Договор на любовь

      5 марта 2019 года, Инчхон, Корейская Федерация       Главное здание «ЭйчКей» стоит на правой стороне реки Хан и легко может затеряться среди офисных высоток размерами повыше, но из его окон открывается красивый вид на город. Хван Дживон выбрал себе офис на предпоследнем этаже, не желая занимать прежний кабинет отца и его партнёра. Господин Ким Муон от дел давно отошёл, и первое, что пришлось решать Дживону, как преемнику компании – выкупать акции из кармана предприимчивого Муона. Сделка по передаче прав завершилась полчаса назад, основные бумаги были подписаны, и теперь Дживон сидел за своим письменным столом, напряжённо всматриваясь в пейзаж за окном.       Инчхон уже кипел жизнью, внизу по улицам ездили автомобили и бежали по своим делам люди, кто-то спешил за кофе, кто-то нетерпеливо ждал автобуса на остановке, кто-то наслаждался первыми солнечными днями после продолжительных дождей.       Дживон потирал переносицу, перебирая в уме расписание на день. Когда уже ему наймут секретаря, почему он должен заниматься подобным самостоятельно?..       Отец предлагал ему кандидатов своего круга – Дживон отказывался. Ему не нужен был человек, который доносил бы отцу о любом прегрешении его сына. Временные секретари из команды продажников Дживона тоже не устраивали, они отвлекались на посторонние дела, выполняли поручения начальства из своего отдела, в общем, не подходили на должность, даже если старались угодить молодому директору.       Девушки ещё и улыбались ему не к месту, видимо, желая получить одобрение не хорошо выполненной работы, а личное. Дживон на такое не подписывался, во-первых, и не хотел примешивать к бизнесу ещё и чьи-то сердечные муки.       Заскрипел микрофон рабочего телефона, связывающего кабинет Дживона со смежным офисом, где в данный момент за столом напротив стола Дживона сидела миловидная девушка. Мин Сечжон? Мин Гёнхи? Как же там её звали…       – Господин Хван? – раздался её голос. Дживон развернулся от окна, чтобы принять вызов.       – Да?       – Вы просили сообщить, когда начнётся новое собеседование на должность секретаря…       Дживон поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с временным секретарём. Мин Джисон, точно.       – Да, когда оно?       Мин Джисон покраснела.       – Оно уже идёт…       Дживон вздохнул. Вот, о чём он и думал. Временные секретари плохо выполняют свои обязанности, даже если он доплачивает им половину их обычной зарплаты и премиальные.       Дживон поднялся с места, кивнул Мин Джисон, чтобы стереть с её лица растерянность и отпечаток вины, и направился на десятый этаж. Он не присутствовал на собеседованиях лично, но старался находиться неподалёку, если позволяло время и планы, чтобы убедиться, что отбор проходит в точно установленных им условиях.       От кандидата на должность личного помощника он требовал совершенное знание английского языка и хотя бы одного из трёх (японского, китайского или немецкого) на деловом уровне – в довесок к идеальному корейскому без прибрежного акцента. Будущий помощник Хван Дживона должен был обладать жёсткой хваткой, обращаться с документооборотом, как со своим гардеробом, разбираться в организации и планировании любых встреч, от личных до международных, принимать на себя дела руководства других отделов. Самое главное, что выделял для себя Дживон – его личный секретарь должен был уметь слышать и выполнять требования директора до мельчайших деталей. Варить кофе и бегать с канцтоварами Дживон у помощников никогда не просил, вот только все его нынешние сотрудники полагались на капучино по утрам, как на залог хорошего настроения руководителя, что было в корне неверным предположением.       Когда Дживон спустился на десятый этаж, он считал, что и сегодняшнее собеседование окажется безрезультатным, но сразу за поворотом от лифтов заметил смутно знакомый силуэт – и замер.       У дверей в зал эйчара среди четырёх других кандидатов стояла Чан Соён. Она выглядела иначе, чем Дживон помнил по университету, но он узнал её. Те же небрежно рассыпанные по плечам волосы с вьющимися кончиками, та же нервная улыбка на пухлых губах, те же блестящие глаза, обрамлённые длинными пушистыми ресницами. На ней был чёрный деловой костюм – пиджак с плечиками, брюки со стрелками, неприметные туфли на толстом коротком каблуке. Костюм ей совершенно не шёл, Дживон помнил её, рассекающую по территории университета в широких юбках ниже колена и летящих блузках светлых легкомысленных тонов. Волосы раньше у неё тоже были другого цвета, чёрные. Теперь же Чан Соён убирала за уши пряди какого-то коньячного оттенка и прижимала к груди, обтянутой белой рубашкой с воротником-стойкой папку со своим резюме.       Дживон прижался к стене за углом до того, как сообразил, что он, собственно, вообще делает. Сливаться с интерьером будучи директором компании было глупо, и он тут же постарался объяснить это действие рациональным решением: он не должен был показываться на глаза кандидатам на должность его секретаря и смущать их. Ни к чему было нервировать молодых людей, и так напуганных до седых волос. Именно, он просто не хочет напрягать кандидатов своим хмурым видом.       Когда двери зала открылись и всех пригласили войти, Дживон выскользнул из своего укрытия и прошёл в переговорную, находящуюся сразу за залом эйчара и присел на стул рядом с ничего не понимающим сотрудником.       – Я не буду вмешиваться, – пояснил Дживон. – Просто послушаю кандидатов.       Сотрудник отдела кадров кивнул и включил трансляцию собеседования.       В зале сидели пять кандидатов, две девушки, два парня и Чан Соён. На вопросы все отвечали весьма сносно, один парень – Ли Бонхван показал себя увереннее остальных. Дживон сверился с его резюме: выпускник факультета международных отношений хансонского университета, знает пять языков – ого, – работал в филиале «Хан Груп». Второго парня Дживон даже не стал запоминать: тот мялся и на вопрос об опыте ничего не ответил. Девушки Дживону тоже не понравились, хотя одна вела себя спокойно и этим могла бы отметиться.       Когда дошла очередь Чан Соён отвечать перед эйчаром, она поднялась с места и выронила папку с резюме. То развалилась на полу, разбросав вокруг её стула все листы бумаги.       Дживон хмыкнул.       – Ой, – выдавила из себя Соён, зажмурилась и присела, чтобы убрать бардак.       – Эта сразу мимо, – вздохнул сотрудник отдела кадров рядом с Дживоном. Тот приподнял бровь. Сотрудник замялся. – Она неуклюжая… И нерасторопная.       Это точно. Она и в университете такой была. Дживон склонил голову, наблюдая за тем, как тонкие ручки Чан Соён сгребают в одну груду листы бумаги. Как же ей не к лицу этот дурацкий костюм. Наверняка, она отходила в нём не одно собеседование, ведь, насколько можно было судить по её резюме, она нигде прежде не работала – выпустилась из университета в прошлом году и всё это время занималась не пойми чем. Что же это ты делала такого, Чан Соён, окончившая факультет международных отношений университета Инчхона?..       На то, чтобы собрать всё в папку, у Соён ушло некоторое время, за которое эйчар наставил ей минусов в листах отбора кандидатов, а другие соискатели на должность перекинулись весьма красноречивыми ехидными взглядами.       «Вот это – минус», – подумал Дживон с внезапно вспыхнувшим раздражением. Показатель низкого эмоционального интеллекта – желание продемонстрировать превосходство перед человеком, совершившим незначительную ошибку. Сплетники Хван Дживону рядом с собой были не нужны.       Когда Соён вернулась к ответам, в её листах уже стояли прочерки, но эйчар не мог выгнать кандидатку за такой промах, а потому не перебивал, пока она говорила.       – Почему вы хотите работать в «ЭйчКей»? – спросил начальник отдела. Соён сцепила руки в замок и стиснула их перед собой так сильно, что побелели костяшки пальцев. Нервничала.       – Мне нравится то, что «ЭйчКей» вкладывается в стартапы, – ответила Соён. Дживон выпрямился и склонился к столу. Неожиданный ответ; другие кандидаты называли куда более приземленные вещи, вроде стабильного заработка, продвижения по службе и возможность работать на растущую компанию с приличным рейтингом годового капиталооборота.       – Поясните, – попросил начальник отдела кадров.       Соён прикусила нижнюю губу. Ну кто же так явно показывает свои эмоции, Чан Соён… Дживон вздохнул, сотрудник отдела кадров рядом покосился на него с пониманием. Он посчитал, что кандидатку Чан Соён уже можно списать со счетов, и Хван Дживон подумал бы так же, будь это другая девушка.       – «ЭйчКей» предлагает молодым компаниям с потенциалом возможности роста и сотрудничества на условиях партнёрства, а не поглощения, – ответила Соён. – Это отличает «ЭйчКей» от других компаний: здесь ищут взаимовыгоду с целью развития, а не полное подчинение крупному бизнесу. Монополия – это ограничение, что не поможет рынку расти и привносить что-то новое в мир. Мне кажется, здесь это хорошо понимают.       Отдел кадров покивал, но никто из слушающих впечатлённым не выглядел. Дживон фыркнул.       Монополия – это ограничение. Какие же слепые идеалы в твоей голове, Чан Соён…       – Оставьте мне запись с другими кандидатами, – попросил Дживон сотрудника отдела кадров и поднялся с места.       – Конечно, директор, – покивал тот. – Я пришлю вам запись по почте.       – Ли Бонхвана можете отметить и определить в…       – Ваш отдел?       Дживон нахмурился, молодой человек смутился. Как же там его звали?..       – В партнёрский отдел, – ответил Дживон. – Он туда подходит.       Сотрудник удивлённо охнул.       – Он пока что лучший кандидат на…       – Я не спрашивал вашего мнения, господин Чхве.       Чхве Ёнсик стыдливо прикусил язык.       – Простите, директор. Будет сделано.       Дживон забрал со стола резюме Чан Соён и покинул переговорную, оставив господина Чхве Ёнсика в недоумении.       – Чан Соён, двадцать шесть лет, – читал Дживон вслух, сидя в своём кабинете. – Знание языков: английский в совершенстве, японский – начальный уровень, немецкий… «Могу читать, но не понимаю, что читаю»? Чан Соён, кто пишет такое в резюме соискателя?!       Дживон откинулся на спинку кресла – неудобное, надо будет заменить, чёрт возьми, – и усмехнулся. Немецкий – простой язык, любой дурак сможет его читать, но Чан Соён и в университете избегала языковых курсов, как огня. Дживон вспомнил, как при совместной работе с ним над проектом всю работу по переводу оставляла ему, ссылаясь на собственную занятость. Это было исследование в сфере медицинских разработок, и Дживону требовался помощник для изучения биотехнологических стартапов, которые занимались бы раком крови, но половина нужных ему компаний были немецкими и французскими. Французские он рассчитывал изучить самостоятельно, а немецкие отдать первокурснику. Чан Соён тогда посещала языковой кружок, и Дживон полагал, что она сможет взять на себя половину работы по переводу. В итоге Соён только собирала полученные данные и обрабатывала их. Надо признать, скрупулёзно и ответственно. Но искал-то он переводчика.       А нашёл Чан Соён с аллергией на языки.       Дживон прикрыл глаза рукой и беззвучно засмеялся.       Эта девушка… абсолютно не подходила на должность его секретаря.              21 апреля 2024 года, ресторан «Глаз мудреца», Инчхон       Дживон смотрит, как его примерный секретарь разворачивается к нему спиной и уводит за дальний столик ресторанчика, больше напоминающего бар, своего лучшего друга. Давно у неё в друзьях водятся подобные типы?       Половину вчерашнего дня Дживон потратил на то, чтобы выяснить, кто владеет «Глазом мудреца», почему локальный ресторан в Инчхоне пользуется таким успехом среди местного населения и чем же так хорош Кан Чихо. Остаток субботы Дживон искал причины, почему ему вообще понадобилось досье на шеф-повара, к которому он никакого отношения не имеет. Полночи он гадал, насколько отвратительно будет заявиться следующим вечером в «Глаз мудреца».       Ну, взглянуть на парня, которого Чан Соён зовёт лучшим другом, можно было хотя бы ради того, чтобы убедиться, что это надёжный человек. Безопасный. Приличный. В конце концов, должен был Дживон знать, с кем общается его жена?       Какой-то мерзкий голос в голове попытался напомнить ему, что Чан Соён не его настоящая жена – это раз, и что они договорились не лезть друг к другу – это два. Дживон перевернулся на холодную сторону широкой кровати, зажал ухо подушкой и заглушил этот голос. Он ничего сверхъестественного не планировал. Всего лишь хотел убедиться, что Кан Чихо можно доверять. Или что Дживон может доверять Чан Соён.       Надо признать, совесть попыталась воззвать к Дживону, когда он уже остановился на нужной улице напротив входа в ресторан – неприметная дверь с крохотной табличкой не могла завлечь случайного посетителя, если тот не выяснил заранее, куда идти, чтобы поесть копчёного лосося в сливочном соусе. С совестью Дживон сумел договориться: он просто заглянет внутрь, осмотрится, посмотрит на Кан Чихо и уйдёт.       Кто же знал, что Чан Соён будет первой, кого он встретит сразу у входа.       Когда на сцене появился виновник бессонной ночи Дживона, Дживон с трудом смог оторвать взгляд от испуганного лица Соён. Ему бы тоже следовало рассердиться – об их договорных отношениях узнал ещё один лишний человек, а то и сразу три, если считать молодого официанта с растопыренными ушами и двух барменов за стойкой. Но вместо этого он почувствовал укол раздражения. И злился он на Соён. Снова.       Он ожидал, что Кан Чихо окажется пухлым парнем с руками по локоть в рыбьем жире, но перед Дживоном стоял высокий крашенный блондин с голубыми глазами – он, что, линзы цветные носит? – больше похожий на спортсмена, чем на шеф-повара. Дживону он не понравился, а когда открыл рот, не понравился ещё больше.       И вот теперь он сидит напротив Чан Соён, широко улыбается ей, шутит и изредка касается её руки своей. Ну, точно, заботливый прилипала, как раз во вкусе Соён.       Дживон допивает стакан воды и устало выдыхает.       Какого. Чёрта. Он. Вообще. Делает.       Он чувствует себя чужаком в толпе, заложником собственной глупости, вынужденным наблюдать, как его жена наслаждается компанией приятного парня. Дживон не может вспомнить, чтобы Соён хоть раз так смеялась в ответ на его слова.       По какому праву он вообще называет её своей женой, они ведь, в самом деле, ничем, кроме подписей на бумаге, не связаны. Ему стоило бы вспомнить, что Чан Соён в первую очередь его личный секретарь, а он ведёт себя, как придурок.       Дживон не может избавиться от чувства разочарования, которое испытал ранее. Ему не нравится, что Соён так легко отвергла идею о том, что у них могут возникнуть чувства друг к другу. Нет, не так. Что Соён не допускает и мысли, что может влюбиться в него. Это заставляет его чувствовать себя... каким-то неадекватным.       Это его задевает. Его и его «непомерно огромное эго», точно.       Дживон фыркает, и бармен у стойки, всё это время натирающий стакан так, словно другого занятия у него в этом заведении нет, невозмутимо предлагает Дживону пива.       – Я не пью на… просто не пью, – отказывается Дживон. Он не пьёт на работе, а вечер воскресенья, проведённый в ресторане, нельзя назвать рабочим, если только Дживон не решил сделать наблюдение за личным секретарём своей сверхурочной обязанностью.       Только он решает покинуть пост, обругав себя последними словами – он вообще не должен был сюда приходить! – к нему подходит Чан Соён.       Дживон оборачивается в ответ на неуверенное покашливание за спиной.       – Не хотите присоединиться к нам с Чихо? – спрашивает она вежливо, но с сомнением. Дживон не уверен, что верно расслышал её вопрос. Соён прекрасно известно, что Хван Дживон не особый любитель дружеских посиделок – ему и вынужденные корпоративы с сотрудниками собственной компании не всегда приятны, – и потому приглашение Соён кажется издевательством.       Мгновение Дживон колеблется, переводя взгляд с Соён на Чихо. Этот пижон машет ему из-за столика и улыбается. Он раздражает. Обычно Дживон не участвует в подобных социальных взаимодействиях, и одному святому духу известно, что заставило Соён пригласить его, нарушив свои же прежние заверения.       Дживон должен ответить: «Спасибо, но я уже ухожу», – и уйти из ресторана, насовсем оставив и мысли о задетой гордости, и мысли о Соён в целом. Но вместо этого его язык врезается в ряд зубов, гортань сужается, и выдаёт Дживон абсолютно другое:       – Почему бы и нет. Я присоединюсь к вам.       Соён удивлённо распахивает глаза, обрамлённые длинными подкрашенными ресницами. Дживон убеждает себя, что не идёт вместе с ней к столику, за которым их поджидает Кан Чихо. Не он садится напротив лучшего друга своего секретаря, не он ставит телефон на беззвучный, словно сейчас будет участвовать в интереснейшей беседе. Ему вообще всё это привиделось. Он сейчас дома, заканчивает рабочие дела перед началом новой недели и ложится спать.       – Что ж, – откашливается Соён рядом с Дживоном, разрушая его видение о непримечательном вечере воскресенья. – Давайте я ещё раз вас друг другу представлю. Это Кан Чихо, мой лучший-лучший друг на все времена. А это Хван Дживон, мой первый и пока что единственный босс.       Дживон приподнимает бровь, слыша непринуждённый тон в голосе Соён.       – Что? – усмехается она и подталкивает в его сторону тарелку с чипсами. – Давайте ради разнообразия представим сегодня, что вы не только мой начальник, но ещё и мой друг. В компании друзей принято улыбаться и наслаждаться разговором с более… приятным выражением лица. Уберите вот эту маску равнодушного типа и нарисуйте себе что-то дружелюбное.       И она беззаботно поворачивается к Кан Чихо и продолжает будто бы прерванный диалог между ними:       – Так что ты сказал о Шотландии?       Дживон откидывается на спинку стула и лишь в последний момент удерживает руки на столе, а не скрещивает их перед собой по привычке. Он смотрит на покрасневшие щёки Соён, на то, как в уголках её глаз собираются морщинки от широкой улыбки. Да она же просто выпила…       Вот и причина её игривого настроения. В трезвом состоянии она бы не стала подходить к Хван Дживону и предлагать ему притвориться на один вечер приятелями. Впрочем, и такая причина Дживона сейчас устраивает, хотя он старается не обращать внимание на теплеющее в груди чувство… признательности. Да, именно это.       Дживон видит такую Чан Соён раз в полгода – когда устраивает корпоратив для своей личной команды и общий для всей корпорации. Чан Соён всегда улыбается на таких встречах и позволяет себе смеяться громче даже рядом с со своим директором. В конце концов, на корпоративных вечеринках положено напиваться и быть весёлым.       Кан Чихо рассказывает какую-то шутку – Дживон пропускает её мимо ушей, – и склоняется ближе к столу, хватая Соён за запястье.       Дживон морщится против воли.       – Итак... – говорит вдруг Кан Чихо, переводя взгляд с Соён на Дживона. – Как вы двое познакомились?       Соён качает головой.       – Ну заче-ем ты задаёшь такие вопросы… Ладно. Мы вместе учились в одном университете, – объясняет она. – Я была на первом курсе, а он на третьем. На самом деле…       Она неожиданно поворачивается к Дживону, смеривает его внимательным взглядом, и наклоняет голову, так что длинные локоны её вьющихся волос стекают из-за спины на стол и попадают в пустую тарелку из-под закусок.       – Честно говоря, я до сих пор ломаю голову, почему вы выбрали меня своим партнёром в той научной работе, ведь было много, – она приподнимает брови, – действительно много девушек, которые отдали бы жизнь за то, чтобы оказаться на моём месте.       Дживон закатывает глаза.       – Не преувеличивай, – возражает он.       По настоянию Кан Чихо им приносят новые напитки – пиво для него и Соён и кофе для Хван Дживона, – и он может отвлечься на глоток эспрессо. Назавтра у него будет болеть голова, не стоит так налегать на кофе в ночи. С другой стороны, не пиво же ему пить в компании уже захмелевшей Чан Соён.       – Есть разница, – объясняет он, когда замечает, что Соён ждёт продолжения рассказа. – Разница между тем, чтобы хотеть поработать с кем-то, и тем, чтобы быть подходящим человеком для этой работы. В тебе были качества, которые я искал в своём партнёре. Для своего исследования, конечно.       Кан Чихо фыркает, и Дживон нехотя переводит к нему взгляд, сталкиваясь с выражением притворного удивления на его лице.       – Ну и ну, господин Хван, – он качает головой и салютует ему кружкой пива. – Не думал, что вы такой ещё с университета. Я полагал, вас работа большого босса испортила.       – Я бы не стал говорить, что целеустремлённость и прямота это плохие черты характера.       – Нет, если к ним в довесок не идёт абсолютное отсутствие эмпатии, – фыркает Кан Чихо. Дживон хмурится, но не успевает возразить, потому что между ними возникает весёлое лицо Соён – она тянется, чтобы стукнуть Кан Чихо по руке.       – Давай ты не будешь ругаться с моим начальником? – смеётся она.       – Ты же сказала, что на этот вечер он наш друг.       – Ну, он всё ещё мой начальник. С ним нельзя так разговаривать.       Кан Чихо качает головой и кидает Дживону подозрительно весёлый взгляд. Ясно, он тоже уже пьян. Дживон не готов сотрудничать сразу с тремя литрами пива – или сколько там они напару с Соён уже выпили? Впрочем, думает он, видя широкую улыбку Соён и розовый румянец на её щеках, она никогда не вызывала в нём раздражения, как другие пьяные люди.       – Что с лицом, господин Хван? – спрашивает Кан Чихо. – Мы вас не устраиваем в качестве компании на этот вечер?       – О, его никто не устраивает, – смеётся Соён. Ну, вот этот комментарий уже явно лишний. – Он абсолютно… – Соён ставит локоть на стол и опирается на ладонь подбородком, не сводя блестящих глаз с Дживона. – …не социализированный человек.       Кан Чихо подхватывает настроение Соён, словно ему Дживон открыто позволил над собой шутить.       – О да, я определённо вижу это, – говорит Кан Чихо, водя пальцем в полуметре от лица Дживона. – Посмотрите на эти хмурые брови. Это явно лицо человека, который не умеет ладить с людьми.       Дживон закатывает глаза, ему становится неловко. Неловко? Нет, он явно не должен был присоединяться к этой парочке… Дживон никогда не считал себя человеком, который плохо общается с любым сотрудником, конкурентом, партнёром по бизнесу, но, возможно, в делах вне своей работы он не совсем преуспел.       Он решает что-то сказать, хотя его голос звучит холодно:       – Только потому, что я не умею общаться с кем попало, не значит, что я плох в социализации.       Соён фыркает, прикрывая рот ладонью.       – Ой, если бы вы побольше практиковались, тогда преуспели бы, а пока… – она опускает руку на стол, и её пальцы слегка задевают рукав свитера Дживона. – О, я помню первый день своей работы в качестве его секретаря… Я не знала, что я его первый секретарь в принципе, и была так удивлена, когда он попросил меня проверить его расписание с абсолютно пунцовыми щеками! Я никогда раньше не видела его таким смущённым!       Дживон отворачивается, просит ушастого официанта принести ему ещё кофе.       – Чинён, принеси ему чай! – вмешивается Соён. И добавляет, обращаясь к Дживону: – Столько кофе пить вредно, господин директор.       Приходится вернуть внимание упрямой Соён.       – Я не был смущён, – раздражённо ворчит Дживон. – Я просто был... сосредоточен на работе. И ты не была моим первым секретарём в принципе. Ты была первым постоянным сотрудником на этом месте.       – Ах, ну это всё меняет! – смеётся Соён, и её смех звенит в воздухе, оставаясь в ушах Дживона мягким эхом. – Вы же временных сотрудников расписание составлять не просили!       Дживон косится на Соён, но оставляет этот комментарий без ответа. Ни к чему пояснять, что все, кто занимал должность его секретаря до Чан Соён, с работой не справились, раз ему пришлось брать на работу её. Вместо этого он дёргает плечом, сбрасывая возникшее напряжение, и кивает в сторону Кан Чихо.       – Раз уж тут поднялась тема знакомств, – говорит он с деланным равнодушием, – могу я узнать, как познакомились вы?       Соён переглядывается с Кан Чихо. Этот немой диалог Дживону не нравится.       – О, это смешная история, – подмигивает Кан Чихо. Это не нравится Дживону ещё больше. – Однажды я возвращался со смены в ресторане суши, где тогда подрабатывал, и на остановке увидел пьяненькую Чан Соён.       – У меня был выпускной! – оправдывается Соён.       – Да, и тебе очень нужна была крепкая мужская рука, чтобы посадить тебя на автобус.       «Почему она не взяла такси в таком состоянии?» – хочет спросить Дживон, но останавливает себя. Логика и Чан Соён порой абсолютно несовместимы. Логика и пьяная Чан Соён вообще существуют в двух разных измерениях.       – У Соён при себе даже сумочки не было, – продолжает Кан Чихо. – У меня тоже карманы пусты, я сам пешком домой добирался. В общем, я довёл её до дома, скормил ей сэндвич, которым сам хотел ужинать…       – Ты повёл себя очень по-джентельменски, – поддакивает Соён. Дживон хмурится.       – Почему у тебя не оказалось при себе сумочки?       Она же не растеряла по дороге с выпускного все вещи?..       Улыбка на губах Соён замирает, превращаясь в неестественную гримасу, Кан Чихо тоже вдруг опускает глаза к столу.       – Ну, некоторые обстоятельства вынудили, – говорит Соён и кусает губы. – Это не имеет значения в контексте нашей истории. Короче, мы с Чихо с тех пор и дружим.       – Да-а, – кивает Кан Чихо. Возникшая неловкость пузырится на дне их кружек пива.       Дживон хмыкает. Расспрашивать и напирать он не станет, отмечает только, что Соён ведёт себя скованно, хотя только что улыбалась, как ни в чём не бывало.       – Мне нужно в туалет, – заявляет вдруг она и вскидывает голову.       Кан Чихо поднимается из-за стола раньше неё.       – Я вызову тебе такси, подожди. Так, телефон, где мой телефон…       Они так быстро начинают собираться, что Дживон теряется, и не успевает поймать Соён за руку, когда она, шатаясь, встаёт с места и направляется к выходу из ресторана.       – Эй! – зовёт её Кан Чихо. – Дурочка, подожди!       Она машет ему рукой и выходит на улицу. Дживон, ничего не понимая, встаёт из-за стола.       – Присмотрите за ней, пока я вызову ей такси, – просит Кан Чихо, будто он её опекун. Дживон и сам бы без подсказок знает, что оставлять на не самой людной улице пьяную девушку одну не стоит. Тут не нужно быть джентльменом, чтобы понимать такое.       – Я сам о ней позабочусь, – отрезает он и идёт следом за Соён, прихватив забытый ею телефон. Ясно, как она осталась без вещей после своего выпускного – растеряла всё по дороге…       – Постойте! – кричит ему в спину Кан Чихо. – Такси же…       Но Дживон закрывает за собой дверь ресторана, заглушая голос владельца. Сейчас уже за полночь, и прохладный ночной воздух овевает кожу Дживона. Некоторое время он наблюдает, как Соён покачивается из стороны в сторону, её щёки раскраснелись от выпитого алкоголя. Она хлопает себя по карманам джинсов.       Дживон вздыхает. Вот же растяпа.       – Ты это ищешь? – спрашивает он, подавая ей сотовый.       Соён медленно поворачивается к Дживону и смотрит на его руку в недоумении.       – Да, где вы его нашли? – её слегка шатает, и она вынуждена прислониться к плечу Дживона.. – Ой, простите, я сейчас соберусь. Соберусь в одного трансформера…       Телефон у него из рук она так и не берёт, словно ожидает, что Дживон сам вызовет ей такси. Ясно, сегодня его назначили нянькой…       Он закатывает глаза. Чтобы Соён не упала, ему приходится придерживать её одной рукой за плечо, а второй набирать короткий номер водителя по вызову. От Соён исходит приятный аромат её духов – что-то цветочное, весеннее, ей подходит, – и слабый запах алкоголя.       – Вот, – говорит Дживон, возвращая ей телефон. Соён поднимает к нему блестящие – пьяные! – глаза и благодарно хмыкает. На её щеки прилип розовый румянец, на губах застыла – пьяная! – улыбка. Разница в росте спасает Дживона от близкой дистанции с её лицом.       – Спасибо, – декламирует Соён по слогам и отступает от Дживона на шаг. Его плечу мгновенно становится холоднее, но он пытается списать всё на прохладу этой ночи.       – Вы же женщину-водителя вызвали? – спрашивает вдруг Соён каким-то командным тоном, и Дживон запинается об собственные хаотичные мысли.       С Чан Соён сложно взаимодействовать и в обычное время, но сейчас она ещё и пьяна, а Дживон не привык, чтобы с ним так разговаривали.       – Нет, – раздражённо говорит он. – Какая разница, кто тебя повезёт, мужчина или женщина? Водитель просто выполнит свою работу.       Соён поднимает к нему неожиданно сердитый взгляд и требует:       – Отмените вызов.       Дживон делает глубокий вдох, потом выдох. Не-вы-но-си-ма-я.       – Что не так, принцесса на горошине?       – Мужчина-водитель, вот что! – вскипает Соён. Дживон закатил бы глаза снова, но замечает в её взгляде эмоцию, которой видеть не должен бы – испуг.       Не понимая, почему наблюдает такую Чан Соён, которая ещё пять минут назад счастливо смеялась под развеселый рассказ о знакомстве со своим лучшим-лучшим-на-все-времена другом, Дживон медленно отнимает у неё из протянутой руки телефон и молча отменяет вызов.       – Не знаю, с чем связано это твоё упрямство, – говорит он спокойно, – но работать телефонистом я больше не собираюсь.       Соён открывает рот, чтобы возмутиться, но Дживон не оставляет ей такой возможности, отрезая:       – Я отвезу тебя, моя машина неподалёку. Пошли.       И он шагает вниз по улице, не давая Соён возможности передумать и воспротивиться. Секунду он думает, что она так и останется стоять у входа в ресторан Кан Чихо, но её сердитые шаги у него за спиной освобождают его от нового спора. Он выдыхает с облегчением. Что это такое, почему он так обрадовался?       – Ну, по крайней мере, это будет занимательная поездка, – ворчит Соён, нагоняя Дживона. – Обычно я вас подвожу после пьяных встреч, а сегодня вы побудете моим личным водителем.       Дживон оставляет её пьяный комментарий без ответа. У машины он останавливается, пропуская Соён вперёд, и она прыгает на место пассажира уже в приподнятом настроении.       – Спасибо за хорошую работу! – декламирует она и пристегивается.       Дживон приподнимает бровь. Он садится на водительское сиденье и пристегивает ремень безопасности, регулирует зеркала.       – Ты невыносима, когда пьяна, – бормочет он, заводя машину.       Соён закатывает глаза, явно его пародируя.       – О, неужели? – спрашивает она. – А я-то думала, что каждому мужчине нравится, когда девушка слегка пьяна и весела. «Ой, посмотрите, это мило, она такая, такая уязвимая!» – она корчит ему рожицу и усмехается, а затем замирает, словно что-то вспомнив. – Ах, точно. Я не ваша девушка, вы правы. Что ж, тогда вам остаётся просто чуть-чуть меня потерпеть. Я же вас терплю.       Дживон стискивает зубы, чувствуя себя немного оскорблённым. Он знает, что Соён просто дразнит его, но что-то в её пьяном флирте задевает его за живое.       Он не отрывает взгляда от дороги, пытаясь сосредоточиться.       – Прошу тебя, вряд ли ты сейчас уязвима, – сухо говорит он. – Ты просто маленькая пьяница, которая не может держать рот на замке.       Соён поднимает брови и прижимает руку к груди, изображая разочарование.       – Ах, я смущена, вы меня подловили! – картинно ахает она и фыркает. – Вы, знаете ли, тоже ужасны, когда пьяны. Я столько раз подвозила вас до дома после встреч с вашими важными идиотами. Вы тоже слишком много болтаете.       Дживон чувствует, как повышается температура в салоне. Хорошо, нет, идеально, что в машине темно и Соён не может различить выражение его лица.       Он сжимает руль, пытаясь скрыть обиду в голосе.       – Я не слишком много болтаю, – сердито цедит он. – Я просто более свободно выражаю свое мнение, вот и всё.       – Ваше мнение касается и моей рабочей одежды? – фыркает Соён со смехом. О чём она… – Однажды вы заявили, что я не должна появляться в офисе в коротких юбках. Цитирую, вы сказали: «Твои голые ноги отвлекают мужскую часть команды. Меня нет в этом списке».       О, Боже. Лицо Дживона заливается краской. Он забыл об этом моменте, но теперь в память отчётливо врезается тот вечер встречи с господином Кимом, после которого Соён забирала его от ресторана за городом. На ней было короткое платье приятного тёмно-красного, цвета вина, оттенка, и её голые коленки чуть ли не светились в свете мелькающих за окнами автомобиля уличных фонарей, отвлекая Дживона от всех разумных мыслей.       Он быстро берёт себя в руки и откашливается, чтобы его голос звучал ровно:       – Я был пьян. Ты не можешь воспринимать всерьёз то, что я говорю, когда я пьян.       – Конечно, как скажете, – Соён хмурится, с лица не сходит издевательская усмешка. – Я не воспринимаю ваши слова всерьёз. Вы абсолютно серьёзно заявили, что не смотрите на ноги девушек, особенно на мои.       Дживон сжимает челюсти, чувствуя смесь раздражения и смущения. Почему, почему алкоголь так развязывает людям языки?..       – Ты говоришь так, будто я какой-то извращенец, – бормочет он с нарастающей в голосе злостью. – Я твой босс, ради Бога...       Соён замирает, улыбка сходит с её губ.       – Точно, – отвечает она странно-спокойным тоном. – Простите, я была груба. Вы не видите во мне женщину, вы любезно сообщили мне это в первый день нашей совместной работы.       Дживон с трудом сглатывает. Он слишком хорошо помнит тот день и то, как небрежно он произнес эти слова. Но тогда он был слишком сосредоточен на том, чтобы сдержать то и дело наползающую на губы ухмылку. Чан Соён пришла к нему в офис не в ужасном чёрном костюме соискателя, а в светло-голубой блузке с широким воротником и в ярко-синей юбке и белых босоножках, хотя на улице было ещё холодно. Она объяснила, что переоделась в туалете, потому что не хотела весь день таскаться по офису в свитере и тёплых штанах.       Дживон прикрывает глаза на мгновение, перед внутренним взором как назло возникает растерянное лицо Соён с опущенными уголками губ. Дживон тогда не понял, что значит эта эмоция.       Идиот.       – Дело не в том, что я не вижу в тебе женщину, – тихо говорит он. – Я просто хотел прояснить, что между нами…       Соён отворачивается к окну и его не слушает.       – Вам не нужно ничего объяснять, – сухо отвечает она. – Я привыкла. И на самом деле мы просто директор и секретарь, причём тут женщины и мужчины, вы правы.       Дживон чувствует неприятный укол вины. Ничего она не привыкла. Какой женщине будет приятно, если мужчина, даже её начальник, скажет, что она не похожа на ту, кто может вызвать приятные эмоции в собеседнике.       Он хочет что-то сказать, извиниться за то, что причинил боль, но слова застревают в горле.       В машине повисает неловкое молчание, и Дживон понятия не имеет, один он испытывает это или нет. Он искоса смотрит на Соён. В тусклом свете проезжающих мимо уличных фонарей мелькает её отражение. Мягкое сияние освещает её лицо. Дживон чувствует, как чья-то невидимая холодная рука сжимает сердце у него в груди, но старается не обращать на это внимания.       Он прочищает горло, пытаясь снять напряжение.       – Мы будем у тебя через несколько минут.       Соён кивает, не отрывая глаз от дороги.       – Да, хорошо, спасибо…       Она прислоняется к оконному стеклу и закрывает глаза. Дживон не знает, чем заполнить образовавшуюся пустоту между ними, руки, сжимающие руль, потеют. Он открывает рот, чтобы сказать что-то умное – да и глупое уже сойдёт, – но его метания прерывает тихий голос Соён:       – Я не ненавижу вас, – говорит она, её слова звучат так обыденно, словно они обсуждают рабочий вопрос. – Вы грубый, эгоистичный, необщительный и к тому же ведёте себя, как ребёнок, когда знаете, что обошлись с кем-то плохо, как сейчас со мной. – Она бросает ему короткий взгляд и дёргает уголком губ, где появляется намёк на прежнюю усмешку. – Но я не испытываю к вам ненависти. Просто хотела, чтобы вы это поняли.       Дживон делает несколько глубоких ровных вдохов. Как же сложно вести машину с такой Чан Соён.       – Вам не обязательно отвечать, – продолжает она так же спокойно. – И если я всё ещё раздражаю вас своей назойливостью, ничего страшного. Я привыкла и к этому.       Машина Дживона замирает напротив дома Соён. Он с трудом отлепляет руки от руля, но не может повернуться, чтобы взглянуть на неё.       – Я...       Соён отстёгивает ремень безопасности и открывает дверцу авто, чтобы покинуть салон.       – Если не можете сказать мне ничего хорошего сейчас, – говорит она, глядя себе под ноги, – то не обязательно подбирать слова. Я не давила, просто высказалась более открыто, чем обычно.       Она кланяется ему в знак уважения и уходит домой, оставляя Дживона наедине с грохочущим в груди сердцем. Его охватывает ощущение опустошённости, груз невысказанных слов давит ему на плечи. Надо было ответить честно – это было бы справедливо, откровенность за откровенность. Но Чан Соён ушла, не дав ему шанса объясниться.       Дживон сжимает челюсти и прижимается лбом к рулю, чувствуя волну эмоций, с которыми он не привык иметь дело.