Жетон безграничной удачи

«Одиноко тебе без губ чужих.

Одиноко без рук чужих.

И чьих-то мозгов под боком!

Одиноко тебе? (Да-да одиноко)»

БАЗАР. «Ливин ла вида лока»

      Фильм давно кончился, титры белыми строками поползли по экрану, но никому не было дела до режиссëров и актëрского состава. Рацио тихонько поглаживал мужчину по волосам, впервые в жизни ему пришлось кого-то успокаивать. Авантюрин смог открыться, и теперь противоречивые чувства терзали Рацио. Таких мук совести он ещё никогда не испытывал, может, потому что всегда старался играть по правилам — не могла же это быть внезапно проснувшаяся мораль, где же она спала всю предшествующую этому моменту жизнь? Он не мог издать книгу об Авантюрине, это стало бы ударом для парня, а написать исключительно хорошее — бесполезной тратой бумаги, хотя, несмотря на его рациональную натуру, несколько минут назад он думал, что готов посвятить этому мужчине все свои тексты. Если бы была возможность переписать историю Авантюрина, вычеркнуть из неё всю мерзость, затопившую маленького мальчика, он бы обязательно ей воспользовался.       Авантюрин прижался сильнее, Веритас ощущал едва уловимое дыхание у самого уха — кажется, мужчина заснул, сидя на его коленях. Тревожить его не хотелось, и, не придумав ничего лучше, Рацио выключил телевизор и аккуратно опустился с парнем на диван. Маленькое пространство вынуждало жаться друг к другу сильнее, но в этой тесноте они хотя бы не мёрзли. Из всего многообразия комнат в поместье они предпочли маленький кусочек дивана на двоих.       Утро для Авантюрина наступило в обед. Он разлепил опухшие веки и не сразу понял, где находится. Незнакомый потолок заставил вскочить на ноги, но стоило увидеть комнату с привычной высоты, он выдохнул с облегчением. В голове вмиг прояснилось: фильм, его признание, поцелуй… Он улыбнулся, по-детски прикоснувшись к губам, будто не веря. Веритас Рацио целовался с ним, а ведь несколько недель назад они были друг другу никем, а теперь вот как всё повернулось.       Авантюрин откинул плед и поднялся с дивана, разминая затекшие за ночь мышцы. Ему было плевать на то, сколько сейчас времени, сколько пропущенных на рабочем телефоне и на расписание — плевать. Отчего-то он почувствовал себя свободным, будто кандалы наконец спали от его откровения. Он направился искать доктора, уверенный в том, что Рацио не ушёл.       Запах еды и мерный стук кухонного ножа выдали местоположение Веритаса, стоило Авантюрину спуститься на первый этаж. С грацией кошки он незаметно подобрался к приоткрытой двери и стал наблюдать украдкой. Светлая, просторная кухня, отделанная итальянской плиткой с цветочным узором, благодаря панорамному окну была освещена солнцем. Вдоль правой стены тянулась столешница со встроенной техникой, слева располагались шкафы с дорогим сервизом, бокалами из богемского стекла, тарелками различного размера и серебряными приборами. В центре — большой островок. На разогретой сковороде скворчали яйца.       Рацио готовил завтрак, расположившись на островке. Он профессионально орудовал ножом, шинкуя стебли зелёного лука на мелкие части. На нём был коричневый фартук, которым обычно пользовался Генри. Авантюрин слегка вздрогнул и улыбнулся, когда его заметили, будто поймали на чём-то постыдном. Рядом с Рацио он всё чаще ощущал себя ребенком: игривым, озорным и счастливым.       — Доброе утро, — улыбнувшись, поприветствовал он.       — Доброе. Как ты? выспался? — спросил Рацио, прервавшись.       Авантюрин сел за один из высоких стульев, ему тут же протянули чашку ароматного кофе и молочник грушевидной формы с густыми сливками.       — Спасибо, — Авантюрин ехидно улыбнулся, отвечая со свойственной ему манерой. — В твоих объятиях не выспаться было невозможно.       На лице Рацио ни один мускул не дрогнул от такого заявления, он сделал глоток горячего напитка и, отставив чашку, потянулся пальцами к подбородку Авантюрина. Почти невесомо коснувшись, приподнял голову парня и поцеловал. Губы отказывались приступать к активным действиям, пары нежных захватов хватило, чтобы с удовлетворённой улыбкой отстраниться друг от друга.       Рацио вернулся к приготовлению завтрака, а Авантюрин не мог свести с него мечтательного взгляда.       После плотного приёма пищи оба стали на порядок счастливее. Однако их идиллию прервал раздавшийся дверной звонок. По напряжённому лицу Авантюрина стало ясно — гостей он не ждал.       — Кто это может быть?       — Не знаю. Генри точно нет, я давал ему ключ, — в голосе послышалось беспокойство.       — Хочешь, я открою? — предложил Веритас.       Авантюрин вскочил со стула, опережая его.       — Нет! Я сам, ты лучше оставайся здесь. — Он мигом выбежал из комнаты.       Рацио в замешательстве заподозрил что-то неладное. Нехорошее предчувствие заставило его подняться и проследовать за Авантюрином, который зачем-то бегал на второй этаж, но когда Веритас увидел в его руках телефон, ситуация прояснилась — авгин хотел посмотреть камеры наблюдения, прежде чем впустить незнакомца или выйти к нему.       — Там курьер в форме, похож на работника КММ, я попрошу его оставить коробку у ворот, — пояснил Авантюрин. Он всё ещё переживал, но уже не так сильно.       — Хорошо, только не открывай её, дашь мне посмотреть, вдруг там… взрывчатка? — предположил Веритас, но, поймав напряжённый взгляд Авантюрина, добавил: — Мы не можем знать наверняка, просто перестраховка.       Авантюрин улыбнулся, тихо прошептал «спасибо» и пошёл забирать посылку.       Пока Рацио осматривал среднего размера коробку, авгин настороженно следил за всеми его действиями. Как только Веритас откинул крышку, Авантюрин напрягся, готовясь к худшему.       Внутри их ждал лишь свёрток дорогой ткани и записка. Выведенная на ней подпись сразу бросилась в глаза парня, он узнал бы её из тысяч подобных, ведь у женщины, которая её оставила, был свой уникальный почерк.       — Это всего лишь Джейд… — он с облегчением вздохнул, поняв, что бояться не стоит. Молниеносно подвинув коробку к себе, он достал из неё костюм, украшения и письмо.       — Что за Джейд? — стараясь не казаться слишком заинтересованным, спросил Веритас. В глубине души залегло неприятное чувство. Какая-то неизвестная женщина присылает Авантюрину дорогие подарки, а тот без опасений принимает их. Случись это вчера, он бы и не обратил внимания, но после произошедшего между ними, после того, как он узнал часть прошлого мужчины, подобные действия наталкивали на противоречивые выводы, и он надеялся, что Авантюрин прямо сейчас даст ему какое-либо объяснение.       — Коллега по работе, — отмахнулся он и стал разглядывать присланный подарок.       Рацио разозлился, на секунду появилось чувство, будто его использовали. Он прикусил губу и отвернулся, собираясь уйти из комнаты, бросил через плечо:       — Мне нужно на работу, я попрошу помощницу приехать за мной.       Авантюрин отбросил костюм, возвращая взгляд к Веритасу, и нахмурился:       — Давай я тебя подвезу, зачем беспокоить еë?       — Не стоит, разберись для начала в своих делах.       Доктор покинул комнату, и в воздухе повисло облако недоговорённости.       Авантюрин в недоумении прошёл к дивану и упал на него, прикрыв рукой всё ещё красные глаза. Он так и не понял, из-за чего случилась внезапная перемена в настроении Веритаса, но списал всё на работу. Должно быть, случилось что-то важное, он и сам вёл себя так, когда был раздражён.       Подарок, присланный Джейд, был в честь ежегодного корпоратива, устраиваемого КММ. Через месяц самые выдающиеся работники года будут награждены, Авантюрин удостоился такой чести в прошлом году. Идти куда-то не было никакого желания, разве что, как член Десяти каменных сердец, он не имел права не присутствовать на таком важном мероприятии.       В тот день Рацио уехал, даже не поцеловав на прощанье, а ведь ранее был так ласков и приветлив. Снова оградил себя ореолом официоза и строгости. Авантюрин заперся в поместье, весеннее солнце не спасало от холода этого места.

***

      Оказавшись на свободе, юноша не знал, куда ему бежать и что делать дальше, он не знал города, в котором оказался, у него не было знакомых, которые могли бы хоть как-то помочь. Но бесцельно блуждать он тоже не мог: босые ноги и разорванная рубашка — не то, в чëм можно выжить суровой зимой. Нужно было спрятаться, но где? Он набрёл на хорошо освящённую улочку, отовсюду слышались рождественские песни, люди сновали туда-сюда, одетые в тёплые шубы и сапоги. Дети резвились в снегу. Какаваша подумал, что единственной заботой этих малышей была учёба; больше их ничего не беспокоило, в то время как он вынужден был всю свою жизнь выживать.       Жалость к самому себе сдавила грудь, но он тут же отогнал противные чувства, давая себе мысленную пощёчину. Он больше не ребёнок, на его руках кровь нескольких человек. Он — чудовище… Однако даже чудовищам хочется тепла и ласки.       Какаваша ступил на усеянную фонарями улицу, отпуская ситуацию. На секунду он отбросил все свои страхи. Так рвался на свободу, но что она ему принесла? Только холод и одиночество. Скоро его начнет искать полиция, будет суд, а там гляди и до смертной казни недалеко, так какая разница, что о нём подумают люди? Пусть думают, что хотят…       Какаваша остановился у мерцающей самоцветами витрины. Из отражения на него смотрел замученный, болезненного вида мальчик с неопрятными, спутавшимися в колтуны волосами и в перепачканной кровью рубашке. За стеклом сияли драгоценности, такие красивые, он никогда не желал чего-то подобного… Когда ты не имеешь денег и возможностей, лучше и не начинать думать о подобной роскоши — от осознания, что не сможешь ей обладать, только больнее.       Сзади послышался хрипловатый мужской голос — это был полицейский. Он что-то спросил, но ослабевшее тело как на зло перестало слушаться. Какаваша протянул руки вперёд, на них ещё виднелись синяки от кандалов, морозный ветер впился ледяными иглами в открытые участки кожи, в глазах не было слëз, а в голосе раскаяния. Он прошептал, прежде чем потерять сознание:       — Арестуйте меня, я убил человека…

***

      Прошло две недели, Рацио не появлялся, не звонил, не писал. Он просто внезапно пропал, и с того злосчастного утра Авантюрин его больше не видел. Благо работа заняла всё его время, чтобы не было даже секунды на самокопание. Корпоратив неминуемо приближался, а он даже не примерил костюм, присланный Джейд, чтобы успеть подогнать его под свои мерки.       — Доброй ночи, господин Авантюрин, — отозвался из кухни Генри, он по обыкновению ждал его допоздна. Удивительная преданность.       — Почему ты всегда меня ждёшь, даже когда я говорю, что вернусь поздно? — спросил мужчина, остановившись у лестницы.       Дворецкий добродушно улыбнулся и, пожав плечами, ответил:       — Вы ведь знаете, что у меня никогда не было семьи, но мне всегда казалось, что это очень приятно — возвращаться туда, где тебя ждут.       Авантюрин поджал губы, усталость чуть не вывела его из равновесия. Конечно, Генри видел его в разных состояниях, но всё равно не хотелось казаться слабым. Он подошёл к нему и обнял. Генри по-отечески похлопал его по спине, искренне удивившись открытости хозяина.       Авантюрин глубоко вздохнул, прежде чем отстраниться, и поблагодарил мужчину. Кажется, что во всём мире он был нужен только этому старому дворецкому.       Весна озеленила улицы, тусклый сад перед поместьем постепенно заполнялся буйством красок. Птицы возвращались, будили Авантюрина по утрам своим пением. Запахи цветущих деревьев витали невидимым шлейфом в воздухе.       Однако, работы как будто становилось всё больше. Он чаще светился в публичном пространстве, жизнь текла своим чередом, но Рацио до сих пор отказывался появляться в ней. Он будто бы намеренно отстранился, и Авантюрину не было ясно, почему. Может, после всего, что узнал, больше не хочет иметь дело с таким, как он? Может, он уже готовит разоблачающую статью? А может, всё изначально было игрой, и Авантюрина просто обвели вокруг пальца?       Банкет назначили на конец апреля. Отбросив мысли о докторе, мужчина ушёл с головой в подготовку к мероприятию, возможно, в этом году он снова удостоится премии, нельзя упасть в грязь лицом перед всей компанией.

***

      — Ещё раз, что с вами произошло? — требовательный голос полицейского заставлял Какавашу вздрагивать каждый раз. Он уже несколько раз объяснял ситуацию, но всё вокруг отказывались верить, пытаясь подстроить всё так, будто виноват исключительно он. Позже стало известно, что его бывший хозяин был местным авторитетом. Однажды к нему пришли мужчины, которых до этого он не видел, они заплатили полиции, и те позволили забрать мальчика. Какаваша попал в ещё больший ад.       Пытки и допросы стали частой практикой. Этим состоятельным мужчинам доставляли удовольствия подобные «развлечения». Избиения, выкручивания суставов, насилие, электрический стул… Разряды тока, прошибающие насквозь, и безразличные взгляды за стеклом камеры. Однажды они переборщили, выкрутив мощность стула на максимум, кожа на руках обуглилась и прилипла к железным обручам, сдерживающим тело. Шрамов не осталось только благодаря своевременной помощи, но можно ли было назвать это помощью? Какавашу буквально выволокли из той камеры за воротник рубашки. Он балансировал на краю сознания, когда машина скорой помощи везла его в больницу. Он наверняка тронулся бы головой, если бы эти пытки продолжились.       После короткого лечения отдохнуть ему не дали: множество адвокатов, журналистов и другой шушары посещали его ежедневно, но он молчал. Сильнейшие переживания лишили его речи, язык не поворачивался, как бы он не хотел. В то время маленький Какавача ещё не понимал, что произошло и кто его спас, но позже всё стало известно. К нему пришла женщина среднего возраста, до безумия красивая. От неё пахло терпкими духами и кофе. Она представилась Джейд.       — Раб убил своего хозяина… Что же он с тобой делал? Такая шумиха поднялась, удивительно, как это не просочилось в общественное пространство… — она загадочно скосила глаза, продолжая: — Неужто тебе всё равно, что напишут в газетах, как отзовутся об этой ситуации на телевидении? Ты молчишь, и они могут воспользоваться этим, чтобы наврать в своих статьях.       Какаваша безучастно смотрел на голубое небо в окне.       — Ты хоть понимаешь, насколько живучий? Предпочитаешь молчать? Хорошо, перейду сразу к делу. Ты убил одного из моих работников, он владел самой большой улицей развлечений в городе. Сухим выйти из воды не удастся, Какаваша, у тебя есть только два пути: принять мою помощь или умереть от рук закона.       Она говорила это спокойно, будто ничего особенного в этом не было, но Какаваша тогда не осознавал, чего будет стоить её помощь, однако не принять не мог — выбор оказался без выбора.

***

      Шторы в кабинете профессора были как всегда задëрнуты, так что единственным источником света служила настольная лампа. Ему прислали приглашение на ежегодный банкет КММ через несколько дней после того, как их общение с Авантюрином прекратилось. Сначала он думал вежливо отказаться, но всё тянул с этим, будто ожидая чего-то, и в конечном итоге, так и не выслав письмо с извинениями, он принял решение пойти.       Предполагался костюмированный банкет, и заявиться туда в обычном официальном костюме было бы невежеством, поэтому он поручил своей помощнице выбор его наряда. Авантюрин не связывался с ним уже три недели, и Рацио стал считать, что для него всё произошедшее было не более чем короткой интрижкой, так под стать впечатлению, которое он создавал при встрече.       По неизвестной причине его злило всё, что связано с этим мужчиной. То, как он одевается, то, как улыбается публике, то, как беззаботно флиртует на интервью. Всё многообразие его особенных черт под прессом злости свелось до того первого впечатления, образа малодушного павлина, маски, которую так тщательно полировал Авантюрин, чтобы никто не смел смотреть ниже его лица, чтобы никто не обращал внимания на клеймо, виднеющееся из-за воротника рубашки — подлинное свидетельство его настоящей натуры.       Но наравне с этими мыслями, чаще всего перед сном, он начинал переживать за Авантюрина. Справляется ли тот со своей зависимостью? Наверное, пьёт сейчас или опять прожигает состояние где-нибудь в казино. А может, вновь сидит в своём поместье и за закрытой дверью спальни видит кошмары?       Позвонить? Нет. У Рацио всегда были проблемы с первым шагом, иначе не случилось бы той ситуации с семьей.       Может, на банкете им удастся поговорить. Держит ли их ещё что-то или то было мимолётной слабостью? Стоит ли продолжать затею с книгой? Так много неразрешенных вопросов повисло в воздухе, Рацио старался поменьше обращать внимание на такие мелочи, но себя не обманешь — ему был необходим разговор с Авантюрином настолько сильно, что в последнюю ночь перед корпоративом он так и не смог уснуть.