Be mine forever

*два дня назад*

      К солнечному Линкольну осторожно подбирался вечер. Золотой огненный шар в небе опускался всё ниже, окрашивая всё вокруг в оттенки оранжевого. Стеклянные высотки в центре города отражали этот оранжевый свет, придавая Линкольну особую атмосферу. Несмотря на яркое солнце и, казалось бы, тёплые лучи, для середины мая было довольно холодно.       Чуя крупно вздрогнул и скукожился от лёгкого порыва пронизывающего ветерка. Его красный, как всегда намытый до блеска мотоцикл, играл новыми красками в наступающем закате.       Телефон завибрировал, оповещая о входящем вызове. — Привет, Рю, ты скоро? — тихо сказал в телефон Накахара. — Да, выезжаю. Ода не отвечает на звонки. Не знаешь, что с ним? — Не знаю. — Ладно. Остальных ещё нет? — Аки подъезжает, Сеиджи ещё нет, — сказал рыжий, взглянув на приближающегося брюнета. — Хорошо, буду через пять минут, — звонок завершился.       Убрав телефон в карман чёрной кожаной куртки, Чуя достал из другого пачку Мальборо и старенькую металлическую зажигалку с черепом. Это была зажигалка его покойного отца. Коё подарила её сыну, когда узнала, что тот курит. И вот, эту зажигалку он хранит уже как десять лет.       Парень скользнул пальцем по колёсику, которое выбросило пучок жёлтых искр, вспыхнувших в тот же момент, и поднёс огонёк к кончику зажатой в зубах сигареты. Та начала тлеть, поэтому парень убрал зажигалку и, наконец, сделал затяжку: плотный дым приятно окутал лёгкие, заполняя всё пространство. Он убрал табачный свёрток и дым струйками потёк по воздуху, чуть погодя, развеявшись.       Среднего роста парень подъехал к Чуе, слез с мотоцикла и заглушил. У него были чёрные, длинные для "нормального" парня волосы, собранные в высокий стоячий хвостик. Лицо его редко выражало какие-либо эмоции. Только бесконечное безразличие, как это может показаться. Хотя, на самом деле, Аки очень отзывчивый парень, готовый всегда придти на помощь. — Привет, Чуя, — парни соединили ладони в приветственном хлопке. — Ага. Вечно их ждать надо, — уставше сказал рыжий. — Согласен. И так редко собираемся. А Сакуноске приедет? — Скорее всего, нет. Он никому не отвечает на звонки. — Я сегодня видел, как в сторону его дома ехал этот... как его... Дазай, вроде? — брюнет прищурился, вопросительно взглянув на Чую. — Дазай? Хм. Возможно. Они лучшие друзья. — Сомнительная ситуация, кстати. У Оды уже давно нет девушки. Да и Дазай этот, ходят слухи, что гей. Может они... того?.. — Вряд ли. Дазай с моей Гин сегодня на свиданку идёт. Надеюсь, ничего не натворит. Честно, я уже заебался, что она чуть ли ни каждый месяц с новым парнем, а то и чаще... — Кстати, о Гин. Почему Рюноске с ней так слабенько общается? Они же родные брат и сестра. Это довольно странно. — Я не имею ничего против Рю. Но с Гинни он общается как-то не так. Как будто... со злобой или обидой. Я стараюсь не лезть в это всё, просто наблюдаю. Не хочу, чтобы она плакала. — Походу, ты любишь её больше, чем родной брат. — Мы и так с ней уже как родные... О, Рю едет, — заметил Накахара, взглянув на дорогу. — Дай закурить, у меня сиги кончились...

*наши дни*

      Маленькая уютная кофейня согревала в этот прохладный пасмурный день. От чего-то пальцы были ледяные, хотя на улице не настолько холодно. Дазай обхватил ладонями картонный горячий стаканчик с кофе, от чего пальцы сразу прожгло, но парень не собирался убирать руки.       Ацуши сидел напротив. Вдыхал ароматы горячего какао, прищурив глаза от наслаждения. Он захотел как-то отвлечь друга от последнего события, потому и потащил в эту винтажную кофейню. — Оленька очень соскучилась по тебе, Осаму, — сказал Накаджима. — Как-нибудь обязательно зайду к вам, — почти безэмоционально ответил шатен. — Ты обещаешь это уже как месяц. Она почти каждый день о тебе спрашивает. — Ацуши... — М? — На самом деле, я не особо-то и люблю детей. Оля милашка. Но ещё она очень капризная девчонка. Сейчас я не смогу найти в себе силы, чтобы постоянно улыбаться и развлекать маленькое существо, которое действует мне на нервы. Прости. — Оу... я думал, тебе весело с ней. — С шестилетним ребёнком? — Ну... ладно, я никогда не смогу понять чайлдфри. Я не осуждаю, просто не могу понять, о чём вы думаете, когда взаимодействуете с детьми... — Я тоже не понимаю, как можно проводить столько времени с вредными малолетками... на этом и сойдёмся. — Хорошо, я тебя понял, — Ацуши заметно погрустнел. У него было такое чувство, будто между ними вдруг выросла огромная ледяная стена. — Я куплю ей сладости, передашь от меня. — Хорошо.       Ацуши всё своё детство был изгоем. Его не понимал никто, даже собственная семья.       В пятнадцать лет он узнал, что мама беременна, и тогда для него это значило лишь то, что совсем скоро на него ляжет ответственность за сестрёнку. Придётся менять подгузники, кормить, укачивать и проводить всё свободное от школы время лишь с ней. Тогда он окончательно потерял веру в то, что когда-нибудь найдёт себе хоть одного друга.       Первые года Оли дались Ацуши тяжело, родители почти не следили за ней. Смотрели только лишь тогда, когда Накаджима был в школе. Всё остальное время с ней проводил подросток. Когда же малышка немного подросла и стала чуть умнее, сердце Ацуши оттаяло. Маленькая Оля постоянно смеялась и улыбалась братику, любила его. Парень же просто не мог в ответ хмуриться, улыбка сама расползалась на его уставшем лице. Проводить время с девочкой стало куда интереснее. Ему было занимательно объяснять Оленьке элементарные вещи и наблюдать, как та принимает умный вид и восхищается его знаниями.       После окончания школы, Ацуши поступил в университет, где первое время так же был изгоем. Потом он познакомился с Дазаем и Одой. Эти парни вступились за него, когда компания "крутых" ребят стала поливать Накаджиму грязью. Блондин увидел в своих защитниках что-то доброе, подумал, что они смогут стать друзьями. И они приняли его в свой дуэт. Сидели на парах рядышком, гуляли втроём по выходным. Однако никто и никогда не обсуждал его роль в этой троице.       Осаму и Ода не хотели об этом говорить, потому что понимали, что Ацуши в их компании третий лишний.       Иногда, его речи абсурдны, шутки совершенно несмешные, а интересы разные. Да, это не может быть поводом для разрушения дружбы. Но им было даже не о чём поговорить.       Ацуши же считал, что нашёл своё место именно с ними, и что каждый из их компании относится ко всем на равных. Он просто не хотел думать о том, что в бар его почти никогда не зовут, в моменты, когда надо распределиться по парам, он всегда отдельно от них, а во время болезни его навещают раз в неделю, когда к Дазаю или Оде он сам ходит каждый день, принося фрукты и любимые леденцы от горла.       Сейчас. Он открыл глаза. Навещание сестрёнки никак не связано с этим, однако, что-то в его голове щёлкнуло, и всё стало на свои места.       От этих мыслей стало тошно. Голова пошла кругом, а в груди отчего-то защемило. — Осаму... я... наверное... пойду. Мне как-то нехорошо... — парень даже не смотрел на Дазая. Просто молча встал, беря полупустой стаканчик и телефон. — Хорошо. До встречи, — монотонно ответил шатен и проводил того пустым взглядом.

***

       — Привет, Чуя. Свободен сейчас? — сказал Осаму в телефон. — Привет, да, свободен. Что-то хотел? — ответили на другом конце. — Да, нужно поговорить. Где сможешь встретиться? Я сейчас в кофейне у Большого парка. Хочешь что-нибудь заказать? — Я лично ничего не буду. — Хорошо, тогда можно встретиться не в кофейне. Где тебе удобно? — Я сейчас на мотике, могу заехать за тобой. Минут через семь буду. — Хорошо, жду, — вызов завершён.       В этой всей суматохе Осаму так и не удалось обдумать тот случай с Гин. Да, его безумно тянуло к ней. Да, она чертовски красива и сексуальна. Но он пока так и не смог понять её мотивы. Правда ли она любит его? Что она ждёт от отношений? Будет ли всё так же, как описывал её любовную жизнь Чуя?       Кстати, после того ночного звонка от Чуи по поводу Гин, они так и не обсудили это. Дазай был занят помощью Оде со сборами вещей. Сегодня, как раз, можно будет поговорить и об этом.       Осаму выкинул стаканчик в мусорное ведро и вышел из кофейни, оставив немного чаевых. Спустя некоторое время подъехал Чуя.       Он снял чёрный шлем, позволяя холодному ветерку окутать лицо. Рыжие, чуть завившиеся пряди были собраны в аккуратный низкий хвостик. Лицо чуть помятое, под глазами залегли тёмные синяки. Одет же был он немного по-нефорски, чёрные облегающие кожаные брюки, коричневый топ, оголяющий проколотый пупок, сверху чёрная кожанка с замысловатыми красными узорами по рукавам и драконом на спине, а на ногах берцы с металлическими шипами.       Дазай, увидев этот прикид, присвистнул, показательно бегая глазами по рыжему вверх-вниз. — Что, никогда нефоров не видел? — ухмыляясь, спросил Чуя, — Привет, кстати. — Привет. Да просто не каждого стоматолога увидишь в таком. — Ортодонта, — он выделил это слово, поучительно подняв вверх указательный палец, — не путай, плиз. — Оке-ей, как скажешь. Ну, что? Куда теперь? — Хм-м... Хочешь на мотике прокатиться? — Я почти не умею. — Чё..? А... так я тебя прокачу. Ты думал, я доверю тебе своего альфа-самца? Хах. — Да больно надо. — Садись уже. И шлем надень, — сказал Накахара, протягивая Осаму чёрный шлем. Тот был попроще, чем у самого. — Спасибо, — шатен уселся сзади, надевая шлем. — Держись крепче, шпала, а то унесёт. — Я думаю, ты немного перепутал. Ты низкий, ты и лёгкий, тебя быстрее унесёт. — Во-первых, я не настолько лёгкий, во-вторых, я хотя бы держусь, олух. — Сам ты олух, — наигранно-обиженным голосом сказал Дазай. — Ц... Держись уже.       Шатен крепко обхватил рыжего, кажется, даже слишком. Чуя прибавил газу, отчего мотоцикл издал громкий рык, и они помчались по мокрой дороге.       Мимо них проносились дома, здания, деревья и машины. Холодный ветер бил в раскрытую шею Осаму, от чего тот скукоживался. От такой скорости аж захватывало дух. И почему Дазай не купит себе мотоцикл?       Было бы круче ехать по ночному городу, конечно, но и днём была особая атмосфера. Дождь слабо моросил, создавая некую неопределенность погоды. Свет от фар машин, проезжающих мимо, отражался от мокрого асфальта. Люди мрачно шли по тротуару, прикрывая головы зонтами. Детские площадки пустовали, родители давно загнали детей по домам, чтобы те не промокли. Дворовые псы, поджав хвосты и опустив головы, бродили по улицам в поисках укрытия или еды. Линкольн помрачнел, хоть и было светло.       Чуя остановился на светофоре. Повернувшись к Дазаю, он поднял чуть запотевший визор шлема и обратился к шатену. — Го в парк на окраине? Там в беседках можно посидеть. — Я не против, — ответил Осаму, тоже приподняв визор.       Светофор загорелся зелёным, и Чуя вновь помчал по прямой. Дазай сильнее прижался к Накахаре, отчего у рыжего в груди что-то ёкнуло, но он сразу отогнал свои порой странные мысли.       Через пятнадцать минут они доехали до парка. К этому моменту слабая морось и вовсе прекратилась. Крупные дождевые капли стекали с молодой листвы и капали на мощёные тропинки. Птицы, прятавшиеся от дождя, вдруг защебетали, запели свои замысловатые птичьи песни. Этот парк теперь напоминал лес после проливного дождя.       Чуя остановился у входа и заглушил мотор. Дазай слез с мотоцикла и, сняв шлем, протянул рыжему. Тот принял этот "дар", тоже снимая с себя шлем. — Чувствую, разговор будет долгий. Может, по пиву? — предложил Накахара. — Прям в парке? — Ага. — Так нельзя же. — Силиконовые чехлы, — рыжий достал из багажника два силиконовых чехла на жестяные банки с "этикетками" "Coca-Cola" и "Sprite" и потряс ими у лица Осаму. — Да ты прошаренный, я смотрю. — Хочешь жить — умей вертеться. — Хах. Ну, типа. Пошли тогда, я только за.       Парни направились в ближайший супермаркет, прихватив кошельки. Там они бродили среди полок, ища отдел с алкоголем. Тут Дазай наткнулся на отдел с мягкими игрушками. Среди всех он увидел маленькую рыжую собачку со злобным выражением мордочки и с чёрной маленькой кожаной курточкой. В голове что-то щёлкнуло. На лице расползлась широкая ухмылка. — Чуя, смотри что нашёл. Твоя мини-версия, — он показательно потряс игрушкой перед лицом рыжего. — Ты идиот? — его лицо приняло чуть растерянный и туповатый вид. — Ахахах, у тебя такое лицо! — М? — Накахара изогнул одну бровь, скрестив руки на груди, — Ты чё? — Я? Ничё, — Дазай широко улыбался парню, наслаждаясь его реакцией на эту выходку. — Детство в жопе заиграло? — Чуя поймал эту волну и тоже ухмыльнулся шатену, наигранно испепеляя взглядом. — Ой-й, а ты будто сильно взрослый. — М? — парень снова изогнул бровь, он, кажется, понял, в чем дело, — Как думаешь, сколько мне лет? — Ну-у, двадцать два..? Это получается, на год меня старше. Хотя, погоди... ты же уже рабо... — перебили. — Двадцать шесть мне, малышня. Считать научись. У меня только обучение шесть лет. И два года я уже работаю. Теперь понял? — Накахара, казалось, почувствовал себя выше Дазая, хоть и смотрел на него снизу вверх. — Ох ты ж ё... На пенсию не пора? Суставы уж болят, чай... — Хочешь мою пенсию спиздить? Хуй тебе! Пойди попроси у мамочки деньги с детского пособия!       Это "у мамочки" кольнуло в сердце Дазаю. Да, он даже не видел свою мать вживую, он никогда не плакал из-за её смерти, и вообще, не очень уж часто вспоминал о ней. Однако, любое упоминание о его матери со стороны всегда вызывало странное ощущение в груди. Как будто он потерял что-то очень значимое, что оставило рану на сердце, и сейчас на эту незажившую рану кто-то с силой надавил. — Внучок, не пропустишь бабушку? — сзади Осаму стояла низенькая сгорбленная бабушка с тростью и трясущимися руками. — А, да, конечно, проходите, — ответил шатен. — Боже, загородил весь проход. Пошли уже, — сказал Чуя и прошёл мимо Дазая, рассматривая полки магазина.       Осаму тоже повернулся и пошёл вслед за своим спутником, так и не положив на место ту несчастную игрушку. "Двадцать шесть... а выглядит, примерно, как я. По возрасту. Но ведь он уже работает. Причём ортодонтом. Как, блять, можно было так опозориться?! Понятно же, что гораздо старше... Ай, в пизду это всё..." — думал шатен, с кислой миной бродя между полок кормов и игрушек для животных.       Накахара первым нашёл алкогольный отдел и, чуть сгорбившись, начал рассматривать банки пива. Дазаю для того же действия пришлось сесть на корточки. Чуя попытался скрыть поступающий приступ смеха, отворачиваясь. Осаму же, заметив это, чуть толкнул рыжего в плечо, отчего тот заметно покачнулся.       Накахара смерил того осуждающим взглядом, но ничего не сказал. Они выбрали по две банки пива: Чуя — классическое, Дазай — с фруктовым вкусом. Чуя первый оплатил покупку и чуть отошёл. Дазай же положил на ленту и ту игрушечную собачку, которую решил в тайне от Накахары купить. На потом. Чтобы вручить, как представится подходящий момент.       Парни вышли на улицу и, надев силиконовые чехлы на банки, направились к парку. Там они остановились в небольшой кованой беседке со столиком. Открыв банки, наконец отхлебнули желанный напиток, удовлетворённо прищурившись. — Ну, рассказывай, — начал Чуя. — Начнём с Оды тогда. Ты что-нибудь знаешь о том, что у него происходило в последние дни? — Нет. Он не отвечал на звонки, — парень немного напрягся. — В общем... у него умерла мать. И он на время улетел из Линкольна. — Чего?! Какой нахуй улетел?! — Накахара вспыхнул, но больше не от гнева, а от удивления. — Ты же знаешь про его сестру? — Что именно? Ну... я знаю, что она живет в Вашингтоне с матерью. Ему придётся удочерять её? — Да, у неё нет больше родственников. — Та-ак. А почему тогда он должен на время улететь отсюда? Разве не лучше будет им жить здесь, чтобы Ода хотя бы окончил учёбу? — У Макиой рак. Сейчас в рецидиве. — Твою ма-ать, что за нахуй происходит... — Чуя взялся за голову руками, оперевшись локтями о стол. — Ей надо проходить лечение в родном городе. — Хорошо, тут я понял. Но почему он мне хотя бы не позвонил? Почему не дал попрощаться? — Ему было не до чего. Его провожали только мы с Ацуши. — Ясно... — Накахара сделал несколько больших глотков пива и уставился куда-то вниз, задумавшись. — А насчёт Гин... Мне кажется, что она торопит события. Даже после того минета я чувствовал, будто меня изнасиловали... — Вхахахаха... Нет, Осаму, просто ты тормоз. Почти месяц тупо бездействовал. — Можно отступление от темы? — Валяй. — Не называй меня Осаму, пожалуйста. В Японии по имени называют только очень близких людей. Мне как-то... некомфортно? Честно, заебался уже мысленно обращать внимание на это. — Хорошо, без б, мне всё равно. Может, тогда уж сразу Дазай-сан? Хах. — Иди ты... Даже не шаришь в этом. Ко мне ты бы обращался "кун", а не "сан", умник. — Хм, приму к сведению. Тогда вернёмся к теме? — Да. Я не спорю, что я очень долго бездействовал. Но не трахаться же на первом свидании? — Тут я с тобой согласен. Но всё же, я предупреждал. Для неё главное в отношениях — секс. Она идеальный вариант для парней. Даст на первом свидании, всегда подстроится под сексуальные предпочтения партнёра, да и вообще, вероятно, тигрица в постели... На это все и ведутся. А она и не против каждый месяц встречаться с новым. Я никогда не поощрял её такое поведение, и никогда не помогал с отношениями её парням. Однако, я хочу для Гинни только лучшего. Поэтому, я хочу для начала помочь ей найти свою половинку на всю оставшуюся жизнь. И я думаю, что идеальным вариантом можешь стать ты. Как минимум, ты однолюб, и это даст гарантию, что ты не станешь ей изменять. Тебе осталось только достаточно влюбить её в себя, и я думаю, для начала стоит дать то, чего она хочет. Смекаешь? — Переспать с ней? А что, если я не готов? — Хм... Вспоминая мой первый раз, могу сказать, что жалею об этом. Хотя бы потому, что это было в пятнадцать, по пьяне с какой-то стрёмной девкой в клубе... Но Гин — лучший вариант для тебя. Она, можно сказать, профи в этом деле, поэтому в любом случае всё пройдёт отлично. Не стоит так превозносить секс. Просто решись на это, и сразу втянешься. Только не делай из себя альфа-самца в первый раз, если не шаришь. Либо прошарь в инете все нюансы, либо отдай ведущую роль Гин. Только умоляю, не учись на порнухе, там всё не так, как в реале. — Всё-всё, я понял. Дело не в том, что я боюсь первого раза. Просто мне нужно чуть больше времени на то, чтобы узнать её получше. — Как знаешь. Но смотри, не упусти её. Если будешь для неё скучным, она уйдёт. Её надо постепенно менять. — Я тебя понял. Спасибо. — Не за что, — они оба уже допили по банке пива и сейчас смотрели на них, просто поворачивая в одной руке или чуть сминая, — Завтра на подтяжку брекетов, помнишь? — Бля, точно... Спасибо, что напомнил. Может, ещё и время подскажешь? — Ща посмотрю, — Чуя достал телефон и зашёл в заметки, куда записывал всех пациентов и время приёма каждого, — Та-ак, ты у нас Дазай Осаму, дата: двадцать третье мая, ты записан на 16.30. — Спасибки. Ну что, на этом всё типа? — Имеешь в виду, расходимся? Ты занят? — Не занят, просто мы вроде всё уже обсудили. — Слушай. У нас ещё по банке пива. Предлагаю куда-нибудь сходить, раз всё равно нет планов. Как тебе идея? — Хм-м... Даже не знаю. А куда? — Там новый "Форсаж" вышел. Смотрел предыдущие? — О да-а, любимый боевик. Я за. — Тогда пошли.       Парни вышли из беседки, захватив пустые банки и выбросив в ближайшую мусорку, заранее сняв силиконовые фейковые этикетки. Удобная вещь.       Телефон Осаму завибрировал, на него пришло сообщение от Салли. Прочитав содержимое, парень сразу помрачнел. — Слушай, Чуя, тут такое дело... Мне грозят отчислением. Я уже много пропустил. А долгов скопилось ещё больше... Я думаю, мне стоит начать делать всё это прямо сейчас, иначе мне потом таких пиздюлей вставят... — Ладно-ладно, я всё понимаю. Можешь не объясняться. Как-нибудь потом сходим, значит. — Сходи с девушкой, если она такое любит. — У меня нет девушки. — Ясно... Тогда, с друзьями. — Погоди, ты не хочешь сходить со мной в кино? Стесняешься, что-ли? — он ухмыльнулся, — Дазай, мы можем сходить в кино, как... собутыльники, например? Знакомые? Или друзья? Кто я вообще для тебя? — Хороший вопрос. Я и сам пока не могу определиться. Пожалуй, сводный брат моей девушки, ортодонт и собутыльник — всё в одном. — Ясно. Тогда, думаю, тебе стоит определиться, чего ты сам хочешь. Если ты захочешь быть друзьями, я буду только за. Если захочешь остаться просто знакомыми, я приму это. Решать тебе. — Я тебя понял, подумаю над этим. — Подвезти? — Давай.       Всю дорогу они ехали молча. По приезду коротко попрощались и разошлись.       Дома Осаму взглянул на список работ, которые должен был сдать, и тихо взвыл, спрятав лицо во сгиб локтя. Эта ночь точно будет бессонной.