Дела семейные

Олега любили. У любви был чуть сладкий запах духов в красивом флаконе, глухой перестук перламутровых «жемчужин» пудры, шелест расшитых пайетками платьев. Любовь имела сильные руки, глубокий голос и сияла искрой на кончике кулона в виде волчьей головы — любимая игрушка, которую обещано передать, когда Олег вырастет. Это произошло слишком рано. В ту ночь мама, страшно красивая, в новом платье, пришла к нему, чтобы прочитать сказку. Она не боялась помять наряд, скинула туфли на высоком каблуке и шурша юбками, присела на край постели. Её голос всегда убаюкивал и вскоре малыш лет четырёх сладко зевнул, погружаясь в мир ярких сновидений. Влажные, чуть липкие губы коснулись виска, оставляя красный, с искоркой, отпечаток на коже. Утром, уверенный, что родители в спальне, Олег пробрался в комнату, собираясь по привычке забраться на высокую, мягкую постель, но та оказалась пуста. — Мама? Папа? — озадаченно осев среди подушек, звал ребёнок. На его голос пришла только няня. — Вика? А где мама и папа? Вика расплакалась. Потом приехала бабушка. Олег удивился: вот мама к бабушке его в гости возила, а наоборот — никогда. Бабушка тоже много плакала и велела Вике собрать вещи Олега. Родителей всё ещё не было. Они что, уехали без него на море? Олег дулся, отказывался уходить из дома, он собирался ждать столько, сколько понадобится. Но по итогу оказался у бабушки дома. Мама и папа больше не придут — Олег это окончательно понял, когда вновь оказался на пороге своего дома, из которого пропала почти вся мебель. Зато, было много людей в чёрном. Бабушка не хотела его сюда везти, но что может сделать немолодая женщина против двух амбалов, заявившихся на порог? — На Волка-то как похож, — говорил огромный мужчина, встрепав аккуратно причёсанную макушку. — На, мелкий, папкина цацка на память, — дядька присел на колено, чтобы их глаза были на одном уровне (дядька всё равно был выше). Олегу стало страшно от этого взгляда. — Не лезь в это дело, волчонок, а то, — в улыбке промелькнули золотые зубы, — как папка закончишь, слово Мартина. Кулон оттягивал шею и был выпачкан в тёмно-коричневом. Он не пах ни духами, ни табаком, а ржавчиной, хоть и был из серебра. Бабушка хотела отобрать его, на что Олег (разрешив себе побыть капризным) устроил некрасивую истерику посреди толпы взрослых. Когда они вернулись к бабушке домой, она ещё несколько дней себя плохо чувствовала, а потом всё наладилось. У бабушки было даже хорошо: его ждали неизменная детская площадка, песочница, целый набор формочек, совочков. Как позже Олег узнал, всё это богатство было вовсе не для него. Пару раз мама говорила, что у него есть старший брат, а на вопрос, почему тогда не живёт с ними, начинала плакать. Папа злился. Правда, не на маму и не на Олега, а на какого-то «мента». Наверное, думал мальчик, это кто-то плохой, раз папа так говорит. Разглядывая по-новому кучу игрушек, которые были, как оказалось, не для него, Олег спросил: — У меня есть старший брат? Бабушка достаёт с полки пухлый фотоальбом. Там мама – такая же маленькая, как Олег; бабушка – молодая, как мама; дедушка, которого он никогда не видел. И мальчик со смешными тёмными кудряшками. Он на руках у дяди в милицейской форме, только головы нет — отрезана. — Это Игорь, — ласково гладя кончиками пальцев круглощёкое личико, говорит бабушка. — Ему сейчас девять. — А когда он придёт? — интересуется мальчик, рассматривая карапуза. Они совсем не похожи! Олег вот, на папу похож. А этот мальчик на папу Олега не похож. И на маму. А на кого тогда? На милиционера без головы? Олег представил такую же детскую и кудрявую голову вместо отрезанной и хихикнул. — Он же придёт? Бабушка покачала головой и убрала альбом. Когда Олег стал старше, он, то и дело, сам доставал фотографии. Для этого надо было встать на большой и тяжёлый табурет и так, чтобы чутко дремлющая в соседней комнате бабушка не услышала. Чем выше Олег становился, тем дальше мог дотянуться. Когда ему исполнилось семь (а брату, значит, одиннадцать), он нашёл и отрезанную голову милиционера, и маму в белом рядом с ним. Милиционер был красивый, а мама весёлой. У милиционера в руках был кулёк с младенцем, а у мамы — букет цветов. Иногда, пыхтя над прописями, Олег думал, помог бы ему Игорь? Никак не выходили буквы «И» и «Я», вместо этого получались «N» и «R». Учительница не ругалась, но и заветной красной звёздочки на полях не ставила. Обидно было до слёз. Зато, хорошо получалось складывать. За примеры все звёзды были его! Половина первого учебного года подходила к концу, скоро будет новогодний утренник. У Олега уже готов костюм — он будет мушкетёром! В синей накидке (когда-то это было платье), он носился по дому, размахивая игрушечной шпагой. Олег уже представлял, как бабушка на новый год испечёт пышный пирог, щедро посыпав сахарной пудрой. Но почему-то, однажды бабушка за ним в школу не пришла. Олег просидел у вахтёра в каморке до глубоких сумерек, а бабушки всё не было и не было. Дядя Боря, не сумев дозвониться к Олегу домой, с тяжёлым вздохом набрал на диске «02».