Сегодня по плану - смерть

На следующее утро Гермиона вернулась в Хогвартс вместе с профессором Снейпом. День был ясный и погожий, рассветное бледное солнце накладывало свою печать на высокие башни замка. Снейп дал ей время, чтобы она привела себя в порядок до их совместных занятий, и, вернувшись в апартаменты старост Слизерина, Грейнджер застала там полнейший хаос. Свитки, в которых она делала записи еще летом, были раскиданы по полу. Несколько книг образовали бесформенный холм у подножия шкафа. Малфой неизменно сидел на диване с чашкой чая и, казалось, его нисколько не заботил устроенный бардак. — Что здесь произошло? — спросила Гермиона, левитируя свитки обратно в шкаф. — А, это, — Малфой пренебрежительно повел палочкой. — Мессия заходил. Просил передать, чтобы ты ему написала. Извелся весь. — Гарри? — Гермиона нахмурилась. — Он ведь должен быть в больнице. — Не забудь напомнить об этом целителям, которые выпустили его из палаты. На нем была аврорская форма, так что не уверен, что его волнуют такие мелочи, как лечение. Гермиона устало потерла переносицу. Как будто она ожидала от Гарри чего-то иного. Нужно будет наведаться к нему и выяснить, почему того так рано выписали — ведь после инцидента на задании прошло чуть больше суток. — Так почему здесь такой погром? Малфой закатил глаза и прицокнул языком. — Я же говорю, заходил Герой Всея Магической Британии, ну мы поболтали слегка, а потом он внезапно решил устроить со мной дуэль. — Внезапно? Гермиона скрестила на груди руки, с сомнением взглянув на Малфоя. — Разумеется, я же так и сказал. Просто он у тебя, знаешь ли, слишком близко к сердцу воспринимает критику относительно собственного альтруизма и касательно военных сил аврората. — Гермиона вздохнула. Теперь ясно, в чем дело. — Ты с ним обсуди это как-нибудь, а то, ну, сама понимаешь… С таким подходом… — Все, помолчи, — прервала поток его язвительных комментариев Гермиона. Она чувствовала себя ужасно уставшей и не была уверена, что сможет справиться с заданиями Снейпа. — Прибрал бы хоть. — Это ведь твой друг все здесь раскидал, — развел руками Малфой. — И вещи это твои. И… — О, Мерлин, я поняла. В письме, что ожидало Гермиону в спальне на краю комода, Гарри лаконично интересовался ее делами и предлагал встретиться в ближайшие дни. Грейнджер отправила с совой ответ и, собравшись с силами, пошла на занятия со Снейпом. Тот, стоило ей войти в пропахший травами кабинет, не церемонясь сообщил, что в качестве ингредиентов для зелий ему необходимы клыки Василиска. Поскольку Гермиона, как рассудил Снейп по использованию клыков в уничтожении крестражей, уже участвовала в том, чтобы спуститься в Тайную Комнату в разгар битвы, то, по мнению того, ей не должно было составить это в очередной раз никакого труда. Глубоко под землей словно находилось средоточие холода. Затхло пахло плесневелой сыростью: Гермиона хорошо запомнила этот запах с того дня, когда стены Хогвартса дрожали от обрушившегося залпа заклинаний. Сложных. Смертельных. Люмос разгонял липкую тьму и обнажал ил, чернеющий под низким потолком мрачными разводами. Гермиона дошла до самого конца: в тяжелом полумраке со стены на нее глядели поблескивающими изумрудами две змеи, уже ей знакомые. Она прищурилась, всматриваясь в вытесанные из камня чешуйки на кольцах в попытке сосредоточиться и воспроизвести в воспоминании слова Рона на парселтанге. Как же он там говорил… Возможно, это звучало как… Внезапно ее внимание привлекло нечто другое. Маленькая деталь: не бросающаяся в глаза, если не видеть стену ранее, однако совершенно выбивающаяся из общей картины для Гермионы. Рельефный камень, зажатый меж зубами одной из змей, выглядел совершенно крошечным, но Гермиона помнила, что раньше его здесь не было. Она взмахнула палочкой, и камень, задергавшись в змеиной пасти, выскочил из выемки и плавно опустился в руки. Камень оказался кулоном: тонкая серебряная цепочка, очень искусно плетеная, блестела в свете Люмоса. Сам кулон представлял собой сплав, окольцовывающий небольшой камушек, вставленный в середину, круглый и выпуклый, не очень похожий на драгоценный. Грейнджер покрутила тот в пальцах, пытаясь найти хоть какие-то надписи, но это оказалось бесполезным занятием. Как, зачем и кем кулон был вставлен в пасть змеи на входе в Тайную комнату — оставалось загадкой. Гермиона сунула находку в карман, решив, что рассмотрит его и изучит позже, после того, как отнесет Снейпу клыки Василиска. Мысли о фразе Рона ускользали. Зачем кому-то понадобилось вставлять кулон в пасть змеи? Грейнджер прикрыла глаза. Вспомнила. И она зашептала слова, тихим шипением соскальзывающие с ее губ в тишину подземных лабиринтов.

***

Гарри отстукивал ботинком по полу следом за стрелкой часов, шумно отсчитывающей секунды. Гавейн смотрел на него тяжело: Гарри бы даже сказал, что он удивлен, как до сих пор не ощутил под ногами провал вместо пола. Гавейн ждал. Гарри молчал. — Мистер Поттер, будьте добры, подпишите бумагу. Гарри с вызовом посмотрел ему в глаза. — Вы не можете убрать меня после двух — заметьте, Робардс! — двух месяцев работы! — процедил он и скрестил на груди руки. Глава аврората вздохнул, откинулся на широкую спинку кресла. — Никто вас не убирает. Это всего лишь саббатикал, за вами останется место, так что после полного восстановления вы вернетесь в том же режиме. Тик-так, тик-так. Громкие стрелки часов уже начинали действовать Гарри на нервы. — Если вы переживаете из-за прессы… — начал Робардс. — Да в гробу я видел вашу прессу, — выплюнул Поттер. — Я отлично справлялся со своей задачей. — Несомненно. — Дайте мне немного времени, — предпринял попытку Гарри. — Всего неделю. Я посижу в архиве, а потом выйду на службу вновь. — Исключено, — отрезал Гавейн. Внутри Гарри полыхнуло раздражение, но он никоим образом этого не выказал. Не хватало еще, чтобы Робардс выставил его из кабинета. — В данный момент вы непригодны для работы в аврорате. — Я в норме, — сказал Гарри. — Давайте начистоту, мистер Поттер, — Гавейн принялся поправлять манжеты. — Иногда у меня такое чувство, будто вы совершенно не осознаете, что, идя на подобный риск для своей жизни, вы рискуете еще и жизнью других. — О, поверьте, я прекрасно это осознаю. — Нет, не осознаете, — с нажимом сказал Гавейн. — Все мы осведомлены о том, что вы долгое время скрывались по лесам. — Не понимаю, причем здесь… — Молчать, — не выдержал Робардс. Тот поднялся с кресла, отчего оно резко крутанулось, обошел стол. Гавейн раскурил трубку, и Гарри в горло ударил дым терпкого табака. — Ваши навыки работы в команде — в большой команде — весьма плохи, откровенно говоря. Несмотря на то, что вы отлично умеете брать ситуацию под контроль, а это то качество в вас, которое меня особенно прельщает, вы с трудом можете отделаться от того, чтобы без конца тащить на себе удар. Это было не так. Глава аврората не знал об этом, но перед любой вылазкой Гарри обозначал для каждого аврора в команде, какую функцию кто из них выполнял. Всегда все было сработано идеально. Но Гарри молчал. Не то чтобы ему было интересно, что Робардс скажет еще касательно его провалов, но выбора как будто бы никто не предоставил. — И этим утром вы продемонстрировали данное свое качество в полном объеме. А если бы это было более серьезное дело? Если бы вы, допустим, были на задании, связанным с группировкой Пожирателей? Или другими отступниками? Как бы тогда обернулась ваша безответственность? — прорычал Гавейн. — Почему вы не долечились? — Меня выписали из Мунго. — Ну конечно! — Гавейн саркастически хмыкнул. — До меня дошли слухи о вашем поведении в больнице и об угрозах медперсоналу. Гарри поджал губы. Быть может, это и было глупо, однако он ни о чем не сожалел. — Послушайте, мистер Поттер. — Табак оказал свое воздействие. Голос Робардса заструился из груди спокойнее, Гавейн присел на край стола и устремил рассеянный взгляд куда-то за дверь своего кабинета, за стены аврората, за берега Британии. — Уйдите в отпуск, который вам предоставляют. Восстановите здоровье. Долечите психику. Найдите девушку, заведите собаку, займитесь хобби. Война закончилась только недавно, а вы не успели вылезти из одного боя, как сразу ринулись в другой. Гарри прикрыл глаза. Отрицание слов Робардса колыхнулось где-то на задворках сознания тревожным знаменем. Гарри не хотел признавать этого. Он слышал это от Гермионы, слышал от Джинни и Молли Уизли. А еще от Рона, Джорджа с Фредом, Луны и Симуса. От Макгонагалл, Кингсли и даже от девушки, работающей в кафе, где он изо дня в день брал кофе. Он читал это на лицах знакомых и на своем собственном, когда смотрелся в зеркало по утрам. И он строго держал эту мысль под контролем, не давая себе возможности задуматься об этом. Однако одна бесцельная ночь в больнице слегка пошатнула его уверенность в собственном отрицании. — Нам писали недавно из Хогвартса, — нарочито лениво продолжил Гавейн, — с вопросом, есть ли у нас в аврорате кто-нибудь, кто мог бы прийти работать учителем Защиты от Темных Искусств. Кто-нибудь, кто хорошо бы в этом разбирался и мог бы многому научить детей. Гарри нахмурился и настороженно посмотрел на Робардса. — И я предложил им вашу кандидатуру. Северус Снейп принял ее весьма лояльно. Гарри не мог в это поверить. И он даже не знал, во что больше: в то, что его выгоняли из аврората и перенаправляли на работу профессором, или в то, что Снейп был согласен на него в качестве учителя Защиты. — Ну что за чудесное стечение обстоятельств, — сыронизировал Гарри. Гавейн проигнорировал этот выпад. — Я слышал, там учится ваша подруга, мисс Гермиона Грейнджер. Может, это и неплохой вариант для вас сейчас — спокойная работа в спокойном месте. — Робардс огладил усы. — Подумайте. Тот взмахнул палочкой, и пергамент с заявлением на саббатикал взмыл перед глазами Гарри. Самопишущее перо уткнулось острым носом в строку подписи Поттера, готовое вот-вот выписать приказанный им узор. — Подпишите, мистер Поттер. Поберегите свои нервы и моих авроров. Гарри сжал челюсти. И перо вывело на листе его простую подпись.

***

В кабинете Северуса было тепло: так, как Драко и запомнил с довоенных годов. Здесь не было уютно с физической точки зрения. Несмотря на то, что камин убаюкивающе трещал дровами, рядом с топкой не стояло мягких кресел или чего-то наподобие, что обычные люди считали важным пристроить рядом с жаром огня. Полки были в несколько рядов заставлены банками с лапками, усами, хвостами и прочими частями тел живых тварей, пущенных на ингредиенты. Однажды в детстве, еще до поступления в Хогвартс, в один из тех разов, когда родители поручали Снейпу приглядывать за ним, Драко разбил несколько таких. Он хорошо запомнил, как руками собирал с Северусом расплывшиеся по каменному полу кабинета ингредиенты и терпел источаемую вонь, спрятанную до этого за стеклом банок. В кабинете не было ничего, что могло бы натолкнуть на мысль, будто его владелец поведет хотя бы бровью ради комфорта гостя. Но для Драко это место было уютным. По другим обстоятельствам, не имевшим ничего общего с физическим комфортом. Драко опустился в кресло напротив стола Северуса. Тот спрятал записи со стола в один из ящиков и скрестил на груди руки. — Грейнджер вовсю трудится над котлом? — решил начать Малфой. — Она на испытательном сроке, о чем, я нисколько не сомневаюсь, ты в курсе. Она должна трудиться над котлом, — произнес Северус вкрадчиво. — От родителей были какие-то вести? Драко фыркнул. — Квоффл быстрее переквалифицируется в бладжер, чем это случится. Очень мал шанс, что им одобрят развод. Они закрепляли брак древней… — Мне можешь это не объяснять. Я знаю, — прервал его Снейп. Тот сузил глаза, и Драко неловко заерзал на стуле. Он всем нутром чувствовал, когда крестный планировал перейти к какой-то щепетильной теме — Северус всегда делал это в одном и том же незыблемом стиле. — Мне писал твой отец. Драко вздохнул и возвел глаза к потолку. О, Великие Мерлин и Моргана. — И что хочет любимый папенька? — Просил поговорить с тобой. Уверял, что сделать это необходимо крайне тонко и деликатно. — Снейп ухмыльнулся. — Так что я передам тебе отцовское послание, но мы сделаем вид, что я исполнил его просьбу и обсудил с тобой все тонко и деликатно. — Драко кивнул, заранее приготовившись к самому худшему. — В связи с тем, что фамилия «Малфой» теперь имеет в обществе несколько невзрачный оттенок… — По совершенно неизвестным нам причинам, — язвительно вставил Драко. — … и поскольку ты единственный наследник рода, тебе необходимо определиться с пассией, фамилия которой все еще входит в круг священных двадцати восьми. Одна из сестер Гринграсс, как заверяет твой отец, будет самым предпочтительным вариантом, однако подойдет любая из кандидаток упомянутых выше родов. У Драко сердце подскочило к самому горлу и забилось где-то в трахее. — Так вот значит как, — прошипел он. Обида душила его, но Драко постарался взять себя в руки. Нельзя было позволять эмоциям брать над собой верх. Он медленно выдохнул. — Сами пытаются развестись, поскольку им явно несладко пришлось уживаться в браке по расчету, но их ошибки исправлять вынужден я. Какое лицемерие. — Драко поморщился и опустил взгляд на свои руки. — Не слишком справедливо с их стороны, однако я не ждал ничего другого. Что-то еще? — Это все. За сим откланяюсь, — саркастически изрек Северус. Драко прикрыл ладонями лицо. Гринграсс, значит. Ничего нового, отец уже как-то упомянул их фамилию после войны, вот только Драко было тогда совершенно не до этого. — Вы вроде неплохо ладите с Асторией, — сказал Снейп. — Неплохо ладим, — согласился Драко. — А вы неплохо ладите с Макгонагалл. Как смотришь на то, чтобы взять ее в жены? Снейп помолчал. Драко чувствовал на себе его тяжелый взгляд: тот, очевидно, над чем-то раздумывал. — Ты мог бы проигнорировать данную просьбу отца, — предположил Снейп. — Тебе стоит выпустить сборник плохих советов. — Драко улыбнулся, а затем вновь посерьезнел. — Я не знаю, что предпримет отец в случае отказа. — Среди священных двадцати восьми могут найтись другие девушки, достойные внимание. — Кто? — Драко расслышал в собственном голосе нотки отчаяния. — Пэнси Паркинсон? Джинни Уизли? — И тут же сам скривился от собственных слов. — Упаси Мерлин, Северус! Ты всерьез сейчас предлагаешь мне выбирать? — Я рассуждаю. И тебе советую. — Снейп потер пальцами подбородок. — Я мог бы попробовать побеседовать с Люциусом… — Удачи, — язвительно сказал Драко. — Он ведь обычно невероятно сговорчив. Что ты ему скажешь? Что я поплакался тебе в сюртук, и ты решил, что отдавать меня на растерзание богатым девушкам недостаточно прагматично? — Посмотрим. Думаю, твой отец ищет способы очистить имя семьи, и решил предпринять одну из попыток. Я уверен, что, если ты откажешься, ничего не случится. Он и так довольно много потерял. — Уж точно мое уважение, — пробормотал Драко. — Твое состояние… в связи с судами и газетами. Оно в норме? Малфой устремил взгляд под стол на свои лакированные туфли. — Я ценю твою заботу, но со мной все в порядке. Более-менее. Я прихожу в себя. — Драко помедлил. — Я не читаю в газететах колонки о себе. В последний раз я делал это, когда мы были в Министерстве. — Я надеюсь, что ты осознаешь важность своего душевного состояния, — Снейп произнес это пренебрежительно. Кардинально противоположно словам, так, будто на самом деле ментальное здоровье Драко — полная чепуха. Значит, волновался. — Тебе ли мне об этом говорить, — Малфой многозначительно взглянул на Северуса. — Кстати, где вы были с Грейнджер, что ее не мог найти патронус? — Мертвый лес, — лаконично ответил Снейп. Драко нахмурился, пытаясь припомнить, слышал ли он где-то это название. — Не знаю такого. — Тебе и не нужно. Сначала Драко хотел возмутиться, но смолчал. Снейп выглядел изможденным: тому явно было не до шутливых потасовок. — Ты все еще пьешь зелья для сна? — осторожно спросил Малфой. Хлоп. Снейп закрылся. Бледное лицо того превратилось в холодную маску, и теперь черные глаза не выражали ровным счетом ничего. — Думаю, тебе пора идти, — тон Северуса Драко мог бы сравнить с пустыней: когда песок, иссушенный на солнце, горячий и безликий, засыпается в ботинки, и далекие просторы совершенно безучастны к изнеможению от жажды. Драко поднялся с кресла. — Ты меняешь тему, это плохой знак. Ты бы мог поделиться со мной, — Малфой словно ступал по минному полю. — Это не твое дело. Займись своими проблемами, Драко. — Всем нам нужно заняться своими проблемами, — Малфой взялся за ручку двери. — И наконец вернуться с войны.

***

Подкрадывалась осень, отчего ночи остывали и становились все прохладнее. Это помогало прочистить голову и освежить мысли. Гермиона в очередной раз не смогла уснуть, поэтому решила выйти на улицу и пройтись по территории замка. Она поднялась по последнему лестничному пролету и уже направлялась по коридорам школы к большим тяжелым дверям, как вдруг сбоку, чуть позади нее, послышался голос: — Мне казалось, что за столько лет обучения в Хогвартсе вы должны были запомнить, что выходить ночью за его стены строго запрещено. Снейп. — Как вы меня заметили? Я использовала дезиллюминационные чары, — поинтересовалась Гермиона. Она не удостоила его ответом на замечание и продолжила идти вперед. Профессор Снейп поравнялся с ней. — Я директор, которого выбрал сам замок. Это дает свои привилегии. Например, я осведомлен, кто где находится и кто собирается покинуть стены школы, — бесстрастно пояснил тот. — Не уверена, что назвала бы это привилегией. Больше похоже на неудобство. Может, у вас поэтому бессонницы? — После последних пережитых дней (а может, и месяцев) сил на вежливость не хватало. Снейп только хмыкнул в ответ. Они вышли на свежий воздух. Ветер, бушевавший днем, на удивление стих и лишь иногда напоминал о своем присутствии, щекоча лицо Гермионы ее же непослушными волосами. — Почему вы не остановили меня и не развернули обратно? Они свернули на тропу, ведущую к полю для квиддича, после чего Снейп ответил: — Мы ведь с вами обоюдно понимаем, что это бесполезно, потому я и не вижу смысла тратить на это время. А караулить вашу дверь и нянчится с вами не входит в мои обязанности. Тот немного помолчал и добавил: — Тем более, по всей видимости, нам с вами в одну сторону. На этот раз усмехнулась уже Гермиона. Поднявшись на трибуны, они сели рядом на скамью и устремили взгляд вдаль, на озеро. То было спокойным, гладким, оно серебрилось рябью под светом луны. Кое-где мелькали светлячки, отбившиеся от собратьев. Ветер мягко качал макушки деревьев, перебирал листья, некоторые из которых уже тронула желтизна. Гермиона прикрыла глаза, прислушиваясь. В первые мгновения могло показаться, будто слышен один лишь шум кроны. Но, давая себе немного времени, можно было различить шелест флагов факультета. Услышать птиц, что вылетели на ночную охоту. Ночь облачила все в гармонию и умиротворение. Гермиона уже черт знает сколько времени не ощущала подобного на территории Хогвартса. Окружающий ее мир всегда находился в какой-то спешке, тревоге, панике. Складывалось впечатление, что тогда это чувствовали не только студенты и профессора, но и животные, деревья, ветер. Тогда беспокойным было все. Гермиона была рада, что это закончилось. Она вдохнула ночной воздух полной грудью и вновь открыла глаза. — Завтра в Хогвартс прибудет ваш друг. На этот год он станет преподавателем ЗОТИ. Думаю, что тонкости он сообщит вам сам, — прервал молчание профессор Снейп. Гермиона удивленно перевела на него взгляд. — Он пока мне не писал об этом. Наверное, хотел сообщить лично. И вы приняли его на работу? — Да. Многословно. — Я думала, что вы предвзято отнеслись бы к его кандидатуре. — Все мы взрослые люди, мисс Грейнджер, и, полагаю, разделять рабочее и личное умеем. У него хорошие навыки и рекомендации от аврората, а мне, признаться, не очень хотелось вести две дисциплины. — Вы все еще злитесь на него из-за Джеймса Поттера? Снейп бросил на нее быстрый взгляд: острый, колючий. В лунном свете его кожа казалась еще бледнее обычного, и сейчас профессор напоминал Грейнджер призрака. Словно она сидела на трибунах с бестелесным духом, и стоило лишь попытаться коснуться его ладонью, как тот развеялся бы по ветру. — И много вы знаете? — Гермиона расслышала настороженность в его голосе. — Я не видела воспоминания, которые вы дали Гарри в Визжащей хижине, если вы об этом. Он смотрел их один и никому ни о чем не рассказал. Я лишь знаю, что с Джеймсом у вас были проблемы в школе. Он… Вроде как… — Она помедлила, подбирая выражения. — Доставал вас. — Джеймс Поттер был скудоумным жестоким кретином, — промолвил Снейп. — Как и Сириус Блэк, столь обожаемый вашим другом. А Питер Петтигрю оказался жалким трусом и предателем. И я не перестану придерживаться подобной точки зрения. — А Римус Люпин? — А к нему у меня претензий нет. Гермиона поморщилась. — Гарри любил Сириуса, поскольку это было единственное, что связывало его с прошлым родителей. До того, разумеется, как он узнал, что его отец вовсе не был примером для подражания. Сириус пообещал Гарри, что они смогут стать семьей, которой у него никогда не было. Это была основная проблема, — Гермиона пожала плечами на сощуренные глаза Снейпа. — Но Сириус видел в Гарри лишь Джеймса. Он даже периодически его так случайно звал. — Ну что за печальная история, — саркастически протянул Снейп. — Не обязательно. Это история о том, как происходит сепарация от родителей, даже когда их нет рядом. Беспрекословная идеализация, а потом… Кромешное обесценивание. А дальше просто принятие того, что пришлось осознать. Не уверена, что Сириус смог бы стать для Гарри семьей, даже если бы был жив. Гермиона смотрела на водную гладь, но кожей чувствовала взгляд Снейпа, пронизывающий ее насквозь. Мурашки осыпали спину. Тот смотрел на нее долго, и Грейнджер боялась повернуть голову, чтобы не спугнуть момент. Это было странно: вот так сидеть на пустых трибунах со Снейпом и отвлеченно беседовать. Странно, но в то же время… Приятно. Гермиона поежилась от холода. Словно ощутив это, Снейп поднялся, и ткань его мантии внезапно легла ей на плечи. Гермиона изумленно вздернула голову, взглянув на профессора. Тот обволакивал ее мрачной тенью, глядя сверху вниз. Гермиона сглотнула, смочив отчего-то вмиг пересохшее горло. — Я могла бы применить согревающие чары, — прошептала она. — Ах да, разумеется, — язвительно сказал Снейп. — В таком случае можете вернуть мантию. — Могла бы, но теперь в них нет необходимости, — Гермиона сжала пальцами плотную темную ткань, когда тот нагнулся, чтобы ее забрать. Мантия пахла им. Она не знала, с чем сравнить этот аромат, но у Гермионы он ассоциировался с детством. Снейп использовал парфюм, так сильно на что-то похожий… Но Грейнджер никак не могла вспомнить, на что. Она бы не удивилась, если бы тот готовил себе парфюм собственными силами. — Так уж и быть, можете оставить, — отозвался Снейп. — Насовсем? — Еще чего. Они посидели на трибунах еще какое-то время под аккомпанемент ночного едва слышного оркестра. А потом веки Гермионы стали тяжелеть, и она вернулась в Хогвартс со Снейпом, который проводил ее до апартаментов старост. Он забрал с собой теплый кокон собственной мантии и, как всегда, не пожелал Гермионе доброй ночи.