Очень плохая затея

— Скажи честно, ты ему, что, реально отсосал? — Чарльза хватило ровно до пятницы.   Но даже если бы Гарри в тот роковой вечер кому-то и отсосал, даже если бы этим «кем-то» стал небезызвестный Сэдди, вряд ли отсос, каким бы фантастическим он не был, мог сотворить с будущим герцогом Гамильтоном то, что они наблюдали воочию уже целую неделю.   А Гарри ничего и ни у кого не сосал — ни леденец, ни член. Во всяком случае, он об этом не помнил. Все происходило по вполне логичному сценарию: Сэдди хлопнул перед его носом дверью, в полнейшем изумлении он еле-еле добрел до своей комнаты, прокричал в подушку, забарабанив пятками по матрасу, и решил-таки запросить расшифровку по внутреннему мироустройству тараканов герцога Гамильтона у единственного специалиста в Англии, Чарльза. Конечно, тот остался доволен и разговором («Начинает ревновать»), и поцелуем («Уже ревнует, метит территорию»), и тараканами («Он всегда был не от мира сего, что с него возьмешь»), обещая стремительное развитие отношений («Скоро он тебя попытается завалить, не сопротивляйся или сопротивляйся исключительно для вида»).   Но от такой стремительности охуел даже Чарльз. А казалось бы, знал Сэдди дольше всех, готов был ко всему.   — Тише ты, — шикнул Гарри, натягивая на лоб кепку и боязливо озираясь по сторонам. Задний двор Тринити-колледжа, в обед неизменно набитый студентами, к обсуждению столь интимных подробностей личной жизни явно не располагал.   — Я просто озвучил мысли большинства, все теперь считают, что вы друзья навек. Кто знает Сэдди получше, думают, что он теперь из твоей задницы узел не вынимает. Что за хуйня, Дженкинс, м? Ты мне точно все рассказал?   Гарри сверкнул глазами из-под козырька, все больше втягивая голову в плечи.   — Я же сказал: ничего не было, — но сомневаться все-таки стал. А как не начать-то при таких выкрутасах?   — Тогда какого черта… — прохрипел он сквозь плотно сжатые зубы. — Его словно подменили?   И это было еще мягко сказано.   Сэдди Бланка не просто подменили. Его словно апгрейднули за ночь, к утру выплюнув версию без багов: из вечно недовольного психопата, скрывающего под маской напускного веселья невыносимую скуку разбалованного сословным обществом английского аристократа, он превратился в совершенно нормального, даже можно сказать, обыкновенного выпускника Тринити-колледжа.   Что могло измениться? Все! Все, блядь, изменилось!   Вокруг него только птицы не пели да белки не сбегались на мягкий, низкий смех.   После его первого, совершенно лишенного какого-либо саркастичного подтекста нежного «доброго утра тебе, Гарри», Темза неожиданно не отчистилась, дельфины с лебедями в нее не вернулись, часы на башне парламента не замерли, а король так и не скончался. Да и водой он на тренировке поделился совершенно не отравленной, а вполне себе горной, прямиком из Швейцарии. Советы дельные давал. Подсказывал. Помогал. Ни единого плохого слова не сказал. Даже, блядь, прекратил подъебывать.   — Может, он просто уже решил, где меня закопать? — Гарри вздохнул, потирая лицо обеими ладонями. — Знаешь, это как… ну, чтобы никто не смог сказать, что у нас плохие отношения. И заметь, никого, кроме нас, его поведение не смущает. М? Все вокруг, — он всплеснул руками, — решили, что мы сошлись на почве моего спасения. Как тебе такое? А потом он меня расчленит и в чемодане разложит.   — Я думаю, что тебе пора завязывать смотреть ту херню о маньяках, — у него от одного только вступления кровь в жилах стыла, а Гарри под целые выпуски засыпал.   — Я так расслабляюсь.   Чарльз презрительно фыркнул:   — Лучше бы задумался о выполнении своей части контракта. Деньги с неба не свалятся. А время идет…   Время действительно шло.   И кое-кто терзал Гарри похлеще неожиданно изменившегося Сэдди.   Барри.   А вернее его затянувшееся отсутствие.  

***

  За что Гарри вообще мог благодарить своего брата, так это за предоставленные возможности. Конечно, о них никто не просил, но именно из-за Барри он научился разбираться с налогами и бухгалтерией цветочного магазина раньше, чем того требовали социальные нормы, благодаря ему, а не кому-то еще, Гарри открыл в себе недюжий талант достать из-под земли любого, даже мертвеца, к тому же он еще подростком узнал, как лечить ссадины, сколько заживают переломы, как подавать в суд на мошенников и какой залог необходимо внести за пьяный дебош — в Саттоне не водилось омеги смышленее.   А тут библиотеки, многовековые газоны, скамейки, каменные своды с пролетами, семинары и лекции от нобелевских лауреатов… Не захоти Барри поступить сюда, смог бы Гарри хоть мгновение провести в Тринити-колледже? Наверное, да. Каким-нибудь доставщиком пиццы, но уж точно не студентом.   — Сэдди! Следи за положением рук! — рявкнул тренер, отвешивая затрещину и ловя взгляд замечтавшегося Гарри. — А ты чего смотришь? В экран пялься!   Омега дернулся с неожиданности и тут же опустил голову, рассматривая на планшете веселого кудрявого альфу. Олимпийский чемпион, австралиец, он с воодушевлением рассказывал про академическую греблю: четверки распашные, двойки парные, четверки парные, восьмерки — Гарри погружался в мир большого спорта и семизначных контрактов с легкой руки загорелого блондина.   Стоило ли звонить родителям каждый день? Поиски Барри ни на йоту не продвинулись, сам он с семьей не связывался, упоминаний в интернете его выступлений Гарри тоже не нашел — брат словно сквозь землю провалился.   Такими темпами скоро выпадет первый снег и начнутся экзамены. Гарри был не прочь проучиться месяц-другой, но не заканчивать за этого обалдуя специалитет.   — Пить хочешь? — Сэдди нежно, почти заботливо тронул его за плечо.   Гарри прищурился. Еще и этот.   Вообще соблазнять кого-то ради денег — это про Барри. Брату всегда было плевать на чувства самых близких, с какой стати его бы волновал какой-то Сэдди Бланк? А сколько отмазок вертелось в голове: «он же богач, пусть пострадает хотя бы так», «он избалованный ублюдок, вряд ли он воспринимает кого-то вроде меня всерьез», «это не я, а Чарльз»…   Гарри обреченно вздохнул, без особых усилий открывая протянутую бутылку и делая глоток.   И что с того, что родители пренебрегают им? Он просто не опускается до их уровня. Что с того, что брат подставляет его всякий раз, просыпаясь по утрам? Гарри просто не перенимает эти мерзкие привычки. Что с того, если Сэдди Бланк, хер пойми какой герцог, не самый приятный альфа? Гарри не может ему уподобляться только из-за этого.   — Спасибо, — наконец, произнес он, и Сэдди дернул верхней губой в подобии улыбки, мигом отворачиваясь.   Стоит обсудить с Чарльзом поподробнее их контракт.   Просто если продолжится все в том же духе, он ничем не будет отличаться от брата.  

***

  Что и говорить, а обсудить все нюансы по-серьезному, без обиняков и лишних ушей они могли лишь в собственной комнате, поэтому-то и пришлось ждать до вечера. С последней пары Гарри почти сбежал — знал, что у Чарльза лекций всегда меньше, университет оставлял огромное количество времени на самообразование, которое, конечно же, никто разумно не использовал, предаваясь собственным гедонистическим желаниям насладиться подольше беззаботной студенческой жизнью.   — Ну? — Гарри залетел в комнату смерчем. — Эй! Оторвись от книги!   Чарльз нехотя приподнялся на локтях.   — Ну?   Игнорировать все настойчивые сообщения не получалось.   — Что случилось-то?   — Объясни-ка, — рюкзак полетел под кровать, сам Гарри с разбегу плюхнулся на матрас, только кепку снял. — Весь план. Вот прям от начала до конца.   Чарльз аж скривился, разочарованно выдохнув:   — Ты все-таки ему сосал…   — Не сосал я ему!   — А с чего такие вопросы? — он даже подобнее устроился на кровати.   — С того, что все не понятно. Например.. вот когда заканчивается фаза «соблазнения»?   — Я же говорил, — он даже снисходительно ухмыльнулся, сложив руки на груди и вытянув длинные ноги в шортах, — можешь ему хоть ребенка родить, никто против не будет. Особенно я.   — А если серьезно?   — Когда я скажу, что хватит.   — А если прям вообще очень серьезно? — Гарри подался вперед, уперевшись локтями в свои колени и сцепив ладони в замок.   — Ты не отстанешь?   — Не планировал.   Недовольство Чарльза обычно выражалось в чересчур нахмуренных бровях, грозящихся встать перпендикулярно к глазам:   — Думаю, когда он признается тебе в любви и скажет фразу прямиком из твоих любимых книжек: «Я сделаю для тебя все», — альфа аж руку на грудь положил от поэтичности момента.   — Ты говорил, что я должен что-то попросить. Что?   — И я говорил тебе уже: узнаешь потом.   — Ты прикалываешься?   — Я серьезнее нашего короля, о чем ты?   — Это нелегально?   — Юридический закон не нарушишь, только божий.   Тут уж Гарри не удержался, усмехнулся, мотнув головой.   — Скажи, — спокойно попросил он, глядя прямо в глаза.   — Попросишь переписать на себя один из его особняков, — не колеблясь, ответил Чарльз ровным тоном.   — Я думаю, он не такой дурак.   — Я думаю, ты не знаешь его так, как я.   — И он сделает это ради альфы?   — Нет, а ради омеги — да.   — Стоп, — Гарри вскинул руку. — С каких пор в нашем договоре…   — В договоре в подробностях ничего не сказано, — альфа пожал плечами. — Там просто наше пари. Ты делаешь свою работу, я плачу тебе деньги. Методы… выбираем вместе, но больше ориентируемся на меня.   — Подожди… — он отвел глаза, переваривая полученную информацию. — Теперь ты хочешь, чтобы он узнал, что я — омега?   — Да, подумал, взвесил, решил.   — Прямо Юлий Цезарь.   — Предпочитаю Ричарда Львиное Сердце.   Подвешенный с детства, закаленный в ничего не значащих беседах и прошедший крещение светскими приемами язык Чарльза всегда служил ему верой и правдой. Съезжать с темы он умел филигранно — разговор с ним больше походил на чтение статей в той самой электронной библиотеке. Начинаешь с одного, а, переходя по ссылкам, оказываешься где-то между цианидом и новехоньким альбомом кантри-певца.   — Так. Ты хочешь, чтобы он всерьез влюбился в меня?   — Иначе особняк не перепишет.   — Какой?     — Грасс-хаус.   — Что? — даже Гарри, далекий от всей этой аристократической суеты, был в курсе, что из себя представлял Грасс-хаус.   — Это одна из основных резиденций Гамильтонов уже три или четыре столетия, не помню…   — Ты прикалываешься? Нет, ты ебнулся, — погодите-ка, он должен был благодарен за такую слепую веру Чарльза в его способности или… — Потому что никто в здравом уме не отдаст мне Грасс-хаус.   — Отдаст, — альфа не выглядел, как человек, который мог сомневаться.   — Бля, с чего бы?   — Я же сказал: я знаю его лучше, чем ты. И лучше, чем он сам. Влюби его в себя, а как только он захочет продемонстрировать свою любовь… попроси у него Грасс-хаус. Он отдаст. Мы с тобой поработаем над деталями, конечно. Чтобы это было единственным решением оставить тебя подле себя.   — А его семья?   — Грасс-хаус принадлежит только ему. В семью тебя не примут, к тому же вряд ли он на тебе женится… Но особняк подарит, лишь бы ты был рядом. А может… и женится. Если ребенка заделаешь.   — А… как ты потом собираешь распутывать…? — Гарри даже слова подобрать не мог.   — Ты перепишешь все на меня, а я тебя спрячу.   — Я, блядь, под именем своего брата здесь учусь. Настоящим! — нет, должен быть предел человеческой вседозволенности. — А не как Сэдди Бланк, блядь! Меня вычислить можно по номеру социальной страховки!   — Переедете.   — Куда?   — Куда хочешь. Я организую, — Чарльз оставался спокойным.   — Ты хочешь сказать, что я соблазню Сэдди, он перепишет на меня Грасс, блядь, хауз, потом я перепишу его на тебя и скроюсь? И это не будет считаться мошенничеством?   — Нет, — мотнул головой альфа.   — И куда я скроюсь?   — Рим? Чикаго? Шанхай? Куда угодно — твой цветочный бизнес поедет вместе с тобой.   — А если я захочу остаться в Англии?   — Тогда Сэдди тебя своими же руками и придушит. А вот, — быстренько нашелся Чарльз, не давая себя перебить, — если ты от него уже тогда родишь, он тебя уже тронуть не посмеет. Но все равно… может, даже ребенка лишит. Тут… все зависит от конкретной ситуации.   — Хорошо… допустим, вот прям, блядь, помечтаем, нахуй, что он влюбляется в меня, сходит с ума и переписывает Грасс-хауз. Ты с ним что делать будешь? Или даже не так… — к неудовольствию альфы, Гарри соображал быстро. — Вот я получил Грасс-хауз, почему ты считаешь, что я не выберу жить с ним припеваючи? М? Он же меня якобы полюбит до умопомрачения?   — Тебя упекут в тюрьму.   — Сэдди меня вызволит, он же в меня влюблен.   Чарльз окинул его полным сомнений взглядом.   — Умоляю, я буду в качестве потерпевшей стороны. Сэдди вспыльчив, скор на расправу. Я думаю, что вместе мы отобьем Грасс-хауз обратно, а ты отъедешь на нары вместе со своим братцем. Лет эдак на двадцать.   — Ты прикалываешься сейчас? Я в это должен поверить?   — Ты должен верить только в то, что меня наебать практически невозможно. Расскажешь все Сэдди — сядешь с братом в тюрягу, и Сэдди тебе не поможет. А если поможешь мне — я перевезу тебя куда угодно, дам денег, и ты начнешь новую жизнь вдалеке от своего непутевого братца. Сэдди тебя не достанет. Захочешь остаться с ним, а он тебя, что совершенно не исключено, простит, родишь ему ребеночка — я не против. Главное, чтобы во всей этой истории Грасс-хауз оказался моим.   Гарри вздохнул, схватившись за волосы, будто бы сдаваясь:   — И… что ты с ним сделаешь?   — Сожгу.  

***

  Лео не удержался, присвистнул: сынок этих чертовых герцогов Гамильтонов, у которых он арендовал на севере Уилтшира клочок земли под нужды кое-какой халтурки, сейчас заливисто хохотал с детишками, чьи лица вряд ли кричали о статусе наследников крупнейших землевладельцев в Англии.   — М-да, — мотнув головой, Лео посмотрел на экран смартфона. Десять раз набирал, а все равно не ответил, сбрасывал. Пришло время для тяжелой артиллерии.   «Я стою у ворот, выйди, или я за себя не ручаюсь»   Гарри тупым не был — прискачет, как миленький… А пока можно начинать разведку.   — Эй!   Смех компашки доморощенных щенков моментально затих.   — Сэдрик, верно? — Лео протянул руку приосанившемуся на скамейке альфе, пожавшему ее без промедления. Манеры, осанка, надменный взгляд внимательных глаз, плотно сжатые губы, промелькнувшее на лице недовольство — герцогская стать.   — Мы… знакомы? — наклонив голову, пацан удивленно приподнял брови.   — Да. Больше, конечно, с вашим отцом.   Недовольно нахмурившись, он встал со скамейки и коротко кивнул своей разношерстной компании:   — Ладно, вы идите, я догоню… А вы… — поправил лямку рюкзака и фальшиво улыбнулся. — Имя не напомните?   — Лео.   — И… все? — похоже, герцог Гамильтон находился в совершенном недоумении.   — Лео Касински.   — А! — пацан радушно улыбнулся, хотя без зазрения совести врал. Лео он вспомнить никоим образом не мог. Их друг другу никто и никогда не представлял.   — Да, рад, — а с другой стороны, если бы не феноменальная память на лица, он ни за что б не вспомнил этого щеголя. — Хотел спросить… Вы же учитесь здесь, в Тринити-колледже?   Альфа кивнул, на мгновение замявшись.   — Я друг… Барри Дженкинса, — Лео с удовольствием отметил потемневшие глаза напротив. — Вы же знаете его, верно?   — А кем вы ему приходитесь?   — Я же сказал: друг.   Конечно, ни на какого друга он не смахивал даже в этой полутьме ночного Кембриджа. Коллектор, сутенер, на крайний случай, детектив, расследующий какую-нибудь мокруху, — но уж точно никакой не друг.   — Барри о вас никогда не рассказывал, — надо же, этот альфа мог строить и такие рожи.   Лео едва не присвистнул, зубами вытаскивая из пачки сигаретку. Гарри, чертяка, уже успел и здесь себе друзей заиметь.   — Это потому, что наши отношения… — зажигалка сработала только на третий раз, — особенн…   — Эй!   Лео резко крутанулся на каблуках. Целый день наряд подбирал, чтоб этих франтов, считающих себя выше таких, как он, лишь из-за гребанного диплома под стеклом в рамке, не смущать. И судя по вытянувшемуся в недоумении лицу Дженкинса, шалость удалась на славу. В этом свето-коричневом костюме-тройке он походил на вполне зажитого предпринимателя.   А кем он был, как не бизнесменом?   — Ты! — с омерзением выплюнул Дженкинс, стремительно подлетая к ним и хватая его за локоть. — Пошли! Сэдди, забудь все, что он говорил!   Лео не сопротивлялся.   Гарри Дженкинсу он прощал если не все, то многое.   К тому же лицо этого ублюдочного герцогишки надо было просто видеть! Втрескался что ли?  

***

  — Что ты здесь забыл?! Что ты ему сказал?! — Гарри аж всего трясло от гнева. — Блядь! Отвечай!   Но этот сукин сын молчал, потягивая сигарету.   — Может, — наконец произнес он, оглядывая его с головы до пят. Гарри так спешил, что даже кроссовки перепутал: на одной ноге болтались парадные, на второй повидавшие все виды тренировок по академической гребле, — сядем в мою машину? Я кое-что привез.   — Что ты ему сказал?! — Гарри был готов вцепиться в глотку, благо даже тянуться не надо было.   — Ничего. Меня ж сюда твои родители прислали.   Родители? Это последствия того, что он им просто один раз не позвонил? Можно было и смс-ку отправить, зачем… Гарри вздохнул. Почему он вообще искал следы логики в действиях родителей? Сия дисциплина в их семье считалась бесовской.   — Что там? — он понуро шаркал за ним по тротуару.   — Во-первых, — стоило Касински приоткрыть дверь черного ягуара, как в лицо Гарри прилетел прекрасный букет из хризантем. — Поздравляю с поступлением в Кембридж. Ты заслужил это больше брата, правда… А во-вторых, — альфа облокотился спиной на отполированный кузов машины, убрав руки в карман легкого пальто, — приехал спросить: как ты докатился до жизни такой?   Гарри недовольно покрутил в руках букетик. Милые хризантемы, составлены с умом, упакованы в крафт — все, как он любил. Цветы в ублюдочности Касински виноваты не были, в конце концов.   — Ты же знаешь, раз сюда приехал. Из-за денег, — вздохнул Гарри, прижимая к себе букет.   — И сколько ты планируешь здесь жить, м?   — Пока Барри не найдут.   — В смысле: «не найдут»? — Лео хмыкнул. — Его никто и не ищет.   — Я на это не куплюсь.   — Ну, — пожал плечами альфа, словно готовый к такому ответу. — Я же сюда из-за тебя приехал. Хотел сообщить, что твои предки его не то, что не ищут. Они думают, как бы оставить тебя здесь, чтобы ты получил диплом за место Барри. Может, они ждут, что к тому моменту он повзрослеет и начнет искать работу? Диплом Тринити-колледжа… ему поможет, я думаю. А, — Лео щелкнул пальцами перед побелевшим носом Гарри. — И магазин. Они думают о банкротстве.   — Я не…   — А, нет. Они не о банкротстве думают, а просто чтобы закрыть цветочный магазин. Ты его так любил, я подумал, что обязан тебе сказать… На оставшиеся деньги, я думаю, они хотят купить Барри квартирку в центре, чтобы он не мотался из Саттона каждый раз… Эй! Г… Барри! Ты куда! Еще раз — поздравляю! Ты заслужил!   Шутливый тон говорил только об одном — Лео Касински за ним точно не пойдет.  

***

  Влетел Гарри в комнату, как и вылетел — стремительно.   — О, от Сэдди? — тут же подобрался Чарльз, глядя на букет с предвкушением.   — У меня новое предложение.   — М?   — Давай заключим новый договор.   — Это как-то не по-джен… — альфа мягко улыбнулся, но был остановлен нависшим над ним Гарри.   Глаза его горели.   — Я приношу тебе Грасс-хауз на блюдце, а ты открываешь мне цветочный магазин в Риме, идет?