Be mine forever

      ***

      Цвёл май. От яркого аромата недавно распустившихся бутонов цветов кружилась голова. Сейчас Лилит, как всегда, чрезвычайно тщательно ухаживала за садом. Куникида любил этот сад, и поэтому женщина старалась сделать садовую работу на все сто.       Стив снова курил в стороне. И не страшно ему за своё здоровье? Столько курить...              А ещё вчера Лара умерла... Старая была уже собака. Преданно охраняла дом до конца своих дней. Осаму очень любил её.       Когда мальчик был еще маленьким, отец не пускал его к собаке, мало ли, что взбредёт ей в голову, животное всё-таки. А когда стал пускать, Осаму часто приходил сюда в свободное время, лишь чтобы поиграть со скучавшей собакой.       Лилит и Стив настояли на том, чтобы сделать для умершей питомицы небольшую могилку. И хоть Куникида был не рад такому, но волю своих верных работников исполнил.       И всё же, надо сообщить Осаму об этом горе.

***

      За окном беспощадно лил дождь, прибивая траву к сырой земле. Майская гроза. Осаму обожал такую погоду. Особенно наблюдать за молниями. Они манили его, казались такими властными и независимыми. А ночью было за ними наблюдать еще лучше, они были ещё красивее.       Особое местечко в воспоминаниях Дазая занимала одна из ночей, когда он сбежал из дома в укромный уголок сада к кованой скамейке. Молнии в ту ночь были особенно красивы. Он заворожённо наблюдал за ними с блеском в глазах. Он помнил, как тёплый ветерок приятно окутывал тело, принося мальчишке полное наслаждение моментом...       Прошло чуть больше месяца с момента знакомства Осаму с Гин. Пока они во френдзоне, да и Осаму не предлагал ей даже сходить на свидание. Всё не мог решиться. И на это есть своя причина.       Дело в том, что девушка, как кажется самому Дазаю, относится к нему исключительно как к другу, не проявляя других знаков внимания.       Осаму нередко обращался за помощью к Чуе, чтобы тот аккуратно узнал: что, да как. Тот, однако, особого энтузиазма не проявлял. Говорил: "Осаму, просто действуй. Хватит быть таким параноиком. Сделай уже первый шаг, ты ведь этого хотел. А в личную жизнь сестры я не хочу влазить так напрямую".       Пожалуй, он был прав. Пора сделать первый шаг. А именно: пригласить на свидание. Это решение он принимал слишком долго, и вот, наконец решился.       Дазай открыл чат с возлюбленной и написал.

*Гинни❤️*

приветик

11:27

а ты откажешься, если

я приглашу тебя на

свидание?)

11:27

привет 11:27 не откажусь) 11:28

тогда я приглашаю тебя

на свидание в ресторан,

не против?

11:28

конечно нет) 11:28        во сколько встречаемся? 11:28

давай в 17.00, я за

тобой заеду

11:28

оке 11:29

***

      Счастью парня не было предела. Он прижал домиком ладони к носу и по-глупому заулыбался, а глаза его стали светиться от счастья. Уткнувшись лицом в подушку и обняв её, задрыгал ногами от счастья. Наконец-то он начал действовать, и эта попытка обвенчалась успехом!       Итак, до выхода из дома осталось где-то пять часов. За это время нужно привести себя в порядок и заранее отрепетировать действия и речь. Но сначала надо оповестить Чую. Не факт, что он порадуется... но хотя бы будет знать, куда ушла сестра.

*Чуя Накахара*

Я ПРИГЛАСИЛ ЕЁ НА

СВИДАНИЕ

11:30

Ух ты, поздравляю. И что она ответила? 11:30

она согласилась!

11:31

Рад за вас, удачи) 11:31

спасибо 😌

11:31

***

      Может, Чуя и вправду порадовался. А может, так ответил лишь из вежливости. Между ними не было как таковой дружбы. Они были просто хорошими знакомыми, ортодонтом и пациентом, иногда компаньонами по кофепитию. И всё же они слишком разные. По крайней мере в том, о чем знали друг в друге.       Но Осаму и не нужен был ещё один друг, у него уже были Одасаку и Ацуши. Только с этими людьми он чувствовал себя комфортно. Кстати, об Одасаку. Надо попросить у него советы на предстоящее свидание.       Осаму нажал на кнопку вызова и пошли гудки. Вскоре они прервались и из телефона послышалось: — Да, — голос друга был тихий и слегка осипший. — Привет, Саку... у тебя всё нормально? — Дазай уловил в интонации что-то тревожное. — Да... — через мгновение послышался тихий всхлип. — Ты плачешь? — Всё... всё нормально, — то, как он сказал это, говорило об обратном. — Я сейчас приеду, жди. — Не стои... — звонок прервался.       На сердце лёг камень. От осознания того, что с другом что-то не так, становилось тревожно. Ода всегда был открыт с Осаму, и если что случалось, он рассказывал всё другу без утайки. А ещё он никогда не плакал. Это был первый раз, когда Дазай слышал, как он плачет. Даже в самых хреновых ситуациях Ода был относительно спокоен и не проявлял слабость. А сейчас было что-то не то. И это пугало.       Осаму оделся как можно быстрее и выехал к другу, прихватив с собой наполовину выпитую бутылку вина. Это было всё, что у него имелось. Алкоголь всегда помогал им в сложных ситуациях. Осаму не собирался пить, нет. Он же на машине. А еще ему на свидание сегодня, трезвость явно не помешает. Однако другу, как чувствуется, вино сейчас ой как нужно.       Домчав до многоэтажки, в которой жил Ода, он зашёл в подъезд. Их доверие было на достаточном уровне для того, чтобы иметь ключи от квартир друг друга.       В подъезде, как обычно, была жуткая грязь и воняло блевотиной. Не дожидаясь и так сломанного лифта, парень домчал по лестнице к квартире друга и открыл дверь. Всё тот же родной ему запах был смешан с алкоголем. Полумрак. Шторы плотно задёрнуты. Дазай тихо прошёл в спальню, не включая свет. Там на полу он обнаружил друга, сидевшего облокотясь о стену. В руках он держал наполовину пустую бутылку виски. Не смотря на пришедшего друга, он сделал еще один глоток и тихо сказал: — Уходи, пожалуйста. — Нет. Я не уйду, пока ты не объяснишь, что происходит. И пока не успокоишься. — Я спокоен, Осаму. Прости, но мне не до тебя сейчас, — его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций, глаза были опухшие от солёных слез, которые вдруг снова потекли из его глаз, мешаясь во рту с привкусом алкоголя.       Дазай присел рядом и отобрал бутылку, поставив её рядом с собой. Тот на это никак не отреагировал. Откинув голову назад, он уставился в потолок, пока слезы продолжали литься из его глаз. Они ярко блестели от лучика света, пробивающегося из маленькой щелочки штор. — Расскажи. Это важно для меня.       Тишина давила. Напряжённая обстановка окутала всё вокруг. Казалось, весь мир замер в ожидании ответа. Спустя некоторое время, тихий ответ друга раздался слишком громко для этой тишины. — У меня мать умерла.

***

      Николай сидел на полу в маленькой комнатке, обхватив колени руками, и неотрывно смотрел в пол, нервно покачиваясь взад-вперед. Фёдор так и не смог покинуть его разум. Одна мысль о том, что тот ушёл навсегда, вызывала у парня панику. Его психика давно была расшатана... прямо как тот стол, на котором они вдвоем занимались интересными вещами... Впрочем, про стол совсем не важно, ведь теперь они стали чужими. И Николай с этим мириться не собирался.       Они были вместе шесть лет, и этого вполне достаточно, чтобы стать зависимым от человека. У парня начиналась ломка. Эта ломка была сильнее, чем от веществ, потому что боль в сердце нельзя было унять никакими лекарствами и обезболивающими. Он написал Фёдору уже тысячу сообщений и позвонил около трёхсот раз. Но тот лишь сменил сим-карту и заблокировал бывшего парня во всех соцсетях. Теперь Николай был для Достоевского как назойливый комар, зависимый от сладкой тёплой крови.       Вдобавок зависимости от человека, он приобрёл зависимость от наркоты. Пытаясь заглушить моральную боль и отчаяние он не заметил, что порошок стал для него единственным выходом. Ведь это помогало. На время, конечно, но Гоголь продлевал эти моменты как можно сильнее.

***

— Привет, ма. Как ты? — стоя у окна и прислонив телефон к уху спросил Чуя.        — Привет, Чу. Всё хорошо. У вас как дела? Гинни мне не звонит что-то... — ответили ему. — У нас тоже всё нормально. Я поговорю с Гин, она сейчас занята всё время, — соврал он, — с Танидзаки созваниваетесь? — Да, звонит мне. Представляешь, Наоми сейчас потянуло на стиральный порошок! Джуничиро теперь всё прячет от неё. А то мало ли.. — Беременные и на такое способны?! — Чуя искренне удивился такой новости. — Да-а, кто-то хочет даже землю есть в этот период. У меня, слава богу, такого не было. Очень хотелось персиков, когда была беременна тобой. А с Танидзаки я объедалась шпротами... Вот так. — Понятно. Ладно, мам, чуть позже перезвоню, ок? Мне тут просто Рюноске звонит, вдруг, что-то важное,— телефон вибрировал от входящего вызова. — Хорошо, буду ждать. Давай.       Накахара завершил звонок с Коё и принял входящий. — Алло. — Привет, Чу. Не хочешь сегодня на мотиках? Соберём своих, как обычно, — спросил Акутагава. — Я не против. Во сколько и где? — В 17:30. Место напишу чуть позже. — Хорошо, тогда увидимся. — Пока, — звонок завершён.

***

      Слова Оды током прошибли от самой макушки до пяток. Внутри всё похолодело. Сердце пропустило удар. Дазай взял бутылку с виски и сделал пару больших глотков, наплевав на предстоящую дорогу домой на машине. Жидкость приятно обожгла горло. Надо успокоиться. — С-саку... мне жаль, — Дазай неуверенно обнял друга. Спустя время почувствовал, как намокает плечо и содрогается его тело. — Её последние слова... она сказала:.. "передай Саку, что он был желанным сыном и я всегда любила его так же сильно"... — всхлипывая, произнёс Ода. — Я всё детство считал, что меня зачали по пьяне, а сестру она полюбила куда больше... и постоянно вёл себя, как подонок... — Уже ничего не исправишь. Уверен, она давно простила тебя.       Темнота давила. Тишину изредка прерывали тихие всхлипы. На душе стало еще тяжелее. А сердце будто сжали тисками. Сейчас было страшно за Одасаку. От таких людей можно ожидать что угодно.       Скоро тело в объятьях перестало содрогаться, а всхлипы становились всё реже. Горячее дыхание обжигало шею.       Глубокий вдох. Выдох. Сакуноске отстранился. — Спасибо, что приехал. — Тебе лучше? — Немного. Там Макиа осталась. Мне надо будет ехать в Вашингтон. Она там на лечении. И придется удочерять, никого из родственников же нет. — Ей хоть лучше? — Рак прогрессирует. А ей всего шесть лет... Я не знаю, где брать деньги... — Я помогу. Хоть чем смогу. — У тебя и так завал по учебе. И работа. Самому ведь не всегда хватает. Я как-нибудь справлюсь. Но вуз придется бросить... — Что ж всё так хуёво то... — Осаму сделал ещё глоток виски. — Хоть ты не пей. — Я отменю свидание. Лучше побуду с тобой. — Свидание? Ты всё же пригласил её... — парень слабо улыбнулся. — Да... она согласилась. — Едь к ней. Я справлюсь. — Нет. — Да, Саму. Не упускай свой шанс. Это твоя первая любовь. Со мной всё будет нормально. — Я не могу оставить тебя в таком состоянии. Это сейчас важнее. — Едь. Я. Справлюсь. Хочешь, буду каждый час кружочки слать? — вяло улыбавшись, дабы создать вид спокойствия, говорил Ода. — Я уже не смогу думать о свидании. — ОСАМУ. Сделай это ради меня. Чтобы я хоть за тебя порадовался, — Сакуноске смотрел парню прямо в глаза, настаивая даже взглядом. — Ладно... Кружки присылай. — Он посмотрел на часы над кроватью. 6:13. Стрелки не двигаются. — Часы. Когда они остановились? — С утра не работают. Сейчас 13:36, если что, — ответил Ода, посмотрев на электронные часы на тумбе. — 6:13... Говорят, когда часы останавливаются, кто-то умирает... — Значит, она умерла во сне. В выходные всегда спала до обеда... — Парень смотрел в одну точку. — Можешь ехать. Удачи на свидании. — Я могу ещё часик посидеть. — Я хочу побыть один. Мне нужно всё обдумать. Со мной всё будет в порядке. — Ладно... Не забывай про кружки. Или хотя бы пиши. — Хорошо. Давай, пока, — парни соединили ладони в слабом хлопке и приобняли друг друга другой рукой, в знак прощания. — Давай. Держись тут. — Угу.       Осаму покинул дом, по пути обдумывая сложившуюся ситуацию. Очевидно, ни о какой подготовке диалогов на свидание и речь не шла.       В голове было слишком много всего. Ему казалось, она вот-вот взорвется, разбрызгав мозги по всей машине так, что потом хер отмоешь. Глаза укатятся на пол, кровь зальёт сидение, а осколки черепа разлетятся во все стороны с такой скоростью, что воткнутся в стёкла. Только беспомощное тело обмякнет и застынет в таком положении.       Мысли опять заводят его не туда.

***

      Гин о чём-то говорила с Хигучи, громко смеясь и улыбаясь. Чуя подошел ближе к её комнате, собираясь войти. Разговор теперь стало слышно: "... если честно, он лютый тормоз. С другими парнями у меня было уже в первый день. А этот, блять, спустя месяц только пригласил на свидание, — ... — Да-а. Он, конечно, красивый, но..."       Чуя открыл дверь комнаты и зашёл. Сестра взглянула на Чую и убрала телефон от уха, не завершая вызов. — Чего? — спросила она. — Гин, я сегодня на мотиках с друзьями. Ты никуда не собираешься? — Чуя решил не говорить, что знает про свидание. — Сейчас, погодь секунду, — сказала она в телефон, — я на свидание сегодня, а что? — обращаясь уже к Чуе. — С Осаму? — Да. —Понятно. Ты во сколько поедешь? — В пять он за мной заедет. А ты когда поедешь? — Я к половине шестого. Приеду поздно. — Я планирую завтра утром вернуться. Так что не звони пж. — И что ты ночью собралась делать? По клубам шататься? — Блять, Чуя, не тупи. Это свидание. — Вот именно, что это свидание, а не романтический, блять, вечер. — Накахара, не еби мне мозги. И уйди из моей комнаты. — Есть приготовь. Весь день лежишь. — Тебе надо — ты и готовь.       Чуя закатил глаза и раздраженно шумно вдохнул, с грохотом закрыв дверь. Лень сестры его вымораживала.       Слова Гин заинтересовали парня. Дазай и вправду собирается спать с ней, когда лишь на свидание решался целый месяц?       Чуя набрал его номер. Гудки шли долго, рыжий уже подумал, что ему не ответят. Однако, в последний момент вызов приняли. — Привет, Чуя. Что-то хотел? — он звучал слегка потерянным. — Привет. Слушай, а вы куда с Гин поедете? — В ресторан. А что? — Только в ресторан? — Ну... да. — Ясно. Ну, удачи вам там. — Спасибо... если честно, сейчас мысли вообще не об этом, не знаю, что получится... — Что-то случилось? — Это личное, прости. Я не знаю, можно ли это пока говорить кому-то. — Оу... понятно. Ну ты всё равно попытайся сосредоточиться на свидании. Она девушка... непростая. — Постараюсь. Ладно, давай, пойду собираться. — Давай. Пиши, если что. — Угу, — звонок завершён.       Стоило ли сказать Осаму о намерениях Гин? Чуя, конечно, не добродетель, но этому парню хотел помочь. Почему — он и сам не знал. Было в Осаму что-то такое... искреннее. Чуя не любит слабаков и трусов. Поэтому всем мямлям, которые пытались подкатить к Гин на одну ночь он отказывался помогать. Осаму же искал отношения не на пол месяца, а на всю жизнь. Зная натуру Акутагавы младшей, это была непростая задача. Однако Чуя не терял надежду на исправление сестры, и, видя такой шанс, было бы глупо его упустить. Потому парень и решил помочь.

***

      Бездыханное тело матери лежало на кровати. Неестественно белый цвет лица вызывал бурю эмоций: страх, тоску и осознание горя. В доме было тихо, казалось, Макиа осталась в этом мире совсем одна, вместе с холодным трупом матери.       Глаза девочки были неподвижны, они смотрели на лицо покойной мамы. Она умерла от инсульта. Процент людей, которые выживают после инсульта, равен тринадцати. К сожалению, Ру не попала в число этих людей. Судьба решила, что ей пора в мир иной. И это было слишком несправедливо. Сначала дочь пыталась разбудить маму, но та никак не просыпалась... — Мам... почему ты оставила меня одну? — открытые глаза матери были слишком похожи на глаза девочки. Такие же неподвижные и безжизненные. — ... — Молчишь? Ты больше никогда не ответишь, п-правда?..       Невыносимая тоска снова нахлынула внезапной волной. Слёзы наполнили глаза, уже не такие безжизненные. Теперь они были полны отчаяния и бесконечной грусти.       Громкий вой горя пронзал пространство. Лицо становилось всё краснее от потока солёных слёз. Голова раскалывалась. Где-то глубоко в груди было невыносимо больно. Это и называется душевной болью?       Такие истерики плохо сказывались на здоровье Макиой. Оно ведь и без того страдало. Рак постепенно убивал организм девочки. Процент излечившихся от рака людей в среднем равен около шестидесяти. Однако у девочки был не такой большой шанс выжить. Химиотерапии почти не помогали. Врачи как могли пытались вылечить её, но на лучшее лечение нужно было много денег. Впрочем, никто не сдавался, вера во врачей помогала шестилетней девочке удерживать моральное состояние приемлемым. Однако, сколько она ещё будет верить?..

***

      Осаму всегда нравился сам процесс приготовления к особенным встречам. Это чувство лёгкого волнения и желания выглядеть на все сто. Одежда должна быть идеально выглажена, тело приятно пахнуть, причёска красиво уложенной, а лицо гладко выбрито. В такие особенные дни ежедневная скучная рутина сборов прерывалась.       Впрочем, сегодня сборы тоже предстояли быть особенными. Но не такими. Мысли всё так же оставались забиты совершенно не тем, чем надо. Чувства опустошения и грусти не позволяют мыслить нормально.       И вот, Дазай растерянно бродит по квартире, пытаясь собрать мысли в кучу и сосредоточиться на предстоящем свидании. Что надеть? Делать ли макияж? Какие духи использовать? А аксессуары?.. Мысли беспокойно метались по закоулкам разума, в ритм чуть нарастающей тревоги. Для начала надо освежить разум, а потом — всё остальное.       Осаму вышел на небольшой балкончик, заставленный по углам ненужным хламом. Когда-нибудь он обязательно от него избавится.        Щелчок. Маленький огонёк тревожно встрепенулся из зажигалки, после чего выровнялся. Дазай поджёг сигарету и глубоко затянулся. По лёгким резко ударил сигаретный дым. За ним накатила волна эйфории. С каждой затяжкой ноги становились более ватными — никотин расслабляет не только разум, но и тело. Дым мягко обволакивает лёгкие и горло, оставляя на стенках частицы смолы.       На самом деле, когда мы держим сигарету за фильтр, он выполняет свои функции куда хуже. Всё потому, что пальцы перекрывают микрощели фильтра, не позволяя воздуху циркулировать. Оттого и смолы в организм поступает куда больше, чем должно. Впрочем, Дазая это совсем не волновало. Ему было плевать на своё здоровье. Он жил в удовольствие, по крайней мере, старался. А на остальное было всё равно.       Спустя пять минут мучений своих легких, он всё же расслабился полностью, готовый к новой мыслительной нагрузке.       И вот он, намытый, с мокрой головой и полотенцем на поясе стоит у шкафа с одеждой. Его выбор пал на классику: чёрные брюки, чёрная рубашка, за то галстук белый. Всё вместе смотрелось довольно гармонично, особенно с новой укладкой его небрежной стрижки. Воск для укладки придавал немного объема, а также давал возможность "прилизать" волосы, используя все функции этой штуки. Брызнув пару раз парфюмом "для особых случаев", он посмотрел на время. Твою мать! Уже 16:37! Через три минуты он должен уже выехать. Сделать макияж уже не успеет. В принципе, парень и без него выглядел довольно свежо, несмотря на обстоятельства сегодняшнего дня. Взяв всё необходимое: ключи, телефон, наушники и кошелёк, он двинулся в прихожую. Телефон завибрировал, оповещая о звонке. Осаму взглянул на экран: "отец". Вот только его сейчас не хватало. — Алло. — Привет, Осаму. Почему ты мне не звонишь? Уже две недели прошло, — с легким недовольством в голосе сказал Куникида. — Прости, отец, — безразлично, обуваясь на ходу, ответил сын. — Как у тебя дела? Как учёба? — Всё нормально. — Ясно... У нас Лара умерла. — Лара?.. — Осаму застыл на месте, с грустью осмысляя сказанное. — В этом нет ничего удивительного, она была уже и так слишком стара. Мы сделали всё, что смогли. Она умерла без мук. — Усыпили?.. — Да, Осаму. Это было лучшее решение. — Понятно... Ладно, мне сейчас не очень удобно разговаривать, позвоню потом. — Что же ты всё время занятой такой? Сам ты не звонишь, как тебе позвонишь, так занят. Почему такая проблема просто поговорить с отцом?! — мужчина начинал злиться. — Да потому что ты тоже не мог со мной поговорить в детстве. — Процедил Осаму и сбросил звонок.       Ему уже осточертела вся эта наигранная забота, ведь когда они жили вместе, отцу, казалось бы, было совершено плевать на сына. Если это, конечно, не касалось его учёбы. Куникиде ведь нужен сын, за которого не стыдно.       Выбежав на улицу, Осаму запрыгнул в машину и помчал к месту назначения. Тут он вспомнил кое-что важное. "Цветы, блять..." — нервно проговорил он вслух. Опаздывать на первое свидание не хотелось, однако без цветов заявляться тоже.       Забежав в небольшой цветочный магазинчик, он выбрал красивейший букет белых гвоздик с веточками гипсофил. Белые гвоздики олицетворяют невинную любовь и нежность, что сходилось с чувствами парня к Гин.       Осаму всё же успел вовремя подъехать к её дому. Написав девушке краткое "жду тебя)", стал поправлять причёску. Акутагава вышла из подъезда, такая же прекрасная, как и тогда в клубе. Сердце забилось чуть быстрее. Смешанные чувства от волнения и восхищения красотой Гин постепенно вгоняли его в краску. Он всё же вышел из машины и подошёл к девушке, протягивая ей букет. — Привет, Гинни.