернет на скользкую тропу этого разговора. — Знаете, мистер Поттер, — медленно протянул тот, — пока я лежал в Мунго, то познакомился там с человеком, случайным образом выжившим после бомбарды. И он сказал мне такую вещь. «Каждый из нас в раннем детстве ненароком разжигает огонь: тот возникает на совсем новой деревянной доске от преломления солнечных лучей. Необычное явление. Молодое слабое пламя кажется для нас чем-то новым, непознанным, и мы решаем сберечь его. Мы заботимся о нем с самого детства: подкармливаем дровами, даем доступ к кислороду. Огонь разрастается от наших стараний и все ярче освещает нам комнату в тяжелые дни, когда ночь длится дольше, чем обычно, и согревает своим жаром, когда холод сворачивается в доме тяжелым ледяным монстром. Мы бережем огонь от воды и сырости, добавляем все новые ветви в его пламя. Но чем больше разгорается огонь от нашей заботы, тем более жадными становятся его языки. С каждым годом пламя вздымается все выше, и нам все больше нужно отдавать ему. Снейп сделал паузу. Гарри не издавал ни звука, желая дослушать до конца. — Однако разве мы можем взять и с легкостью избавиться от того, во что вкладывали так много сил и времени? — продолжил профессор. — Даже если пламя начинает больно ошпаривать наши руки, выпуская сноп искр, когда мы бросаем в него дрова, мы не решаемся от него избавиться. Теперь мы начинаем подливать в него топливо, поскольку дров уже не хватает, и пламя становится выше, ярче, и нам уже не тепло от огня — теперь нам уже жарко и душно. И в какой-то момент пламя становится настолько большим, что перестает умещаться в комнате. И одной ночью, пока мы спим и не следим за ним, оно поджигает дом и сжигает дотла того, кто создал его, взрастил и вложил душу — тебя. А ведь ты даже не успел заметить, как оно обрело такую силу. И не заметил, как за все эти годы на его подкормку ушли все деревья из когда-то густого леса, растущего у твоего дома.» Снейп замолчал, тяжело всматриваясь в Гарри. Поттер еще слышал, как слова того со звоном падали на каменный пол в тишине, стукались и рассыпались в пространстве. — Насколько я понимаю, вы потушили свое пламя до того, как оно сожгло вас изнутри? — негромко спросил Гарри. — Идите, мистер Поттер. Справьтесь о здоровье своего друга, — тот хлопнул в ладоши. — Лэнди! В комнате возник домовик. — Лэнди слушает, сэр. — Проводите профессора Поттера до покоев преподавателя Защиты от темных искусств. Домовик склонился в поклоне. — Лэнди сделает, сэр. Покои были просторными, в нейтральных безжизненных тонах. Увеличив вещи и оставив их, чтобы разобрать позже, Гарри просмотрел список зачисленных студентов. Да уж, похоже, граждане магической Британии опасались отдавать своих отпрысков в школу, что несколько месяцев назад терроризировал самый жуткий волшебник столетия. По пути в больничное крыло Гарри заглянул к Макгонагалл, та пригласила его задержаться на чай, но Поттер пообещал ей беседу после посещения Гермионы. Когда Гарри спускался по одной из движущихся лестниц, его окликнули: — Эй, подражатель Иисуса! Гарри предпочел бы проигнорировать это обращение. Малфой поравнялся с ним на лестнице: тот выглядел запыхавшимся. — Тебе не идет на пользу отсутствие тренировок по квиддичу, — сухо заметил Гарри и продолжил путь по коридору второго этажа. Малфой не отставал. — А тебе, видимо, не идет на пользу отсутствие уроков хороших манер, — в тоне Драко скользнули драматичные нотки. — Что ты здесь делаешь? — спросил тот и тут же прищелкнул пальцами. — Точно! Грейнджер. — Как удобно, что ты сам отвечаешь на собственные вопросы. Учитывая, через какое количество судов и проникновений в разум пришлось пройти Малфоям, Гарри был удивлен, что Драко выглядел настолько оживленным. С другой стороны, вероятнее всего, это было напускное. В особенности, если учитывать письма… Гарри отбросил эту мысль. Нет, у него полно своих забот. К тому же, Малфой вряд ли был настроен на дружелюбное общение. — К слову, я быстро справился с твоим заклинанием связывания. Тебе стоит побольше покорпеть над своими навыками, — заявил Драко. Гарри устало качнул головой. — Спасибо, что предупредил. Обязательно учту это на будущее. — Сегодня ты без мантии аврората. Грозные стражи магического правопорядка уже исключили тебя из своих рядов? Гарри сжал зубы. Это было в точку — настолько, что ощущалось, словно сдирание корки, образованной тромбоцитами на заживающей ране. — Не знал, что ты так переживаешь о моей работе, Малфой. — Гарри остановился у дверей палаты. Драко затормозил следом. — В чем дело? — Не ты один идешь навестить Грейнджер. Ну конечно, и как Гарри сразу не догадался. — Какое совпадение, что ты идешь туда тогда же, когда и я, — пробормотал он. — Невероятное совпадение, согласен. — Тебе не над кем издеваться? — Да, — ответил Малфой и потянулся к ручке. — Мне скучно. — Ты мог бы зайти позже, — Поттер преградил ему путь. — А я хочу сейчас. Ты не можешь запретить мне навещать друзей. — Вы с Гермионой не друзья. — Откуда ты знаешь? — фыркнул Драко. — Тебя же нет. А рядом я, отличный вариант для… Гарри сделал резкий угрожающий шаг в сторону Малфоя, и тот отпрянул. — Только без рукоприкладства, — предупредил Драко. — Боюсь, если ты в своей нынешней физической форме один раз приложишь ко мне руку — я обратно не встану. — Малфой, послушай, — Гарри приподнял очки и потер переносицу. — Мы с тобой взрослые люди, а ты ведешь себя так, словно мы все еще на четвертом курсе, и ты вот-вот прочтешь на весь Большой зал валентинку Джинни. — Вообще-то это было на… — Ты понял, о чем я, — перебил Гарри. А затем протянул вперед руку для пожатия. Малфой застыл. Тот изумленно смотрел на ладонь Гарри бесконечно долго тянущееся мгновение — смотрел, словно рука Поттера была для него настоящим чудом. — Давай закончим с этим. Наша вражда не имеет совершенно никакого смысла. — Гарри прочистил горло. — Кажется, я сказал тебе тогда в купе поезда… — Надо же, ты запомнил, — вставил Малфой. — Думал, герою, облепленному фанатами, легко спутать лица. — Не ровен час, и я точно наложу на тебя Силенцио, — прошептал Гарри. — Так вот, я сказал, что сам решу, кто чего достоин. Малфой резко выпрямился. Теперь его лицо выражало презрение — то самое, что встречало Гарри в коридорах школы изо дня в день с первого дня учебы. — Так значит, теперь ты считаешь, что я достоин твоей дружбы? Вот черт. Гарри похолодел. Это совсем не то, что он пытался донести. — Постой, Малфой, ты не… — Занятно. Не думал, что ты такой высокомерный. Знаешь, Поттер, я, пожалуй, зайду к Грейнджер позже — а то, не дай Мерлин, заслоню собой твой героический свет, — выплюнул Малфой, развернулся и зашагал в обратном от дверей направлении. — Твою мать, Малфой! — взревел Гарри. — Моя мать здесь не при чем, Поттер! — огрызнулся в ответ Драко через весь коридор. — Иногда нужно дослушать, прежде чем судить! — Иди к Мордреду! — выкрикнул Малфой и сбежал по лестнице. Та тотчас сменила направление.

***

Гермиона вздрогнула и выронила письмо, присланное от Луны, когда двери распахнулись. Они со всей силы стукнулись о стены, и Грейнджер всерьез испугалась за сохранность Больничного крыла. Взбешенный Гарри быстрым шагом подошел к ее койке, стянул резинку с волос, чтобы, очевидно, собрать их снова, несмотря на то, что его волосы и так были в порядке. Затем сел на соседнюю кровать, закрыл лицо руками и разочарованно простонал. И лишь только после этого взглянул на Гермиону. Она растерянно моргнула. — И я рада тебя видеть, — сказала она. — Извини, — хрипло пробормотал тот. — Просто этот… — Я слышала, как вы ругались. Твой промах? — Мой промах, — мрачно подтвердил Поттер. — Отчасти. И как ты только уживаешься с ним в одних апартаментах? — На удивление, он меня почти не раздражает. Особенно когда молчит. Гарри провел ладонью по щетине, судя по всему, стараясь прийти в себя. Гермиона уже не раз видела этот жест. — Как твое самочувствие? — наконец спросил тот. — Снейп сказал, что ты здесь. Когда это произошло? — Сегодня утром, — ответила она, потянувшись за письмом к полу. Гарри помог ей поднять бумагу. — Кстати, мне написала Луна, каким-то образом узнавшая о моем самочувствии. Нотт снова приходил к ним с отцом, принес ей какой-то магической травы для оберегов. — Не то чтобы я удивлен. — Гарри улыбнулся. Кажется, у Гермионы получилось его отвлечь. Она рассказала ему о Снейпе и «умирающем» пациенте, об утреннем происшествии и неясных причинах ее плохого самочувствия. Гарри же в ответ пояснил, что аврорат отправил его во временный отпуск из-за внезапных болей во время одного из заданий, что он уже был у Снейпа, подписал договор и оставил вещи в новых покоях. А после Грейнджер вспомнила еще кое о чем, чем хотела поделиться с Гарри. Она нащупала в кармане брюк найденный кулон и протянула Поттеру. — Я нашла его на двери при входе в Тайную комнату, когда Снейп отправил меня за клыками Василиска. Гарри подозрительно покосился на нее. — Снейп хочет загонять тебя до смерти? — Просто посмотри и скажи, видел ли ты когда-то нечто подобное. Мне казалось, что его не было там раньше, однако нашла я его прямо в пасти одной из каменных змей. Гарри покрутил в пальцах кулон. — Похож на те, что сейчас набирают популярность у магов. — Гермиона непонимающе нахмурилась, и Гарри пояснил: — Симус подарил такой Лаванде пару недель назад с признанием в любви. На камень накладываются чары, и если пропустить через него свет с обратной стороны, то покажется проекция надписи. Обычно там можно написать все, что угодно — но многие считают это романтичным, поэтому признаются подобным образом в своих чувствах. — Гарри отдал кулон обратно Гермионе. — Попробуй как-нибудь. Может, его кто-то потерял, а другой нашел и вставил на уровне глаз, чтобы его нашли. — Он был совсем незаметен, — отвергла это предположение Гермиона. — Тогда, быть может, кто-то отшвырнул его, и кулон случайно застрял в двери. — Грейнджер скептически взглянула на Поттера. — Или кто-то зачем-то спрятал его там, — Гарри сцепил пальцы. — Посвети на него, как сможешь колдовать. Вдруг там написано имя. Когда Гарри покинул больничное крыло, за окном уже зияла тьма поразительной беспросветности. Похоже, что эта ночь была лишена даже самого маленького куска корявой луны, а потому мрак скрывал в себе очертания вида, что мог бы открываться со второго этажа Хогвартса. Когда мадам Помфри закончила с вечерним осмотром и ушла, Гермиона взялась за палочку и вновь изъяла из кармана кулон. Вряд ли легкое заклинание света могло бы как-то помешать ее выздоровлению. — Люмос, — шепнула она. Яркое свечение разогнало объятия ночи над ее койкой, оно смело прошло камень насквозь, заставляя воздух над кулоном мягко преломиться. Вот только никаких слов там не было. Совершенно никакой проекции. Гермиона погасила свет и убрала кулон обратно в карман, откидываясь на подушку. Видимо, Гарри ошибся, и камень не был заколдован. Гермиона разочарованно прикрыла глаза. Что ж, придется выяснять, в чем дело с кулоном, как-то иначе.

***

Ночь была удивительно теплой и тихой. Запретный лес молчал — сегодня он не издавал ни звука, словно боясь помешать. Прервать долгое беспрерывное наблюдение. Свет Люмоса вспыхнул в одном из окон Больничного крыла. Нет, нет, нет. Все не так. С другой стороны, Гермиона Грейнджер, насколько можно судить, не была глупой волшебницей. Оставалось надеяться, что та справится, и он все узнает. Прохлада, пришедшая с северо-востока, принесла свою мелодию ветров. Поиграла ветвями, словно струнами гитары, шумно пробежалась по волнам Черного озера. Нужно было уходить, однако почему-то каждый раз это являлось непосильной задачей. Должно быть, привычка оставаться незримой тенью давала сбой именно здесь. Какая глупость — эта нелепая слабость. Когда знакомая фигура приблизилась к озеру, казалось, миг в очередной раз раскололся на сотни осколков и посыпался из груди, затерялся в мокрой траве. Все внутри уже давно сгорело дотла — тлело на пепелище, на черной выжженной земле. Уже так давно…