Сегодня по плану - смерть

Спала Гермиона крайне плохо. Всю ночь она проворочалась в постели не в силах избавиться от навязчивых мыслей и картин разыгравшейся фантазии, в которых Снейп находил самые разные доводы и причины назвать ее бестолковой ни на что не способной студенткой и выставить из кабинета. И, конечно же, закончить на этом весь ее испытательный срок. Поэтому забыться сном она смогла только под утро, а, подскочив через какое-то время с едва соображающими мозгами и наколдовав часы, поняла, что еще немного — и проспала бы урок со Снейпом. И в таком случае ему наверняка не пришлось бы даже придумывать причин, чтобы отказаться от роли ее наставника. Обругав толщу воды за окном, из-за полумрака которой биологические часы Гермионы как раз таки, наверное, и давали сбой, она наспех собралась, перекинула через плечо сумку с пергаментами и вылетела в гостиную. Драко уже проснулся: перед ним на журнальном столике дымилась чашечка с чаем. Аромат мелиссы наполнил комнату. Гермиона сглотнула: она с радостью готова была составить Малфою компанию в чаепитие и догнаться чем-то вроде карамельного круассана. — Не знал, что сейчас вошло в моду носить джемпер задом наперед, — неожиданно сказал Малфой. Гермиона резко повернула к нему голову и заметила, как тот старательно прячет ухмылку за фарфоровыми краями чашки. — Аристократы все такие хамы от природы, или вас с детства водят на кружок «Учимся хамить красиво?» — буркнула Грейнджер. Она решила, что неправильно надетый джемпер — не такая уж большая проблема. Вряд ли Снейпу было какое-то до этого дело. — Не облажайся сегодня, — донеслось вслед. Гермиона фыркнула и не стала отвечать на эту его откровенно хамскую реплику. В коридоре подземелий стоял ужасный холод. Грейнджер натянула посильнее рукава джемпера на кисти рук и ускорила шаг, лелея надежду на то, что хотя бы в кабинете Снейпа было чуточку теплее. — Мисс Грейнджер… Гермиона застыла. Обернулась, но коридор был пуст. — Мисс Грейнджер… Она не могла поверить в это, но готова была поклясться Мерлином, Морганой и всеми основателями Хогвартса, что слышала голос Альбуса Дамблдора. Не готовая так легко поверить, что уже начинает сходить с ума, Гермиона посмотрела на единственную дверь сбоку от себя. — Мисс Грейнджер, вы меня слышите? Да, не могло быть никаких сомнений, что голос шел именно оттуда — Гермиона взялась за ледяную металлическую ручку, повернула… Однако дверь не поддалась. «Раз она заперта, может, мне не стоит туда соваться?» — мелькнула на периферии мысль. Вряд ли кто-то просто так станет запирать двери. Гермиона воровато огляделась и, убедившись, что никто не мог быть свидетелем ее преступления, вздохнула. С другой стороны, она была уверена, что до конца дня ее будет терзать интерес, какого мордреда она слышит из этой комнаты голос почившего директора, и, скорее всего, в итоге любопытство одолеет ее, и она так или иначе это сделает. Только позже. — Мисс Грейнджер, это вы? «Ох, и не оберусь я проблем, если Снейп меня застукает». — Алохомора, — шепнула Гермиона, и дверь издала податливый щелчок в механизмах замочной скважины. Грейнджер шагнула в темноту комнаты и осветила пространство Люмосом. Яркий свет прошелся по стопкам старых книг: обложки некоторых были разодраны в клочья — по странным тканевым сверткам, по покрытым пылью явно давным-давно брошенным здесь вещам. Это однозначно была какая-то кладовка. — Мисс Грейнджер, я здесь, — Гермиона вздрогнула и отвела палочку в сторону, осветив тот угол, из которого доносился голос. Рама картины сверкнула под холодным наколдованным светом, и Гермиона увидела, наконец, того, кто все это время пытался ее дозваться. — Мисс Грейнджер, — Дамблдор с портрета разулыбался, и его улыбка затерялась в седой нарисованной бороде, — я так рад вас видеть. — Он подался ближе к раме. — Вы не представляете, как одиноко сидеть здесь, не имея возможности пообщаться с другими портретами. Может ли портрет сойти с ума? — Альбус рассмеялся, и губы Гермионы в ответ изогнулись в улыбке, вопреки поднявшемуся внутри пренебрежению. — Профессор Снейп, очевидно, совершенно случайно, наложил на меня заклинание, препятствующее моему путешествию между другими портретами. То есть я буквально не могу покинуть это место. Мисс Грейнджер, будьте добры… — От его глаз за очками-половинками разбежались морщинки. Тот самый взгляд, который всегда располагал к себе. Заставлял довериться. — Если вам, разумеется, не сложно… Отнесите меня в кабинет к МакГонагалл, уверен, она сможет снять заклинание. Знали бы вы, — он вздохнул, — как здесь одиноко. — Вы видели, как Хагрид принес Гарри на руках? — Гермиона сама удивилась, с какой легкостью и холодностью слова слетели с ее губ. С какой бесчувственностью она это произнесла. Дамблдор на портрете замер, с его лица сползла улыбка. — Я думала, он мертв. Я была готова лично кинуться на Волдеморта и свернуть ему шею голыми руками. Мы все тогда решили, что это конец. — Глаза Дамблдора подернулись грустью, он виновато взглянул на Гермиону, но она не собиралась на это покупаться. — Хорошего дня, профессор Дамблдор. Продолжайте играть людьми на шахматной доске ваших манипуляций в своей голове. Она развернулась и, толкнув дверь, вылетела обратно в коридор. И впечаталась в чью-то грудь. Чужая ладонь легла на поясницу Гермионы, когда она едва не потеряла равновесие. Круглые пуговицы сюртука врезались в ладони. Вот черт. — Проникновение со взломом, — раздался бесстрастный голос над ее ухом, — разговоры с заключенным без ведома надзирателя, опоздание на урок и разгуливание по учебному заведению в неподобающем виде. И какую из мер наказания я как директор должен вам присудить, Мисс-Везде-Суну-Свой-Нос? Гермиона нервно вдохнула. Ее обоняние уловило аромат сухих трав, хвои и еще чего-то свежего, что она не могла ни с чем сравнить. Его рука практически жгла своим жаром поясницу. — Вы онемели от ужаса? Покрытый паутиной портрет Альбуса Дамблдора вас так шокировал? Гермиона дернулась от него назад и, не рассчитав, впечаталась лопатками в твердую поверхность двери. Черные глаза Снейпа впились в нее с нахальным ехидством во взгляде, и Грейнджер, не выдержав зрительный контакт, стала рассматривать его пуговицы. Их она, пожалуй, еще никогда не видела так близко. Снейп медленно поднял руку и уперся ладонью в дверь рядом с головой Гермионы. У нее пересохло в горле. Кажется, он пресекал ей все возможности отступления. — Я услышу ответ на хотя бы один из моих вопросов? Гермиона прочистила горло. «О чем он вообще спрашивал?!» — Вы же директор, вот и придумывайте наказание, — пробормотала она, не решаясь поднять взгляд на его лицо. — Кажется, вы кое-что забыли. «Сэр». Думал, вы благовоспитанная леди. — Я благовоспитанная! — вспыхнула Гермиона, посмотрела ему в глаза и, увидев взметнувшуюся вверх бровь, тихо добавила: — Сэр. — За мной, — сухо сказал Снейп. Он развернулся и направился прямиком к своему кабинету, поэтому Гермионе не оставалось ничего другого, кроме как последовать за профессором. На удивление, в его кабинете оказалось гораздо теплее, нежели в коридорах подземелья. Натопленный камин потрескивал сухими дровами, рыжее пламя отбрасывало огненные отсветы на стол, уставленный книгами. Гермиона остановилась посреди комнаты, когда Снейп прикрыл за ними дверь, прошел и сел в глубокое темное кресло. Взгляд непроизвольно метнулся к полкам: те были заставлены банками, за стеклом которых в мутной жидкости угадывались очертания частей животных, насекомых и растений. Грейнджер поморщилась, но тут же спохватилась, заметив, что Снейп наблюдает за ней. С интересом этолога, разумеется. — Сядьте, — произнес тот, сложив руки в замок, и указал кивком головы на стоявшее напротив рабочего стола кресло. Гермиона опустилась на самый его край. — Насколько я помню, я просил вас не опаздывать на первое занятие, но вы не смогли выполнить даже это мое требование. — Но… Дамблдор… — пролепетала Гермиона, указав за свою спину. — Что «Дамблдор»? — Он меня звал. Почему он вообще в кладовке? Снейп откинулся на спинку кресла, скрестив руки на груди. — А где ему еще быть? — Ну… — Гермиона замялась. Она не ожидала такого вопроса. — Обычно среди портретов других директоров. — А вы видели где-то портреты других директоров? — Может быть, в кабинете директора… где-нибудь… в закутке? — неуверенно предположила Гермиона. Профессор издал вздох, который ей не очень понравился. — Мисс Грейнджер, вы знаете, почему портреты бывших директоров Хогвартса обычно висят в кабинете нынешнего? — Нет… — Чтобы отдать дань уважения или просить совета, когда тот требуется. — Снейп чуть опустил голову, взглянув на Гермиону исподлобья, отчего весь его вид приобрел еще более зловещий и хищный оттенок. — Я не испытываю уважения, и мне не нужны советы. Знаете ли, бывшие директора даже будучи нарисованными считают себя великими гуру во всех аспектах, а потому норовят вставить свои пять копеек там, где их и не спрашиваешь. — Это я замечала. — Именно поэтому я отказался от алтаря в виде их портретов в директорском кабинете. А Дамблдора стоит изолировать от остальных: один Мерлин знает, насколько он активно шевелит внутри рамки своими мазками. — На вашем месте я бы поступила точно так же. Снейп взирал на нее с мрачной холодностью, не выражавший ничего, кроме безразличия. Внезапно она, наконец, отошедшая от происходившего несколькими минутами ранее в коридоре замке, вспомнила о важной вещи, которая беспокоила ее со вчерашнего дня. — И, сэр… — она сжала ладонью ткань юбки. Под прицельным взглядом черных глаз формулировать мысли становилось практически непосильной задачей. — Вы… В общем, я вчера узнала, что вы… Почему вы… Черт, — она запустила дрожавшие пальцы в волосы. — Следите за языком, — сложилось впечатление, что Снейп сказал это на автомате. — Я все эти годы не знала, что вы хотели, чтобы я перевелась на Слизерин. — Если бы Гермиона была невнимательным человеком, то она бы подумала, что никаких изменений на лице Снейпа не произошло, но она всегда все подмечала, а потому от нее не ускользнуло, как тот едва-едва заметно поджал губы, а его глаза сузились — лишь на полмиллиметра. — Мне никто ничего не сообщал об этом, сэр, и мнения моего не спрашивал. Все решили за меня. Почему вы не поговорили со мной лично? — Вы и впрямь полагаете, будто разговор с вами имел бы какое-либо значение, если бы ваш декан и директор были бы против? Они бы просто не подписали бумаги, затем Дамблдор провел бы с вами профилактическую морализаторскую беседу о том, что вы не можете бросить своих друзей одних, и смысла в этом не было бы совершенно. Не то чтобы я сильно рассчитывал на то, что кто-то пойдет мне навстречу. И «хотел» — слишком сильно сказано, мисс Грейнджер. — Конечно, вы не хотели… — буркнула Гермиона. — Вы просто каждый год спрашивали профессора МакГонагалл об этом. — Выражение лица Снейпа ожесточилось. Грейнджер нервно рассмеялась. — Прекратите! Все ведь было так просто! Если бы вы поговорили со мной, между нами не было бы недопониманий. — Разве между нами есть какие-то недопонимания? — Ну вы же поняли, о чем я! — Гермиона была уверена, что ее щеки уже стали пунцовыми. Она чувствовала, как горит ее лицо. — А как же недопонимания? — Но я… Но вы… — Гермиона беспомощно посмотрела на него. — Не издевайтесь! Вы же наверняка из-за этого так предвзято относились ко мне все эти годы. Или я не права? — Вот так новости, мисс Грейнджер, — отчеканил профессор. — Значит, я относился к вам предвзято? — С вами невозможно разговаривать! — Гермиона подскочила с места и нависла над столом, упершись в него руками. — Вы вообще не на том акцентируете внимание! Может, закроем тему? — Я относился к вам предвзято, — сказал Снейп, — потому что вы всегда были несдержанны и не умели проигрывать. Вы не сможете постоянно стоять на вершине в этой жизни, и когда-то вам придется делать два шага назад, чтобы потом продвинуться на четыре вперед. Вы же хотите, чтобы у вас сразу все получалось легко, чтобы вы всегда во всем были первой. Ваша реакция на собственные моменты неудач неадекватна. Вы всегда должны все держать в руках, вы всегда должны быть первой и всегда единственная занимать место на вершине. Лучшая волшебница столетия! Ваше нездоровое отношение к собственным амбициям не позволяет вам объективно оценивать происходящее вокруг. Вы не хотите дать даже малейшую возможность другим проявить себя, потому что не умеете передавать ответственность, и в этом состоит одна из ваших самых огромных проблем. Вы удовлетворены моим ответом? Наступила тишина, и Гермионе казалось, что она слышит, как бьется в груди собственное сердце. Он много раз задевал ее, когда она была его студенткой, но еще никогда она не чувствовала себя перед ним обнаженной. Полностью раздетой, с вывернутой наизнанку душой — как книга, которую быстро грубо пролистали, вычитали лишь на необходимых моментах и захлопнули обратно. Из нее словно вытрясли все, что она скрывала внутри себя, думая, будто никто этого не замечает. Но он заметил. Еще бы. — Да, — глухо проронила Гермиона и, обхватив себя руками, села в кресло. — А теперь, если вы закончили, приступим к делу. — Снейп поднялся из-за стола и принялся искать что-то на книжной полке. — Сначала будет теория, затем — практика. — Рядом с ним материализовалась небольшая доска, а перед Гермионой — еще один стол. — Тема — яды…

***

Гермиона перевернулась на бок. Усталый вздох сорвался с губ. Высунула ногу из-под одеяла, но и это не помогло. Только утром кровать была самым удобным местом пребывания на планете, а теперь Грейнджер казалось, что она лежит на большом валуне. Она села в постели, раздраженно взлохматив волосы. Мысли о пережитом дне жужжали в сознании, словно пчелы в улье, и Гермиона не могла уснуть, несмотря на невыносимую усталость. Она поставила пометку в голове сходить к мадам Помфри за зельем сна без сновидений. Вы не хотите дать даже малейшую возможность другим проявить себя, потому что не умеете передавать ответственность, и в этом состоит одна из ваших самых огромных проблем. «Умею! Но никто никогда не может справиться с ответственностью лучше меня», — стукнув кулаком по одеялу, мысленно заключила Гермиона. Уже с самого раннего детства она понимала, что положиться можно только на себя — это был один из самых первых ее жизненных уроков. Родители с детства вложили ей в голову, что ее проблемы — это ее проблемы, и никто не будет решать их, кроме нее самой. Когда Грейнджер поступила в Хогвартс и подружилась с Гарри и Роном, то с самого начала их совместных приключений поняла, кто в основном будет придумывать выход из положения. Она не считала друзей глупыми, но не могла доверить им то, что сделала бы лучше сама. И изученная литература и способность ориентироваться в сложных обстоятельствах только больше придавали ей уверенности в себе. Она не задумывалась особо раньше, нравится ей чувствовать себя так или нет — она просто настолько привыкла к этой роли, что считала это самим собой разумеющимся. Но Снейп своими словами что-то пошатнул внутри нее. До момента, пока с его губ не слетело все, что он сказал, она не воспринимала ответственность как нечто навязанное — ведь это было именно тем, что он имел в виду. Гермиона просто знала, что должна. Всегда быть первой, чтобы родители не разочаровались в ней. Всегда быть первой, чтобы защитить своих друзей. Всегда быть первой, чтобы «маглорожденная» — перестало нести подтекст клейма. Гермиона прикрыла глаза. Мысли отказывались складываться во вразумительную картину. Она совершенно запуталась. Грейнджер поднялась с постели, обулась и вышла в гостиную. Драко, видимо, уже спал: когда она вернулась после занятий со Снейпом, Малфой удалился в свою комнату, «остроумно» перед этим уточнив, как обстоят дела на первом кругу Ада. Коридор замка под завесой ночной мглы казался еще более устрашающим, чем днем. Гермиона направилась на кухню: желудок после ужина уже успел опустошиться. В планах у нее было взять что-нибудь у домовиков, приготовить себе кружечку горячего шоколада и благополучно вернуться в гостиную старост, где сможет скоротать бессонницу под монотонное перелистывание книжных страниц. На стене неподалеку уже показался натюрморт, когда внезапно из-за угла сверкнули два желтых глаза. Миссис Норрис Гермиона узнала сразу. Кошка коротко мяукнула и обернулась назад: туда, откуда шаркающие шаги эхом раскатывались по ночным подземельям. Грейнджер отскочила к ближайшей стене и отступила во тьму глубокой ниши за горгулью, надеясь, что Филч ее не заметил. Сталкиваться с ним уж точно не было никакого желания, даже если учитывать, что учебный год еще не начался. Тот всегда предвзято относился к разгуливающим по школе студентам, наверняка пошел бы жаловаться Снейпу… Гермиону передернуло. Видеться с деканом за сегодня вновь она тоже не стремилась. Ей хватило на этот день его сарказма и придирок: во время изготовления зелья за каждое малейшее неправильное действие он снова и снова очищал ее котел и приказывал начать варить противоядие заново. С одной стороны, Гермиона прекрасно понимала, почему он так принципиален, и она не ждала от него другого отношения, но с другой — рука болела знатно. Смотритель подошел прямо к натюрморту, ведущему на кухню, и остановился возле него. — Что такое, миссис Норрис? — скрипучим голосом обратился тот к кошке — Гермионе показалось, что его голос стал теперь еще неприятнее. Миссис Норрис мяукнула в ответ. У Грейнджер сорвался с губ тихий разочарованный стон — неужели он собирался стоять прямо здесь и беседовать с этим мохнатым исчадием ада?! Видимо, стон оказался недостаточно тихий, потому что Филч резко поднял голову и заозирался в поисках нарушителя дисциплины. — Из вас отвратительный шпион, мисс Грейнджер, — раздался шепот у Гермионы над ухом — она подскочила на месте от ужаса, но не успела набрать в легкие воздуха, как чья-то ладонь крепко зажала ей рот. Грейнджер вцепилась пальцами в ближайшую часть горгульи. — Вы слишком шумно ведете себя для того, кто хочет остаться незамеченным. — Гермиона готова была обложить Снейпа такими словами, каких он вряд ли когда-либо на своем веку слышал от «благовоспитанной леди», но ее рот был насильно закрыт. Она поерзала на месте, попытавшись хотя бы так выразить свое недовольство. Внезапно раздался громкий свист, и из стены напротив ниши вылетел Пивз. Он бросил в Филча водяной пузырь, который тут же окатил смотрителя водой, расхохотался что есть мочи и, сделав сальто в воздухе, умчался по направлению к комнатам старост. — Мерзкий бестелесный проказник! — взревел Филч и, сорвавшись с места, заковылял следом за привидением. — Попадись мне только, гадкое создание!.. Его разъяренные восклицания и угрозы постепенно стихли вдалеке. В резко опустившейся на подземелья тишине у Гермионы все еще звенело в ушах. Снейп почему-то все еще накрывал рукой ее рот. Грейнджер наугад топнула туфлей назад и, судя по всему, попала на ботинок профессора. Тот зашипел и ослабил схватку на ее лице, поэтому Гермиона, не выходя из ниши, развернулась к нему всем корпусом. Привыкшие к полутьме глаза различили мрачный облик Снейпа — его светлая кожа едва ли не светилась на фоне сгустившейся тьмы. — Какого Мордреда вы тут делаете?! — Гермиону почти что потряхивало от волнения. Ей казалось, что ее гневливый шепот должен быть слышен во всем замке. — Разве в подобном тоне студентам позволено говорить со своими профессорами? — язвительно прошипел в ответ Снейп. — А разве профессорам позволено затыкать рот своим студенткам в темных нишах?! — Вы после полуночи покинули свои покои, я как ваш декан, который заметил это действо, ответственен за вашу безопасность и обязан проверить, куда вы идете и не покинете ли вы территорию школы. — Во-первых, — сказала Гермиона и вздернула подбородок, — сейчас каникулы! Во-вторых, я иду есть! — В два часа ночи? — Не спится! А вам какое дело до того, во сколько я ем?! — Совершенно никакого, — безразлично бросил Снейп, и Гермиону это почему-то разозлило только больше. — А вот до вашего внешнего вида, в котором вы разгуливаете по школе, есть. Второй раз за день, мисс Грейнджер? — он выгнул свою чертову бровь. — Ладно, джемпер, но это… Ночная сорочка? — он прошелся по ней многозначительным взглядом. — А лучше, если бы я была без нее? — выпалила Гермиона, а затем прикусила язык. Она обхватила себя руками. Ее не особо смущала ночнушка, в которой она кралась до кухни, потому что искренне рассчитывала, что никого не встретит по пути. Вероятность того, что Филч именно в этот момент решит патрулировать подземелья, была крайне мала, а встретить Снейпа… и того подавно. Но ей явно стоило научиться держать язык за зубами. Глаза профессора опасно сощурились. Тот сделал медленный шаг ближе, явно оттесняя Гермиону к горгулье. Склонился ближе, и в эту секунду Грейнджер пришло на ум глупое сравнение его с хищником, загоняющим бедную травоядную жертву в ловушку. «У него определенно есть какие-то фетиши на прижимания к стенкам», — возникла еще более нелепая мысль. Гермиона нервно забегала глазами по нише. — Вы совершенно не знаете, где стоит остановиться, мисс Грейнджер. Снейп выскользнул из ниши и искоса посмотрел на Гермиону. — Идите на кухню за тем, за чем хотели. — Его губы скривились. Гермиона непонимающе нахмурилась, но вышла следом в коридор. — Я подожду вас здесь, а потом сопровожу до ваших комнат. Не хватало еще, чтобы Филч меня поднял из-за вас из постели. Снейп и правда проводил ее до двери апартаментов старост. Молча, лишь напоследок пробормотал что-то наподобие: «Не упадите завтра сонной головой в котел, мисс Грейнджер» и испарился, хлопнув дверью одной из своих комнат. Только когда Гермиона вошла в гостиную с пирогом и горячим шоколадом, она задумалась: почему Снейп сам не спал, а бродил по Хогвартсу в такой поздний час?

***

Гарри рухнул в черную влажную землю. Запах сырости и прелой листвы ударил в нос. Сквозь пелену перед глазами он разглядел приблизившуюся фигуру и вскинул палочку. — Инкар… Взрыв острой боли в кисти заставил разжать пальцы. Палочка отлетела в сторону. Гарри схватился здоровой рукой за раненую, с ужасом пронаблюдав, как ту резко вывернуло в обратную сторону. Словно в бреду, Гарри перевернулся на спину. Он увидел, как собственные кости разорвали тугую кожу руки. Кровь окропила стекла очков. Кисть обвисла на запястье, словно безжизненная марионетка. Гарри затошнило. — Кто бы знал, что сам Гарри Поттер будет лежать у меня в ногах. «Надо было послушать Лирейна и метать в этих сволочей заклинания с метел», — возникла мысль на задворках сознания. Гарри уже не помнил лица пожирателя, но отчетливо ощутил, как тот наступил ногой ему на горло. Поттер быстрым движением приподнялся нижней частью корпуса, обхватил двумя ногами того за бедро и повалил на землю. Рука горела, словно он сунул ее в костер, и языки пламени с жадностью пожирали кожу. Пожиратель попытался подняться в грязных листьях, но Гарри ударил того подошвой ботинка в голову, затем еще раз — в челюсть, когда голова развернулась, и последний — в висок. Кажется, пожиратель потерял сознание. Уже светало. Рассветные солнечные лучи коснулись верхушек деревьев. Гарри выдохнул, подобрал палочки: свою и пожирателя, прижимая к себе окутанную жаром кисть, и наложил на бессознательное тело инкарцеро. Тугие веревки обхватили руки и ноги. Ну вот и все. Внезапная боль пронзила коленную чашечку. Нога подкосилась, Гарри громко выдохнул и развернулся во время падения, пытаясь понять, что происходит. Взгляд прошелся по чаще. — Гарри, что у тебя? — завибрировала магическая ракушка в ухе голосом Пейджа. — Понятия не имею. Джагсон наш, но что-то не… Гарри не успел договорить. Такой боли он не испытывал еще никогда в жизни. Крик сам по себе высвободился из его груди сквозь сжатые зубы. Гарри едва мог вдохнуть, мучимый ужасной агонией. Он распахнул глаза, и ему показалось, что его нога и вовсе не его — вывернутая под неестественным углом, она обнажала выглядывающие алые раздробленные кости. Раздался хруст — и чуть выше его лодыжки переломилось. Второй — и позвоночник изогнулся. Третий — и одно из ребер пронзило грудь. Гарри не мог дышать. Кровь заливала жилет его униформы. Все тело пульсировало, горело, место сломанного ребра словно заливали раскаленной лавой. Поттер видел собственные кости: они торчали из него копьями, порвав плоть. Травмированная кожа на месте переломов набухла и заалела. Мышцы на ноге свело судорогой. Перед глазами все плыло. Темнело и вспыхивало цветными пятнами. Как сквозь вату Гарри слышал голос в ухе, но все его сознание сконцентрировалось лишь на одном: безумной боли. Челюсть издала хруст, оглушивший Гарри. Боль взорвалась, раскатилась по вискам, шее, плечам. С ужасом Поттер понял, что не может сомкнуть челюсти: нижняя запала внутрь. Кровь коснулась кончика языка и стала заливать рот. Гарри дернулся, чтобы перевернуться на бок и не захлебнуться в собственной крови, и ребро загорелось новой неистовой болью. Невыносимо. Гарри чувствовал, как слюна вместе с кровью текла изо рта. Боль в пальцах… Боль в ступне… Боль… Боль… И тьма.

***

Гарри помнил что-то совершенно дикое. Ему казалось, что его подхватили эльфы в черных мантиях и повезли на разукрашенной тележке прямо по облакам, а потом он увидел солнце. Почему-то солнце было бледным и совсем не горячим, но затем одним из своих лучей больно ошпарило Поттера в ногу, в руку, в голову, и он попросил убрать от него солнце подальше, вот только эльфы удерживали его крепко. А потом солнце погасло… Проснулся Гарри резко, как по щелчку. С трудом разлепив тяжелые веки, он осмотрелся: стены палаты Святого Мунго он узнал бы из тысячи. Стоял день, и за окном облака застилали небесный свод. Шевелиться было сложно, практически невозможно. Ребра болели, кисть сломанной накануне руки — тоже. Ноющая боль растекалась по суставам челюсти и обхватывала кольцом голову. — Рада, что вы пришли в себя, мистер Поттер. Гарри вяло повернул голову вбок. Молодая целительница колдовала над ним, вырисовывая в воздухе руны, круги и странные символы. — Ваши кости срастаются весьма быстро, — сказала та без какой-либо эмоциональной окраски. — К вам применили неизвестное нам заклинание, но, к счастью, никаких темномагических следов оно не оставило. Есть сможете пока пищу лишь в жидком виде, разумеется. Советую лишний раз не нагружать тело. В туалет вас будет сопровождать медсестра. — По… — начал Гарри и почувствовал, как сильно напрягается челюсть. Горло пересохло, он прокашлялся, и целительница, взмахнув палочкой, отлевитировала стакан с его губам. После пары глотков он продолжил: — Пожиратель… Его забрали? — Секунду, — целительница развернулась и вышла в коридор, захлопнув за собой дверь. Гарри прикрыл глаза. Голова раскалывалась. — Гарри, — Кингсли, держа в руках плащ и прижимая к себе шляпу, осторожно прошел в палату. — Не хочу сильно тебя тревожить. Хотел узнать, как ты. — Твою мать, — выплюнул Поттер, чувствуя, как слегка шепелявит. — Я же не развалюсь, Шеклболт. Пожирателя… — он сделал передышку — челюсть уставала очень быстро. — Пока мы добрались до тебя, там уже никого не было, Гарри, — в голосе Кингсли скользнули нотки сожаления. Внутри Гарри поднялась злоба. Он черт знает сколько дней выслеживал Джагсона и черт знает сколько часов ловил этого гаденыша! И вот, миссия оказалась провалена. Все было зря. — Кто послал в меня заклинание, пока Джагсон был без сознания? — Его раздражало, насколько медленно ему теперь приходилось говорить. — Мы понятия не имеем. Гарри зажмурился. Боль в ребрах усилилась. Перед глазами вспыхивающими картинками плясали сцены проглядывающих костей. — Послушай, — протянул Кингсли, — может, тебе уйти в отпуск? Состояние, в котором мы тебя нашли… Гарри упрямо покачал головой. — Со мной все в порядке. Если бы каждый аврор уходил в отпуск после подобных ситуаций, то у нас не осталось бы авроров. — Но… — Я не стану продолжать этот разговор. Или ты хочешь сплавить меня в отпуск, потому что я тебе уже надоел? — Гарри улыбнулся Кингсли, и тот, кажется, немного расслабился, тихо рассмеявшись в ответ. — Там сидит мисс Уизли. Она случайно узнала о твоем состоянии. — Прискорбно, — устало сказал Гарри. — Я очень хотел бы ее увидеть, но, пожалуйста, не сейчас. — Хорошо. — Кингсли надел шляпу. — Я передам, что ты сонный и едва разговариваешь. — Лучше без последнего. Шеклболт вновь рассмеялся и неловко похлопал Гарри по плечу. — Поправляйся, — и ушел, оставив Поттера наедине с собой. И пляшущими перед глазами картинами.